Евгений Моисеевич Бень, будучи писателем и культурологом, занимается издательской деятельностью более четверти века. За это время он выпускал различные издания. Своим опытом он делится с читателями нашего сайта.
- Евгений, ты был после института литературоведом, сотрудником Центрального государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ), затем ушел в журналистику, а позднее и в издательский бизнес. Как все это получилось?
- Я бы сказал, что границы деятельности, начиная еще с публикаторской работы в ЦГАЛИ, у меня всегда были размыты. Для меня и книги о литературе, и эссеистика, и создание журналов и газет – «образ мира, в слове явленный», как писал Пастернак. Более того, в издательской деятельности еще более чем в литературной, становится ясно: «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». И для меня подготовить журнал или газету – самореализация того же рода, как, например, написать книгу (кстати, их у меня четыре, но это – тема отдельная).
- Но издательским делом ты занимаешься уже очень долго.
- В декабре будет 27 лет. Причем занимался я не книжной продукцией, а периодическими изданиями. Хотя на рубеже 1980-х и 1990-х годов был составителем и комментатором изданий Ходасевича.
Издавая периодические издания, даже включая рекламные, а я и рекламные СМИ издавал, в условиях нашей экономики (я исхожу из собственного опыта) вы не можете ставить своей целью только зарабатывание денег. Это парадокс, но финансовая сторона при выпуске периодического издания – своего рода инструмент. А выпуск СМИ – это вопрос творческой самореализации того, кто этим занимается.
- Интересно услышать такие вещи от человека, издававшего самоокупаемые издания.
- Я издавал разные издания, в том числе и самоокупаемые. Но опять повторю: самоокупаемость – инструмент, обеспечивающий жизнеспособность издания, дающий возможность содержать сотрудников данного издания. Это – существенный момент.
- Но бизнес – это извлечение прибыли.
- Вот тут я хотел бы сказать об одном типичном российском парадоксе: за рубежом термины «дело» и «бизнес» - одно и то же. У нас «дело» - это одно, а «бизнес» - другое. Так вот, я считаю, что выпуск периодического издания – это дело именно в российском смысле слова, но не бизнес в общепринятом понимании.
- Интересно, как воспримут такой парадокс предприниматели, читающие материалы нашего сайта. Поясни, пожалуйста, свою точку зрения.
- Помнишь, у Маршака было такое определение капиталиста, ставшее затем «крылатым»: «владелец заводов, газет, пароходов»?
- Помню, конечно.
- В 20-е годы прошлого века, когда Маршак это написал, речь шла о трех компонентах, приносящих прибыль. Сейчас такого владельца называют олигархом. Но сейчас, если в дополнение к нефтяной компании и сети бензоколонок олигарх владеет еще и каким-то изданием, то это – та собственность, в которую он, скорее всего, исключительно вкладывает средства. Причем газета или журнал не является в привычном смысле собственно капиталом. По крайней мере, в России.
- Почему так происходит?
- Есть разные причины, но я назову лишь одну, хорошо известную в издательской и журналистской среде. Нигде на свете, кроме Москвы и Петербурга, нет системы киосков и лотков, где издатели СМИ не только не получают прибыль от продаж своих изданий, но еще и платят. Официально, по договору, немалые деньги. Платят только за то, чтобы очередной номер можно было найти где-то в углу прилавка.
- Первым изданием, в котором ты работал, был журнал «Наше наследие»?
- Да. Главным редактором журнала был (да и сейчас им является) Владимир Петрович Енишерлов. Его пригласил возглавить этот журнал Дмитрий Сергеевич Лихачев.
А я работал в ЦГАЛИ, в публикаторском отделе, и у меня был доступ к интереснейшим источникам. Например, к материалам русской литературы Серебряного века и русской религиозной философии.
В нашу комнату, где, кроме меня сидели три женщины, ведущие научные сотрудники, приходила попить с ними чай директор архива Наталья Борисовна Волкова, жена известнейшего литературоведа и искусствоведа Ильи Самойловича Зильберштейна. И однажды за чаем она сказала, что организуется такой вот журнал, и Илья Самойлович имеет к этому журналу отношение. А тогда только начиналось освоение русской литературы и философии эпохи Серебряного века. И начинал это «Огонек», откуда и перешел в «Наше наследие» Енишерлов. И я попросил Наталью Борисовну составить мне протекцию. Оказалось, что Енишерлову как раз нужен человек, способный работать с архивными источниками и заниматься возвращением имен забытых советской властью авторов. А я, благодаря работе в ЦГАЛИ, действительно, знал вещи, которые мало кому были тогда известны. И вел в журнале практически все, что связано с литературным и философским наследием.
Надо сказать, что опыт «Нашего наследия» был очень полезен. Енишерлов хотел издавать журнал в европейском полиграфическом исполнении. Из-за стремления создать журнал-эталон первый номер вышел только к лету 1988 года, хотя я работал в редакции уже с декабря 1987-го. Трудно было найти издателя, пока на нашем горизонте не появился легендарный Роберт Максвелл.
Я работал в «Нашем наследии» с 1987-го года по 1993-й. В последние годы СССР журнал выходил тиражом в 200 тысяч экземпляров, и в условиях советской экономики вопрос о самоокупаемости просто не стоял. Все дотировалось Совмином, а продавался журнал за 2 или 3 рубля. И 200 тысяч тиража раскупались, поскольку журнал был интересен для тогдашней публики. А в нем были и Бенуа, и Добужинский, и Ходасевич, и Шестов, и Владимир Соловьев… И все, как правило, эксклюзив.
Но в полном объеме такая работа продолжалась три с половиной года, а потом наступили совсем другие времена. Не стало Совмина СССР, не стало средств печататься в английской типографии. Журнал лишился патронажа первого лица государства и его супруги. Начались периоды безденежья. Приходили новые инвесторы. Помню, первым из них была компания «Элегант лоджик», которая дала деньги то ли на один, то ли на два номера.
Я считаю: то, что Енишерлову до сих пор удается издавать журнал такого формата в отличном полиграфическом исполнении, пусть небольшим тиражом (а у кого сейчас большие тиражи?) – это какой-то поразительный феномен. Работа в «Нашем наследии» и была первым моим опытом в издательском деле.
- Потом ты какое-то время пересиживал в «Курантах», где мы очень недолго работали в соседних комнатах.
- Я могу сказать, что нигде и никогда не «пересиживал». Честолюбие, которое в нашем издательском деле служит главным двигателем, не давало это делать.
А до «Курантов» у меня был еще самый первый опыт самостоятельной самоокупаемой издательской деятельности. И опыт этот был печальным.
В 1992-м году, когда в самом разгаре были гайдаровские реформы, мы с несколькими знакомыми решили создать издательство под названием «Версты». Мы его зарегистрировали, арендовали под офис комнату в общей квартире, работало нас четыре человека. И нашли первого заказчика.
Он появился и заказал издание книги о российских ремеслах. Это был репринт издания рубежа XIX – XX века – пособие по скорняжному делу.
- Тогда репринты были очень популярны.
- Да. Но нашим заказчиком была новоиспеченная фирма из одного «бандитского», как в те лихие времена говорили, городка Подмосковья. Мы получили предоплату и сделали эту книжку. Заказчик забрал тираж и остался им очень доволен. Потом позвонил генеральный директор их фирмы, начал разговор о дальнейшем сотрудничестве. И в процессе этого разговора я обмолвился, что нам удалось сработать с несколько большей рентабельностью, чем предполагалось. Я думал, что он порадуется за нас, ведь он хотел взаимодействовать дальше, ему, с моей тогдашней точки зрения, должно было быть приятно, что партнеры умеют хорошо работать, искать более выгодные варианты для себя, а, следовательно, и для дела.
Но заказчик объявил, что если я не верну ему полученную разницу (а разница эта как раз и давала нам возможность работать дальше), то его знакомые оторвут нам башку. Он назначил встречу в метро. Я приехал с деньгами, и, увидев его, понял, что все это – совсем не шутки. Он забрал существенно больше получившейся разницы, и на этом мой первый опыт самостоятельной издательской работы закончился. Денег на дальнейшее развитие не было.
А через год я пошел работать в «Куранты», где был ведущим редактором постоянных тематических полос.
Но ты ведь помнишь: когда мы там работали, это был, к сожалению, по сути последний год реальной жизни этой газеты как массового популярного издания.
- Да.
- Затем я работал в газете «Сегодня», которую финансировал Владимир Гусинский. Там служило какое-то немыслимое количество людей, и я так и не понял, что они все там делали. Зато я именно там смог представить себе, какой гигантский отмыв средств шел в то время через прессу.
А затем знакомые свели меня с хозяином компании, успешно занимавшейся строительством финансовой пирамиды. Не МММ, конечно, но вполне крупной. Этот человек хотел иметь газету, чтобы рекламировать свой «бизнес». И вот через общих знакомых мне предложили эту газету издавать. Тогда такие вещи случались. Газета называлась «Будни».
Я согласился. Но незадолго до этого я тяжело болел воспалением легких, чувствовал себя неважно и поэтому сделал довольно грубую ошибку.
- Позвал из «Курантов» Сомова.
- Да, я позвал старого советского партийного журналиста Владимира Александровича Сомова. До «Курантов», где он был замом главного редактора, Сомов работал в газете «Правда». Мыслил он в советских категориях и стремился делать газету усредненной социальной тематики.
В итоге газета просуществовала недолго, месяцев пять. Выходила она еженедельно, и вложения в нее были нормальные. То есть в принципе за это время она вполне могла бы (об этом говорит мой последующий опыт) стать, опираясь на рекламу, самооокупаемой. Но этого не случилось.
Сомов, будучи главным редактором, мало что понимал, а я не только еще не дозрел до понимания ряда вещей, но, приведя себе начальника, не мог принимать самостоятельные решения. И когда выяснилось, что с пирамидами дело плохо, а наш владелец оказался в бегах, газета перестала выходить.
Но время было очень бурное – конец 1994 года, и я встретил человека известного, молодого, инициативного – Владимира Петровича Тихонова, который к тому времени возглавил бывший завод «Сапфир». Завод производил люстры Чижевского, другую популярную в те времена технику и был прибыльным производством. А сам Тихонов хотел внести какой-то вклад в культурный процесс. Конечно, это было проявлением честолюбия. И мы начали выпускать весьма достойную газету «Накануне».
Окончание следует.
Беседовал Владимир Володин