Мы продолжаем беседовать с Александром Юльевичем Чепуренко о сегодняшнем состоянии малого и среднего бизнеса в России.

- Александр Юльевич, в процессе нашего разговора Вы сказали, что производительность труда в малом бизнесе в 8 раз меньше, чем в крупном.

- Да, давайте  посмотрим на данные статистики (конечно, она бывает разной, но ничего другого, кроме статистики, у нас нет) за любой год. Затем, условно говоря, поделим выручку или оборот (это уже неважно) – речь идёт о финансовых показателях деятельности средних предприятий на численность занятых в них работников. Сделаем то же самое с малыми и микро-предприятиями. И мы увидим, что эти показатели производительности различаются от нескольких до десятков раз.

Это происходит в ситуации, когда один предприниматель производит продукцию, используя современное оборудование, различного рода технологические платформы и так далее, а другой нанимает плохо обученную рабочую силу, трудящуюся у него в киоске, ларьке или магазине. Понятно, что производительность труда у них очень разная. И стоимость, созданная этим трудом, распределяется очень по-разному: крупным и средним с одной стороны и малым и микро-бизнесом – с другой. Поэтому единица товара или услуги бизнеса получается, чем он меньше, тем дороже.

Чтобы свой товар удешевить, малый бизнес старается часть денег проводить мимо кассы. Таким образом он сокращает налоговые изъятия и в какой-то мере компенсирует свою низкую конкурентоспособность. Это – известные вещи, хорошо изученные экономической наукой.

В связи с этим любые формы борьбы с теневой активностью малого предпринимательства, если они не учитывают этих моментов и плохо сопрягаются с формами прямой и косвенной поддержки малому бизнесу, приводят только к одному: часть малых предприятий закрывается, другая их часть уходит в тень окончательно.

- В качестве иллюстрации к Вашим словам можно привести недавние сообщения о провале программы патентов для арендодателей. Как я понимаю, речь идёт о частных лицах, сдающих квартиры в аренду. До этого провалилась программа патентов для самозанятых. Как только правительство пытается собрать с граждан какие-то новые сборы, те уходят в глухую защиту.

Это что у нас: антагонистические противоречия?

- Нет, я думаю, в категориях антагонистических противоречий малая, наиболее радикальная часть предпринимателей, конечно, мыслит. Но подавляющее большинство мыслит в других категориях. Они помнят, что было в 2013 – 2014 годах.

Понятно, что наше правительство намеревалось жить в условиях роста. Но оказалось, что удвоение ЕСН пришлось на период кризиса. И людям одного раза хватило, чтобы всё понять: они достаточно обучаемы.

- А что именно они, по-Вашему, поняли?

- Если ты полностью прозрачен перед государством, и оно обещает тебе какие-то льготы (упрощённый налог или патент), ты только выйди из тени. А потом государство вполне может передумать и сказать, как в известной старой комедии: у меня изменились обстоятельства – вчера патент стоил столько-то, а сегодня будет стоить уже столько-то. А куда предпринимателю деваться – он уже из тени вышел. Его уже знают, Его уже ищут. Что ему тогда делать?

- Всё бросить и бежать.

- Можно работать в ноль или в убыток.

- А зачем?

- Тогда надо закрыться и жить на пенсию или на какие-то сбережения. Или опять уйти в тень.

А если он до этого из тени не вышел, то, безусловно, памятуя о подобных проделках со стороны государственных фискальных органов, он никогда ни за что не будет претендовать ни на какие упрощенные системы, ни на патент. Ни на что. Просто потому, что понимает: таким образом он попадает в жернова государственной фискальной машины.

- Вопрос простой: сколько наш бизнес сможет ещё выдержать такой пресс и не рассыпаться?

-  Понимаете, бизнес сможет выдержать достаточно многое и достаточно долго. Другое дело, что характер бизнеса изменится.

Мы ведь мечтали о каких-то 25-ти миллионах хороших рабочих мест, о каком-то инновационном предпринимательстве. Понятно: когда у людей нет альтернативы, они, все равно, будут заниматься бизнесом. Заниматься им от глубокой нужды, а не по сердечной склонности. Разумеется, никаких инноваций там не будет. Это будет очень примитивный бизнес. Посмотрите на Нигерию, на другие африканские государства: там очень высокая доля предпринимателей среди взрослого населения. Но мы же понимаем, какое это предпринимательство: с корзиной на голове ходить по пляжу. Бизнес, который был у нас в начале 90-х годов, на каждой улице, на каждом углу. Такой вот бизнес и будет, поскольку другим бизнесом в таких условиях заниматься будет очень трудно. Но он будет.

Люди всегда хотят выживать. Им надо обеспечивать пропитание себе и своим близким, не говоря даже о чём-то другом. И люди будут заниматься вот таким вынужденным предпринимательством.

- И экономика не провалится?

- Нет, совсем не провалится. Просто она будет дальше приобретать черты, которые имеют экономики слаборазвитых стран Африки, Азии, отчасти каких-то стран Латинской Америки.

- А выход из этого тупика виден или нет?

- Выхода пока не видно, поскольку со стороны политической элиты не видно понимания, что эта система очень неустойчива. Конечно, трудно с уверенностью сказать, сколько она ещё просуществует: годи или лет десять. Но, на мой взгляд, совершенно очевидно, что перспектив эта система не имеет.

Правда, у нас сейчас есть большое преимущество: мы опять за железным забором, а в закрытой экономике эти процессы идут гораздо дольше. Открытая экономика повалилась бы сразу, как карточный домик, а в закрытой экономике может долго идти такой ползучий процесс медленного ухудшения условий работы бизнеса, жизни населения. Ведь при этом условии людям не с чем сравнивать. Но рано или поздно, всё равно, перед нами встанут те же самые вопросы, которые стояли перед нами в конце 80-х. Только, боюсь, уже ни у кого не будет иллюзий относительно того, что в рамках прежней элиты можно найти какие-то силы, которые смогут показать пути выхода из этого тупика. Поэтому, боюсь, это кончится гораздо хуже.

- В то время мы югославский вариант проскочили.

- Да. Хотя не обязательно Югославия. Сомали, Судан – вот такие варианты могут быть. Пока всё делается для этого. Повторюсь: понимания, что система себя исчерпала, я не вижу. Готовности поступиться текущими интересами ради перспективы я тоже не вижу. Значит, придётся платить по счетам.

Беседовал Владимир Володин.