Продолжение, начало читайте здесь

Еще в декабре 2011 года Владимир Путин, тогда премьер, обратил внимание на проблему злоупотребления офшорами: «Кто хочет хранить (средства. — Прим. авт.) где-то за рубежом — пожалуйста. Закон это не запрещает, но вывод через подставные фирмы финансовых ресурсов из отраслевого оборота недопустим». По его мнению, основной проблемой является то, что «за офшором не видно конечного бенефициара». 

Первым ключевым элементом предлагаемого пакета ФНС являлось введение понятия «конечный бенефициар» в Налоговый кодекс. Смысл введения в законодательство этого понятия в том, чтобы определить и установить конкретное физическое или юридическое лицо в России, которое с помощью офшора держит свои доходы за границей, предумышленно избегает их получение в России и, как следствие, не платит с них налоги. А вторым элементом явилось предложение по введению налога на выплаты в офшоры. Но о судьбе этого законопроекта до сих пор ничего не известно.

Пока самым большим успехом России в «борьбе с офшорами» стало заключение и ратификация новых протоколов к действующим соглашениям об избежании двойного налогообложения с Кипром, а затем и со Швейцарией. Такие соглашения нужны, чтобы получать информацию о счетах подозреваемых в уклонении от налогов. Однако обе страны ограничили обмен налоговой информацией только ответом на мотивированные запросы. Что это означает? Российские компетентные органы должны использовать сначала все предусмотренные национальным законом возможности для получения информации, а уже потом обращаться к иностранному органу с указанием всех необходимых деталей конкретных физических лиц, номеров счетов, названий банков, юридического лица, иначе в предоставлении информации будет отказано. Без точных данных официальный запрос можно считать обыкновенным «фишингом», когда задается вопрос о неизвестной сумме средств на неизвестном счету компании с неизвестным названием, но которая принадлежит вероятно Иванову Ивану Ивановичу. Важно и то, что запросить информацию в отношении периодов, предшествующих дате вступления соглашений в силу, компетентные органы, скорее всего, будут не вправе.

В октябре Росфинмониторингом и Минэкономразвития в правительство был внесен скорректированный проект изменений в ряд законов, цель которых — усиление госконтроля за средствами на российских банковских счетах как юридических, так и физических лиц. Что должно позволить контролировать не только фактические доходы и иные поступления, но и фактические расходы. Предусмотрен новый состав преступления в виде вывода средств по подложным документам. Значительным образом расширен перечень оснований для отнесения операций к подозрительным, а также предложено снизить критерий размера обязательно контролируемой операции с 6 млн до 600 000 рублей.

Чего ждать от таких изменений? Наверное, усиления оттока депозитов из российских банков и роста недоверия граждан России не только к банковской системе, но и к государству. Ведь по закону любой гражданин вправе открывать счета в любом иностранном банке за рубежом. А там никто не сможет диктовать, как тратить деньги. 

Как у них?

«Крестовый поход» против офшоров и налоговых гаваней или налоговых убежищ (именно так преимущественно переводят в мире английское «tax haven») был начат ОЭСР в 1998 году. В докладе «Пагубная налоговая конкуренция», изданном ОЭСР, были впервые названы и указаны основные признаки юрисдикций, с которыми развитым странам предстояло бороться политическими и экономическими методами. 

В мире было выявлено 41 налоговое убежище, включая большинство популярных офшоров. Всем им предложили дать официальное обязательство о сотрудничестве с ОЭСР, обеспечить большую прозрачность в регулировании и начать обмен налоговой информацией. Другими словами, развитые и богатые государства обязывали развивающиеся и бедные страны не перетягивать на себя «налоговое одеяло».

По результатам работы 18 апреля 2002 года ОЭСР выпустила первый «черный» список «не сотрудничающих налоговых гаваней», куда вошли только семь юрисдикций: Андорра, Вануату, Либерия, Лихтенштейн, Монако, Маршалловы острова и Науру. Так бы этот список  и существовал без всякой пользы, но в начале 2009 года Франция и Германия сплотились в своем противостоянии со Швейцарией. Стали вскрываться факты сокрытия средств французскими и немецкими налогоплательщиками на счетах швейцарских банках. На этой волне в апреле 2009 года появился новый «черный список» ОЭСР. За сравнительно небольшой срок попавшие в него государства сделали то, что требовалось, — заключили минимальное количество соглашений об обмене налоговой информацией. Сейчас список пуст. Тем не менее у каждого государства есть свой собственный перечень офшоров, например в России он утвержден приказом Минфина в 2007 году.

Активные действия против злоупотребления офшорами в США начались с выхода в декабре 2008 года доклада Государственного контрольного управления «Международное налогообложение: крупные корпорации США и федеральные подрядчики с дочерними структурами в юрисдикциях, отнесенных к налоговым гаваням, или предоставляющим финансовую секретность». А Барак Обама еще до того, как стал президентом, выступил одним из соавторов законопроекта о борьбе со злоупотреблениями налоговыми гаванями (Bill S. 681 ‘Stop Tax Haven Abuse Act’).

Знаменитым в США стал офис юридической фирмы Ugland House на Каймановых островах. Это здание, под крышей которого нашли приют более 12 000 корпораций, привлекло внимание американского сената, особенно сенатора Обамы, заявившего, что это либо «самое большое здание в мире», либо «величайшая в истории налоговая афера». Но ироничное замечание сенатора парировал председатель Управления по финансовым услугам Каймановых островов Энтони Трэверс, посоветовавший Обаме лучше внимательнее присмотреться к штату Делавэр: «Офис, находящийся по адресу: город Уилмингтон, Норт-Ориндж-стрит, дом 1209, стал пристанищем в общей сложности 217 000 компаний». Из публичных, признанных источников известно, что этим адресом пользовались или пользуются Google, American Airlines, General Motors, Coca-Cola, Kentucky Fried Chicken, Verizon Internet Services Deutsche Bank и др.

Отдельно стоит остановиться на антиофшорной деятельности неправительственных организаций. Самым известным игроком в последнее время стала Организация за налоговую справедливость, известная как Tax Justice Network. Ее первый доклад «Цена офшора» произвел фурор в России, поскольку в нем была приведена оценка размера денежных средств, покинувших Россию после распада СССР. Сумма, превышающая $800 млрд, показалась многим астрономической. Но для сравнения нужно сказать, что по оценке другой неправительственной организации — Глобального финансового единства (Global Financial Integrity) — отток средств из КНР только в 2011 году составил более $600 млрд, а с 2011 года было выведено более $3,8 триллионов. Интересно, что в своих отчетах обе организации не выделяют суммы оттока в какие-либо конкретные офшоры. Почему? Все просто, легче всего деньги выводятся, конечно же, не в офшоры, а в обычные развитые страны, в банках которых и офшорные и неофшорные компании могут открывать банковские счета.

И тут на помощь приходят, по мнению Tax Justice Network, крупные международные банки (а конкретно их подразделения по управлению активами состоятельных физических лиц, или wealth management практики) и известная «Большая четверка» аудиторских компаний. Об этом Организация за налоговую справедливость выпустила в октябре 2012 года доклад «Финансовая секретность, банки и большая четверка аудиторских фирм».

Господство в сфере международного налогового контроля с 2015 года окончательно должны получить США благодаря своему законопроекту FATCA или Акту от 18 марта 2010 года «Об обязательном  раскрытии информации об иностранных счетах», который действует и за пределами государственной границы США. Очевидно, что пока конкурировать в этой сфере на основе аналогичных механизмов ни у кого в мире возможности нет.

В мире не осталось стран, которые бы не приняли на себя обязательства по осуществлению обмена налоговой информацией. Однако сложно представить или допустить ситуацию, когда некая территория с населением всего 20 000 человек сможет физически обеспечивать эффективный обмен данными по сотням тысяч и миллионам зарегистрированных компаний. Наличие механизма абсолютно не гарантирует его работоспособность.