Мы предлагаем вниманию наших читателей последнюю часть беседы с Александром Бялко.
- Александр Андреевич, как я понимаю, ты считаешь, что отношения бизнеса и интеллекта, на самом деле, развиваются трудно, но нормально.
- Скажем так. У нас в стране как всему положено быть? Петр Первый искоренял варварство варварским методами, также у нас и бизнес внедрять должны бизнес-методами.
Все должно расти естественно. Естественно и сложно. Неоднозначно, с колебаниями то в одну, то в другую сторону. Мы это уже не раз проходили: уже были кризисы, уже подумывали, что капитализм наступил, а наступал кризис.
Сейчас какие-то более-менее рыночные отношения внедряются, но они пока для многих непонятны. А для молодежи наоборот – понятны только они, она не понимает, что может быть как-то по-другому. Все это сложно. Все постепенно растет, перетекает одно в другое и, наверное, вырастет.
Безусловно, состояние той науки, что осталась от советских времен, просто ужасно. Нищенские зарплаты, которые люди получают, приводят к самому ужасному эффекту и для науки, и не только для нее. Я бы сказал, что это, на самом деле, - некоторая форма разврата.
- Почему?
- Потому что, получая нищенскую зарплату, человек, обладающий большими знаниями и умениями, просто опасен. Неизвестно, для чего он может завтра применить эти знания, и чем это обернется для общества. Он может продать их каким-то сомнительным людям, может их обучить.
Возьмем меня: меня никто не учил специально делать атомные бомбы. Но мое хорошее образование позволяет сделать это легко. Останусь я на двухстах рублях в месяц, которых не хватит на проездной. И придет ко мне какой-нибудь бородатый товарищ, который скажет: давай, поедем, поработаем по специальности за совсем другие деньги.
Я не хочу даже говорить о том, где будет это место работы: Иран, Южная Африка – в мире для этого есть много интересных мест. Своих студентов в МИФИ прислала Мьянма, бывшая Бирма. Говорят, Южная Корея интересуется такими технологиями. Очень многим неймется иметь атомное оружие.
А ведь пример с атомным оружием – это конкретно для меня. Но есть и более мелкие, более тонкие научные вещи, значения которых общество не понимает (а, может быть, оно и не должно их понимать) – это очень специфические предметы. Биотехнологии, вирусы, вакцины, яды, которые у нас были разработаны, и технология создания которых доступна специалистам. И вот что-то толкнет человека этим воспользоваться, чтобы не жить на нищенскую зарплату. Так что ничего хорошего эта самая нищенская зарплата не даст. Нужно платить нормальную достойную зарплату.
- А откуда ее взять?
- Денег в стране полно. Страна задыхается, не знает, куда бы деть нефтяные деньги. Золотой запас пополняется на 5 миллиардов в неделю. Поделите на население страны, дайте тем, кто не может сам себе заработать. И наука наша расцветет.
- На все эти деньги уже давно есть вполне определенные претенденты.
- Если так рассуждать, то тогда можно только сидеть и ждать неизвестно чего. У меня очень много знакомых в совершенно разных областях. И везде что-то делают. Вот институт защиты от коррозии: они изобрели порошок – ты сыпешь его на металл, и он рассыпается на глазах. Изучая защиту от коррозии, они посмотрели, что ее вызывает, и нашли такое вещество. Что, если у них попросят немножко этого порошка за большие деньги?
Понимаешь, любые ужасы возможны, когда ученые – нищие.
- А может бизнес взять на себя финансирование научных исследований? Ему ведь тоже нужны открытия. Например, те же ингибиторы коррозии.
- Недавно был съезд предпринимателей. Там говорились всякие правильные слова. Но надо понимать одну вещь: у бизнеса одна – единственная задача – делать деньги. Все остальное вторично. Социальная ответственность, ученые, неученые... Если к бизнесмену придет ученый с толковым менеджером, и речь пойдет о том, что есть бизнес-план, что научная работа принесет прибыль, ни один бизнесмен не устоит. Если он настоящий бизнесмен, он возьмется за это дело, будет его продвигать, вкладывать в него деньги с единственной целью – получить потом прибыль.
Но у нас ходит огромное количество ученых, считающих, что фирмачи должны к ним сами прибегать, падать в ножки и давать деньги. Нет, такого не будет. Не надо строить иллюзий. Соберите бизнесменов на любой благотворительный съезд, цель у них останется одна – делать деньги. Если они на науку и на искусство, например, свои деньги раздадут, родному концерну не останется ничего, и он рухнет.
И их можно понять: не будет у них денег, никто не позовет их ни в какой Колонный зал.
- Тем не менее, интеллект во всем мире является капиталом.
- Это правильно, но, как всякий капитал, его надо оценивать. Скажем, месторождение нефти является капиталом, но надо полезть в тайгу, разведать его, завезти технику, бурить скважины... Это тоже капитал, но одно дело капитал, лежащий среди тюменских болот, а другое дело, когда есть пробуренная скважина, стоит качалка и качает, потом «Транснефть», труба – это совсем другой капитал.
Так наша наука, с точки зрения бизнеса, - это какие-то сокровища, лежащие на дне непроходимых болот.
Интересно, конечно, будет поговорить, когда пройдет первый тур конкурса российских инноваций. Вот тогда мы можем продолжить разговор: какие ученые, какие организации, какие интересные проекты.
- Вот, пожалуйста, поподробнее о российских инновациях. Между прочим, об этом мы почти никогда не говорили. Однажды было сказано, что есть эта система, и все.
- Это не система. Это один из конкурсов. Их может быть еще много. Есть и ярмарки инноваций.
Здесь же журнал «Эксперт» собрал некий экспертный совет и объявил этот конкурс. Он расширяется год от года, причем им как раз интересуется бизнес. Призы в конкурсе уже стали исчисляться миллионами долларов. И количество участников с каждым годом растет, и растет их уровень. Бывают очень интересные разработки, какие-то открытия. В прошлом году, например, были вещи, этапные, может быть, даже для мировой науки.
Но об этом я хотел бы поговорить, когда хотя бы закончится прием заявок на этот год. Пусть эксперты их посмотрят, и можно будет говорить, как отличается этот год от предыдущего, что прибавилось, что убавилось, что изменилось.
- А кто входит в экспертную комиссию?
- Там представители от министерства образования и науки (раньше таким представителем был как раз Фурсенко), несколько академиков, представители западных фирм, интересующихся нашей наукой (в частности «Интел», очень интересующийся нашими разработчиками процессоров).
- И давно существует этот конкурс?
- Уже пять лет, и сейчас он вышел на очень приличный уровень.
В прошлом году у нас было присуждено 16 премий, причем в некоторых случаях в качестве премии конкурсантам находили инвесторов, готовых вкладывать большие деньги в их изобретения.
Между прочим, условия конкурса предполагают и отчеты этих людей о том, что же у них получилось.
У нас, конечно, есть и безвозмездные призы. Но, когда, кроме положенной статуэтки, участник конкурса награждается инвестициями, он должен за них отчитаться.
Вообще у нас очень разные призы. Например, оплачивается курс обучения одного или двух сотрудников премируемой фирмы в очень хороших российских или зарубежных вузах. И это интересно конкурсантам, а их работы зачастую очень интересны бизнесу и стране в целом.
- Большое спасибо. Я надеюсь, что мы еще побеседуем о нынешнем конкурсе инновационных проектов, когда будет ясно, какие работы поданы в этом году.
Беседовал Владимир Володин