В начале апреля в столице состоялось событие, не вызвавшее никакого ажиотажа. Мэрия Москвы решила отменить специальный знак «Не содержит ГМО!». В течение пяти лет этим знаком маркировались продукты, которые якобы прошли специальный контроль и в которых не было найдено следов генетически модифицированных организмов. Знак отменяется для повышения безопасности потребителей, пояснил РИА «Новости» руководитель столичного департамента торговли и услуг Москвы Михаил Орлов. Странно звучит такое объяснение: ведь именно по этой причине он в свое время вводился.
А теперь немного истории. Введение знака «Не содержит ГМО» летом 2007 года обсуждалось куда более горячо, чем его отмена. Сейчас один лишь Алексей Поповичев (5 лет назад – исполнительный директор некоммерческого партнерства «РусБренд», ныне - исполнительный директор Содружества производителей фирменных торговых марок), комментировавший введение марки, комментирует и ее отмену. К чести Алексея Валентиновича надо сказать, что мнение его не изменилось. А те, кто в 2007-м с пеной у рта доказывали, какую огромную роль в деле защиты здоровья наших граждан сыграет вводимая марка, сегодня сидят очень тихо. За пять лет эксперимента, как признают сегодня столичные чиновники, на него было потрачено 170 миллионов бюджетных рублей. И все впустую, - уверяют они.
Вот с этим последним утверждением я не соглашусь. Учитывая, что деньги на определение содержания ГМО, а его определяли даже в столь экзотических, с точки зрения генетики, продуктах, как минеральная вода и туалетная бумага (на них тоже ставилась марка), затея была отнюдь не пустой. Золотой она была. А столичная марка «Не содержит ГМО» вполне может посостязаться в стоимости с такими дорогими знаками почтовой оплаты, как «Голубой Маврикий», «Британская Гвиана», американские «Дженни» или советский самолет с «толстой» пятеркой. Одно плохо: московская марка не подходит для коллекционеров. Зато причастные к эксперименту люди на ней заработали неплохо.
Осенью 2007 года, рассказывая о процессе принятия решения ввести злополучную марку, Алексей Поповичев объяснял, почему у ассоциации, которую он представлял, сразу возникли вопросы: «Московское правительство в период разработки данного законопроекта привлекло к участию в работе одну-единственную общественную организацию – Ассоциацию «Биологическая, экологическая и продовольственная безопасность». Активный участник этой организации является исполнительным директором фирмы – производителя оборудования по тому методу, который и был утвержден постановлением правительства Москвы. Во-вторых, вопросы вызывает сам метод, по которому столичное правительство решило проверять наличие ГМО в продуктах. На сегодняшний день существует проблема корректности так называемого качественного метода».
Суть второго вопроса заключалась в том, что в той же Европе, где требования к качеству продуктов строже, чем у нас, существует порог содержания ГМО в 0,9%. Он позволяет защитить производителя от случайностей и от неточности в методах исследования. Ведь в современном производстве использовать ГМО в количествах ниже 1% экономически нецелесообразно. Однако оборудование, на котором проводились исследования для получения московской марки, на это не было рассчитано. Московские лаборатории были подстроены под качественный метод. Они определяли, есть вообще ГМО или нет. При подобном тестировании вполне могло случиться, что производитель, не использующий ГМО, мог быть обвинен в их использовании.
При этом в Европе вместо странного заявления «не содержит ГМО» на этикетке печатается информация о его наличии. Логика европейцев предельно проста: выпускаешь продукцию, содержащую ГМО, предупреди потребителя. Хочет он покупать продукцию без ГМО или с ними – его дело. Но он должен быть предупрежден. А в США, например, такая продукция не маркируется вообще: американцы считают, что она полностью идентична натуральной.
Московская марка грозила бизнесу крупными неприятностями. «Мы не можем исключать, что в процессе переработки или транспортировки какие-то отдельные молекулы ГМО могут попасть в продукты питания, - утверждал Поповичев. - Есть такой риск: ГМО распространяются, их количество растет с каждым годом в несколько раз, перевозятся они теми же транспортными средствами, находятся на тех же складах. И случайное попадание в чистые продукты возможно, правда, только в самых минимальных количествах -менее 1%. Тут-то московский метод и может показать: товар содержит ГМО. И сразу возникает проблема: как обеспечить абсолютный ноль». Тут-то и выяснялось: для точного исполнения каприза московских чиновников необходимы специальные поля, параллельные системы транспортировки грузов, их складирования, дополнительные линии по переработке. Фактически речь могла пойти о создании параллельного производства с избыточной степенью контроля.
«Все это приведет к такому росту стоимости товаров, по сравнению с которым сегодняшний рост цен на продовольствие покажется детскими шутками, - доказывал Поповичев, - Минимальное подорожание сырья будет процентов 100. Я повторюсь – это минимальная цифра. А плюс к этому потребуются новые меры контроля. Между прочим, тонна пшеницы стоит 7 тысяч рублей, а метод, которым в столице предлагается тестировать продукты, - 4 тысячи. Посчитайте, сколько будет стоить контроль хотя бы каждых пяти тонн».
Однако в столичной мэрии тоже не дураки сидели. Они тоже понимали, к чему может привести всеобщий эксперимент с сомнительной маркой. Поэтому принято было соломоново решение: прохождение экспертизы на марку «Не содержит ГМО» признали добровольным. Хочешь – проходи, не хочешь – не надо. Правда, речь зашла о неких «черных списках», о давлении на торговые сети, уже занявшие к тому моменту ведущие позиции на столичном продовольственном рынке. Но главное стало понятно: с проверкой на ГМО можно заключить полюбовное соглашение. Внес свою лепту в благополучие нужных людей – вот тебе и марочка.
Цифра в 17- миллионов рублей, конечно, внушает уважение. Но это – не конечная цифра. Сколько денег заплатили за получение марки предприниматели и, соответственно, потребители, думаю, не подсчитывал никто. А они платили: товары с наклейкой « Не содержит ГМО» (между прочим ее печать и нанесение на товар тоже стоит денег) до сих пор еще лежат на прилавках московских магазинов.
И ведь кто-то все эти деньги, мягко говоря, «освоил».
Что касается результатов проверки, то официально они выглядят так: в 2008 году выявлено почти 4 процента образцов, содержащих ГМО. В 2009 году – 0,14%, в 2010 и 2011 годах – 0%. Почему не обнаружили? ГМО в продуктах не стало, или, когда мэрское кресло зашаталось под Юрием Михайловичем Лужковым, его людям стало не до ГМО? Или проект не оправдал ожиданий – денежный поток оказался мелковат?
Свой итог умершего эксперимента подвел Тимофей Нижегородцев, начальник управления контроля социальной сферы и торговли ФАС РФ: «Я лично аплодирую этому решению московского правительства, потому что, во-первых, это создавало возможности для недобросовестной конкуренции. На продуктах или каких-то изделиях, где вообще не могут содержаться генномодифицированные компоненты, стали размещать значки о том, что туалетная бумага, соль не содержит ГМО».
А в ассоциации генетической безопасности этот эксперимент вообще считают абсолютно коррупционным – просто некие специально назначенные люди собирали деньги за дополнительную маркировку.
Смолкли голоса, пугавшие нас «едой Франкенштейна». Сомнительная марка умерла. Питьевая вода и туалетная бумага, не содержащие генномодифицированные помидоры, сою и кукурузу покидают нас.
Но не надо отчаиваться: наши чиновники придумают что-нибудь еще, может быть, менее фантастическое, но еще более прибыльное. Только прибыльным оно будет, разумеется, не для нас.