В начале года Илья Хандриков опубликовал на нашем сайте традиционный материал: «Итоги 2015 года для малого и среднего предпринимательства (МСП)».

Такие «Итоги» Илья Николаевич подводит уже много лет, и эти стали десятыми, юбилейными.

На этот раз вместе с критикой действий правительства в них были отмечены и положительные моменты. О них мы и беседуем с Ильёй Хандриковым.

- Илья Николаевич, на этот раз Вы дали целый список положительных явлений и нововведений, с которыми малый бизнес познакомился в прошлом году. Давайте поговорим о них.

Вы пишете «Прошедший 7 апреля (2015 года – В.В.) Государственный совет по вопросам развития малого и среднего бизнеса, многостраничный доклад «О мерах по развитию МСП в РФ», поручения президента, дали новую энергию инфраструктуре МСП». О чем это? Мы ведь знаем, что у нас называется инфраструктурой МСП.

- Конечно.

- Я не очень представляю, какую новую энергию ей можно придать. Хотя, честно говоря, я знаю только одного представителя инфраструктуры МСП – Александра Давидовича Иоффе.

- Ну, Александр Давидович – человек старой инфраструктуры, в новую он не вписался.

- А чем новая инфраструктура так отличается от старой?

- Дело в том, что это новые люди. Из старых представителей инфраструктуры в Москве остался только Ресин.

- А Бирюков?

- Нет, на денежных потоках сидел Ресин.

- Ну, в ЖКХ тоже денежные потоки немалые.

- Значит Бирюков и Ресин. Но Москву практически переделили. Если мы берём малый бизнес: ларьки в переходах, палатки и так далее, то давайте говорить начистоту. В метрополитене всё держали 53 семьи, утверждённые распоряжением Юрия Лужкова. Сейчас идёт передел.

А поскольку у нас новые структуры появляются либо аффилированные, либо это ведомства подминают бизнес под себя. Тенденции у нас такие: усиление государства во всех формах.

Я беседовал тут с Дмитрием Абрикосовым (бизнесмен, потомок династии «поставщиков двора его величества», владельцев крупнейшей до революции шоколадной фабрики, ныне им. П. Бабаева – В.В), и он абсолютно верно сказал: у нас частного бизнеса практически нет.

Я эту тенденцию подметил давно, долго о ней говорил, а сегодня уже многие констатируют, что определённая степень аффилированности с чиновничеством должна быть. Если ты хочешь, сотрудничай с муниципальными властями, либо с региональными властями, для кого-то – с федеральной властью, с госструктурами. Но сегодня это – практически обязательное условие. Такая вот инфраструктура.

Так что, когда мы говорим, какой передел происходит, то пирог делится как раз на новый состав, появившихся людей. И это, к сожалению, ни для кого не секрет.

- Ещё одно положительное явление, которое Вы отметили: «Появление проекта Стратегии развития МСП до 2030 года, попытки государства усовершенствовать документ с помощью экспертного сообщества, общественных структур». Как я понимаю, это – часть общей Стратегии развития до 2030 года.

- Знаете, я уже после написания «Итогов» увидел целостную картину формирования стратегии. До этого я видел только отдельные стратегии, поэтому написал о стратегии по МСП.

А то, что в стратегии отмечен 2030 год объясняется очень просто: сначала все ставки делались на 20-й год.

- Была даже Стратегия-2020.

- Более того, к 18-му году надо было выйти на какой-то результат. Но, поскольку навалился системный кризис, который уже признан системным, а выйти из него можно только через 15 лет, и тогда уже можно какие-то планы верстать.

Готовящаяся стратегия, с одной стороны, вроде бы, положительный шаг. Раньше были программы, проекты, теперь впервые в истории выстраивается стратегия, которая будет частью общей стратегии развития. Но одно – чиновники рапортуют, а сейчас и Минэк и все остальные говорят о стратегии.

Потрачены 10 миллионов рублей (это без учёта второй части). А вторая часть – дорожная карта, на которую тёмным образом через АСИ формируется свой бюджет. И я в конце указал, что у медали две стороны. У всех этих пунктов есть обратная сторона. Но обсуждать её – надо было писать целый труд. Поэтому любой разумный и вменяемый человек увидит эту обратную сторону большинства из этих пунктов

Когда мы говорим о стратегии, да, есть структуры, получающие гранты и осваивающие эти ресурсы. Они создают некий продукт (или не создают никакой продукт вообще), решают материально-технические проблемы своего ведомства, и в этом русле всё строится. Это является очень опасным, но у меня, к сожалению, не было возможности всё это описать.

Я скорее предоставил людям самим думать.

- Я думаю, что пункт про новый Фонд развития промышленности, который в ближайшие три года поддержит производственные проекты в стране на 18,5 миллиарда рублей (возглавил его Алексей Комиссаров), можно пропустить.

- Я бы хотел отметить в этом пункте один момент. Алексей Комиссаров возглавил фонд в прошлом году, но уже успел выдать абсолютно все деньги.

- Кому?

- Предпринимателям. Все деньги были выданы.

И теперь вопрос: кому конкретно выдано? Я помню, как работали гарантийные фонды: один из руководителей Московского гарантийного фонда рассказывал, что у них берут гарантии по сто раз. Так что хотелось бы узнать: кто берёт, сколько это человек. Где контроль того, что распределяемые средства доступны широким массам предпринимателей?  Ресурсы ведь могли оказаться у пяти человек, а могли их раздать и ста предпринимателям, и тысяче. И это надо помнить

- Следующий пункт в Вашем списке положительных моментов: «Государственные компании обязали закупать у представителей  МСП 18% из всего количества приобретаемых товаров, услуг и работ».

- И здесь тоже есть своя обратная сторона. У нас раньше малый бизнес, если говорить о массах предпринимателей, а не об отдельных людях,  никогда не получал госзаказов. И причина была в том, что делиться никакой чиновник, сидящий в министерстве, ведомстве, госкорпорации, не хотел, даже если получал соответствующую команду. Такую команду он выполнял «творчески», поскольку самые творческие люди сегодня – это чиновники. Они же – самые крутые инноваторы. Других таких в стране нет. Инновационное развитие наших чиновников, которые, с одной стороны, сидят под Дамокловым мечом, а с другой – осваивают фантастические ресурсы .

Разница между чиновником и предпринимателем в том, что предприниматель не может обмануть своё начальство, поскольку начальник он сам, не может что-то украсть на работе, поскольку красть он будет у самого себя. А уж такие масштабы ему и не снились.

И есть такая практика: чиновники, начиная от нижних звеньев, стали создавать якобы предпринимательские структуры и прогонять эти заказы через них. Второй путь – они договариваются с уже сложившимися бизнес-структурами.

Поскольку я занимался вопросами борьбы с коррупцией, то знаю, что существует целый набор условий и действий, приводящий к нужному результату. Создание и привлечение бизнес-структур – сильная вещь, но самая шикарная, по моему опыту, комбинация была в своё время придумана Минатомом. До вмешательства Transparensy International, пытавшейся сделать Минатом более прозрачным, взаимодействие с предпринимателями, занимавшимися поставками различного оборудования, организовывалась оригинальным способом. На двух этажах офиса министерства сидели люди, отвечавшие за это взаимодействие, и раз в год один из этажей менялся полностью. Люди заключали контракты и уходили. Вместо них приходили новые чиновники, с которыми надо было вновь выстраивать отношения. Говорят, что бизнес там доился на 85%. Можете себе такое представить?

Теперь они стали чуть более прозрачными, и таких бесстыжих вещей уже не делается.

- Как-то, Илья Николаевич, Ваши положительные моменты во взаимодействии государства и бизнеса оборачиваются чем-то совсем не положительным. Мы, конечно, разберём и другие пункты ваших «хороших» итогов, но это уже чуть позже: объём нашего интервью уже на пределе.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин