Мы публикуем заключительную часть беседы с Юрием Симачевым.

- Юрий Вячеславович, раз уж мы дошли до угрозы возможного свертывания инвестиционных программ того же Газпрома, то встает логичный вопрос: а так ли это страшно?

- Понятно, что, если субъекты естественных монополий сокращают свои инвестиционные программы, это тоже плохо сказывается на экономике, поскольку их закупки существенны для ряда отечественных секторов.

- Но все говорят, что инвестиционная программа Газпрома вообще настолько непрозрачна, что никто не знает, куда в действительности уходят эти деньги.

- Я считаю, что это – вопрос политической воли: если будет мотивация к тому, чтобы сделать ее более прозрачной, то это все можно сделать.
Да, наверное, там будут какие-то не совсем приятные открытия, но сделать это можно, и, я думаю, это сделать нужно. Просто были другие дела, решались не менее сложные задачи. И есть вопрос о менеджерах Газпрома: понятно, что, если вы начинаете усиливать прозрачность закупок, то сильно портятся ваши взаимоотношения с менеджерами среднего звена концерна, которые на этих закупках и сидят.

- Разве это обязательно? Или происходит обязательный отбор административной ренты?

- По моему глубокому убеждению, какие-то там коррупционные проблемы находятся не на верхнем уровне. Они – на уровне среднем. На верхнем уровне находятся люди, уже ставшие политическими фигурами, состоявшиеся, с достаточными доходами, а самое главное – достаточно пристально изучаемые общественностью. И риски у них – совсем другие. А вот ниже…
Понимаете, вот вы в своей организации начинаете активно бороться и создавать такие условия, при которых всем станет сложнее заниматься тем, к чему они привыкли. Естественно, что у вас исчезает необходимый уровень корпоративной солидарности.
Опять же у нас присутствуют различные родственные связи, дружеские каналы. Я не берусь ничего точно утверждать, но ряд средств массовой информации утверждает, что в этой закупочной деятельности участвуют родственники тех или иных представителей крупнейших компаний, из друзья и знакомые. Так что это – не такая простая вещь, чтобы все сразу разрубить. Но при наличии политической воли все это возможно.
Правда, с другой стороны, такие действия потребуют большого политического ресурса, которым тоже так просто разбрасываться нельзя. Может быть, в течение какого-то времени эти компании устраивают и тем, что они очень активно участвуют в различных социальных программах. Им говорят: надо поддержать вот это и вот это, поучаствовать в такой-то программе. И они делают это с радостью и удовольствием. А другие компании не столь щедры.

- Юрий Вячеславович, раз уж мы несколько ушли в сторону от налогового маневра, задам я Вам такой вопрос. Когда речь шла о налогах, в частности об обязательных страховых платежах, чиновники Минздравсоцразвития вспомнили о программе «2020», в написании которой Вы принимали участие. Программа эта, как я понимаю, уже погибла в борьбе с отечественной бюрократией.

- Ну, она не совсем погибла, поскольку отдельные идеи из этой программы используются в тех или иных предложениях правительства.

- Хорошо. Но я продолжу. Не помню уже, сама Голикова, один ли из ее замов, но кто-то из них заявил, что были в программе «2020» предложения по страховым взносам, но мы ни в коем случае не будем их реализовывать, поскольку дают эффект для бизнеса, но не дают эффект для нас.
Зачем в таком случае создавалась программа? Зачем собирались чуть ли не тысяча экспертов? Зачем все работали? Чтобы потом чиновники сказали, что программа, не отвечающая их личным и корпоративным интересам не нужна ни в коем случае?

- Справедливости ради должен заметить (надеюсь, никто не обидится), что реально тысяча экспертов не работала. Работало, к сожалению, гораздо меньшее число людей.
Теперь по существу: вся эта работа была полезна уже тем, что эксперты и представители власти стали лучше друг друга понимать. Эксперты увидели какие-то более прикладные задачи для себя, а представители власти увидели для себя какие-то новые возможности. Они осознали, что по таким-то и таким-то причинам можно действовать таким-то способом. И пусть они решили, что пока делать это не будут, путь им стал виден.
А вот уровень компромиссов и договоренностей по разным направлениям оказался очень разным. И так получается, что во всем, касающемся здравоохранения, пенсионной системы, уровень согласия, действительно, не самый лучший. И по пенсионной реформе, и по тому, как проводить реформу здравоохранения, у экспертов с чиновниками мнения резко различаются. По-моему, правда, это – проблемы Минздрава: как, каким образом, в каком формате это ведомство взаимодействует с экспертами и с общественностью.
Так что я считаю: эксперты работали не зря. Всегда можно сказать, что эффективность работы могла бы быть и выше, как могла бы быть выше и ее результативность. Однако политики видят те риски, которые эксперты, как правило, недооценивают, поскольку это риски политические, а не экономические. Тем не менее, по ряду направлений, как мне кажется, было нормальное взаимодействие, конструктивное и эффективное.

- То есть в судьбе программы Вы не видите ничего страшного.

- Как сказать. Это, конечно, грустно, но ничего неожиданного в этом не было. У меня есть ощущение, что какие-то отдельные идеи, какие-то подходы, безусловно, стали пониматься и восприниматься в правительстве гораздо лучше. И даже тот маневр, который был предложен группой по налогам со стороны «Деловой России», - это уже неплохо. Кто знает, если бы не было обсуждения и таких активных споров по налоговому маневру, может быть, не было бы окончательного понимания того, что не надо выполнять ранее взятые обязательства по дальнейшему повышению ставок страховых взносов.
Вы ведь понимаете: до последнего представители ряда министерств вели спор, утверждая, что отрицательные оценки экспертов преувеличены.
Так что, с одной стороны, можно сказать, что налоговый маневр не состоялся, а, с другой стороны, предотвращена гораздо более серьезная проблема, связанная с выполнением этих планов.

- Ну, что было бы, если бы планы по увеличению страховых взносов выполнялись, абсолютно ясно.

- А ведь был очень сильный настрой на то, чтобы эти планы выполнять. И чтобы на ставке в 30% не останавливаться. И попытка группы экспертов (я в их число не входил) сформулировать решительный налоговый маневр, поднять вопрос о «налоговых каникулах» для новых бизнесов, о других стимулах – она, безусловно, полезна. И, может быть, еще не все потеряно, и возможны еще варианты, когда примут ставку страховых взносов не 30, а хотя бы 28%. Хотя уже понятно, что налоговым маневром уже никто заниматься не планирует. Судя по всему, с ним решили подождать.

Беседовал Владимир Володин