Страна и кризис

О надвигающемся новом витке финансового и экономического кризиса у нас теперь не говорит только очень ленивый. При этом разброс мнений очень велик.
Мы попросили высказать свое мнение о кризисе самых различных людей. Сегодня это – известный эксперт.

- Юрий Вячеславович, популярный сегодня сюжет – вторая волна кризиса, которая должна не сегодня, так через месяц накрыть Россию. Какое-то время наше правительство, как и перед первой волной мирового кризиса, уверяло всех, что Россия будет «тихой гаванью», куда никакие волны кризиса не ворвутся. Сейчас Минфин и Минэкономразвития предупреждают: кризис пройдет по стране в полной мере, но мы к этому готовы.
В первую часть этого утверждения лично я верю безоговорочно: не может быть, чтобы он прошел по всему миру, а Россию обошел. К нам, наоборот, начиная с призрака коммунизма, очень любят забредать разнообразные напасти. Так что вопрос в другом: действительно ли мы к этому готовы? У нас в бюджете запланированы такие расходы на оборону, на другие силовые структуры, у нас розданы такие обещания в области социальной политики. Как это совместить с кризисом?

- Понимаете, к любым надвигающимся кризисам можно и нужно готовиться. Но никто никогда не сможет сказать: мы полностью к нему готовы, поскольку никто точно не может предсказать всех тех проблем, с которыми окажется связан тот или иной кризис.
Что, по-видимому, имеют в виду люди, говорящие: мы готовы? То, что по ряду моментов ситуация сейчас, действительно, лучше: у компаний нет таких больших долговых обязательств, как были у них перед прошлым кризисом. В этом смысле произошла определенная расчистка. С другой стороны, у правительства есть определенный инструментарий для работы в условиях кризиса. По крайней мере, большинство мер, которые предприняло правительство применительно к финансовой сфере, продемонстрировало свою эффективность. Паники не было, краха банковской системы тоже не было и так далее, и тому подобное.
Я, конечно, не могу сказать, что все было идеально, но в наиболее острой фазе, в октябре - ноябре – декабре 2009 года, политика правительства в связке с Центробанком была достаточно эффективной.
Другое дело, что у нас сейчас нет таких запасов, какие были перед прошлой волной кризиса. И это – проблема.

- Но эти запасы были брошены на то, чтобы преодолеть первый виток кризиса, и вся та политика, которую Вы назвали эффективной, была на них и построена.

- Совершенно верно. Именно поэтому у нас сейчас нет таких золотовалютных резервов. Но, все равно, возникает вопрос: какого размера, какого масштаба будут кризисные явления? Это пока не очень понятно. На оценки Минфина, конечно, нужно смотреть. Нос ними всегда достаточно сложная ситуация. Минфин очень часто говорит про тяжелую ситуацию и про риски. И говорится это для того, чтобы сохранить соответствующие резервы для последующего маневра на тот случай, если кризис возникнет. И, откровенно говоря, уже сложно разделить, когда это говорится потому, что кризис уже рядом, уже надвинулся, и уже есть проблемы, или когда представители Минфина говорят это, когда хотят противодействовать каким-то затратам, которые, с их точки зрения, неэффективны.
Да, сейчас очень нестабильная обстановка. Да, она и во всем мире очень непростая. Но вот во что это выльется? Я пока что не видел каких-то серьезных оценок. Все, что говорится, говорится пока на уровне футуризма.

- Да, я тоже не видел, например, конкретных цифровых выкладок Минэкономразвития по этому поводу, хотя сказано уже немало. Разве что прогнозы оттока капитала.

- Увы, это показатель тяжелый и грустный. И он реально свидетельствует о том, что условия складываются неблагоприятные. Разумеется, этот тренд может измениться, быть может, он связан с определенным уровнем нестабильности, который всегда возникает перед выборами. В это время всегда происходит отток капитала. Но, тем не менее, когда предварительные оценки или прогнозы существенно превосходят процессы, происходящие в реальной жизни, это о чем-то говорит (я имею в виду оценки ЦБ по оттоку капитала).

- Ну, у нас уже не только капитал утекает, у нас и сами капиталисты, как пишут СМИ, пустились наутек.

- Есть и это. Но здесь все зависит от того, будет ли практический очень серьезный разворот к улучшению инвестиционного климата. Я понимаю, что про это все двадцать раз говорили, что это уже стало общим местом во всех дискуссиях. Чуть что – все повторяют: благоприятная деловая среда, инвестиционный климат.

- Но без этого ведь ничего не получается.

- Да. И необходимо последовательно не двигаться в этом направлении, необходимо обеспечивать демонстрационный эффект для того же бизнеса, чтобы он видел: есть реальное движение в эту сторону. Если бизнес не поверит, что это устойчиво и надолго, и пусть моментально все не может измениться, но сдвиги есть, то все будет, мягко говоря, не очень здорово. Ведь получится, что мы не можем ориентироваться на формирование новых секторов экономики, на создание новых предприятий. Этот процесс окажется штучным в условиях недостаточно благоприятного инвестиционного климата. В ручном режиме можно будет поддерживать какие-то крупные проекты, какие-то отдельные предприятия, но это – совсем иное качество роста. Я бы сказал: это не тот рост, который мы можем считать устойчивым. Сложность ситуации в том, что нам объективно по многим направлениям приходится конкурировать с другими странами. В частности мы конкурируем с нашими соседями в вопросах налогообложения.

- Например, с Казахстаном.

- Да, и с ним. И в вопросах приватизации, поскольку другие страны тоже начали претворять в жизнь масштабные программы по приватизации. И возникает резонный вопрос: куда придут инвесторы? Кому они принесут большую часть своих средств, в какую экономику? А приватизация ведь изначально задумывалась как некий модернизационный инструмент, а не как способ простого получения в бюджет дополнительных средств. По крайней мере, у меня било такое ощущение, и остается надежда, что говорилось об этом достаточно серьезно.

- Да, Юрий Вячеславович, с одной стороны, Вы, конечно, не пугаете. Но, с другой стороны, та неопределенность, которую Вы отмечаете, совсем не греет.

- Я считаю, что как раз наоборот: это все уже не неопределенность. Это как раз определенность, которая стала совсем очевидной. И эта определенность состоит в том, что роль государства в поддержке и запуске крупных проектов и крупных программ, конечно, высока и значительна. Но устойчивый рост, увы, невозможен без благоприятной деловой среды и хорошего инвестиционного климата.
И эти параметры, по которым мы проигрываем, уже хорошо известны и изучены. Но стоит вопрос планомерно и устойчиво этим заниматься. Это работа очень тяжелая, во многих случаях рутинная и не столь легко преподносимая населению, чтобы оно увидело сдвиги. Но этой работой надо заниматься – без этого направления деятельности трудно на что-то рассчитывать.

- На успехи в борьбе с кризисом.

- Скажем так: на качественный рост, на инвестиционный рост, вообще на устойчивый рост.
Мне кажется, что это осознание есть. Другое дело, что последовательной работы в этом направлении я не вижу. Регулярно у нас возникают разговоры: то не так, это не так. Многое улучшается, поправляется, но этот процесс не приобрел устойчивый и самоподдерживающий характер. Улучшения сегодня есть, а завтра они гаснут. Что-то улучшается, а затем возвращается на круги своя. У нас есть успешные программы, институты, но то, что они успешны, на масштаб их деятельности никак не влияет. А это ведь неправильно, это надо менять.

Беседовал Владимир Володин