Обсуждение вопроса, сформировался ли у нас в стране средний класс, а, если есть, то кто в него входит, обсуждается в России уже давно. Перед Новым годом Александр Чепуренко сделал доклад на эту тему в Институте Гайдара, а на днях интервью с ним по этому поводу опубликовала «Российская газета».

И вот мы тоже решили побеседовать с Александром Юльевичем.

- Александр Юльевич, Вы сделали доклад по вопросу наличия в России среднего класса. Тема эта на моей памяти обсуждается лет двадцать как минимум.

- Если не больше.

- Скорее больше, учитывая, сколько уже длится постсоветский период нашей истории. В советское время о среднем классе разговоров не велось: у нас было два класса – рабочий и крестьянский, а какие-либо другие, кроме побеждённой у нас буржуазии, не признавались.

Теперь же Министерство экономического развития и торговли РФ, «исходя из динамики роста реальных доходов прогнозирует увеличение к 2020 году доли среднего класса в структуре населения до 50-52 процентов».

Каково Ваше мнение по этому поводу?

- Я считаю, что у нас есть средние слои, в состав которых входят две очень разнородные группы. Разнородны они по тому критерию, который обычно ни социологи, ни экономисты, ни тем более журналисты не учитывают. Как только заходит речь о среднем классе, сразу начинается разговор о том, сколько нужно иметь денег в кошельке, чтобы относиться к среднему классу. В крайнем случае, добавляют кое-что о том, каким видом деятельности надо заниматься и какой профессиональный статус надо иметь. Некоторые особо чувствительные эксперты добавляют к этому, какие нужно разделять ценности, какие нормы нужно соблюдать и так далее.

Но никто почему-то не задаётся одним простым вопросом: можно заниматься одной и той же деятельностью – быть, например, адвокатом и даже иметь сопоставимый размер дохода. Но у одного его доход связан с активной деятельностью на относительно свободном рынке труда, с его личными усилиями по формированию своего профессионального статуса и, соответственно, своего благополучия. А у другого это может быть связано с тем, что он когда-то удачно попал в некое богоспасаемое государственное учреждение и был там некоторое время этаким Акакием Акакиевичем. Потом он поднялся по карьерной лестнице и стал «решателем вопросов». И уже как «решатель вопросов» резко поднял уровень своего благосостояния, стал одеваться в итальянские костюмы, отдыхать на лучших курортах Средиземноморья… В общем, он внешне стал неотличим от того адвоката, или дизайнера, или учёного, или предпринимателя, достигшего всего того же за счёт упорного и тяжёлого труда на рынке.

- Александр Юльевич, мне кажется, что не только журналисты и эксперты, но и многие предприниматели не согласятся с Вашей точкой зрения.

- Понимаете, один бородатый классик писал когда-то, что этикетка иногда обманывает не только покупателя, но и даже самого продавца.

- Бородатый классик, насколько я помню это высказывание, - Карл Маркс. И в данном случае я с ним согласен.

- Это тот случай, когда никто не хочет сказать: простите меня, я коррупционер.

- Безусловно.

- И никто никогда не признает, что основной источник его доходов – «решание вопросов», согласование разрешений, распилы и откаты. Нет, такой человек, конечно, будет утверждать, что всё заработано честным трудом. Поэтому то, что говорят отдельные представители среднего класса, не должно нас обманывать.

Более того, никакая социальная наука была бы не нужна, если бы в общественной действительности сущность совпадала с видимостью. Тогда мы могли бы всех социологов, политологов, экономистов распустить и сказать: зачем вы нужны – я так считаю, значит так и есть.

- Ну, у нас социологов, политологов и экономистов пока не распустили, но мнение о том, что всё должно быть так, как считают некоторые лица наверху, безусловно, присутствует.

И ещё одна ремарка: помню где-то лет пятнадцать назад я читал довольно серьёзную статью, автор которой утверждал, что в силу ряда обстоятельств у нас средним классом являются по большей части чиновники и силовики. И тогда никто особо не возразил, что они не могут быть средним классом, хотя были замечания, что такое положение признак нездоровья общества.

- Если рассуждать совсем строго, то классовая структура проявляется, как меня учили не только марксистские классики, в современном, то есть буржуазном, обществе. В добуржуазном обществе существуют сословия, отличие которых от класса состоит в том, что принадлежность к ним зависит от места в некоей иерархии. Ровно это мы и имеем в отношении значительной части людей, которые сами себя считают средним классом и которых в качестве современного российского среднего класса атрибутируют многие учёные.

- А, на самом деле, это – сословие?

- Да, это – феодальное сословие, куда люди попадают по разным причинам: личная лояльность, вовремя оказался в нужном месте, поднёс чемодан – мало ли какие бывают обстоятельства. А попав туда, люди начинают обрастать связями, выстраивают собственные «цепи зависимости», овладевают мастерством «решения вопросов» таким образом, чтобы получать от этого существенный прирост своего благосостояния.

Всё это не имеет никакого отношения к понятию среднего класса, возникшему в своё время в западной литературе.

- Извините, Александр Юльевич, но в этом месте нам придётся, видимо, сказать, что у России в этом вопросе свой особый путь, и наш средний класс зарубежным средним классам не чета. Я прав?

- Это не совсем так. Я в самом начале нашего разговора сказал о двух разных по численности группах. Они есть. У нас, кроме маргиналов, есть и классический средний класс, представленный, скажем, руководителями малых и средних предприятий, высококвалифицированными мастерами, которых в Германии назвали бы ремесленниками. Последняя категория людей, благодаря своей высокой профессиональной квалификации, может выполнять работы по ремонту, наладке какой-то техники и получать приличные доходы. Эти группы тоже есть.

Есть какие-то группы интеллектуалов, работающих на рынке интеллектуальных услуг, совсем необязательно предоставляя их государственным структурам. Есть адвокаты, занимающиеся частной практикой, и многие другие. Но не они в основном формируют картину того, что у нас принято почему-то называть средним классом.

При этом надо честно признать, что вторая группа, относимая к среднему классу, которая сейчас гораздо многочисленнее, существовала уже в 90-е годы. Я принимал участие в одном из первых в России исследований, посвященных выяснению того, есть ли у нас в стране средний класс и каков его портрет. Это был 1998 год, когда ещё не начиналось выстраивание вертикали власти.

Я был тогда ещё совершенно наивным человеком, и когда стал смотреть по профессиональному статусу, по характеру занятости: кто там в этом нашем среднем классе – уже тогда в нём оказалось довольно много чиновников.

В чём всё дело: в 90-е годы, которые теперь принято называть проклятыми или лихими, государство было достаточно слабым. Оно упустило вожжи на какое-то время. Этого было достаточно, чтобы начала формироваться очень примитивная, во многом дикая, додиккенсовская, но всё же рыночная экономика.

И вот в этой экономике стали возникать субъекты, которых можно было атрибутировать как некий старый – новый средний класс, который возникает в ХХ-м веке в индустриальном обществе.

Но, начиная с 2000-го года, у нас идет строительство вертикали. У нас увеличивается доля ВВП, перераспределяемого через государственный бюджет. У нас основной формой поддержки малого бизнеса становится вовлечение его в госзакупки и госзаказ. И, когда я смотрю на данные Института социологии, который не разделяет мою точку зрения, но, тем не менее, грамотно исследует структуру нашего так называемого среднего класса: из чего он состоит, то вижу печальную картину.

Я посмотрел данные за 2007-й год – накануне кризиса и данные за 2011 год. За четыре года в структуре этого класса в полтора – два раза увеличилась доля бюрократии, примерно на столько же увеличилась доля руководителей государственных предприятий и учреждений, и в той же пропорции сократилось количество руководителей предприятий частного малого и среднего бизнеса, самозанятых и так далее.

Конечно, данных одного института за небольшой период времени недостаточно, чтобы подтвердить мою гипотезу, но она у меня есть.

- И в чём заключается Ваша гипотеза?

- В том, что за последние 15 лет то, что первоначально могло быть принято за средний класс, сильно изменилось. В его структуре появилась и растёт группа, которую никак нельзя отнести к среднему классу, поскольку она не развивалась в условиях рыночной экономики, а, следовательно, не соответствует классическим критериям. И эта группа людей, чьё благосостояние, карьерные успехи и так далее полностью зависят от встроенности во властную вертикаль.

Этикетка осталась прежней, а вино в ёмкость налили уже другое. Вы покупали чудное бордо, откупорили через 15 лет, а там оказался дешёвый портвейн.

- Будем честными: не всякое чудное бордо сможет сохранить свои свойства, проведя 15 лет в закупоренной бутылке.

- Согласен.

- А уж наше то «бордо» - это, как в «Мертвых душах» Гоголя, где некий поручик называл его просто «бурдашкой».

- Да.

Но мне важно подчеркнуть основную мысль: произошли серьёзные изменения в тех слоях, которые по уровню благосостояния занимают срединное положение в обществе. Их благосостояние определяется иными факторами, чем 15 – 20 – 25 лет назад.

Продолжение следует.

Беседовал Владимир Володин.