Владимир Ильич Брутер – не специалист в области бизнеса, однако, занимаясь вопросами взаимоотношений России со странами, входившими в состав СССР, он постоянно сталкивается и с вопросами экономики, вопросами бизнеса.


- Владимир Ильич, сейчас довольно активно обсуждаются вопросы положения русскоязычного населения в Прибалтике. Много говорят о его дискриминации. Но в прибалтийских республиках очень неплохо живет русскоязычный бизнес.

- Вы знаете, нет никаких сомнений, что в Латвии, Эстонии, в меньшей степени в Литве правила бизнеса достаточно прозрачны, приближены к европейским и не являются дискриминационными ни в какой мере.

- Вы думаете, что в Литве они являются более дискриминационными?

- Они не более дискриминационны, в Литве они являются более русскими, а потому гораздо менее прозрачными. История с импичментом Паксаса имеет существенную бизнес природу.

- Да, если учесть, что в свое время Паксас уходил в отставку с поста премьер-министра в знак протеста против продажи Мажейкяйского нефтеперерабатывающего завода американцам.

- Феномен Паксаса очень любопытен: при том, что он часто поддерживает местных националистов, он очень лоялен по отношению к русскому бизнесу.

- Продажа Мажейкяйского завода американцам была, на самом деле, крайне невыгодна Литве. Ее по чисто политическим мотивам пробивал Ландсбергис. Другое дело, что американцы ничего там сделать не смогли: они даром получили завод, но и отдали его обратно. А сейчас некоторые издания в открытую говорят, что импичмент Паксаса – действия кругов, связанных с американцами.

- Мне, кажется, что по поводу Паксаса есть много проблем. Его действия не только по поводу Мажейкяя, но и по поводу той же «Авиа-Балтики», по поводу многих других русских бизнес-проектов отличалось не только тем, что он лоббировал «не тех», но и тем, как он это делал. А делал он это достаточно напористо. И это, конечно, и попытка своего рода реванша.

Этим Литва отличается от Латвии и Эстонии. В Латвии такая ситуация маловероятна, в Эстонии – практически невозможна.

- Но надо сказать, что, например, в Латвии и Эстонии российского бизнеса почти нет. Там местный бизнес – русскоязычный. А в Литву российские компании все же прорвались.

Кстати говоря, почему в России прибалтийского бизнеса тоже практически нет?

- «Парекс» есть, «Мусса-моторс» тоже есть. Но, например, латвийский бизнес, все же слишком маленький для России. Он не обладает необходимым уровнем капитализации.

- Но Прибалтика отдала на российском рынке очень многие позиции. Фактически только шпроты их остались. А ведь было все, от трикотажа до микроавтобусов «РАФ». И вдруг оказалось, что их с нашего рынка вытеснили.

- Я думаю, что все-таки при нынешнем уровне платежеспособного спроса в России небольшие прибалтийские производители, не имеют достаточно возможностей соревноваться с Европой на российском рынке. Что касается ширпотреба и бытовой техники, то тут вопрос уже снят.

- А Вы уверены, что прибалтийский ширпотреб хуже турецкого или китайского?

- Он лучше, но чтобы продвинуть его на рынок, надо приложить достаточное количество усилий, а прибалты предпочитают делать это сейчас в Европе. Там есть определенная степень защиты и протекции. А на российском рынке они защиты и протекции не ожидают и не в состоянии конкурировать с более жесткими поставщиками.

- По идее Прибалтика должна быть сферой нашего бизнеса. Причем, может быть, даже не крупного, а среднего и малого, поскольку это – маленькие государства. Но даже в Литву, которая продается тому же ЮКОСу, наши фирмы не очень выходят.

- Наши фирмы вообще куда-либо выходят с трудом, не имея достаточного опыта работы на открытых рынках. Я знаю на сегодняшний день только одну страну, где российский бизнес оперирует относительно близко к тому, как у себя дома. Это – Украина.

Что касается приватизационных проектов, то больших таких проектов в странах бывшего Союза очень мало даже у крупного российского бизнеса. Если взять ЮКОС – то немного. «Сибнефть» – вообще нет. «Альфа» - крайне мало.

- Но мы с удовольствием лезем в дальнее зарубежье. Пытаемся во всяком случае.

- Это разные вещи.

- Но ведь у нас были какие-то связи с ними?

- На самом деле то, как в наших богатых корпорациях принимаются решения по вопросам работы в странах СНГ, это – вещи почти запредельные. У ЮКОСа были интересы в Эстонии, он пытался туда продвинуться. Но, учитывая состояние самой корпорации, я думаю, это перешло на другое время. Что касается ЛУКОЙЛа, который имеет положительный опыт работы в Европе, то это очень сложная организация с достаточно непрозрачными правилами, но он смог закрепиться во многих странах. Просто Прибалтика пока не находилась в зоне его интересов. Что касается остальных – вот такой это бизнес. Он, в сущности, только начинается. У него не сложилась корпоративная этика, нет общемировых правил игры.

Если брать значительную часть европейского бизнеса, не считая Берлускони и еще двух-трех человек, то корпорации не имеют такой очевидной связи с их владельцами. Корпорация сама по себе живет по законам рынка. Что касается российских корпораций, то они все-таки еще очень личностные, а это препятствует тому, чтобы правила игры оказывались стандартными.

- Между прочим, усиленно говорят и даже пишут, что Торговый дом «Арома» (сеть магазинов «Ароматный мир») купил большинство молдавских винзаводов?

- Это не соответствует действительности. Молдавские винзаводы по большей части находятся в собственности тех, кому они достались при приватизации. Часть из них так и осталась государственной. Что же касается российской собственности, конечно, она присутствует, но в не очень больших масштабах.

Недавно Торговый дом «Арома» купил, по-моему, два объекта: Кишиневский завод шампанских вин и Дубоссарский завод, который владеет брендом «Букет Молдавии». Но он не столько покупает, сколько старается контролировать импорт и, не вкладывая деньги, занимается продажей.

- Вы считаете, что бизнес-связи между Россией и странами бывшего Союза не настолько плотные, как могли бы быть?

- Есть несколько примеров, и первый из них – Украина. Ее нынешняя власть в значительной мере синхронизирует свои действия в бизнесе с властью российской. Может быть, это произошло не совсем добровольно, но синхронизируют. И в целом это дает большой эффект и там, и там. Но нужно, чтобы власть хотела это сделать. Сам российский бизнес с этой задачей не справится. Попытка своими силами что-то сделать в Литве привела к кризису власти в этой стране.

Что касается Молдавии, тот интерес, который есть к ней у российского бизнеса, не встречает понимания властей ни тут, ни там. Руководство Молдовы понимает, что присутствие сильных российских игроков на молдавском рынке означает уменьшение его собственного влияния. И это его пугает.

- Это может быть характерно не только для Молдовы.

- Нет, это характерно для небольших и закрытых республик. Украинский эксперимент показал, что никакой угрозы Украине это не несет.

Есть огромный интерес к российскому бизнесу, например, со стороны Румынии. Интерес, который оценивается миллиардами долларов. Но он требует выстраивания некоего союза между российским бизнесом и российской политической элитой по этому вопросу. Выстроить его не получается, потому что в российской внешней политике восточно-европейское направление практически не присутствует.

- А сам бизнес без политического прикрытия не справится?

- Он не в состоянии решить многие вопросы, поскольку они упираются в политику. Например, даже небольшие российские корпорации не имеют достаточного количества свободных средств. И свободные средства становятся вопросом сотрудничества с политиками. Другой вопрос – есть определенные формы взаимодействия. Они таковы, что бизнес не всегда может решить сам, как выйти на некий конкретный рынок. И российский бизнес не сможет решить эти вопросы сам еще какое-то время. Пока он не превратится во что-то, очень похожее на западный бизнес. Роль власти – подготовить его для этого. Подготовить его в плане поведения за границей, в плане общения с тамошними элитами. Это вполне нормальная задача. Каждое американское посольство является первым проводником интересов американского бизнеса, где бы оно ни находилось. Российское посольство этим не занимается.

Вопрос, который задают мне румынские коллеги: а кто этим там занимается? Ответ: никто. Им это странно слышать, но это правда: те, кто занимается этим формально, не имеет никакого влияния на принятие решений.

И такими моментами очень во многом определяется положение нашего бизнеса за границей.


Беседовал Владимир Володин