России нужна новая экономическая политика. Но чтобы она состоялась, элиту — думающую и производящую часть общества — сначала надо вылечить от шока, пережитого в кризис 1998 года.

Итоги кризиса 1998 года

На самом деле тот кризис мы прошли довольно легко: фактически потеряли 2% ВВП, зато резко снизили издержки, промышленность ожила, и в следующем году рост был уже около 5% ВВП.

Правда, был один негативный итог. С тех пор основой экономической политики страны стало поддержание макроэкономической стабильности. Это неправильно. Правительство должно поставить перед собой стратегические цели, а уже профессионализм при их достижении и должен обеспечить макроэкономическую стабильность. Сейчас же постоянно возникает противоречие. Хотим развивать инфраструктуру? Но это угроза макроэкономическим параметрам. Ведь если мы больше потратим на дороги, то все равно все украдут, деньги уйдут в потребительский рынок и будет инфляция.

Подобные стереотипы заводят в тупик.

Понятно, что и с коррупцией надо бороться, и экономику развивать. Сдерживать инфляцию, но при этом находить способы инвестировать нефтяные сверхдоходы в перспективные проекты. В противном случае мы ничего не достигнем.

Итоги кризиса 2008 года

Кризис 2008 года тоже оставил тяжелое наследство. Антикризисная политика была тактически эффективна, но стратегически во многом ошибочна. Правительство тратило много сил и средств, чтобы сохранить занятость, вместо того чтобы воспользоваться моментом и вместе с бизнесом повысить производительность труда на многих предприятиях, сократить издержки. Да, это потребовало бы сокращений.

Но лучше совместно с бизнесом выделять деньги на переобучение людей и создание новых производств, чем на сохранение бессмысленных рабочих мест.

В итоге Россия теряет конкурентоспособность, а социальная нагрузка на государство растет. В докризисные годы бюджет сводился при $60 за баррель, теперь нужно около $100. Безусловно, я за то, чтобы у граждан была развитая система социальных гарантий, но средства на это должны быть заработаны экономикой за счет создания добавленного продукта, причем обязательным условием развития станет производство продукта именно высокой степени добавленной стоимости.

Что делать

Пока Россия переживает негативные итоги двух кризисов, мировая экономическая модель меняется. Конкуренция ужесточается. Мировая повестка все больше определяется соперничеством глобальных центров: США с Латинской Америкой, Китая и соседних с ним азиатских стран. Чтобы вернуться в число ключевых мировых игроков, России нужно не только следовать тенденциям, но и опережать их.

Мы можем конкурировать системными идеями. Например, воспользоваться тем, что соединяем в себе европейскую и азиатскую культуру. Именно поэтому мы предлагаем расширить формирующийся Евразийский союз за счет, с одной стороны, Евросоюза, с другой — Японии. Это должна быть зона свободной торговли, подразумевающая единый рынок и отказ от визовых ограничений: свободное движение товаров, услуг и человеческого капитала.

Надо признать, что отчасти нас объединяет как раз угроза потери конкурентоспособности. Евросоюз переживает тяжелый кризис. Да и Япония уже 15 лет находится в состоянии экономического застоя, страна практически не развивается. А вот взаимные конкурентные преимущества могут помочь. В данном случае 1+1+1 — больше, чем 3.

Что происходит с Евросоюзом? Это кризис трудовых и социальных отношений. Такой уровень социальной нагрузки при нынешнем уровне производительности труда больше нести нельзя. Количество безработных постоянно увеличивается, уже сейчас цифра составляет 6 млн человек, и работы для них в Европе нет. Евросоюзу нужна экспансия. Куда? Как раз в Россию, которая нуждается в квалифицированных инженерах, управленцах, новых предприятиях. 

Очевидно, что создание общего экономического пространства очень выгодно для нас. В нынешнем состоянии Россия неспособна конкурировать на высшем уровне. Несмотря на огромную территорию и природные богатства, у нас мало населения, низкая производительность труда, недоинвестированная инфраструктура. Мы не можем конкурировать с Китаем в роли «мастерской мира». И денег, которые нужны для решения инфраструктурных проблем, мы сами не поднимем.

С таким багажом в новом глобальном мире будет крайне сложно удержать не то что некие абстрактные «позиции», трудно удержать даже свою территорию.

Сейчас возможности для маневра у правительства еще меньше, чем в 1998 и 2008 годах. Да и желания принимать смелые, но порой непопулярные меры не видно. Но если не хотят сейчас, то все равно придется позже. И чем раньше, тем лучше, потому что пока это окно возможностей есть — надо его использовать. Если оно закроется, то для нового рывка потребуются не 10-12, как сейчас, а 50-60 лет.