- Как зачем? Чтобы был. У нас, как мне кажется, всегда существует стремление к тому, чтобы в конце концов создать, как учил Владимир Ильич Ленин, «единый трест», «Росвсё». 

- Да, да, да! Можно это назвать Росвсё. Там будет Росатом, Росмалыйбизнес, Росаптека, Роскино – Росвсё.

Что такая структура работать не будет, достаточно хорошо известно из всей предыдущей практики. Видимо, люди, принимающие сейчас управленческие решения, по каким-то причинам решили сделать вид, что они ни с этой теорией, ни с этой практикой не знакомы.

- Понимаете, это – естественное проявление системы, которая живет на административном ресурсе и административной ренте.

- И пока ситуация в экономике была сравнительно хорошей, травы было много, на ней могли пастись и большие звери, и маленькие зверюшки. Когда с травой становится плохо, между зверями начинаются раздоры. И более крупные звери поглощают более мелких. Или вытесняют их.

Ещё один вариант: из нескольких мелких создать одного крупного. Это и происходит. Речь идёт об очевидном для меня проявлении нормального хватательного инстинкта административной системы. В условиях, когда рента сократилась, нужно создать дополнительные возможности за счет сосредоточения всех административных ресурсов в одном кулаке для того, чтобы выжимать максимум этой ренты, используя её в интересах сравнительно небольшого круга лиц, которые будут участвовать в деятельности этого органа.

- Да, будет сокращаться. Но мы знаем, что успешно управлять и осваивать деньги можно довольно долго даже при отсутствии субъекта управления. Описанная Юрием Тыняновым история с поручиком Киже, которого не было в природе, но который существовал в бумагах и даже дослужился до генерала – это вещь, которая вполне укладывается в традиции административных систем.

Если создаётся такой монстр, то он окукливается, потом сам начинает оценивать эффективность собственной работы. Правильно?

- Он придумает такие критерии, по которым его эффективность всегда будет…

- Да. Она окажется такой высокой и, может быть, даже будет расти ещё. Какое это будет иметь отношение к реальному состоянию бизнеса, я не знаю. Тем более, что чиновники интуитивно понимают: есть некая категория бизнесов, которым никакая помощь не нужна, и мы о них уже говорили.

- Это растущий средний и микробизнес. Они каким-то образом выживут. И тогда их выживанию будет придан вид развития, а развитие будет признано успехами данного монстра. Вот и всё.

- Думаю, что рухнет. Вопрос только в том, как скоро. Дождётся конца электорального цикла или нет.

- Да. При этом я, в отличие от некоторых людей, прогнозируя такую перспективу, никакой радости не ощущаю. Я прекрасно понимаю, что всё будет не как в известном стихотворении Пушкина:

«Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут, и свобода

Вас примет радостно у входа».

- Да. Никакой вменяемой и сравнительно организованной оппозиции нет. Никаких сравнительно вменяемых и влиятельных социальных групп, которые бы эту оппозицию поддерживали тоже нет. Значит, если система рухнет, то вариантов не так много. Либо к управлению придет ещё более косная часть той же элиты. В целом ряде стран, в той же Аргентине мы это наблюдали регулярно. Это режимы, опирающиеся на «эскадроны смерти» и тому подобное. Собственно прообразы этих «эскадронов смерти» сейчас уже формируются.

Украинский кризис дал массу возможностей для того, чтобы апробировать возможности существования таких парамилитаристских групп, которые затем могут быть поставлены на защиту интересов новых элит.

Это – один вариант. Второй вариант менее очевиден, но в условиях резкой и быстрой деградации общества может очень быстро материализоваться. Это – откровенно фашистские силы, которые будут опираться на маргинализированные слои населения. И им только и нужно перехватить те пароли, те слоганы, которые нынешняя власть формулирует. Новым силам надо только предъявить блеск и остроту этих слоганов и показать, что именно они могут реализовать эти лозунги лучше, чем нынешняя власть.

Так что, как говорили когда-то: какой уклон более опасен – левый или правый? Да оба хуже!

Но лично я пока никаких других перспектив не вижу.

- Да, но, видите ли, мы с Вами уже достаточно давно живём на свете, чтобы, во-первых, не руководствоваться чёрно-белым видением. Нет такого – здесь все хорошие, а там все плохие.

- Мы реально понимаем, что любые герои, любые антигерои всегда в той или иной степени сочетают в себе элементы того и другого.

И, во-вторых, я достаточно начитан в области истории, чтобы понимать: общий прогресс человечества реализуется только в общем и только в очень длительной перспективе. Причем на каждом шагу общий прогресс человечества сопрягается с попятными движениями, с регрессом и даже с крушением не только стран, но и цивилизаций. В последние столетия это происходило чуть реже, но история показывает, что и такое бывает.

- Да. Именно реформы, проводившиеся, когда для них находилась воля и когда это не противоречило интересам хотя бы какой-то части властной элиты.

Но на сегодняшний день я не вижу во властной элите такой группы. Вернее, есть группа, выполняющая функции буфера. Она пытается микшировать наиболее неуклюжие движения власти. И трагедия этой группы заключается в том, что она понимает, как тем самым общая траектория движения не меняется, а только замедляется. Но при этом, беря на себя часть ответственности за реализацию этой политики, эта группа заведомо исключает для себя возможность формирования каких-то коалиций, каких-то сил, которые могли бы взять на себя ответственность за изменение стратегического вектора развития.

Я по-человечески понимаю этих людей, многих из них знаю, но, к сожалению, в перспективе такая политика только отсрочит неизбежный конец.

- Нет, надежда всегда есть. Она связана с тем, что только политики всегда стопроцентно верят в то, что они в данный момент говорят. А я как учёный сомневаюсь в том, что говорю. И это вселяет в меня некоторую надежду. А ведь я могу в своих апокалипсических прогнозах не видеть каких-то тенденций, учитывать их. Или переоценивать силу каких-то действующих тенденций. Вот с этим для меня связана надежда. Я буду рад, если в своих прогнозах окажусь несостоятельным.