Пространное интервью председателя Банка России «Ведомостям», зная нелюбовь Сергея Игнатьева к общению с прессой и публичному изложению своих взглядов, можно было бы расценить как его «политическое завещание». В хорошем смысле. Ведь Игнатьев уходит со своего поста с гордо поднятой головой – он стал первым главой Банка России, который пробыл в этой должности максимально возможный по закону срок. И в этой связи ему совсем не зазорно поделиться своими взглядами на состояние российской экономики и российской банковской системы, рассказать о  тех проблемах и вызовах, с которыми сталкивается сегодня или может столкнуться завтра Банк России.

Но полноценного «завещания» не получилось, более того, если к этому интервью относиться всерьез, то перед глазами встает человек, который не может найти внятного объяснения происходящему и не может сказать, зачем и почему возглавляемое им учреждение принимало (или не принимало) то или иное решение.

Следующая проблема, мимо которой Банк России уже не может пройти молча, это низкие темпы экономического роста в стране. В интервью есть тезис, похожий на преждевременную первоапрельскую шутку, будто главным фактором замедления роста является состояние автомобильных дорог. Нет, дороги у нас в стране действительно отвратительные, но нельзя же сказать, что их качество резко ухудшилось именно в прошлом году, когда и началось очевидное и быстрое замедление экономики. Игнатьев говорит о необходимости увеличивать государственные расходы на инфраструктуру. Но за счет чего? За счет отказа от недавно введенного бюджетного правила (солидарность с Минэкономразвития)? Или за счет роста бюджетного дефицита (солидарность с Глазьевым)? Или за счет реструктуризации бюджетных расходов и сокращения непомерных трат на оборону (солидарность с Кудриным)? Или за счет снижения коррупции и откатов (солидарность с Немцовым)?

Так и хочется воскликнуть: «С кем вы, мастера печатного станка?»

В чем состоит позиция Банка России по вопросу бюджетной политики, которая является частью «единой государственной денежно-кредитной политики», как записано в законе?

И уж совсем, видимо, наивно, было ожидать ответа на вопрос, которым бизнесмены разного уровня мучают меня на каждой встрече: «Неужели Банк России считает полезным для российской экономики продолжающееся быстрое укрепление реального курса рубля?» В любом учебнике по экономике можно прочитать, что укрепление национальной валюты снижает конкурентоспособность экспорта и увеличивает привлекательность импорта. В России, где 3-4% годовой инфляции обеспечивается правительственными решениями о поддержке «Газпрома», укрепление рубля могут выдержать только экспортеры сырья. Может, именно поэтому и не растет наш несырьевой экспорт?

Непосредственно к теме экономического роста примыкает тема потребительского кредитования, вернее его быстрого роста в 2012 году. Банк России был так обеспокоен, что начал «закручивать гайки», стремясь всеми силами сдержать кредитную активность банков. Эту обеспокоенность Сергей Игнатьев подтвердил и в интервью, но не объяснил какие такие риски для банковской системы в целом видит Банк России в быстром росте потребительского кредитования? Подчеркну, для банковской системы в целом, ведь ограничения распространяются на все банки; к отдельным банкам у ЦБ, как надзорного органа, безусловно, могут быть претензии, но они не относятся к вопросам денежной политики. Быстрый рост потребительского кредитования в прошлом году был одним из основных драйверов внутреннего спроса, а для того, чтобы в условиях затухающего экономического роста тормозить его еще больше Банк России должен, как минимум, объяснить причины своих действий.

К своим заслугам Игнатьев отнес действия Банка России в период кризиса 2008-2009 годов, обойдя, однако, полным молчанием тот факт, что в ходе антикризисных мероприятий львиная доля государственных средств была направлена на спасение банков, как банкротов, так и полу-банкротов, поскольку эти банки (получившие помощь), в лучшем случае, брали на себя абсолютно неприемлемые ни по количеству, ни по качеству риски, а в худшем – просто проворовывались. Где был при этом банковский надзор, куда он смотрел, что он видел, а чего видеть не хотел и по каким причинам?

Никакие уроки из этих ошибок (если не сказать хуже) не были извлечены, а вслед за Связь-КИТ-Глобэкс- …..-банками последовали Межпромбанк и Банк Москвы.

Как так устроен банковский надзор в Банке России, что десятки банков проходят через криминальные (термин Игнатьева) банкротства, а проще говоря, разворовываются? И эти вопросы остались без внимания уходящего руководителя Банка России.

И вот на этом фоне совершенно неожиданно прозвучало громкое политическое заявление: в прошлом году из России ушли $49 млрд, имеющих криминальное происхождение, а примерно половина из этой суммы уходит по каналам, которые, скорее всего, контролируются одной группой лиц. Очевидно, что у Сергея Игнатьева были веские основания для такого заключения. Он любит и умеет анализировать факты и проявляет невероятную дотошность в распутывании различных цепочек, в вычислении седьмого знака после запятой. ЦБ, как организатор платежной системы и орган банковского надзора, имеет уникальные возможности по получению информации о денежных потоках в стране, хотя и не в режиме реального времени (по непонятным мне причинам Игнатьев отказался от создания единой системы платежей, работающей в реальном времени, которые действуют почти во всех странах мира, и проект которой был разработан в ЦБ еще в 1997-1999 гг.), но в ежедневном режиме.

Банк России видит и банки, через которые идут эти потоки, и фирмы, которые используются для перекачивания криминальных денег.

При небольшом желании Банк России мог бы если не остановить, то максимально затруднить такие операции, но … и этого не было сделано. Почему? Игнатьеву не задали этого вопроса, а сам он решил промолчать.

Получается, что это громкое заявление, скорее всего, адресовано его преемнику, мол, смотри, парень, на минное поле приходишь! Понятно, что свои выводы и заключения Игнатьев неоднократно докладывал «на самый верх» и, скорее всего, передавал соответствующие материалы в правоохранительные структуры, но там, судя по всему, не сочли нужным мешать преступникам. Пойдет ли туда с теми же материалами его преемник? Начнет ли он борьбу с криминальными денежными потоками? Или предусмотрительно промолчит, а через 12 лет сообщит городу и миру, что потоки криминальных денег из России составляют уже $500 млрд в год. Делайте ваши прогнозы и ставки!