Подготовка к диверсификации экономики совпала с началом кризиса

О необходимости диверсификации российской экономики, то есть снижения ее концентрации на отдельных областях за счет модернизации действующих и развития новых областей, говорили давно и много. Последний раз бурное обсуждение этого вопроса выплеснулось на страницы общедоступной прессы весной этого года, экспертное же сообщество дискутировало на тему диверсификации постоянно. Более того, дискуссии велись не по поводу того, надо ли запускать этот процесс, поскольку его очевидность была понятна всем. Основные вопросы, вокруг которых велись споры, касались программ, сроков, методов. Речь шла о том, как именно нужно проводить реформу.

Полемику подстегивали внешние факторы. Так, в мае эксперты швейцарской деловой школы IMD опубликовали результаты ежегодных измерений конкурентного климата в 55 государствах мира. И, если первая тройка рейтинга самых конкурентоспособных стран мира – США (где тогда уже начался ипотечный кризис), Сингапур и Гонконг, осталась без изменений, то Россия из-за недостаточной диверсифицированности экономики переместилась с 43-го на 47-е место.

Тут же раздались достаточно громкие голоса, вопрошавшие, почему правительство вообще и Минэкономразвития, в частности, до сих пор не занимаются вплотную проблемами диверсификации экономики? Сколько еще времени Россия будет сидеть на нефтегазовой игле, играя роль сырьевого придатка развитых стран?

Те же самые швейцарцы, авторы рейтинга конкурентоспособности открыто заявляли: "Проблема России – в высоких прибылях от продажи нефти и газа. Это усложняет диверсификацию экономики".

Действительно, когда страна живет в эпоху высоких цен на нефть, думать о диверсификации экономики, о подъеме малого, среднего, инновационного бизнеса как-то не очень хочется. Профицит бюджета колоссален, Стабфонд постоянно растет, а тут – сложные задачи, над которыми нужно ломать голову. Именно поэтому, несмотря на постоянные призывы заняться высокими технологиями, российская экономика продолжала привычно катиться по топливно-энергетическим рельсам. При этом отставание от развитых (да и не только) стран в наиболее прогрессивных областях производства постоянно росло.

Наконец, осенью этого года Минэкономразвития запустило проект разработки программы диверсификации. Увы, его начало совпало с приходом в страну мирового финансового кризиса. А ведь именно диверсификация делает экономику устойчивой, и чем более экономика устойчива, тем легче переносятся любые кризисные явления. Так что, скажем честно, с разработкой программы диверсификации мы несколько опоздали. Тем более, что в кризисную эпоху решения должны приниматься очень быстро, и нет времени на серьезную исследовательскую проработку программ, подготовку научных обоснований и так далее. То, что сегодня запущен проект подготовки программы, означает лишь одно – идея разрабатывалась в докризисные времена, а сейчас, когда на страну обрушился всемирный кризис, она должна быть воплощена в жизнь вне зависимости от того, что происходит вокруг.

"Наша работа, – говорит руководитель проекта, заместитель генерального директора Национального института системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП) Евгений Литвак, – рассчитана отнюдь не на ближайший месяц, а на целый год. Так, в этом году мы проводим аудит мер по развитию экономики и предложений по ее диверсификации, которые уже реализуются или находятся в стадии обсуждения и внедрения. И только в следующем году на основании этого анализа и его обсуждения с заинтересованными сторонами в спокойной обстановке будут формулироваться предложения, направленные на стимулирование диверсификации экономики".

Заказчик проекта – Минэкономразвития – решило в сегодняшних тяжелых условиях (а, по всем прогнозам, наиболее трудным должен оказаться следующий год) не пороть горячку, а грамотно сделать работу, которая, увы, не была сделана до сих пор. Разумеется, лучше поздно, чем никогда, но ведь так хочется, чтобы все делалось вовремя. С другой стороны, даже столь тяжелые условия отнюдь не означают, что не надо стремиться к диверсификации и повышению устойчивости экономики в целом, а необходимо только помогать фондовому рынку, банкам и удерживать рубль.

"Как раз на этой волне, – утверждает Евгений Литвак, – мы должны выдвигать такие предложения, такие программы, которые позволили бы малому и среднему бизнесу выжить в эту трудную пору. Мы должны развить те отрасли, развитие которых в последние годы было не столь актуальным для российского бюджета и экономики".

Сейчас, когда деньги становятся дорогими, а нефтяных поступлений в бюджет все меньше, как раз малые, средние и инновационные предприятия, направленные на внутренний рынок, могут потянуть за собой традиционный сектор экономики.

И нельзя сказать, что никакие шаги для этого до сих пор не делались. Некоторые решения принимались, какие-то были в свое время подготовлены, рассматривались, но по каким-то причинам приняты не были. Были созданы так называемые финансовые институты развития: Банк развития, Российская венчурная компания, госкорпорация "Роснано", Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, Российский фонд технологического развития, Инвестиционный фонд Российской Федерации. В некоторых регионах-лидерах по поддержке малого предпринимательства субъекты малого предпринимательства в докризисный период получили доступ к финансированию, причем не только государственному, но и банковскому. Вот только результаты этой работы не слишком удовлетворительны.

Сегодня же понятно, что есть целые направления, по которым предстоит колоссальная работа: развитие инфраструктуры содействия бизнесу, государственная поддержка малого и среднего предпринимательства, налоговая система, государственные финансовые институты развития, развитие технического регулирования, саморегулирования, совершенствование порядка предоставления земельных участков и много что еще.

Есть еще одна немаловажная проблема: до сих пор у нас в стране отсутствует институт оценки регулирующего воздействия решений в экономической сфере. Не секрет, что административное воздействие на экономику в России достаточно сильно, а использование такого механизма регулирования приводит к тому, что многие проблемы решаются с точки зрения чьей-то выгоды.

Николай Смирнов, руководитель направления НИСИПП, осуществляющий методологическое руководство проектом подготовки программы диверсификации, замечает по этому поводу следующее: "Когда наступает кризис, не правительство должно сверху смотреть на состояние экономических субъектов и точечно выделять средства некоторым из них. Должны быть созданы специальные правила, специальные институты, позволяющие решать кризисные проблемы более-менее автоматически и упорядоченно".

По мнению Смирнова, при сегодняшнем распределении средств, направляемых на борьбу с кризисом, царит беззаконие. Причем, речь идет не о том, что кто-то грубо нарушает закон, а о том, что законов, регулирующих эту сферу деятельности, до сих пор нет. И каждый чиновник, готовящий те или иные антикризисные предложения, руководствуется исключительно собственным разумением и интересами наиболее симпатичных ему бизнес-структур. В результате, несмотря на призывы спасать малый и средний бизнес, деньги получают банки и госкомпании. И установленных законом правил, кому и как помогать в первую очередь, не существует.

Сейчас уже очевидно, что российский экономический ландшафт после кризиса изменится. Очевидно и то, что этот кризис – не последний, что нужно быть готовыми к тому, что лет через десять после его окончания мир может потрясти следующий экономический катаклизм. И программа, которая позволила бы минимизировать последствия этого кризиса и более твердо стоять на ногах в случае обрушения следующего, безусловно, необходима. Жаль только, что десять лет, прошедшие со времени дефолта 1998 года, не были в этом отношении использованы должным образом. Если бы диверсификация экономики по-настоящему началась тогда, сегодня перед страной стояло бы куда меньше проблем.