ГосДума в первом чтении приняла очередные поправки в федеральный закон "О техническом регулировании". С учетом того, что проект был разработан в соответствии с январскими поручениями президента и (чуть позже) правительства, в Думу он попал достаточно быстро – как говорится, не прошло и года. В целом, очередная редакция базового закона направлена на то, чтобы сблизить законодательства государств-членов Таможенного Союза, подравняться с Европейском Союзом и конституировать создание единого национального органа по аккредитации. Все остальные цели и задачи носят более декларативный характер, поскольку каждый год оглашаются не по одному разу и применительно к изменениям в нормативные документы разного уровня и содержания.
Со ссылкой на «новый подход» законопроект предоставляет возможность установления в техрегламентах "обобщенных требований" к характеристикам продукции и к связанным с ними процессам, а конкретных требований и процедур оценки соответствия - в стандартах (при том, что даже национальный стандарт, согласно закону – документ добровольного использования). К сожалению, в нашей практике это как приводило, так и приводит к тому, что более публичные и процедурно более сложно принимаемые технические регламенты постепенно все больше превращаются в «декларации о намерениях». А конкретные нормы, несущие большую часть административных ограничителей, уходят в менее публичные и зачастую «кулуарно» принятые национальные стандарты: бизнес узнает о них, когда вдруг пришел проверяющий и прямо «тут и сейчас» приходится увеличить собственные издержки, чтобы это «добровольное требование» выполнить. Тихой сапой стандарты «стараются» легитимироваться и стать обязательными.
Законопроектом предусматривается также интересное нововведение – разработка и принятие предварительного национального стандарта, а также вводится процедура мониторинга и оценки его применения. По итогам этого мониторинга впоследствии стандарт либо должен потерять атрибут «предварительного» и превратиться в «обычный», либо прекратить применяться. Однако не очень понятно, чем по сути собственно национальный стандарт будет отличаться от предварительного. И тот, и другой утверждаются национальным органом по стандартизации (Росстандартом), их применение будет иметь одинаковую силу. Срок действия «предварительного», согласно законопроекту, может достигать пяти лет (у нас и многие законы-то столько лет не живут). А если плох «непредварительный», то никто не запрещает корректировать его содержание по мере накопления информации о правоприменительной практике, либо просто отменять (если уж совсем плох). Все это может лишь усложнить и без того громоздкую схему «добровольных» документов, в реальной практике часто становящихся обязательными. К примеру, тремя годами раньше энные по счету поправки уже вводили в тело закона понятие «сводов правил» (тоже продекларированных как документы добровольного применения), которые явочным порядком превратились в «добровольно-принудительные».
Одна из важных новелл будущего закона - создание единой системы аккредитации, включая формирование отдельного национального органа. К счастью или к сожалению, но международная практика сложилась в пользу существования таких органов. Так, основным документом Европейского Союза в сфере аккредитации является Регламент № 765/2008 Европейского парламента и Совета ЕС от 9 июля 2008 г., где не только установлены требования к аккредитации и надзору за рынком, но и обозначен переход к системе с единым национальным органом по аккредитации в каждом государстве-члене. Регламент имеет силу на всей территории Евросоюза. По сути это и стало одним из краеугольных камней-аргументов сделать «у нас, как у людей». Сегодняшняя система аккредитации четырех различных областей общественных отношений уже мало кого устраивает. Недостатки ее тоже известны: дублирование (необходимость получать аккредитацию в нескольких системах и зачастую на одну и ту же продукцию), конфликт интересов (совмещение функций по аккредитации и контроля/надзора и даже учредителя), сложность признания результатов подтверждения соответствия за рубежом, отсутствие ответственности за аккредитацию, коррупционность. Аккредитуемым организациям приходится делать «добровольные отчисления» в фонды НИОКР некоторых органов власти в размере 1,5-3% от своей ежегодной прибыли (помимо документально подтвержденной оплаты самой госуслуги по получению аккредитации, которая может достигать пары сотен тысяч рублей).
Ныне существующие «аккредитованные» системы сертификации были сформированы различными федеральными органами исполнительной власти и организациями (Росстандарт, Ростехнадзор, Роспотребнадзор, МЧС России, Россвязь, Росреестр, Роскосмос, ФСБ России, Росатом, Росжелдор, Росавиация, ФСТЭК, Межгосударственный авиационный комитет – МАК и т.д.) еще в развитие закона «О сертификации продукции и услуг» 1993-го года, который давно утратил свою силу. Однако, практика российского правоприменения зачастую такова, что мы можем хотеть как лучше, а получиться может как всегда. И самая большая опасность в этом «как всегда» - это риск монополизации всех и всяческих рынков. Практика покажет.
Стоит отметить, что аккредитация, согласно поправкам, формально перестает быть формой оценки соответствия (по фактической сути не переставая таковой являться). Такой подход разработчики законопроекта «необходимостью гармонизации законодательства в сфере технического регулирования для международного признания аккредитации и результатов оценки соответствия». Хоть горшком обзови, только в печь не сажай?
Ряд поправок носит условно положительный характер: если уж и не расширяют применение бизнесом собственной доказательной базы при получении обязательных сертификатов, то возможности такие предоставляют. Так, соискатель сертификата получает право представить в орган по сертификации техническую документацию, содержащую основные параметры и характеристики продукции, анализ риска ее использования и описание мер по снижению риска на всех стадиях ее жизненного цикла, требования к пользователям, результаты собственных исследований (испытаний) и измерений и другие сведения для подтверждения соответствия требованиям технических регламентов. Раньше таким «зафиксированным» правом заявитель не обладал. Устанавливается также право предпринимателя при декларировании соответствия продукции, если он не применяет документы в области стандартизации, самому провести работы по подтверждению соответствия и уже на основании полученных результатов подать декларацию.
Отрадны и положения (пусть пока формальные) об исключении требования об обязательном подтверждении соответствия для той продукции, на которую не распространяется действие технических регламентов и которая не включена в единые перечни сертифицируемой и декларируемой продукции.
О необходимости реального перехода на уведомительный порядок подачи декларации о соответствии (с возможностью ее подачи в электронной форм) говорится уже около года. Сегодня процедура такого декларирования на практике ничем не отличается от процедуры получения обязательного сертификата. Декларация о соответствии в реальных российских условиях изменила свою суть, до сих пор является не уведомительной, а разрешительной (юридическую силу приобретает только после ее регистрации). Фактически остался все тот все тот же порядок, подразумевающий обязательное (принудительно-добровольное) привлечение «аффилированных» испытательных центров и лабораторий. На первый взгляд, эту проблему законопроект позволяет устранить. Однако удалось ли ведомствам-лоббистам «зарыть» в законопроект собаку (или собак) или «тонкая настройка» ограничительных механизмов начнется уже после введения поправок в действие – покажет опять же только время и реальная практика. Думается, что бизнес споткнется еще не об один порог и порожек…
В сокращенном виде статья была опубликована в «Российской газете» 23 ноября 2010 г.