- Николай Дмитриевич! Речь пойдет о том, как бизнес у нас обкладывают налогами. Налоговая политика в отношении малого бизнеса, видимо должна уже стать предметом не только экономического, но и медицинского анализа. Здоровые люди не должны раз за разом наступать на одни и те же грабли, причем со столь небольшим временным промежутком.

- Владимир Борисович! По-моему, по этому поводу уже просто нечего сказать. Вся история жизни и смерти малого бизнеса в современной России прошла на моих глазах, но после моих комментариев раздаются голоса, что я алармист, пессимист и так далее. Ничего подобного: более оптимистичного человека, чем я, трудно найти в нашей компании.

Просто, увы, такое социально явление, как малый бизнес, не может прижиться в нашей стране, поскольку у нас нет традиций, нет привычек – выжженная пустыня. Страна у нас всегда была гигантом, как по размеру, по индустриальным свершениям (я не беру времена до 1917 года), а человек не был практически никакой ценностью. Человек был инструментом, с помощью которого претворялись в жизнь государственные планы. В итоге мы имеем то, что имеем.

Когда был принят закон о повышении страховых взносов, никто не задумался, к чему это приведет, на самом деле. А закрылись сотни тысяч ИП и маленьких компаний. Начали исправлять, приняли новый закон, снижающий нагрузку на самые маленькие компании, выяснилось, что им теперь невыгодно расти: чуть вырастет – попадет под такой налоговый пресс, что лучше не надо. А тем, кто уже чуть подрос, впору сразу бежать в тень. Но никто из людей, принимающих решения, об этом не думает.

- А в чем причина такого отношения к малому бизнесу? Как Вы считаете?

- В начале 90-х годов после смены в стране общественной формации случился момент растерянности у бюрократического класса. Происходила смена элит, и была вольница, когда малый бизнес рос.

Если сравнивать его с каким-то растением, то он – как сорняк – прорастал  повсюду.

- И к нему относились, как к сорняку.

- Да. Ведь малый бизнес – экономика простых людей, низов общества. Это – народное экономическое творчество: кто что умеет, в ком что генетически заложено – тот этим и занимается. И в тот период времени это творчество и материализовалось в малый бизнес.

А затем произошла структуризация чиновничьей номенклатуры. И теперь уже чиновники стали самыми жесткими способами воплощать в жизнь свои коммерческие интересы. И малый бизнес оказался им большой помехой. Это – соперник на экономическом поле.

Кроме того определенные слои сотрудников госструктур – их низший уровень – определили для себя малый бизнес как свое кормовое поле. Вспомните, например, бывшие торговые инспекции, которые много крови попили малым предпринимателям, Роспотребнадзор, СЭС и прочие. Мордовали они малый бизнес, как могли. В помощь им были пролоббированы определенные законы, и очень быстро малый бизнес оказался их добычей.

В последнее же время, при всех произносимых декларациях, при понимании определенными слоями чиновничества, что лучше дать людям прокормиться самим, чем кормить их (немалая это нагрузка на бюджет), законодательная база, регулирующая существование малого бизнеса, не улучшается. И происходит это потому, что низший слой чиновничества – опора власти, и его интересы всемерно поддерживаются.

Человек, зарабатывающий деньги сам, независимо от государства, априори человек свободный. Он может молчать, не вылазить со своим мнением, но внутри он останется свободным, он будет стремиться к свободе своей деятельности. И такие люди оказываются антагонистами сложившейся системы. Система это чувствует, а потому все декларации остаются пустым звуком, а фактически идет борьба с независимым бизнесом.

- Николай Дмитриевич, вот Вы рисуете картину гибели малого бизнеса. А у меня впечатление, что он еще блинков поест на похоронах отечественной бюрократической номенклатуры. Он неистребим. Вы сами сказали, что он, как сорняк. Так вот он может прорасти сквозь асфальт.

Я вчера приехал из Тверской области. Заехали мы на вполне обычную заправку. И стоит там рекламная конструкция, внутри которой в одну, а потом в другую сторону прокручиваются небольшие рекламные баннеры. Как я понимаю, это для тех, у кого нет средств на большой щит, а рукописные объявления на столбах – уже пройденный этап.

Баннеров в этом устройстве, как мне показалось, минимум дюжина. И что только не рекламируют: экологический отель, теплицы парники и прочие конструкции, дома, бани, ворота, заборы… И это – маленький поселок. Народ, можно сказать, землю роет, чтобы самостоятельно прожить.

И условия конкурентной борьбы просто волчьи. Причем я говорю не о каких-то административных барьерах, не о чиновниках или правоохранителях, а об отношениях предпринимателей между собой. Есть там женщина, занимающаяся торговлей (продукты, хозтовары), так ее дважды поджигали, пока не выжили в самый дальний поселок. Она, правда, и там смогла развернуться.

Люди, которые хотят работать на себя, действительно, как сорняки, лезут из всех щелей и пробивают любой асфальт. И это неистребимо.

- Конечно. Вы же помните: даже в советские времена существовали какие-то кооперативы, что-то напоминающее малый бизнес.

Я, например, будучи еще учеником начальной школы, каждое лето ездил к бабушке на Украину в маленький военный городок. А там – подсобные хозяйства, частные сады – все работало на живущие там семьи офицеров. А что не понадобилось на месте, выносили к проходившим через городок поездам и продавали. Таких продавцов гоняли, торговать им запрещали. Но люди подбегали со своими ведрами к вагонам и продавали. Ведро черной смородины стоило 5 – 6 рублей.

А бабушкин брат, который был сильно моложе ее, занимался кровельными работами. Тоже с отнюдь не государственной бригадой. Ездили они по деревням, крыли избы, кому железом, кому шифером. И это было то же самое – малый бизнес.

- А бригады строителей, так называемых «шабашников», которые ездили строить где-нибудь в Сибири? Ведь договаривались с местным начальством и приезжали строить государственные объекты: школы, детские сады, здания местных управлений внутренних дел, я не говорю уже о сельхозпостройках. И ехали в этих бригадах столичные научные работники, инженеры, учителя – заработать в свой отпуск на год более-менее безбедной жизни. И привозили домой годовой оклад, а то и два.

- То-то и оно. А тех, кто занимался самым обычным торговым бизнесом, называли спекулянтами и могли просто посадить. Или тех, кто шил и варил джинсы и торговал ими.

- Мы с Вами прекрасно знаем человека, который с этого начинал свою деятельность, - Илья Хандриков.

- Да. И именно эти люди потом, уже при Горбачеве, бросились создавать кооперативы, а затем стали предпринимателями и во многом вытянули страну в тяжелейшие 90-е годы.

А теперь у работы все ухудшаются и ухудшаются.   

- Но и в этих условиях надо выживать.

- Да, выживать. Но с годами становится все труднее гнуться: позвоночник уже не тот – окостеневает. И с годами страх проходит. Я сейчас мало пишу в Фейсбуке не потому, что страшно: я просто понял, что бесполезно сотрясать воздух.

Но, в конце концов, ситуация изменится. И как только это случиться, малый бизнес опять полезет из всех щелей. И независимые активные граждане вновь покажут, на что они способны, если дать им нормально работать.