Мы продолжаем беседу с Борисом Романовичем Карабельниковым о том, кто и как может отстоять свои права в Международном арбитраже.
- Итак, Борис Романович, количество арбитражных дел растет. Но у меня в таком случае есть вопросы по некоторым конкретным делам. Например, летом у нас был скандал в крупной нефтяной компании - ТНК ВР. Российская и британская стороны сошли в клинче. Представители обеих сторон публично грозили оппонентам разбирательством в международном арбитраже. И что? Никто не побежал в тот же Стокгольм. Представители ТНК и ВР предпочли договориться между собой полюбовно. И договорились.
- Честно говоря, мне не хотелось бы комментировать этот конфликт: там слишком запутанные отношения сторон. Скажу только одно: если бы стороны не помирились, в силу этой запутанности мы увидели бы целую коллекцию исков, причем не только в международный арбитраж, но и в английские суды, и в российские суды. Так что, я считаю, стороны выбрали самое мудрое решение конфликта. Но это – не показательный случай: как правило, есть один, достаточно внятный контракт, определяющий достаточно понятные отношения между сторонами. В данном же случае имел место клубок очень сложных отношений, разбирать которые публично я не хочу. Они помирились, и это – самое главное. Я хотел бы, говоря о конфликте в ТНК ВР и его разрешении, отметить лишь один важный аспект арбитражных дел вообще: арбитраж, как и российский государственный суд, должен все время стимулировать достижение мирового соглашения. Российские суды этого, в общем-то, не делают: они иногда для протокола спрашивают стороны, не хотят ли те примириться, иногда забывают. Арбитраж же процессуально направлен на то, чтобы стороны в определенный момент поняли, что спор для них менее выгоден, чем мировое соглашение. Конечно, мировой статистики не существует: арбитраж – это приватный процесс, он блюдет свои тайны, и общей статистики быть не может. Но как арбитр я свидетельствую: процент мировых соглашений в ходе арбитражных разбирательств в разы выше, чем в российском судопроизводстве. За зарубежное судопроизводство не поручусь: там я не специалист.
- Вот еще один пример: спор из-за Кременчугского НПЗ. В 1994 году указами президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева и тогдашнего президента Украины Леонида Кучмы было образовано ЗАО «Укртатнафта». Украинская сторона передала в его уставный капитал Кременчугский НПЗ - единственное на тот момент на всей территории СНГ предприятие, которое могло перерабатывать «тяжелую» высокосернистую нефть из Татарстана. Татарстан контролировал больше 55% акций, «Нафтогаз Украины» - 43% В октябре 2007 года решением украинского суда был отстранен от должности председатель правления ЗАО «Укртатнафта» Сергей Глушко, назначенный на эту должность первым вице-премьером правительства Татарстана и главой наблюдательного совета ЗАО Равилем Муратовым. В кресло председателя «Укртатнафты» сел Павел Овчаренко, уже возглавлявший ЗАО в 2003–2004 годах. Новый председатель правления появился вместе с отрядом спецназа, что было расценено в Татарстане как захват власти. 21 мая 2008 года компания «Татнефть» начала международный арбитражный процесс, предъявив украинской стороне исковые требования на сумму в 1,1 миллиарда долларов. «Татнефть» обвинила украинские власти в потере татарстанскими акционерами возможности управлять предприятием, в неуплате новым руководством «Укртатнафты» поставленной нефти на сумму более 400 миллионов. долларов. Кроме того, опять же по решению украинского суда, 18% акций ЗАО, считавшихся за татарской стороной, но принадлежащих дружественным «Татнефти» зарубежным компаниям, были списаны в пользу НАК «Нафтогаз Украины». В результате пакет акций «Укртатнафты», принадлежащий Украине, увеличился с 43 до 61,3%. История была скандальная, там всплывали какие-то криминальные личности, гибли какие-то акционеры… Но для нас важно то, что после обращения «Татнефти» в международный арбитраж премьер-министр Украины Юлия Тимошенко публично заявила, что ни один арбитраж в мире не может отменить решения украинского правительства и украинских судов. И до сих пор непонятно, как там обстоит дело с рассмотрением иска в международном арбитраже.
- Честно говоря, я не следил за этой историей, поэтому примем на веру вашу информацию.
- Может быть в Стокгольмском арбитраже такая очередь на рассмотрения дел?
- Нет, такой очереди быть не может. Давайте, я попробую объяснить какие-то вещи, для меня элементарные, для вас и, возможно, многих ваших читателей просто неизвестные. В мире, грубо говоря, существует две разновидности арбитража. Первая – когда спор ведется между двумя частными компаниями или частными лицами или частными компаниями, если в подписанном ими договоре сказано, что споры рассматриваются в таком-то арбитраже. С государствами, как правило, такие договоры не заключаются. Случай с фирмой «Нога», когда такой контракт был подписан непосредственно Правительством Российской Федерации, является исключительным. Он уже вошел во все учебники, иллюстрируя, как не надо заключать внешнеэкономические сделки. Второй вид арбитража – так называемый инвестиционный арбитраж. В мире существуют, наверное, тысячи договоров о защите и поощрении капиталовложений, которые заключают между собой правительства разных стран и ратифицируют парламенты. Суть этих договоров предельно проста: если инвестор из одной страны – участника договора приходит в другую страну, там ему дается зеленый свет. То есть мы предоставляем ему все права, предоставляемые как другим иностранцам, так и нашим гражданам. А, во-вторых, мы его средства не экспроприируем. Если же это произошло, то мы сразу платим справедливую компенсацию. Если же инвестора обидели, то он обращается в международный арбитраж, руководствуясь не личным контрактом, а договором, заключенным между государствами. Российская Федерация заключила около восьмидесяти таких договоров. Это и есть инвестиционный арбитраж, где ответчиком всегда выступает государство, а истцом – частное лицо, гражданин другого государства. И отличие его в том, что речь там, как правило, идет об очень больших деньгах. В настоящий момент против Российской Федерации подан один такой иск – акционерами группы МЕНАТЕП. Сумма претензий – 50 миллиардов долларов. Но это – отдельная тема. Что же касается Кременчугского НПЗ и высказываний Юлии Тимошенко, то, как я понимаю, история всплыла летом.
- Поздней весной.
- Так вот, в этом случае до арбитражного разбирательства еще далеко. В международном инвестиционном арбитраже существует свой механизм рассмотрения споров, и это – дело долгое. Возьмем, например, иск того же МЕНАТЕПа. В декабре состоялось одно-единственное заседание по этому делу, и на нем рассматривался один-единственный вопрос: вправе или не вправе арбитраж рассматривать этот спор. Дело в том, что Российская Федерация инвестиционный договор, на основании которого предъявлен иск, подписала, но не ратифицировала. С юридической точки зрения это – очень интересный вопрос, связанный с проблемой временного действия договоров, который обычным гражданам, не юристам, просто не интересен. Могу только заметить, что в мире уже выносились решения против государств, подписавших, но не ратифицировавших такие договоры. Хотя это не означает, что арбитры и в данном случае примут такое решение. И если «Татнефть» очень хочет получить с Украины свои денежки, ей придется идти тем же путем, каким идет МЕНАТЕП: обратиться в международный арбитраж на основе договора о защите инвестиций. Между Россией и Украиной такой договор заключен. А если они уже сделали это поздней весной или в начале лета, то до решения арбитража еще минимум года полтора. Обычный средний срок рассмотрения арбитражем дела двух частных лиц – восемь месяцев. Это там, где речь идет о десяти миллионах долларов. А там, где речь идет о миллиарде, где ответчиком является государство, полтора года – это еще оптимистический сценарий.
- Действительно, лучше решать дело миром.
- Безусловно.
Наша беседа с Борисом Романовичем Карабельниковым на этом не закончилась, но ее совершенно отдельную часть, посвященную вопросам, связанным с арбитражем, которые у нас, как правило, не считается необходимым освещать для широкого круга читателей, мы опубликуем несколько позже.
Беседовал Владимир Володин