Тема борьбы с коррупцией является одной из самых популярных в последнее время. Президент и Правительство РФ периодически выступают с различными новыми инициативами, направленными на искоренение явления, однако общее негласное мнение остается прежним – прогресса в этом направлении нет и, скорее всего, за последние десять лет ситуация с коррупцией лишь ухудшилась (об этом, кстати, косвенно свидетельствуют и статистические данные и отчеты, регулярно публикуемые Transparency International и World Economic Forum).
Логично задаться вопросом - насколько вообще вероятен успех борьбы с коррупцией в России в нынешней ситуации?
В конце 90-х годов, когда стало очевидно, что экономики России и стран бывшего СЭВ развиваются по совершенно разным сценариям, в академической среде стало модно говорить, что наша страна оказалась в институциональной ловушке. Иными словами, по тем или иным причинам, после краха коммунистической системы, экономика нашей страны, состояние и развитие частного бизнеса, оказались в устойчивой ситуации, явно менее благоприятной, чем в соседних странах Восточной Европы. Выход из этого устойчивого равновесия остается далеко неочевидным. Распространение взяточничества, чиновничьих поборов, коррупции в государственном секторе, достигло размеров совершенно несопоставимых не только со странами Западной Европы, но и с бывшими республиками СССР, такими, например как Латвия или Эстония.
Что же есть эта причина, этот неэффективный устойчивый институт, который мешает России перестать быть печально известной на весь мир одним из самых высоких уровней коррупции среди индустриально развитых стран? Мое твердое убеждение состоит в том, что этот институт не носит формальный характер (такой как отсутствие каких либо важных законов). В случае России, это, скорее, - существование неких неформальных, исторически сложившихся, оптимальных для каждого агента экономики правил поведения. Эти правила можно назвать «российская ментальность», не придавая этому ни положительного, ни отрицательного контекста, так как эта самая ментальность – есть эффективный, т.е. в каком-то смысле лучший, ответ на сложившуюся структуру общества, экономики и власти.
В нескольких словах, основная проблема нашей страны (и бизнеса, в частности) состоит в следующем.
В любой сфере деятельности (бизнес, создание семьи, и т.п.) человек по своей природе стремится избавиться от неопределенности, хочет каких-то гарантий. Неопределенность будущего мешает планированию, инвестициям, спокойному устойчивому развитию, правильной оценке возможных будущих доходов. Ошибки в этой оценке будушего могут стоить очень дорого: мировой кризис еще раз это подтвердил, когда неправильная количественная оценка будущих рисков - читай неопределенности - в CDS-контрактах явилась одной из причин лавинного банкротства банков в США и Западной Европе.
На Западе неопределенность в бизнес-среде сведена к минимуму за счет законов, принимает которые парламент и правительство, выбранные народом в открытых выборах. Этот вот, пресловутый институт демократии перешел за несколько столетий в ментальность людей. Например, независимость парламента - основной принцип британской конституции, начало которой было положено еще в 13-м веке, после подписания английским королем Иоанном Безземельным Великой Хартии Вольностей. Тогда же, в 13-м веке, был выбран и первый парламент в британской истории (т.н. парламент де Монфора). При истинно демократическом устройстве общества все граждане равны перед законом и имеют потенциально равный доступ к власти. Фактически, это означает, что бизнес (и, в более широком смысле все общество) способен истинно и прямо влиять на принятие законов, и их исполнение, которые сведут к минимуму (насколько объективно возможно) неопределенность в экономике, и которые будут способствовать успешному развитию малых и прочих предприятий, инновационных идей, и вообще благосостояния нации.
У нас же, в России, исторически (фактически, после разгрома Иваном III Новгородской Республики в 1478 г.- de facto первого демократического государства в Восточной Европе), влияние общества на принимаемые законы было достаточно косвенным, в силу того, что власть всегда была так или иначе авторитарной и неподверженной контролю свободных выборов. В такой среде снижение неопределенности в бизнесе возможно лишь за счет установления и укрепления личных связей. Эти связи действительно необходимы, если надеяться на независимое разрешение неисполненных бизнес-контрактов в судебном порядке не приходится. Истинная независимость судов, как мы знаем, и неприкосновенность законов - все также являются продуктом института демократических выборов, так как только этот институт контролирует подлинную приверженность букве закона. Таким образом, бизнес (а далее, и кто угодно из граждан, не принадлежащих правящему клану чиновников), в отсуствие возможности влиять на принятие таких законов, которые бы снизили неопределенность в экономике (исполнение контрактов, как пример), надеется избавиться от рисков за счет укрепления неформальных связей. А для этого укрепления - в силу человеческой природы - нужны подарки/откаты/взятки. При любой структуре власти, где существуют «вертикали», строительство которых неподвержено контролю свободных выборов, взяточничество – это наиболее эффективное решение проблемы снижения экономических рисков. Когда нет возможности напрямую влиять на принятие законов и контроль над их исполнением, система откатов позволяет добиться более-менее гладкого функционирования бизнеса, которое в иных условиях достигается за счет четкого следования букве закона.
При этом, совершенно очевидно, что в Западной стране, рядовому гражданину, предпринимателю, как правило, выгодно следовать букве закона, поскольку большинство граждан и предпринимателей ведут себя подобным же образом. Взяткодатель и коррумпированный чиновник, берущий взятку, подвергаются огромному риску быть пойманными и неминуемо наказанными, так как законы и выбор чиновников контролируется обществом, тем самым большинством, которое следует букве закона, через институт демократических выборов. В такой среде коррупция увеличивает риски ведения бизнеса для среднего предпринимателя.
Напротив, в России, с одной стороны, рядовому предпринимателю невыгодно не сделать подарок, не давать взятку, поскольку дав ее он снизит риски, ускорит процесс развития своего дела. Также, большинство рядовых обывателей предпочтет дать откат, чтобы обойти то или иное правило, тот или иной закон, в эффективность соблюдения которого всеми общество не верит, так как не имеет рычагов вляния и контроля над процессом его принятия. С другой стороны, коррумпированный чиновник предпочтет взять взятку, ибо его назначение/увольнение при вертикали власти не подвержено прямому контролю большинства избирателей. Из теоретических моделей поиска ренты (см. например модель Tullock’а, 1980) следует, что если государство делает «правильные вещи», то коррупция ведет к ухудшению благосостояния агентов в экономике, а если нет – то коррупция может быть, на самом деле, выгодна обществу.
Какая система более эффективна? Очевидно, что оба типа организации общества и экономики устойчиво существуют и также устойчиво развиваются. На практике, однако, мы видим, что более благоприятной для жизни среднего простого обывателя и бизнесмена, по общему мнению, является та среда, которая сложилась в Европе, Америке, Японии и других странах. В каждой стране эта среда отлична нюансами, но, роднит их – демократия, «наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, когда-либо опробованных», как некогда выразился У.Черчилль.
Поэтому, Россия действительно находится на неэффективной (равновесной) траектории, где, при сложившейся системе управления государством, бесполезно бороться со взятками, поиском ренты, коррупцией. Ужесточение наказания за откаты, увольнение чиновников, и проч. – это правильные меры, которые, в нашей стране, в нашей экономике возымеют, однако, лишь поверхностный эффект. До тех пор, пока большинство осознает, что закон может быть не один для всех, и что принятие и соблюдение этих законов не подвержено прямому контролю общества, более жесткое наказание за коррупцию лишь увеличит издержки бизнеса, но не искоренит или хотя бы существенно снизит распространенность этого явления. Как говорилось выше, когда есть ощущение, что большинство ведет себя подобным образом, мне или тебе вести себя по другому невыгодно. В экономической теории попадание в подобную неэффективную институциональную ловушку называется проблемой координации (coordination failure). В этом и состоит пресловутая «российская ментальность».
Что может выбить страну из этого неэффективного равновесия? При отсутствии подлинного гражданского общества, системы контроля общества над принимаемыми законами, вывести страну из этого неэффективного положения и решить проблему координации может только правительство, истинно благосклонное к положению большинства, и ведомое сильным лидером, способным убедить большинство в необходимости вести себя определенным образом. Либо, в отсутствие политической воли, сплочение общества и изменение поведения большинства может быть вызвано суровым внешним потрясением (т.е., не дай Бог, войной, или революцией).
Как итог, для того, чтобы борьба с коррупцией в России действительно принесла ощутимые плоды, необходимо бороться не (только) с ее проявлениями, а с подлинными ее причинами: необходимо сделать политическую систему более свободной, более демократической. Как только в стране появится ощущение, что общество имеет прямой контроль над принятием и соблюдением законов, всеми без исключения, государство начнет делать «правильные вещи», а заниматься поиском ренты будет невыгодно.