- Алексей Валентинович, наше знакомство состоялось в связи с вопросом о введении в Москве специального значка «Не содержит ГМО», против которого боролся «РусБренд». Так что давайте разберемся в этом вопросе, тем более, что он не так уж безобиден. Желание правительства Москвы, чтобы продукты проходили проверку на содержание генно-модифицированных организмов только в московских лабораториях себя не исчерпало. Уже после внесения соответствующих поправок в федеральный закон появилась информация, что вновь столичные чиновники устно и письменно призывают производителей пищевой продукции добровольно проходить тест на ГМО.
Как я знаю, содружество «РусБренд» было среди тех, кто добился внесения в закон поправок, приводящий все в соответствие европейской практике и делающий бессмысленным московский тест на ГМО.
Как я понимаю, одну из решающих ролей в принятии московских правил сыграл тот факт, что в их разработке участвовал один из руководителей компании, выпускающий оборудование для этого теста.

- Я бы высказал последнее замечание по-иному. Московское правительство в период разработки данного законопроекта привлекло к участию в работе одну-единственную общественную организацию – Ассоциацию «Биологическая, экологическая и продовольственная безопасность». Активный участник этой организации является исполнительным директором фирмы – производителя оборудования по тому методу, который и был утвержден постановлением правительства Москвы. Этот факт и вызвал некоторые вопросы с нашей стороны. Во-вторых, вопросы вызывает сам метод, по которому столичное правительство решило проверять наличие ГМО в продуктах. На сегодняшний день существует проблема корректности так называемого качественного метода.
К тому же проблема ГМО в последние годы менялась в лучшую сторону. Любая система сертификации, а систему, предложенную московской властью, можно назвать добровольно-принудительной (столичные чиновники настоятельно требуют от торговых сетей рекомендовать поставщикам получить марку «Не содержит ГМО») всегда вызывает много вопросов. Система, связанная с нанесением марок, требует больших затрат от производителя. Это – дополнительная технологическая операция, включающая стоимость самой марки и ее наклеивания. Происходит задержка в работе производственной линии. Все это приводит к повышению отпускных цен, а следовательно и розничных. Это очевидно.
К тому же мы столкнулись с тем, что подобные, очень похожие на московскую, системы сертификации начинают появляться и в других регионах: в Курганской области – марка «Зауральское качество», в Свердловской области - марка «Не содержит ГМИ», в Нижнем Новгороде, в Белгороде. Как работать компаниям, чья продукция должна продаваться по всей территории России? Ведь им же необходимо сделать специальную логистику для Москвы, Московской области, отдельно для Урала, отдельно для Поволжья. Подорожание товара для конечного потребителя в итоге окажется катастрофическим. Плюс такая марка становится пропуском на региональный рынок, что нарушает единое экономическое пространство страны.
А если посмотреть на позицию производителей, то она достаточно ясна: мы против бесконтрольного, без соответствующего уведомления потребителей, использования ГМО. Мы – за единую государственную систему контроля. Это должен быть федеральный уровень, предусматривающий, помимо всего, и систему наказаний за нарушение закона.
Здесь же отметим: все эти ограничения, которые установлены не только в России, но и в большинстве цивилизованных стран мира, относятся ведь не к безопасности, а к вопросам информирования. Все государства исходят из того, что разрешенный генетически-модифицированный объект безопасен для использования. И речь идет именно об информировании потребителя о наличии ГМО для того, чтобы он осознанно выбирал тот продукт, который ему больше нравится. В США, например, такая продукция не маркируется вообще: американцы считают, что она полностью идентична натуральной. И в Европе, когда вводился порог в 0,9%, он расставлял точки над «i»: выпускаешь продукцию, содержащую ГМО, предупреди потребителя. Хочет он покупать продукцию без ГМО или с ними – его дело. Но он должен быть предупрежден.
А 0,9% позволяет защитить производителя от случайностей и от неточности в методах исследования. Именно оттуда возникла эта цифра. В современном производстве использовать ГМО в количествах ниже 1% экономически нецелесообразно.

- А лаборатории в Москве такое количество не определяют? Там-то в чем вопрос?

- Московские лаборатории подстроены под качественный метод. Они определяют, есть вообще ГМО или нет. При этом есть экспертное заключение, описывающее все недостатки этого метода.
При подобном тестировании может случиться, что производитель, не использующий ГМО, может быть обвинен в их использовании. Это и есть самая важная проблема.
Мы не можем исключать, что в процессе переработки или транспортировки какие-то отдельные молекулы ГМО могут попасть в продукты питания. Есть такой риск: ГМО распространяются, их количество растет с каждым годом в несколько раз, перевозятся они теми же транспортными средствами, находятся на тех же складах. И случайное попадание в чистые продукты возможно, правда, только в самых минимальных количествах.

- Менее 1%.

- Безусловно. Тут-то московский метод и может показать: товар содержит ГМО. И сразу возникает проблема: как обеспечить абсолютный ноль.
Для этого необходимы специальные поля, параллельные системы транспортировки грузов, их складирования, дополнительные линии по переработке. Фактически речь пойдет о создании параллельного производства с избыточной степенью контроля. Все это приведет к такому росту стоимости товаров, по сравнению с которым сегодняшний рост цен на продовольствие покажется детскими шутками. Минимальное подорожание сырья будет процентов 100. Я повторюсь – это минимальная цифра. А плюс к этому потребуются новые меры контроля. Между прочим, тонна пшеницы стоит 7 тысяч рублей, а метод, которым в столице предлагается тестировать продукты, - 4 тысячи. Посчитайте, сколько будет стоить контроль хотя бы каждых пяти тонн.

- А контролироваться продукты должны постоянно? Партиями? Или вы один раз получаете значок, и все?

- Честно говоря, для нас это пока не ясно. Но поймите, если производитель объявляет, что его продукция не содержит ГМО, он должен постоянно держать марку.
Но самое большое количество вопросов у нас вызывает то, что этот знак присваивается товарам, которые не могут содержать ГМО по определению. Почему он дается на питьевую воду? На чай, кофе? Ведь там никакие ГМО содержаться не могут! Какие ГМО в питьевой воде? Что там модифицировать? Провели и громко отчитались в Москве о проверке на ГМО астраханских арбузов. Нет в мире генетически-модифицированных арбузов. Какую информацию несет надпись «не содержит ГМО» на питьевой воде?

- Никакой.

- Мы можем с таким же успехом написать: «не содержит полония», «не содержит возбудителей чумы». Это тоже будет справедливо, но никто таких надписей не делает.
А московское правительство говорит о неких «черных списках» производителей, использующих ГМО. Но при таком методе исследования в этих списках вполне могут оказаться и добросовестные производители, ГМО не использующие. И если говорить о государственном подходе, то президент подписал поправки к закону, и это является знаком того, что государство устанавливает европейские правила, являющиеся сейчас самыми жесткими в мире. Мы также считаем это свидетельством того, что и законодательная, и исполнительная российская власть разделяет опасения производителей.
Конечно же, Роспотребнадзор должен продолжать проверки и выявлять тех недобросовестных производителей, которые используют ГМО, не информируя об этом потребителей. И эти нарушения должны караться.


Беседовал Владимир Володин