В последнее время одна за другой начали появляться в российских СМИ статьи известных экономистов и управленцев, посвященные глобальным вопросам развития отечественной экономики. Немалую роль сыграл здесь Российский инвестиционный форум в Лондоне, поскольку ряд статей основан на прозвучавших там выступлениях.
Так газета «Ведомости» опубликовала 13 апреля под заголовком «Сценарии для России: Трудное слово «реформа» основанную на лондонском докладе статью бывшего премьера Михаила Касьянова:
«Внешне показатели российской экономики выглядят великолепно. Более того, почти все правительства развитых стран могут только позавидовать таким результатам. По данным статистики, быстрый рост экономики подпитывается настоящим потребительским бумом, вызванным опережающим ростом доходов населения.
Но при этом даже отъявленные оптимисты сейчас весьма осторожно высказываются по поводу экономических перспектив. Главная причина, на мой взгляд, в том, что на глазах все более углубляются противоречия между сильными фундаментальными основами экономики и накапливающимися факторами неопределенности; между декларациями и реальными действиями властей. Именно неопределенность, которую предприниматели, как известно, не любят больше всего, служит основной причиной поступательного ухудшения инвестиционной ситуации.
Это ухудшение уже отразилось в показателях, которые не поддаются «настройке», подобно телеканалам, — в резком увеличении бегства капитала и замедлении инвестиционного процесса в нефинансовом секторе. …Превратилась в бездарную комедию переодеваний административная реформа. Чиновников в результате стало только больше, а согласований и силового давления — намного больше. Обращена вспять насущно важная пенсионная реформа, лишившая возможности планировать свое финансовое будущее самую активную часть населения. Застопорены преобразования в электроэнергетике.
…При этом растет как на дрожжах «стратегическое» значение отдельных сфер российской экономики. Я имею в виду все новые и новые секторы, где запрещается сколько-нибудь серьезное иностранное присутствие: это уже не только нефть, газ и другие природные ресурсы, но и машиностроение, госбанки. По-видимому, очередь за сельским хозяйством. Государственный сектор, подрывая основы и мотивацию свободного предпринимательства, вновь занимает командные высоты в экономике, и это неизбежно приводит к эскалации коррупции.
…К сожалению, правительством и Банком России совершенно утрачен контроль над инфляцией. На рынке, да и в правительстве уже мало кто верит и в недавно скорректированный инфляционный потолок в 10%.
…Если бюджет будет принят исходя из обсуждаемых сегодня ориентиров на раздутые расходы, он не выдержит даже умеренного снижения цен на нефть до уровня 2002-2003 гг., а многомиллиардный стабилизационный фонд будет съеден менее чем за год даже без финансирования пресловутых «эффективных инновационных проектов».
…Фискальная ситуация усугубляется сегодняшней практикой трактовки и применения налогового законодательства при полном попустительстве судебной системы. Может показаться, что напуганные люди — лучшие налогоплательщики, но асимметричные и произвольные действия в налоговой сфере скорее подталкивают бизнес к свертыванию деятельности. Даже иностранные участники рынка, долго считавшие, что покровительство своих правительств дает им полный иммунитет, уже с удивлением обнаруживают, что так называемые показательные налоговые процессы — это не только внутреннее дело России и случайная беда «отдельных» российских компаний.
Если попытаться спрогнозировать развитие экономической ситуации в России, мне видятся два возможных сценария.

Сценарий 1
Оптимистический сценарий возможен, если власти срочно сформулируют четкую и реальную программу кратко- и среднесрочных мер по устранению имеющихся неопределенностей и снятию закономерной озабоченности инвесторов, а затем будут эту программу шаг за шагом реализовывать. Только это позволит восстановить доверие и продолжить развитие тенденций экономического роста.
В частности, в налоговой области недостаточно косметической правки законодательства и некоторого смягчения практики правоприменения. Нужны кардинальные меры по пересмотру процедур действий налоговых органов и восстановление презумпции невиновности налогоплательщика.
Пока не поздно, уже на текущей стадии построения бюджета 2006 г. необходимо прекратить даже рассуждать о радикальных налоговых инициативах типа отмены НДС или сокращения его на треть и резко сократить раздутые под гипнозом нефтяных цен расходные аппетиты. Государственные инвестиции индуцируют больше воровства и коррупции, чем экономического роста. Пока растущие инфляционные ожидания только формируются, нужны неотложные и самые жесткие монетарные и немонетарные меры по восстановлению контроля над инфляцией.

Сценарий 2
Все это может быть неприятно, но второй сценарий значительно пессимистичнее. Если угрозы по-прежнему будут игнорироваться и власти продолжат спокойно почивать на подушке нефтяных цен, накапливающиеся риски в конечном итоге подавят экономический рост, ограничив его отдельными индустриальными анклавами, и приведут к кризису финансовой системы. Иными словами, Россия не сможет противостоять даже краткосрочным экономическим вызовам, не говоря уже о решении насущно важных задач экономической модернизации и диверсификации».
Ректор Академии народного хозяйства при правительстве РФ Владимир Мау опубликовал в последнее время целый ряд статей в газете «Ведомости», где на исторических примерах старался показать, что может ожидать российскую экономику. Но мы обратимся к другому материалу. 26 апреля он дал большое интервью сайту «Газета. Ru», озаглавленное «Время фиксировать доходы»:
«…– Владимир Александрович, как бы вы описали риски возможной экономической политики?
– Всякая экономическая политика – это результат воздействия сложного комплекса обстоятельств: зрелости элиты, ее единства, ценностей существующих в данном обществе, накопленного опыта. Политики 70-х годов, попавшие в ловушку высоких цен на нефть, не имели исторического опыта падения цен. Для них эти цены имели только позитивную динамику. Один советский вождь, которому сказали об опасности падения цен на нефть, презрительно ответил наивному ученому: «Мы, что, машины водой заправлять будем?» (Кстати, сейчас мы можем предположить, что лет через 20–30 по этой причине цены на нефть, наверное, и упадут.) Сейчас, например, уже имея свой собственный опыт и имея перед глазами опыт других стран, которые сначала выиграли от высоких цен на нефть, а потом пострадали (Иран, СССР, Мексика), мы должны проводить более ответственную экономическую политику, ориентированную на долгосрочные результаты. Другое дело, готова ли элита идти на эту политику. В какой мере чувство классового самосохранения может и будет превалировать над желанием урвать доходы именно сейчас? На самом деле экономическая политика – это всегда в значительной мере искусство. И если это не вульгарное решение, связанное с инфляцией, то, правильно оно было принято или нет, могут точно знать только экономические историки будущего.
Сейчас очень популярной является тема, как использовать те значительные финансовые ресурсы, которые мы получаем благодаря исключительно благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре.
Во всей массе идей и предложений отчетливо выделяются три линии действий.
Первая – направить их в виде госкапвложений в производственную сферу, на крупные инвестиционные проекты, прежде всего в инфраструктурные сектора. Мне представляется крайне рискованным втягивать страну в инвестиционные проекты, основанные на дешевых (не заработанных) нефтяных деньгах. Это будет иметь неприятные последствия как макроэкономического, так и структурного характера. С одной стороны, госвливания будут способствовать дальнейшему повышению курса национальной валюты, а тем самым подавлять развитие большей части экономики, не связанной с госинвестициями. С другой стороны, вызывает сомнения возможность эффективного использования этих средств. Даже если на сей раз высокие цены на сырье установились лет на 15–20 (хотя это крайне маловероятно) и элита решится пойти на активное инвестирование незаработанных средств – даже в этом случае направлять сверхдоходы на государственные инвестиции представляется делом крайней рискованным. Ведь современная российская институциональная система не позволяет рационально использовать бюджетные деньги на инвестиционные проекты. В результате следующее поколение скажет, что большие деньги были потрачены не туда, куда следовало бы, и не дали искомого результата.
Вторая линия – направить сверхдоходы на снижение налогов или на предоставление гарантий частным инвесторам. Несомненным преимуществом такого подхода является то, что выбор направления инвестирования остается за бизнесом, а не за бюрократией. То есть направление развития не задается в результате бюрократического торга, а остается открытым для любых секторов и предпринимателей. Если мы знаем, что у нас будут такие мощные источники бюджетных доходов, то лучше снижать тот же НДС, налог на прибыль. Но и здесь имеется ряд серьезных сомнений. Ситуация с налогами не симметрична, то есть если цены через два года упадут, то правительство не сможет также повышать налоги, балансируя бюджет, придется идти или на дефицитный бюджет, или же сокращать расходы. Впрочем, некоторые сторонники такой линии предлагают воспользоваться благоприятной ситуацией для снижения налогов, которые потом трудно будет поднять. Кроме того, с точки зрения стимулирования экономического роста уровень налогов вообще не является критическим фактором в современных условиях; гораздо важнее поведение правоохранительных и налоговых органов. В конце концов, налоговая ставка оказывается несущественной, если предпринимателя можно арестовать или «доначислить» налогов за последние три года в размере, превышающем всю прибыль. Сегодня инвестор, принимая решение, реагирует не на то, какие у вас налоги, а на то, насколько справедливо функционирует правоохранительная, судебная система. Наконец, остаются и сомнения в том, что наши институты позволяют эффективно и прозрачно обеспечить предоставление государственных гарантий: к сожалению, соответствующий опыт 90-х годов был весьма негативным.
Третья линия использования дешевых денег – укрепление Стабилизационного фонда и использование его для решительного снижения внешнего долга. Несомненным плюсом такого подхода является сохранение благоприятных макроэкономических условий (сдерживание роста курса рубля) и недопущения «подстройки» экономики под временную и неустойчивую конъюнктуру (неповторение ошибок СССР, приведших к его краху). Однако здесь возникают серьезные вопросы применительно к управлению средствами фонда: крайне неприятна ситуация, когда объем его средств подвергается «усушке», вызванной долларовой инфляцией.
– Какой тактики следует придерживаться либералам-реформаторам?
– Наступает время консолидации реформ, если угодно, «фиксации прибыли». Это значит, что реформаторы должны становиться консерваторами.
На самом деле сейчас реформаторы сами могут и должны стать консерваторами и даже контрреформаторами. Этот вопрос обсуждается уже несколько лет. Но в нынешней экономико-политической ситуации многим реформаторам кажется, и, на мой взгляд, справедливо, что по многим позициям пора, что называется «зафиксировать доходы». То есть остановится, зафиксировать настоящее положение, и бороться за неотступление от достигнутого. Это касается налогового кодекса, поскольку уже началось естественное, справедливое и понятное давление, чтобы вернуться к прогрессивной шкале. Нам гораздо важнее не снижение налогов, а не допустить уход от плоских налоговых ставок. Аналогичная ситуация с налогом на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Хотя есть желание диверсифицировать этот налог, но это было бы неправильно в конкретных условиях состояния наших институтов. Делать это рано. Диверсификация НДПИ внешне справедлива и понятна, но это означает появление чиновника, которой будет определять, с какой скважины сколько брать. А это неправильно, поскольку провоцирует коррупцию (иначе говоря, мы еще к этому институционально не готовы).
…Повторю, что сейчас не допустить пересмотра важнее, чем сделать шаги вперед. Другое дело, что есть сферы, где шаги вперед важны, но делать их нужно очень аккуратно.
…Когда в стране много дармовых денег и много социальных проблем, трудно придерживаться жесткой политики в государственных расходах. Как говорил Е. Гайдар, трудно, но возможно объяснить министру обороны и министру труда, что денег нет, когда денег нет. Но невозможно в фактически воюющей стране с тяжелой социальной ситуацией объяснять министру обороны и министру труда, что денег нет, когда они есть. И объяснять отказ макроэкономическими соображениями, рисками для долгосрочного экономического развития, для динамики валютного курса. Это действительно нетривиальная социально-психологическая задача.
…Для серьезных реформ нужны серьезные вызовы. При Примакове отсутствие политики было очень разумной политикой, потому что это вело к стабилизации. В условиях же макроэкономической и политической стабильности высока опасность появления экзотических популистских идей. …Часть денег, вместо того чтобы идти на структурные реформы, идет на затыкание социальных дыр. Но, в конце концов, у нас действительно серьезнейшие социальные проблемы. Однако одна вещь в этой связи у меня вызывает очень серьезные опасения. Впервые за 15 лет создан прецедент, когда власть пошла на уступки под давлением. Это очень опасный прецедент, провоцирующие разные социальные группы к шантажу власти. Посмотрим, как будут разворачиваться события дальше.
Ведь что было хорошо в российском политическом процессе за последние 14 лет? Народ хорошо знал, что, проси правительство, не проси, все равно ничего не получишь. Поэтому решения принимались рациональные, предполагающие раскрытие и использования собственных возможностей. Вместо того чтобы бежать на демонстрации и громить магазины, как в Аргентине, люди адаптировались и пытались зарабатывать деньги там.
Сейчас мы дали пример того, что власть можно доить. Это очень плохой пример. Но, опять же, это проблема неприятная, но не фатальная.
– Как можно смягчить кризис, который последует за нефтяным застоем?
– Вероятность смягчения кризиса – это вопрос о зрелости экономической, а главное, политической элиты. Мне кажется, что если цены на нефть продержатся еще пару лет на нынешнем уровне, то мы, скорее всего, повторим тот виток, который прошли в восьмидесятых. Произойдет окончательная психологическая адаптация к высоким ценам.
Если цены качнуться, то есть сначала пойдут вниз, а потом вверх и если это колебание будет значимым, то это произведет отрезвляющий психологический эффект.
Какой может быть ответственная политика в нынешней ситуации? Главное, та макроэкономическая политика, которую мы сейчас проводим, – стараться не использовать незаработанные деньги в производственных целях. Это, конечно, укрепление Стабилизационного фонда, но он важен, скорее, не как «подушка» на случай падения доходов бюджета в будущем и даже не как способ стерилизации денежной массы, а, прежде всего, как инструмент, не подпускающей «наркозависимости» бюджета от высоких цен на нефть, то есть от незаработанных средств. Самое опасное – это заложить в план на следующие пять лет доходы от дорогих ресурсов. Экономика и потребление подстроятся под эту цену. Когда же цена пойдет вниз, а это происходит всегда неожиданно, то вы не сможете снижать расходы. Вы уже закупаете оборудование, вы уже заложили уровень зарплат и пенсий под эти доходы. Вы не сможете симметрично взять и это все убрать. Это очень опасно».
28 апреля «Ведомости» публикуют еще одну статью, основанную на лондонском докладе. Это статья Андрея Илларионова «Как преуспеть: Проект для России»:
«Успех российского проекта, исторический успех российской нации в современную эпоху возможен лишь при условии успеха российского предпринимательства. И только на его прочном фундаменте. Неудача российского предпринимательского проекта означала бы, что Россия обречена.
…На первый взгляд многое не так плохо. Россия вступила в седьмой год экономического роста. С 1998 г. ВВП вырос почти в полтора раза, ВВП на душу населения — на 52%. В течение шести лет душевой ВВП рос со средней скоростью 7,2% ежегодно — с темпом, обеспечивающим его удвоение в течение 10 лет.
Продолжается рост инвестиций. За последние шесть лет инвестиции выросли на 79% (в среднем на 10,2% ежегодно). Прямые иностранные инвестиции увеличились более чем втрое и в 2004 г. достигли $11 млрд, или почти 2% ВВП.
Финансовое положение страны существенно упрочилось. Шестой год подряд страна имеет бюджетный профицит. Валютные резервы приближаются к $140 млрд, в том числе около $30 млрд — в стабилизационном фонде. Государственный внешний долг сокращен со $154 до $110 млрд. Из экономической и политической долговая проблема превратилась в техническую. При проведении разумной политики полное погашение долга возможно в течение ближайших лет.
…Полученные результаты во многом обусловлены беспрецедентным улучшением условий внешней торговли в последние годы. Вклад «гранта внешнеэкономической конъюнктуры» в прирост российской экономики составлял 6-9 процентных пунктов ВВП. В 2004 г. он превысил весь прирост ВВП.
Качество экономической политики в последние годы существенно снизилось. В 2004 г. ее вклад в экономический рост оказался отрицательным. На смену более традиционной экономической политике пришел интервенционизм и популизм. Поэтому полученные экономические результаты являются неустойчивыми. Практически каждый из упомянутых положительных трендов может быть развернут вспять.
Полученные результаты весьма скромны по международным стандартам. Главный индикатор экономического успеха нации — ВВП на душу населения (измеренный по паритету покупательной способности), еще в 1975 г. составлявший 43% от уровня США, а к 1998 г. скатившийся до 18%, в 2004 г. составил всего лишь 24%.
Темпы роста экономики в России последовательно снижаются. В 2004 г. среди 10 стран СНГ по темпам экономического роста Россия опустилась на последнее место — вместе с Киргизией.
…Главным фактором происходившего в последние годы экономического возрождения России стало российское предпринимательство. Именно предприниматели благодаря своей энергии, настойчивости, предприимчивости, готовности брать на себя риски, способности противостоять давлению бандитизма и бюрократии обеспечили рост экономики, постепенно выводящий Россию в иное качественное состояние. В то же время российское предпринимательское сословие остается экономически и политически слабым.
…Россия тяжело больна «голландской болезнью». Приток валюты сопровождается сохранением на высоком уровне инфляции, ростом реального валютного курса, замедлением темпов экономического роста, усилением структурных диспропорций. Он приводит к усилению коррупции, снижению качества политики, в том числе экономической, разложению важнейших государственных и общественных институтов.
…»Голландская болезнь» в России постепенно перерастает в свою следующую фазу — «венесуэльскую болезнь».
Под «венесуэльской болезнью» понимается государственная политика, элементами которой являются усиление налогообложения и бюрократического регулирования финансовых потоков в сырьевом секторе, национализация крупных и успешных компаний, сохранение государственной монополии на объекты инфраструктуры, запрет частной собственности на недра, исключение иностранных инвесторов из разработок наиболее прибыльных месторождений, протекционизм, постепенно расползающийся на другие отрасли и сферы.
До 1957 г. благодаря разработке нефтяных месторождений «местными олигархами» и «империалистическими акулами» в течение почти четырех десятилетий Венесуэла была мировой рекордсменкой по темпам роста.
…В 1957 г. венесуэльское правительство начало национализацию нефтяной промышленности, распространенную затем на другие отрасли и инфраструктуру. «Патриотически ориентированная» экономическая политика оказалась разрушительной — Венесуэла провалилась в глубочайший кризис. К 2004 г. ВВП на душу населения оказался на 37% ниже, чем за полвека до этого — в 1957 г.
Колоссальное искушение пойти по пути венесуэлизации мы видим сейчас у части политической элиты России, вожделенная мечта которой — регулирование финансовых потоков топливного сектора, его национализация, государственная монополия на инфраструктуру, управление энергетическими потоками внутри страны и за ее пределами.
…Исторический успех российского национального проекта в решающей степени зависит от того, насколько адекватными будут ответы на важнейшие вызовы времени со стороны предпринимательского сословия, власти и российского общества в целом.
Первый вызов — это выбор национальной формулы экономического и общественного мировоззрения. В течение столетий в Россию с Запада приходили идеи свободы, рыночной экономики, демократического развития, соблюдения прав человека. Оттуда же, с Запада, к нам приходили и такие разрушительные идеи, как марксизм, коммунизм, социализм, фашизм.
…Из богатейшего набора идей, предлагаемого современным миром, российскому обществу важно научиться выбирать и принимать идеи свободы, развития, созидания, одновременно вырабатывая стойкий иммунитет против идей несвободы, деградации, перераспределения.
Второй вызов — нахождение оптимальной формулы взаимоотношений между предпринимательским сословием и российской властью. В середине и конце 1990-х гг. в этих взаимоотношениях определяющим стало доминирование крупного бизнеса над властью.
Такая модель вызвала отторжение общества. В последние годы страна качнулась в другую крайность — абсолютного доминирования власти над бизнесом. Такая модель стратегически бесперспективна. Ни прежняя модель, ни нынешняя не обеспечивают национального успеха.
… Третий, наиболее серьезный вызов, — латентный конфликт между российским предпринимательским сословием и российским обществом. Со стороны бизнеса по отношению к обществу в предшествующие годы де-факто была предложена модель взаимоотношений через подкуп или покупку. Для большой части общества такая модель неприемлема.
Со стороны власти бизнесу в последние годы де-юре была предложена модель «социальной ответственности». Такая модель нелепа, поскольку главной социальной ответственностью бизнеса является эффективный бизнес, занятый производством пользующихся спросом на рынке товаров и услуг. Ни прежняя, ни нынешняя модель взаимоотношений не обеспечивает эффективного развития страны в долгосрочной перспективе.
Российскому бизнесу и иностранному бизнесу, работающему в России, жизненно необходимо найти такие формы равноправного, честного и уважительного сотрудничества с обществом, которые обеспечили бы ему понимание, поддержку и защиту со стороны самого общества. Только в этом случае у российского предпринимательства появится шанс не оказаться заложником прихоти толпы или же каприза власти, стать неотъемлемой, искренне уважаемой и неподдельно ценимой частью российского общества. …Если российскому предпринимательскому сословию, российской власти, всему российскому обществу удастся найти адекватные ответы на эти вызовы, то долгосрочный успех российского проекта будет обеспечен».
Какие из идей, высказанных авторами приведенных нами статей, окажутся наиболее правильными, покажет будущее.