Наш сайт несколько дней назад опубликовал обзор материалов российских СМИ, в которых говорилось о возможности в 2005 году нового дефолта. Сегодня ситуацию комментирует для нас Александр Чепуренко.


- Александр Юльевич, сейчас у нас начались странные вещи: наши ведущие правительственные экономисты объявляют, что в следующем году нам грозит новый дефолт. А господин Костиков, руководитель ФКЦБ, даже заявил: это хорошо.

Как, по-Вашему, что происходит с нашей экономикой? Почему у нас опять дефолт намечается? И почему все этому так радуются?

- Понимаете, финансовые спекулянты всегда этому радуются, потому что дефолт предвещает возможность очень хорошей игры на повышение или на понижение. А вот почему это происходит или может произойти? Это может произойти потому, что, благодаря интенсивной реформаторской деятельности предшествующего кабинета, в области банковской реформы за четыре года не сделано ничего. И страна сейчас столкнулась с такой ситуацией, в которой, как говорил классик, возможны два уклона и оба плохи.

Возможен вариант, когда упадет доллар. И пусть это связано не с российской ситуацией, а с ситуацией на мировом рынке, но приведет к тому, что у значительной части россиян, особенно среднего класса, фактически обесценятся сбережения. Это одна опасность. Другая опасность в том, что доллар будет более-менее стабилен, но рубль начнет укрепляться: это грозит полным параличом экспорту.

В чем причина? Причина в том, что у нас по-прежнему крайне мало финансовых инструментов. Куда банки могут вкладывать средства? Не говоря уже о том, что население вообще может использовать по существу только два финансовых инструмента - матрас и покупку недвижимости.

- А почему у нас так мало финансовых инструментов?

- Финансовых инструментов так мало потому, что, во-первых, Центральный банк и министерство финансов были мало озабочены необходимостью организации, структурирования, создания рамочных условий для развития рынка ценных бумаг. Практически ничего не сделано для ипотеки, и поэтому у населения нет возможности пользоваться ипотечными кредитами, а у финансовой системы в результате не появилось «длинных» денег. А раз нет «длинных» денег, значит, российские банки не могут финансировать инвестиции.

Отечественные компании, если у них есть крупные инвестиционные проекты, вынуждены обращаться к западным банкам. Там, во-первых, есть «длинные» деньги, а, во-вторых, эти «длинные» деньги, в силу ситуации на мировых финансовых рынках, довольно дешевы. Но это выход лишь для крупного бизнеса. Для подавляющей части среднего, не говоря уже о малом бизнесе, таких возможностей для инвестиционного кредитования по-прежнему нет.

Наша банковская система осталась в том же виде, в каком была в 99-м году, после того, как она чуть-чуть стала приходить в себя после кризиса. Отсюда и проблемы. Банковская система также уязвима, как была в 97 – 98-м годах. Единственное отличие в том, что государство пока не создает пирамиду долговых бумаг. Правда, развивается рынок облигаций, выпускающихся различными компаниями, которые практически ничем не обеспечены и малоликвидны. Рынок этот развивается, и это – тоже мина замедленного действия.

А почему выпускаются эти облигации? Потому что альтернативных возможностей привлечь «длинные» деньги нет. Герман Греф ведь сказал на прошлой неделе, что у нас кризис – нет инвестиционных идей. Я, правда, думаю, что идеи-то есть: вопрос в другом: кто в нынешней ситуации будет реализовывать эти идеи, когда нет никакой гарантии от вмешательства силовых ведомств, Генеральной прокуратуры, Басманного правосудия.

- Но что тогда делать? Я прекрасно помню 98-й год. Я работал в фирме, продававшей полиграфическое оборудование. Она рухнула сразу после дефолта и потом только чуть-чуть приподнялась. А вокруг многие фирмы е «упали и не отжались». Рухнули несколько лидеров в своих сегментах рынка, пользовавшихся товарными кредитами зарубежных фирм – поставщиков. Что будет случае дефолта, например, с тем самым малым бизнесом, за который так ратует наша власть? Непонятно, на что он может оказаться обречен.

- Я считаю, что с малым-то бизнесом как раз ничего особенно страшного не будет. За исключением малого бизнеса, вовлеченного в экспортно-импортные операции. Ведь именно так это было и в 98-м. Более того, как только возникли преимущества для проектов, связанных с развитием внутреннего производства в связи с удорожанием доллара, как сразу начало подниматься и производство, и торговля продукцией внутреннего производства. Маятник, конечно, сорвется, но потом выпрямится.

Другое дело, что новый малый бизнес в таких условиях создавать невозможно – вот в чем основная беда. Ведь у нас этот сектор практически не растет. Количество новых фирм почти равно количеству фирм, выбывших с рынка. А, кроме того, мы знаем, что значительная часть фирм с рынка не выводится, хотя де-факто свое существование эти фирмы прекратили.

Вот проблема. Те фирмы, кто крепко держится на рынке, по большей части устоят и через несколько месяцев, через год выйдут на приличные обороты. Но для структурных реформ и тех высоких задач, которые провозглашаются, включая удвоение ВВП, нужен куда большой прирост новых малых фирм. Этого пока не предвидится.

- Вы знаете, сегодня, например, «Ведомости» опубликовали сразу две статьи о поборах, которые вытрясают с малого бизнеса. И, судя по тому, что они пишут, а там приведены результаты исследований РОМИРа, какое тут появление нового малого бизнеса, когда чиновники душат взятками, поборами и так далее тот бизнес, что есть.

- Я примерно это и имею в виду: с одной стороны нет экономических стимулов и рычагов для развития, с другой – очень высоки риски существования. И все это приводит к тому, что сектор не растет. Хотя Госкомстат за 2003 год отчитался очень хорошо.

- А потом Всемирный Банк ему ответил. О чем на нашем сайте уже писалось. Правда, это уже совсем другая тема...


Материал подготовил Владимир Володин