Мы продолжаем беседу с Виктором Харченко о современных проблемах взаимодействия государства с малым и средним бизнесом.

- Виктор, мы остановились на проблеме прозрачности процедур выделения субсидий и грантов. Это, по моему, - красная нить очень многих размышлений самых разных людей по поводу взаимодействия власти и бизнеса. Но что предложите Вы?

- Знаете, у нас есть всеми ругаемый 94 закон о госзакупках. Все говорят, что он плохой, но ведь он обеспечивает процедуру открытого опубликования условий конкурса. Поэтому кто пришел на этот конкурс понятно, каковы его условия, каковы критерии отбора победителя, каковы условия принятия решения о победителе. Это понятно и с точки зрения того, чтобы выявить явные нарушения. И надо сказать, что критика 94-го ФЗ появилась как раз благодаря установленным процедурным возможностям выявлять случаи неэффективного расходования государственных средств.
По этому закону в России сейчас есть достаточно серьезный уровень экспертизы, которую проводят различные люди. Некоторые из них вывели проводимую ими экспертизу на очень высокий уровень. И есть то же самое ФАС, которое является регулятором соответствующих процедур. И эти процедуры уже отработаны за последние 5 – 7 лет.
Сейчас закон ругают, с точки зрения приобретения инновационных товаров. Тут могут быть разные подходы. Но посмотрим с точки зрения того, что можно пользуясь им понять. А понять можно: какие были сделаны процедурные нарушения, чтобы выбрать конкретного исполнителя и потратить бюджетные деньги не туда. Для этого понимания 94-й закон вполне подходит.
Теперь смотрим на выделение субсидий, которые не попадают под действие 94-го ФЗ. Это – черная дыра. Непонятно, например, как формируется комиссия по выбору победителя: она на местах формируется по-разному, и единого подхода к этому процессу нет. Непонятно, какие поставлены условия. То есть общие условия есть в программе Минэкономразвития, но это – общие условия. Потом появляются деньги Субъекта Федерации, у него в связи с этим возникают свои права, на основании которых пишутся некие приказы и постановления. Получается, что каждый регион устанавливает свои порядки.
Где-то все оказывается прозрачным. Так в прошлом году я видел, как это делается в Перми, и там все процедуры были прозрачны: какие условия конкурса по выделению субсидий, кто принимал участие, кто пришел на конкурс, какая комиссия заседала, какие протоколы заседания, кто их подписал. Конечно, общество за всем не уследит, но та его часть, которая имеет к конкурсу отношение, а также та часть, которая анализирует государственные расходы, может все проследить. Становится ясно, как и почему субсидию за счет налогоплательщиков получает тот, а не иной субъект предпринимательской деятельности.

- И тот, кто не получил субсидию может с этими документами в руках обжаловать принятое решение?

- Разумеется. Ведь, допустим, участвовало в конкурсе 30 компаний, а субсидии получили пятеро из них. Почему?
Если же мне конкретно разъясняют, что есть вот такое решение таких-то людей, вынесенное на таких-то основаниях, и обжаловать его можно в такие-то сроки в таком-то органе власти, то все становится на свои места.

- Ну, Это – идеальный вариант. А то у нас просто говорят: идите в суд. А мы прекрасно знаем, что это такое.

- Да, обжаловать решение такой комиссии в судах очень сложно и долго. К моменту, когда будет вынесено какое-то решение, деньги уже будут выданы и освоены.

- А где, кроме Перми, введены такие прозрачные процедуры?

- Я читал недавно интервью с Комиссаровым, главой Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства в правительстве Москвы, он сказал, что в столице тоже вводятся такие прозрачные процедуры, когда ведутся видеотрансляция и аудиозапись заседаний соответствующих комиссий. За счет этого у них резко увеличился поток людей, которые хотят получить субсидию, надеясь, что при подобной прозрачности это будет легче. Это хорошая практика.
На мой взгляд, нам не хватает федерального закона, регулирующего процедурные моменты выделения субсидий и грантов, а также любых других средств, выделяемых на конкурсной основе, который был бы не хуже 94-го ФЗ, регулирующего процедуры, связанные с госзакупками. Потому что, мне кажется, рядом с госзаказом есть и черная дыра ведомственных и региональных конкурсов, прозрачная только для каких-то сегментов чиновничьей пирамиды. Сами чиновники, связанные с этими конкурсами еще имеют некую обратную связь, представляют себе, на что пошли средства, как они повлияли на достижения поставленных задач. Но общество не понимает, что происходит внутри этой пирамиды. И это – первая проблема, не дающая нам возможности понять, что, как и на что влияет.
Здесь есть, правда, один момент, который можно долго обсуждать: когда для нужд государства покупают позолоченную кровать, что с этим делать. Да, мы можем возмутиться, написать жалобу, хотя такое бывает не только у нас в стране, но и на том же развитом и демократическом Западе. Там тоже происходят скандалы с подобными конкурсами, со страховками для чиновников высокого ранга. Но, когда речь идет о субсидиях, подразумевается, что на эти средства будет организован или получит развитие какой-то бизнес. Должно ли общество знать эту коммерческую информацию, а если да, то в каком объеме?

- Что касается доступности для общества коммерческой информации, то я расскажу один давний уже случай. Осенью 1991 года экономический обозреватель редакции, где я тогда работал, решил открыть свое малое предприятие – консультационный центр. Он пошел, подал документы (тогда их нужно было немного), очень быстро был зарегистрирован и после регистрации довольный пошел домой готовить план работы. Однако в тот же вечер ему позвонил неизвестный мужчина и сказал, что он «наблюдает» за бизнесом в этом районе Москвы, а потому новоиспеченному хозяину фирмы необходимо с ним встретиться и обговорить размер сугубо добровольных взносов в пользу «смотрящего». Утром новоиспеченный бизнесмен уже бежал обратно в регистрирующий орган с заявлением о закрытии фирмы.
Вот вам и прозрачность, и открытость для общества.

- Это было давно, сейчас таких вещей практически нет на рынке. Хотя, конечно, есть вопросы, которые можно и нужно обсуждать. Но система должна быть прозрачна.
Более того, я считаю, что деньги нужно выделять только в тех секторах, где мы наблюдаем провалы рынка.

- Что Вы имеете в виду?

- Допустим те же детские сады. Они в большом дефиците. И речь идет о том, чтобы давать гранты на создание коммерческих детских садов. Да, семья будет платить за сад по коммерческой ставке, но не будет стоять 5 лет в очереди.

- Между прочим, через 5 лет ребенок уже пойдет в школу.

- Вот-вот.
Или коммерческая школа, даже если это вступает в противоречие с формированием системы образования в целом. Но, если мы будем говорить про средний класс, то это люди, готовые заплатить чуть больше денег, но понимать, куда они отдали своего ребенка учиться.

- К сожалению, сейчас государство делает все, чтобы коммерческая школа была доступна только для очень состоятельных людей, а директора школ не имели возможности для платного обучения школьников сверх, скажем прямо, очень некачественной программы. Так что малый бизнес в образовании – тема на сегодняшний день очень скользкая. Достаточно вспомнить, как недавно умер в тюрьме директор одной из столичных школ, обвиненный в поборах с родителей (а ему надо было срочно отремонтировать школу).

- Для того, о чем я говорю, самое важное, что из сферы образования обществу поступает сигнал о существующей нехватке детских садов и хороших школ. То, что установленные правила мешают устранить этот дефицит – уже другой вопрос. Но провал рынка данных услуг налицо.

- Безусловно. Хотя мне кажется, что основная сегодняшняя проблема образования похожа на проблему всего остального бизнеса: армия чиновников очень хочет, чтобы везде и всюду блюлись ее корыстные интересы. Чтобы можно было запретить любую инициативу и получить деньги за отмену запрета в каждом конкретном случае.

- Мы опять возвращаемся к тому самому общему вопросу: необходимы прозрачные процедуры, закрепленные на федеральном уровне. И нужен контроль за деятельностью чиновничьего аппарата.
ФАС, с моей точки зрения, со своей ролью в этом процессе справляется.

- Недаром их сотрудников в регионах начали отстреливать. В тех, кто ничего не делает, не мешает воровать и получать откаты, не стреляют.

- Да, они ставят палки в колеса недобросовестным чиновникам.
И аналогичная система должна быть с общественным контролем. Причем при создании подобной системы необходимо хорошо понимать, с какой целью она создается. Либо на это есть реальный спрос в обществе, либо делится какой-то будущий мировой пирог, какие-то новые рынки, на которых Россия не представлена.

- Например?

- Простой пример – нанотехнологии. Мы говорим, что хотим выйти на этот рынок, грубо говоря, через 10 лет. И мы начинаем сейчас создавать продукцию для будущего прорыва.
Да, у нас есть специальный институт развития – Роснано, который занимается этой деятельностью. И необходима прозрачная структура, если всем будет ясно: в каких направления, в каких сферах и кого именно надо поддерживать, а кого, наоборот, не надо.
Если будет портал раскрытия информации о субсидиях для малого бизнеса в сфере условных нанотехнологий, то все будут знать, в каком регионе, по какой тематике и на какой объем средств объявляются конкурсы. Если эти данные будут открыты для всех, если их можно будет проанализировать – мы сможем понять и оценить деятельность по поддержке бизнеса в той или иной сфере, включая нанотехнологии, о которых мы говорили. И это могут быть выводы уже на микроуровне для каждого конкретного проекта и основания для выводов на макроуровне при изучении всех данных по субсидиям на поддержку малого бизнеса в сфере нанотехнологий.
Кроме того, я уверен, что нужно больше публиковать кейсов (может быть, и мы сможем это сделать), которые должны помочь, когда возникнет некая зафиксированная проблема в том же госрегулировании малого бизнеса, и не только малого, а в любой сфере предпринимательской деятельности. А в этих кейсах уже будет набор описанных решений с учетом того, к чему они могут привести. Этого у нас нет вообще. А необходим некий инструментарий выявления указанных кейсов, их быстрого поиска и оценки для применения в конкретной ситуации.

- Архив предложений.

- Возможно. Хотя архив – это нечто слежавшееся и забытое. А нужно то, что постоянно пробуется: работает оно в данном случае или нет – некий репозиторий решений в области государственного регулирования.
И это должны быть всем доступные кейсы, чтобы, к примеру, при смене какого-либо руководства новые люди могли посмотреть туда и понять, какие инструменты пробовались до них, в каких условиях они применялись и к чему эти решения привели.. У нас же каждый раз проводятся дорогостоящие мониторинги, а затем все проблемы описываются в рамках сегодняшнего законодательства. И серьезный анализ пути, который привел нас к сложившейся ситуации, проводится в очень редких случаях.
А должно быть понимание: к этому мы пришли потому, что сделали вот это, это и это. Но вот того, другого и третьего делать тоже не надо, поскольку уже проверено: мы придем туда же еще раз.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин