После рассылки очередной порции материалов, написанных экспертами НИСИПП, на сайт института пришло письмо от Елены Александровны Селеверстовой. Она кратко излагала свои претензии по поводу отношения власти к малому бизнесу. И тогда мы решили побеседовать с Еленой Александровной о том, что такое «социальноориентированный бизнес», которым она как раз и занимается.

- Елена Александровна, как Вы нам написали, ООО «ОРТО-ЛЮКС» работает на российском рынке уже 10 лет. А чем конкретно занимается ваша фирма? Это производство или торговля?

- В основе нашей деятельности – производство, хотя сейчас есть и подразделение розничной продажи. Продаем мы готовые изделия для ортопедии в качестве сопутствующего товара. Но основное наше занятие – производство индивидуальных ортопедических изделий, преимущественно для детей. Среди наших клиентов много детей-инвалидов, в основном с детским церебральным параличом.

- Насколько я понимаю, Вы стараетесь выпускать качественные оригинальные изделия.

- Да. Именно это мы и делаем. Так в декабре к нам пришло письмо из Чехии, там один из ведущих детских ортопедических центров Европы. И в нем их специалисты отмечают, что наша корректирующая обувь, фиксирующая голеностопный сустав, - произведение искусства.
Я сама по специальности – модельер, технолог-конструктор обуви. В ортопедии я работаю почти 30 лет. Я хорошо представляю себе опорно-двигательный аппарат, вижу норму, вижу отклонения, понимаю, как эти отклонения исправить.
Как специалист-производственник я знаю, какое задание надо дать моим работникам, какие материалы использовать. У меня все производство основано на индивидуальных ручных технологиях. И выпускаем мы ортопедическую обувь как для простых случаев, когда у детей умеренное плоскостопие, так и для сложных, когда ребенок не может стоять на ногах и вынужден передвигаться в инвалидной коляске.
Когда мы в своих изделиях фиксируем детские ножки (а дети маленькие – от полутора до пяти лет), они, поскольку структура еще подвижна, относительно легко поддаются такому принуждению внешней среды. В итоге получается хороший реабилитационный результат.

- Елена Александровна, как я понимаю, такое производство должно иметь целый ряд льгот, пользоваться государственной поддержкой. Или я ошибаюсь?

- Я скажу так: на 95% Вы ошибаетесь. Льготы у нас минимальные по арендной плате. Если в Москве коммерческая ставка порядка 6 тысяч рублей в год за квадратный метр, у нас – 1800 рублей. С 1 января налогообложение (а мы идем как производство обуви): мы платили 26 процентов в совокупности, сейчас платим в Пенсионный фонд 20% и 0,8% - страховка от несчастных случаев. Так что в этом году сумма налогов для нас уменьшилась. Это стало возможно, поскольку в перечне имеющих право на льготу есть ортопедические предприятия, а мы имеем лицензию от Минздравсоцразвития на оказание протезно-ортопедических услуг.
Но, понимаете, то, чем занимаемся мы, - это не бизнес. Мы не стремимся только к зарабатыванию денег.
Когда кончилась советская власть, я решила остаться в своей профессии. Я побывала в разных небольших фирмах, прежде чем решила открыть свою. Но вот, когда только начинали создаваться структуры поддержки малого бизнеса, с помощью нашей префектуры я зарегистрировала предприятие. Я написала письмо на имя Лужкова, и мне выделили на внеконкурсной основе помещение в доме 1934 года постройки, бывшую квартиру. Правда, в 2005-м году этот дом должны были снести.
И я начала опять писать письма. А поскольку я уже поняла, что мы можем делать, то просила 300 квадратных метров под детский ортопедический центр, где мы могли бы увеличить объемы производства своих экспериментальных моделей. Но дали мне только 90 метров в новом жилом доме. Правда, старый дом так и не снесли, поэтому там до сих пор работает мастерская.
А в новом доме мы все сами приводили в порядок: клали линолеум и оргалит, родители наших детей-инвалидов занимались электрикой. В общем, довели до ума.
Сейчас меня хорошо знают специалисты: неврологи, ортопеды. Но мне уже 65 лет, за моей спиной более 150 детей-инвалидов, и я понимаю, что ортопедический центр необходимо создавать прямо сегодня.
И тут вмешались умники из Госдумы, из комитета, по-моему, по науке и промышленной политике. Сначала был выпущен закон, согласно которому негосударственные предприятия не имеют право получать помещения на внеконкурсной основе. Потом немного опомнились и выпустили второй закон: получать помещения на внеконкурсной основе могут медицинские предприятия. Но к этому времени Минздравсоцразвития решило, что индивидуальное производство ортопедических изделий к медицине не относится.
Когда я в 2003-м году получала первую лицензию, были еще отдельно Минздрав и Минтруд. И за нами закрепили две функции: диагностика, поскольку это было индивидуальное изготовление ортопедической обуви, и само производство. То есть на первом месте была медицинская составляющая. А когда в 2008-м году я получала вторую лицензию, там уже было указано только производство.

- Хотя занимаетесь Вы тем же самым?

- Да. Но когда вышел второй закон о внеконкурсном получении помещений, то ортопедических предприятий там не оказалось.
В результате я с 2009 года бьюсь как рыба об лед. В Москомимуществе мне говорят: федеральный закон не позволяет дать вам помещение на внеконкурсной основе. Тогда я обратилась в Госдуму. Я попала со своими образцами к депутату Думы, члену комитета по здравоохранению. Они ему понравились. И вот депутат стал мне помогать. Стучались мы в двери Москомимущества, чтобы мне выделили помещение. И нашли в итоге какое-то дополнение к закону, где было написано, что предприятия малого бизнеса, чья деятельность имеет социальное значение, могут получить помещение на внеконкурсной основе. Но только в конце 2011 года Москомимущество приняло решение о возможности предоставления помещения под детский ортопедический центр на внеконкурсной основе.
Я обрадовалась. Это был уже декабрь месяц. Но когда в конце января я позвонила в Москомимущество, мне ответили, что московское правительство решило в дополнение к федеральному законодательству выпустить собственный регламент, в котором будет определено, кому все-таки разрешается получение помещения на внеконкурсной основе, а кому нет. Я только что была у руководителя нашего территориального агентства, и он сказал: я к вам всей душой, но пока регламент не будет утвержден, никому ничего не дадут. По вашему пакету документов положительное предварительное решение есть, но он пока будет лежать. Так что я пока, извините, с носом. А мне уже 65, и у меня трудоемкое и материалоемкое ортопедическое производство.

- Так что же делать?

- Меня довольно часто спрашивают: почему не перейти на «массовку». Но зачастую нужна сугубо индивидуальная обувь. К нам ведь приводят детей, у которых правая нога сильно отличается от левой. И наше направление деятельности фактически никаким Минзравсоцразвития не контролируется. В 2009-м году я писала письмо на имя президента Медведева, так мне ответил директор департамента по делам инвалидов Минзравсоцразвития Григорий Лекарев, что по документам все в порядке. А дети-инвалиды получают бесплатную обувь, но не индивидуальную, ведь индивидуальную изготовить сложно.
У нас в Москве есть неплохо работающая фирма «Персей», но там индивидуальная пара ортопедической обуви стоит порядка 20 тысяч рублей. Это когда делается «массовка» - одна модель, а потом тысячный тираж, то себестоимость оказывается гораздо ниже. А здесь – не просто каждая пара уникальна, но правый ботинок может отличаться от левого. За 6 – 7 тысяч рублей это сделать невозможно.
И об этом никто не говорит: государственные ортопедические предприятия – фактически крепостные министерства. А частные малые предприятия должны зарабатывать: куда им шум поднимать. А ведь ответственность у нас – как у хирургов. Мы выпускаем, как говорят врачи, «изделия активной терапии». Мы должны эту ответственность нести, и по-другому нам работать нельзя.

Беседовал Владимир Володин