Википедия, на которую принято ссылаться, определяя какие-то явления, утверждает: «Ве́нчурный би́знес (от англ. venture — рискованный) — рискованный научно-технический или технологический бизнес. Венчурный бизнес является производным от науки, фундаментальной и прикладной, и появился на свет как требование экономического развития в качестве недостающего звена между наукой и производством.

Сформировался он впервые в современном виде в Кремниевой долине в США, и оттуда постепенно распространился с национальными отличиями по всем развитым и крупным развивающимся странам (Китай, Индия, Бразилия и другие).

Венчурный бизнес (кратко — венчур) имеет особое значение в процессах создания эффективной и конкурентоспособной современной экономики.

Высокие технологии, создаваемые на базе венчура, позволяют стране с «догоняющей экономикой» приблизиться в обозримом будущем по душевым доходам к развитым странам мира.

Миссию создания кластеров высоких технологий и выполняет венчурный инновационный бизнес. Венчурный бизнес является ведущей креативной частью волнового инновационного процесса, так сказать, его системным ядром.

Развитый венчурный технологический бизнес является тем базовым сектором постиндустриальной и новой экономикой, который определяет способность страны удерживать конкурентоспособные мировые позиции в передовых технологиях».

О том, как развивается венчурный бизнес в нашей стране, мы беседуем с Андреем Колесниковым.

- Андрей Николаевич, мы с Вами не раз уже беседовали о том, что такое венчурный бизнес в России. Теперь у нас СМИ завели речь о нём в связи с делом фонда Baring Vostok и арестом Майкла Калви.

Я прекрасно помню Вашу фразу, сказанную в разговоре, когда мы договаривались об этом интервью, что речь в данном случае идёт не о венчурных, а об инвестиционных деньгах. Давайте начнём именно с этого: чем инвестиционные деньги отличаются от венчурных? 

- Венчурные деньги – деньги вкладываемы конкретно в венчурный бизнес. И вопрос в частности в том, чьи это деньги: если речь идёт о деньгах частных инвесторов – это одно, если же это деньги инвестиционных фондов - это другое.

- Почему?

- Видите ли, частные инвесторы сами решают, куда вложить свои средства. Венчурный бизнес они выбирают самостоятельно. А поскольку большинство коллективных инвесторов не знает, куда именно они вкладывают свои средства, они доверяют их инвестиционному фонду, который уже инвестирует в различные ценные бумаги.  Вообще, сейчас уже придумали много разных вторичных инструментов.

Эти деньги нельзя считать венчурными, поскольку фонд, создавая корзину финансовых инструментов, стремится к тому, что она была стабильной по доходности. Фонд является игроком фондового рынка, а доверенные ему средства входят в его портфель.

Если же говорить о венчурном финансировании, то здесь есть объект (проект), и человек или компания прекрасно представляет себе, куда идут средства и какие риски с этим связаны.

Для проектного финансирования у нас есть соответствующая инструкция ЦБ, есть постановление правительства, и это – такая медленно развивающаяся схема, когда инвестор, занимающийся проектным финансированием, владеет долей в этом проекте

Есть, например, проект в миллиард долларов. Инвестор (им может быть, например, какой-то банк) проинвестировал сто миллионов долларов и стал владельцем доли в данном проекте на эту сумму. Потом проект начинает работать, приносит прибыль, позволяющую отдать долг, и переходит в собственность того, кто брал кредит.

Существует много схем инвестиционного финансирования. Для России, например, подошёл самый примитивный – кредит для малого бизнеса. Система получилась идиотская и дорогая: малому предприятию, а тем более ИП банки отказывают в кредите под оборотные средства. Человек в итоге идёт в тот же Сбербанк, берёт как частное лицо потребительский кредит и инвестирует в свою компанию.

- А процент по потребительскому кредиту достаточно высок.

- Да. И это – тупиковая ветвь для технологических проектов. Поэтому были придуманы венчурные фонды. В 80-е годы в США придумали личные схемы, а затем и схемы для венчурных компаний.

- Ну, это в США. А у нас?

- А у нас 2018 год ознаменовался тем, что все госкомпании создали венчурные фонды. Хотя по Бюджетному кодексу рисковать бюджетными деньгами нельзя: это является уголовным преступлением.

- Подождите, Андрей Николаевич, как такое возможно: с одной стороны – надо открывать венчурные фонды, с другой – это преступление?

- Вот так. По бизнесу обязаны: иначе не будет никакого драйва и развития, системы технологической не будет вообще.

Поэтому мы как страна с минимальным венчурным финансированием скатываемся во второй, а потом и в третий эшелон стран по развитию передовых технологий. Нас обогнали Малайзия, Нигерия, а особенно – Вьетнам. Страна, которую мы в 60-е – 70-е годы содержали, сейчас нас опережает. И ЕС в декабре прошлого года принял решение о создании свободной экономической зоны для Вьетнама, который будет подчиняться единым с европейцами правилам. У нас это совершенно не афишируется, но в декабре вьетнамские товары, такие же, как произведённые в Норвегии, Финляндии и других европейских странах, продаются в ЕС по единым с этими странами правилам.

Идеология ЕС – это включать подобные страны с понятной прозрачной структурой финансового и производственного рынков, а также управления в свою орбиту.

Такую же систему отношений с ЕС хотела построить и Украина, но получила только безвизовый въезд.

- Но Украина не выполнила условия подписанного с ЕС договора.

- Понимаете, с Украиной всё сложно: мы говорим, что она не развивается, но, с другой стороны, промышленный потенциал там довольно значителен.

- И он сейчас развивается?

- Да, развивается и образовательная система, и техническая.

Но это – другой вопрос.

- Да, наш вопрос – венчурный бизнес.

- Развитие финансового венчурного рынка. И мы должны сказать: страны, не развивающие новые финансовые технологии, откатываются назад.

Например, у нас были приняты «Концепция развития финансового рынка России» и «Концепция денежно-кредитной политики Российской Федерации». Эти документы готовит Центробанк и утверждает своим постановлением. Это – большие и значимые документы, один – 8о, другой – 120 страниц, рассчитанные на три года, и в январе глава ЦБ Эльвира Набиуллина представляла их на специальных слушаниях, проходивших в Госдуме. И там Набиуллина заявила о введении индустрии цифровых финансов.

- По-моему, это – не дело ЦБ.

- Мы – одна из немногих стран мира, где Центробанк является не только надзорным органом, но и оператором на финансовом рынке.

Нельзя взять отдельно вопрос венчурного рынка и сказать: вот мы это сделаем, будем впереди планеты всей, а остальное – ерунда. В финансовой системе всё взаимоувязано, и должно быть сбалансированное развитие всех финансовых инструментов. Поэтому рассмотрение только венчурного аспекта невозможно без связки с другими макроэкономическими вопросами: инвестициями в основной капитал, развитием проектного финансирования, наличием оборотных средств предприятий, остатками на счетах физических лиц – всеми аспектами системы.

Обзор венчурного рынка ежегодно делается Российской венчурной компанией. Естественно, они берут только высокотехнологичный рынок, но на сайте у них всё это есть. Такие обзоры они делают уже десять лет. И ещё РВК делает ежегодные доклады, публикующиеся в январе – феврале следующего года.

- Андрей Николаевич, я слышал очень много претензий, высказываемых в адрес РВК.

- Претензии естественны: РВК не является банком. Эта компания является инструментом по прокачке бюджетных средств.

- Вот об этом и говорят.

- Тут речь идёт о системе, а она такова: у РВК есть бюджет, компания является финансовым оператором, проводящим финансовые операции через уполномоченные для этого банки. И наглядным примером этой деятельности является система НТИ (Национаальная технологическая инициатива  — государственная программа мер по поддержке развития в России перспективных отраслей экономики – В.В.). АСИ принимает решение по финансированию и запускает некую систему финансирования за счёт бюджетных средств. Эти средства поступают в РВК, где есть проектный офис по НТИ, и идёт финансирование в размере 12 миллиардов на три года.

Вот МГУ получил средства на два проекта: по квантовым вычислениям и по большим данным.

Продолжение следует.

Беседовал Владимир Володин.