О, да тут и представлять ничего не нужно, мне действительно должна и не одна, а целый ряд организаций, начиная с 'МММ' и кончая банком, лопнувшим во время кризиса 98-го года! - воскликнут многие читатели. Что ж, для беседы не важно, успел вас кто-нибудь уже обобрать или, для того, чтобы представить себя на месте обобранного человека, вам необходимо включить воображение.
Итак, допустим, что вы кредитор. Ждете денег от должника, а тот не платит и активно подает признаки того, что не расплатится никогда. То ли не хочет, то ли не может. Или делает вид, что не может. Встречаясь с товарищами по несчастью, вы обсуждаете перспективы возврата долгов, делитесь мнениями о состоянии здоровья должника. 'Как вы думаете, пациент жив или мертв?' - спрашиваете вы. 'Думается, что он скорее жив, нежели мертв', - отвечает собеседник, еще не потерявший надежды получить назад свои денежки. 'Нет, он скорее мертв, чем жив', - говорит пессимист, утративший веру в то, что с ним когда-нибудь расплатятся.
А я хочу вам сказать, что очень часто для того, чтобы оздоровить пациента, его необходимо сперва умертвить. Но должен предупредить, что такое лечение протекает крайне тяжело и очень болезненно.
Так получилось, что последние три года я занимаюсь разработкой и сопровождением программ финансового оздоровления предприятий, оказавшихся в критическом положении. И в рамках этих программ мне и моим коллегам приходилось организовывать и проводить процедуры банкротства некоторых предприятий.
Что за чушь - банкротство в рамках программы оздоровления?! - с изумлением и, возможно, даже возмущением воскликнут читатели. И если таковыми окажутся простые обыватели, их раздражение вполне понятно. Но, к сожалению, это раздражение охватывает и некоторых чиновников, а также журналистов, которые не понимают, а скорее всего, не хотят понимать, что иногда для того, чтобы 'оздоровить' предприятие, его необходимо обанкротить.
Давайте зададимся вопросом, что произойдет, если обанкротить предприятие, оказавшееся неплатежеспособным? Мой ответ может показаться парадоксальным, но я скажу, что от банкротства выиграют все. Имущество предприятия по отдельности или целиком в качестве имущественного комплекса перейдет от нерадивых хозяев, к новым, будем надеяться, более рачительным владельцам. Часть кредиторов получат деньги, вырученные от продажи этого имущества. А часть кредиторов денег не получит. И их выигрыш заключается в том, что они утратят не деньги, а иллюзию того, что у них эти деньги есть. Конечно же, это очень обидно, с этим не хочется мириться, но, по-моему, все-таки лучше зафиксировать убытки, чем питаться несбыточными надеждами и строить планы на будущее, рассчитывая на денежные средства, которых никогда не получишь.
Итак, новые хозяева довольны, с кредиторами тоже разобрались. А бывшие владельцы и менеджеры обанкротившегося предприятия - с ними-то как быть?! Неужто и их банкротством облагодетельствовали?! И про них я не забыл. Конечно, вряд ли они стали счастливее оттого, что их предприятие ушло с молотка. Но давайте поймем, что, если должник неплатежеспособен, и денег ему взять неоткуда, то банкротство - это цивилизованная форма решения проблемы. Есть, правда, альтернатива, но уже не цивилизованная. Если хотите узнать, какая, почитайте криминальную хронику. А мы поговорим о банкротстве.
Безусловно, на бумаге, в теории все выглядит красиво. Но в реальной жизни банкротства не проходят так гладко. Кредиторы, которым не хватило денег, никак не хотят поверить в то, что они расстались с иллюзией, а не с настоящими деньгами. Они стремятся оспорить результаты конкурсного производства, найти нарушения в работе конкурсного управляющего. А старые владельцы и руководители обанкротившегося предприятия вместо того, чтобы радоваться тому, что с ними, наделавшими столько безнадежных долгов, разобрались цивилизованным образом, бросают все силы на то, чтобы вообще воспрепятствовать деятельности конкурсного управляющего, а кредиторов-инициаторов банкротства обвиняют во всех смертных грехах и их, уставших ждать возврата долгов, объявляют истинными виновниками кризиса. Чего только не предпринимают старые владельцы и руководители, чтобы сохранить контроль над предприятием, которое сами же довели до ручки. Они и к неформальным силовым структурам обращаются за поддержкой. И к правоохранительным органам бегут за помощью, представляя себя жертвами мошенников. Требуют от местных и вышестоящих властей, чтобы те отгородили их от распоясавшихся махинаторов. И очень часто они затевают шумную кампанию в средствах массовой информации. В статьях и репортажах их представляют невинными овечками, окруженными стаей волков. Признаться, и мне приходилось несколько раз читать о себе в газетах. Расписывали меня так, что было страшно к зеркалу подходить: вдруг и впрямь вместо знакомого с детства лица звериный оскал капитализма увижу!
Как я реагировал на эти статьи? Да, никак, потому что не хотелось тратить время и силы, доказывая, что я не верблюд.
А чего же теперь за перо взялся, спросят меня? Сразу оговорюсь, что вовсе не собираюсь бить себя в грудь, утверждая, что все те, кто стремятся кого-то обанкротить, ангелы во плоти. Конечно, нет.
Дело в том, что, читая публикации, написанные в защиту руководителей и владельцев лопнувших компаний, я заметил, что почти все они вне зависимости от авторства напичканы типичными тезисами, отражающими концептуально неверный подход к проблеме банкротства. Вот эти-то тезисы мне и хотелось бы обсудить.
Начнем с самого удивительного: сплошь и рядом виновниками кризиса на предприятии представляют кредиторов, выступивших инициаторами процедуры банкротства. По-моему, любому мало-мальски здравомыслящему человеку очевидно, что при этом ситуацию попросту переворачивают с ног на голову. И, тем не менее, очень часто мы слышим, что вот работает там-то такой-то завод, и продукцию нужную он-де производит, и зарплату рабочим, которой хватает на проезд до работы и обратно, платит, ну в общем, прям загляденье как работает, правда, с поставщиками вовремя не рассчитывается, да и невовремя тоже не рассчитывается, и вдруг - нате вам, кредиторы какие-то, так их растак, взяли да на банкротство подали, и теперь этот замечательный завод, который, ну, прям загляденьице, какой замечательный и как работает, теперь он уйдет с молотка, и что будет со всей страной и с нами в отдельности, неизвестно!
Так давайте же выясним, а кто же такие эти зловещие кредиторы, которые, если судить по некоторым публикациям, словно диверсанты из вражеского стана нападают на наши предприятия с исключительной целью - погубить флагманов отечественной промышленности? Оказывается, что кредитор - это либо тот самый поставщик, которому наш замечательный завод не платит, либо банк, у которого наш замечательный завод взял кредит и не возвращает, либо еще какое-нибудь юридическое или физическое лицо, которому наш замечательный завод, выражаясь юридическим языком, обязан уплатить определенную денежную сумму по гражданско-правовому договору и по иным основаниям, предусмотренным Гражданским Кодексом. По каким-таким иным основаниям? Ну, например, кредитором может стать организация, с которой сам должник никогда никаких дел не имел и о которой слыхом не слыхивал, а она взяла да и выкупила у других кредиторов права требования к этому должнику. Так вот, если следовать извращенной логике защитников такого должника, выходит, что этому должнику нужно простить то, что он систематическим неисполнением своих обязательств довел поставщиков и банки до того, что последние не выдержали и переуступили долги третьим лицам или сами подали на банкротство.
В одной статье резкой критике подвергается работа Федеральной службы по финансовому оздоровлению (ФСФО). В качестве аргументов, изобличающих неприглядную деятельность ФСФО, приводятся следующие цифры: за годы своего существования ФСФО провела банкротство 11 700 предприятий, при этом сохранилось из них 700, а остальные 11 000 были обанкрочены. И из этой статистики делается вывод о том, какая нехорошая это ФСФО, ей, дескать, поручено оздоравливать предприятия, а она их умертвляет. Читаешь такое и пытаешься понять, что за извращенное представление о банкротстве у автора той статьи?! Наверно, он считает, что ФСФО, выбрав предприятие-жертву, подгоняет к нему экскаваторы и чугунными бабами крушит цеха и производственные корпуса, затем сравнивает их с землей и объявляет территорию непригодной для жизни на ближайшие 1000 лет. Хочется успокоить этого человека, банкротство - это вовсе не апокалипсис на отдельно взятом предприятии, при его проведении станки как работали, так и продолжают работать, цеха остаются стоять на своем месте и территория вокруг не заражается радиацией. Только права собственности на эти объекты переходят от одного юридического лица к другому. А Вася Пуговкин как работал фрезеровщиком, так и дальше работает, только был он фрезеровщиком ОАО 'Красный абзац', а теперь стал фрезеровщиком ООО 'Полный вперед'. И тетя Фрося как подметала полы в административном корпусе, так и дальше следит за чистотой на вверенном ей объекте. Только над входом в приемную вместо таблички 'Генеральный директор ОАО 'Красный абзац' появилась табличка с надписью 'Президент ООО 'Полный вперед'.
Кроме того, давайте не будем забывать о том, что в число 11 000 предприятий, которые ФСФО якобы вероломно загубило, входит огромная масса юридических лиц, которые кто-то когда-то регистрировал, а потом бросил на произвол судьбы: то ли бизнес не заладился, то ли изначально предприятие создавалось как фирма-однодневка для проведения всевозможных сомнительных сделок. Так вот ФСФО приходится тратить огромные силы и время на банкротство и таких никчемных предприятий, создатели которых не потрудились ликвидировать свои детища вовремя и законным образом.
Предвижу, что мне возразят и назовут массу предприятий, владевших реальными производственными мощностями, а теперь они остановлены, загублены, а их рабочие потеряли квалификацию и спились. Но в большинстве случаев причиной их 'гибели' стала не процедура банкротства как таковая, а то, что эти предприятия не платили за газ, электричество или сырье и материалы, необходимые для производства. И доводят их до такого состояния, как правило, задолго до начала конкурсного производства.
Еще раз повторюсь. Если банкротство начато вовремя и проводится добросовестно, то предприятие не останавливается, оно продолжает работать под руководством конкурсного управляющего и в работающем виде переходит в результате публичных торгов в собственность новых владельцев. Да, возникают некоторые сложности. Например, вряд ли можно рассчитывать, что на стадии конкурсного производства поставщики поставят сырье и материалы с отсрочкой платежа, а покупатели сделают предоплату. Но зато вводится мораторий на старые долги.
Вот пример из собственной практики. В бытность мою руководителем банка обратился к нам с просьбой предоставить кредит управляющий одного предприятия. Ему срочно требовались деньги для погашения задолженности перед местным газовым хозяйством, которое намеревалось отключить газ. Мы проанализировали ситуацию на заводе и обнаружили, что оно находится в критическом состоянии. С одной стороны, трест газового хозяйства был всерьез намерен отказать в подаче газа, если предприятие не погасит накопившуюся за несколько лет задолженность. А это означало остановку печей, после чего легче будет построить новый завод, чем возобновить производство на этом предприятии. С другой стороны, финансовое положение завода не оставляло ни малейшего шанса погасить кредит. Более того, было очевидно, что ссуда на погашение долгов за газ не спасет, а лишь отсрочит на какое-то время банкротство предприятия. В то же время завод выпускал продукцию, пользующуюся огромным спросом, а разница между продажной ценой и затратами на производство была такой, что рентабельности бизнеса можно было только позавидовать. Было ясно, что плачевное состояние, в котором оказалось предприятие, объяснялось неумелым менеджментом, разгильдяйством и злоупотреблениями.
Наш банк выразил готовность оказать финансовую поддержку этому предприятию при условии, что акционеры также произведут необходимые дополнительные инвестиции. Однако собственники завода не откликнулись на это предложение. Они предпочитали забирать готовую продукцию по низким ценам, хорошо зарабатывая при перепродаже, и не заботиться о самом предприятии.
В этой ситуации банк принял решение произвести определенные вложения, позволяющие заводу решить проблему неплатежей за газ, но не выдавать кредит, а выкупить у треста газового хозяйства права требования к заводу. После чего банк инициировал процедуру банкротства. И вот тут-то собственники предприятия обрушили всю мощь своих предпринимательских талантов и своих связей с сильными мира сего, чтобы дать отпор 'обнаглевшему' банку. Не преминули они воспользоваться и знакомствами с журналистами, в результате чего на свет родились гневные, обличающие меня и возглавляемый мною банк статьи. И любопытно то, что никто не вспомнил о том, что, если бы банк не выкупил долги у треста газового хозяйства, то последний перекрыл бы вентиль, и у предприятия остановились бы печи. Никому не пришло в голову, что, если хочешь избежать банкротства, то для этого существует простой способ - заплатить по 'горячим' долгам и доказать, что предприятие способно работать эффективно и вовремя платить по текущим счетам.
А завершилось все тем, что предприятие было продано с торгов, у него появился новый хозяин, и оно не только продолжает работать, но и развивается благодаря инвестициям нового владельца.
Я уже несколько раз говорил о том, что для предприятия процедура банкротства не превращается в катастрофу, если она проводится своевременно. Поясняя эту мысль, должен коснуться еще одной проблемы, которую во многих публикациях освещают превратно. Это вопрос о том, кто и когда возбуждает дело о банкротстве. Очень часто различные СМИ возмущаются тем, что инициаторами банкротства становятся лица из числа акционеров и руководителей предприятия-должника. Ах, какие они алчные и коварные, пишет имярек, наделали долгов, а теперь сами же затеяли банкротство. В ответ остается лишь процитировать закон 'О несостоятельности (банкротстве)', в статье 8 которого говорится о том, что руководитель предприятия-должника 'обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случаях, когда удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения денежных обязательств должника в полном объеме перед другими кредиторами'. То есть законодатель предписывает: возбудить дело о банкротстве должны не тогда, когда отключены газ и электроэнергия, а рабочие, не получавшие зарплаты, громят административный корпус, ложатся на рельсы и стучат касками в Москве на Горбатом мосту. Это необходимо делать, когда все станки исправно работают, продукция производится и отгружается, рабочие счастливы, но руководитель знает, что активов предприятия недостаточно на то, чтобы удовлетворить требования всех кредиторов. Безусловно, как правило, вокруг такого предприятия возникает масса интриг среди акционеров и топменеджеров. Связано это с тем, что у каждого из них есть свое мнение по поводу того, кто виновен в неэффективной работе, и каждому хочется отстранить виновного от управления предприятием, а свои позиции укрепить. Эти интриги часто перерастают в серьезные конфликты, и бывшие компаньоны порой предпринимают все дозволенные и недозволенные приемы в борьбе за контроль над предприятием. Но на то и существуют арбитражный суд, прокуратура и ФСФО, чтобы следить за соблюдением законности при проведении конкурсного производства и не допускать фиктивного и преднамеренного банкротства. В том же, что сами владельцы или руководители предприятия объявляют его неспособным удовлетворить все требования кредиторов, ничего криминального нет. Более того, если они этого вовремя не делают, то в случае недостаточности средств для удовлетворения всех денежных требований, руководители такого предприятия могут быть дисквалифицированы и привлечены к субсидиарной и уголовной ответственности, что предписывает 9 статья все того же закона 'О несостоятельности (банкротстве)'.
Нередко в результате банкротства предприятия переходят под контроль иностранных инвесторов. И эти факты становятся также объектами ожесточенной критики. Что же это делается?! - кричит пламенный обличитель. - Флагманы отечественной индустрии становятся добычей то ли иностранного капитала, то ли теневого российского капитала, ранее сбежавшего за границу, а теперь вернувшегося замаскированным под иностранные инвестиции. Что же будет с нашими заводами и с нашими рабочими?!
Действительно, а что с ними будет?! Порой этот вопрос задают с таким пафосом, как будто искренне верят, что германский предприниматель, купивший российское предприятие в деревне Гадюкино, уволит всех рабочих, потому как голодная орава немецких арбайтеров ждет не дождется, как бы бросить свой фатерленд и отправиться к нам в Гадюкино, чтобы поработать на нашем заводе. Или, может быть, кто-то всерьез полагает, что если акционер прилетел с Багамских островов, то исключительно с целью, чтобы вырезать кусок земли вместе с заводом, унести его с помощью какого-нибудь фантастического дирижабля и сбросить в Карибское море, так, чтобы одним Багамским островом стало больше. Хочется всех успокоить, наши рабочие - если только они рабочие, а не пьяницы и прогульщики - остаются работать там же, где и работали, а иностранные специалисты, если и приезжают, то в единичных случаях. И куски родной земли с заводами вместе никто для присоединения к Багамам или Лихтенштейну не увозит. Более того, и налоги в основной своей массе платятся здесь же в России, потому что нерезидент, пожелавший заниматься бизнесом в нашей стране, встает на учет в налоговых органах точно так же, как и российский предприниматель. Да, приходится признать, что бегство капитала - это одна из основных проблем нашей экономики. Многие российские предприниматели уводят деньги за границу, а потом эти же деньги возвращаются в нашу экономику под видом иностранных инвестиций. Таким образом бизнесмены пытаются обезопасить свои активы, потому что из-за политической нестабильности и несовершенства законодательной базы ощущают угрозу для целости своих капиталов. Так впору задуматься, может, стоит принять такие законы, чтобы не нашим предпринимателям было выгодно прятать деньги в Швейцарии и от имени зарубежных фирм вкладывать их в российские предприятия, а наоборот: чтобы европейские бизнесмены стремились держать деньги в наших банках и регистрировать в России свои предприятия?!
Наконец, хочется спросить тех, кто так рьяно, прикрываясь патриотическими лозунгами, защищает банкротов, а задумывались ли они, для чего вообще нужно банкротство? В глобальном, макроэкономическом смысле? Почему пару лет назад, когда правительство России обращалось за внешними займами, чиновники из МВФ в качестве условия выдачи кредитов ставили банкротство неплатежеспособных предприятий и банков? Зачем вообще нужен закон о банкротстве? Ведь существуют же исполнительное производство, судебные приставы. Разве их недостаточно, чтобы разбираться с должниками?
Отвечу. До тех пор, пока неплатежеспособное предприятие не прошло процедуру банкротства, за ним числится задолженность по налогам. И когда правительство составляет бюджет, оно рассчитывает на поступления от этого предприятия и планирует государственные доходы и расходы, полагая, что предприятие выполнит свои обязательства перед государством. Тик что, когда мы критикуем правительство, не нашедшее денег для погашения внешнего долга, когда мы возмущаемся, что задерживаются заработные платы учителям и военным, когда мы негодуем из-за отключения электроэнергии, не надо забывать, что одна из причин недостатка бюджетных средств кроется в том, что государство не получает доходы, на которые рассчитывает. И до тех пор, пока неплатежеспособное предприятие не прошло процедуру банкротства, оно фактически вводит в заблуждение государство.