Выборный и предвыборный годы — не лучшее время для сбора и анализа субъективной статистики. Любые опросы начинают восприниматься с неизбежным налетом подтекста: а для чего это делается, а вы за большевиков, коммунистов или Интернационал?
Искажения могут возникать на любом этапе проведения количественных (собственно, и качественных тоже) исследований: во время постановки задач, сбора информации и ее обработки (восприятие респондентов, что от них ждут или гипотетически могут ждать), анализа собранной фактуры. В условиях потока «политических» и «политологических» опросов, фиксирующих настроения и ожидания населения и бизнеса, отношение к тем или иным явлениям социально-экономической действительности, выдержать неангажированность, соблюсти научный подход даже там, где политики вроде бы и нет (в чисто экономических исследованиях), становится по меньшей мере затруднительно. Общественная «турбулентность» задевает всех, даже если к исследователям и исследованиям не предъявляется прямых требований, отсутствует прямой общественный (читай: политический) заказ.
Весной-летом этого года достоянием публичности стало несколько исследований, фиксирующих уровень восприятия российским бизнесом государственного регулирования и контрольно-административной нагрузки, ожиданий динамики платежеспособного спроса и в целом развития предпринимательского сектора экономики. Результаты исследований носят явно неоднозначный характер, а то и прямо противоречат друг другу.
По данным «Барометра «Деловой России», произошло наращивание объемов производства и сокращение схем ведения бизнеса — за счет сокращения доли зарплат в конвертах резко улучшилось самочувствие бизнеса (субъективный, оценочный «сюжет», замеряемый опросом). Что важно отметить: положительные оценки/динамика появились впервые с начала этого года (+1,51 против -5,51). Отсюда, согласно «Деловой России», и позитивные ожидания бизнеса в отношении перспективного платежеспособного спроса и перспективных объемов производства.
По данным исследования ОПОРА, тоже озвученным совсем недавно, за последние шесть лет произошло двукратное сокращение объема взяток (видимо, речь идет о доле в обороте бизнеса), а проблема административных барьеров в рейтинге всех проблем малого предпринимательства сместилась с первого места на седьмое. Основной (!) проблемой у бизнеса стал недостаток квалифицированных кадров.
Данные Grant Thornton International говорят о диаметрально противоположном: на государственное вмешательство в экономику жалуются 41% российских предпринимателей, столько же — на сокращение спроса. То есть в рейтинге проблем эти две занимают верхние строчки.
По данным Национального агентства финансовых исследований в исследовании «Траст индекс МСБ» совместно с рейтинговым агентством «Эксперт РА» и банком «Траст», российские предприниматели негативно оценивают текущий бизнес-климат в стране, при этом прогнозируя его улучшение в ближайшие полгода.
Можно много спорить о том, как в условиях, когда объективная статистика свидетельствует о превышении фактических расходов населения над фактическими доходами, снизился теневой компонент в бизнесе (многие эксперты объясняют это увеличением масштаба «конвертных», не оформляемых официальными документами выплат). Можно задаваться вопросом, как может субъективно малый и средний бизнес ожидать увеличения спроса, если официально фиксируемые обороты (там, где есть объективная статистика) говорят о снижении.
Можно спрашивать, как могли административные барьеры у всего малого бизнеса переместиться на седьмое место (в российских условиях фактически перестать быть проблемой), если при масштабном объеме выборки опрашивается не малый бизнес как таковой (нет репрезентативности в соответствии с его отраслевой структурой), а больше его производственная часть (в результате чего проблема нехватки квалифицированных кадров переносится совсем на другой объект и приобретает не секторальный, а отраслевой «привкус»). Можно задавать вопрос о том, как даже у этого другого объекта проблема административных барьеров могла уйти на седьмое место, если вопрос задавался не о барьерах, а о госрегулировании (по нашему опыту, респонденты с административными барьерами соотносят не госрегулирование вообще, а то, с чем они сталкиваются каждый день: проверки, то есть контроль/надзор, что не является в их понимании госрегулированием; в иной терминологии — спрашивается о правоустановлении, а интерпретируется как правоприменение). Можно даже задавать вопрос, как эти результаты связаны со вступлением или невступлением заказчиков (или авторов) исследований в ОНФ... Но все это будет не столь важно в нашем случае.
Важно другое — проведение независимых, неангажированных экономических и социальных исследований (даже на первый взгляд никак не связанных с политикой) в период, когда речь идет о фактическом начале выборной и предвыборной кампаний, может вести к различного рода погрешностям, ошибкам, искажениям и отчасти к дискредитации всего «исследовательского» рынка и его участников.