Россияне стремятся прожить много разных жизней
Радикальная смена сферы деятельности для россиян старше 40 лет — не такая уж и редкость. Причем для большинства это шаг не вынужденный, а добровольный.
По данным опроса, проведенного недавно компанией Watcom, 53,5% респондентов (опрошено было 298 человек) начинали строить карьеру в новой для себя сфере в возрасте старше 40 лет. Причем в 60,4% случаев опрошенные считали, что добились успеха на новом поприще. Речь при этом шла о переменах не вынужденных (например, когда «те, кому за...» не могут устроиться на работу по специальности), а по вполне добровольных и осознанных.
Далеко не всегда такие решения бывают вызваны возможностью зарабатывать на новом месте больше или занять более высокую должность. Гораздо важнее, считают исследователи, что у человека со временем меняются жизненные приоритеты и то, что казалось интересным или перспективным в 20 лет, не обязательно будет казаться таковым и в 40. При этом определенная социальная и материальная стабильность к этому возрасту у большинства, как правило, уже достигнута, дети если и не совсем взрослые, то, по крайней мере, не требуют неусыпного внимания. Почему бы и не попробовать что-то новое?
«У нас в стране долгое время формировалась установка на, если можно так выразиться, одноразовую жизнь, — говорит ДЕЛА.ru Борис Хасан, директор Института психологии и педагогики развития. — Помню, в первые постсоветские годы, когда у нас начались „настоящие“ выборы, в листовке одного из кандидатов была фраза: „В его трудовой книжке — всего одна запись“. Это должно было характеризовать его как человека цельного, бескомпромиссного, однозначного, понятного — по тем временам это была позитивная характеристика. У нас существовали и такие институции, как отраслевые и ведомственные не только вузы, но и школы; даже приходилось слышать, как один ответственный товарищ заявил, что „железнодорожника надо растить начиная с детского сада“. Чтобы, соответственно, он и всю последующую жизнь был железнодорожником.
Всё это сильно противоречит человеческой натуре. Ведь, если честно, о чем люди в действительности мечтают? Да о том, чтобы прожить не одну жизнь, а много, и совершенно разных. И человеку по природе его свойственно любопытство и желание все попробовать. И когда связанные с этими риски находятся в рамках допустимого, люди, уже состоявшиеся и всем всё доказавшие, готовы пойти на эксперимент и пробовать себя в других жизнях. Например, радикально поменять профессию. Сейчас и молодые люди стараются получить несколько специальностей, причем едва ли не параллельно. И мне лично они и такое их стремление очень симпатичны»
С одной стороны, в нашей стране для подобных экспериментов простора было (и остается) достаточно. Развитие бизнеса; появление новых профессий, о которых прежде никто и не слыхивал и которым ни один вуз не учил; наконец, общая нестабильность и одновременно мобильность рынка труда — все стремились попробовать себя во всём. У многих получалось.
«Мне сейчас трудно сказать, насколько мое решение было добровольным, а насколько меня к его принятию вынудили жизненные обстоятельства, — говорит Надежда, коммерческий директор крупного издательского дома. — По образованию я историк, одно время работала в крайкоме комсомола. Когда советская власть, а с ней и комсомол рухнули, я сменила несколько мест работы — например, какое-то время работала корректором. Только по специальности, в школу, идти не хотелось. Через некоторое время в моей жизни случился развод, я осталась одна с тремя детьми. В общем, всё один к одному! Тогда, в большой степени неожиданно для себя, я пришла в издательство в отдел продаж. Получилось. Считаю, я сделала хорошую карьеру и интеллектуально и профессионально вполне реализовалась. Пресса и рекламный рынок в масштабах края меня знают».
Иногда люди, уже вполне взрослые, ухитряются менять профессию не раз. Порой возвращаются к своей прежней специальности, порой даже совмещают старую и новую работу. Главное, чтобы все было «в кайф». А опыт — жизненный и профессиональный — тому подмогой.
«Я из медицинской семьи, и у меня никогда даже сомнений не было в том, что я буду врачом, — рассказала ДЕЛА.ru Елена Семенова. — Одновременно, сначала в школе, а потом и в медицинском вузе, я, что называется, баловалась стишками. После института работала участковым врачом, затем невропатологом в детском саду для детей-инвалидов и параллельно продолжала писать. Когда в 90-х бюджетникам перестали платить, тогдашний главред „Городских новостей“ Конусов пригласил меня вести в газете медицинскую рубрику. Я согласилась, хотя медицину при этом не бросала. Ушла из нее только в 99-м году, когда увидела объявление о конкурсе на вакансию литредактора в газете. Газета оказалась „Комсомольской правдой“. В 2000 году я стала ее главным редактором. Когда я решилась на этот шаг, мне было 36.
При всем том к журналистике я никогда не относилась серьезно. Знаете, как Чехов писал: „Медицина для меня жена, а литература — любовница“. Я всегда считала, что медицина — это настоящая профессия, а писанина... так, хобби. Поэтому через некоторое время я приняла решение вернуться к своей основной работе. В 48 лет пришлось заново переучиваться, и, в конечном счете, мне это удалось только благодаря большому прежнему стажу работы. Сейчас я работаю врачом, одновременно пишу в „Комсомолку“, веду литературный сайт как редактор и занимаюсь газетой педуниверситета. Всё в удовольствие. А менять сферу деятельности мне было страшно лишь однажды — когда я бросила медицину ради редакторской работы».
Так и хочется сказать — было бы желание, а остальное получится. Но на практике одного желания все-таки оказывается мало. Даже несмотря на все другие — уже перечисленные — моменты, делающие крутые жизненные виражи веселыми и нестрашными.
Дело в том, что в России сильнее, чем на Западе, действуют возрастные и гендерные стереотипы. И если у них люди редко решаются на радикальные перемены, потому что им жаль терять долго и тщательно выстраиваемую карьеру и приобретенные благодаря достигнутому привилегии, то у нас эти перемены попросту не всегда возможны, даже если речь идет не о новой сфере деятельности, а о новой работе в той же области. Объявления вроде «Требуется мужчина до 45» у нас в порядке вещей, хоть и противоречат Трудовому кодексу. Причем в глубинке эти тенденции проявляются сильнее, чем в столицах.
«В кризисном 2009-м все издания, в которых я работала и подрабатывала, дружно закрылись, и я начала поиски работы, — рассказывает Марина, журналист по образованию и призванию. — Увидела объявление, в котором требовался заместитель главного редактора до 40 лет. Меня уже сама по себе эта формулировка позабавила: что такого может замредактора в 39, чего не может в 41? Но, поскольку мне тогда как раз и был 41 год, я решила при беседе с работодателем годика три себе скостить. Однако, даже услышав, что мне 38, дама на том конце провода разочарованно протянула: „Ну нет, вы нам не подходите“.
Аргумент — „Вас, наверно, муж в командировки не отпустит“. Пришлось выдать некоторые подробности своей личной жизни и признаться, что я разведена, а дочь уже совершеннолетняя, так что проблем не будет ни с командировками, ни с тем, чтобы работать сверхурочно. Но к консенсусу мы так и не пришли. А вот в Питере (поскольку в родном городе работу я так и не нашла, перекинулась на другие города) меня о возрасте не спросили ни разу. Я прислала в редакцию одного из изданий несколько своих текстов, и мы начали сотрудничать — вначале дистанционно, а затем я на некоторое время переехала туда».
Правда, Марина призналась, что ни в какой кризис не решилась бы кардинально сменить сферу деятельности, разве что вопрос стоял бы о физическом выживании. Дело в том, что она «предпочитает делать то, что хорошо знает и умеет». И потому ей легче переехать в другой город, чем поменять работу в своем.
К слову, единомышленников у Марины не так уж и мало. Согласно все тому же опросу Watcom, лишь 31,8% респондентов в данный момент считают себя готовыми к радикальным переменам в работе. При этом на вопрос, как они будут действовать, если все же решатся что-то изменить, 69,4% ответили, что займутся подготовкой «запасного аэродрома» и лишь 30,6% готовы уйти с надоевшей работы «в никуда».
Хотя треть респондентов — взрослые и состоявшиеся люди, готовые при этом серьезно поменять свою жизнь — это, на самом деле, не так уж и мало. Ведь они точно знают: после сорока жизнь только начинается.