Есть вещи, предугадать которые как минимум сложно. Когда мы беседовали с Алексеем Сушкевичем, война между Федеральной антимонопольной службой и Роспотребнадзором, казалось, стала затухать, а потому автор этих строк не задал Алексею Геннадьевичу вопросов на эту тему. Увы, перед самым выходом последней части нашей беседы скандал, инициированный главным санитарным врачом России Геннадием Онищенко, вышел на первые полосы газет. Поэтому сразу предупреждаем читателей: в связи с вышеназванными причинами ничего об этих событиях сказано нами не будет. На момент, когда проходила наша беседа, интересными считались совсем другие вопросы.
- Алексей Геннадьевич, в последнее время о ФАС часто говорят не столько в связи с защитой конкуренции, сколько в связи с различными рекламными скандалами.
Так в Питере местная сеть бытовой техники «Калинка» выпустила рекламу на местном радио, расклеила постеры и распространила брошюры со слоганом «За свиньями на ферму, за бытовой техникой только в «Калинку!». И тут же немецкая торговая сеть MediaMarkt, также продающая бытовую технику у нас в России, обратилась с претензиями в ФАС. Как известно, главный герой рекламы MediaMarkt – «экономный поросенок», отчаянно вопящий с телеэкрана: «Хрю-хрю-хрю, экономить я люблю!». В слогане конкурентов сотрудник российского представительства немецкой фирмы усмотрели «ущерб репутации и имиджу MediaMarkt».
При этом обратились они не в правоохранительные органы, не в суд, а именно в региональное отделение ФАС, требуя привлечь обидчиков к административной ответственности.
В конце мая Уральская Антимонопольная Служба рассматривала дело в отношении ООО «Международное туристическое агентство «Виста» о нарушение закона «О Рекламе».
К туристическому сезону «Виста» подготовила оригинальную рекламную кампанию. На главных улицах Екатеринбурга появились рекламные щиты с призывами...
- Сбрось тещу в море...
- Не совсем. В море за 399 у.е. предлагалось сбросить маму. А уже далее шло: «Закопай тещу в песок за 399 у.е.» и «Раздену мужа за 399 у.е.». И это же было опубликовано в местной газете.
Местное отделение ФАС посчитало подобную рекламную компанию туроператора незаконной: по закону «О Рекламе» материалы заказчика не должны нести в себе призыв к насилию и жестокости.
Честно говоря, раньше подобными вещами занимался журнал «Крокодил», помещая это под рубрикой «Нарочно не придумаешь». Теперь они оказались почему-то в ведении ФАС. Почему это наваливают на вас?
- Ну, это не просто наваливают на нас. Мы соглашаемся нести это тяжкое бремя. Ведь есть и вопиющие, и вызывающие случаи рекламы (я не имею в виду рекламу про свиноферму, тещу и маму), есть совершенно аморальная реклама, которую мы пресекаем. Причем мы в данном случае демонстрируем позицию государства, и все.
Понятно, что отследить все без исключения случаи недобросовестной рекламы мы просто физически не можем, несмотря на то, что у нас есть 75 территориальных управлений, которые постоянно заняты этой работой.
При этом я должен сказать, что их работа хорошо налажена, и мы рассматриваем любые жалобы на недобросовестную рекламу. Рассматриваем быстро, оперативно, если необходимо, то срочно пресекаем рекламу, не соответствующую законодательным требованиям. Эта практика уже сложилась.
- Но почему все-таки ФАС? Почему не МВД, не прокуратура?
- Здесь нужна экспертиза. Закон о рекламе, который мы применяем, содержит много разных оценочных терминов: недостоверная реклама, реклама, оскорбляющая человеческое достоинство, реклама, содержащая оскорбительные для конкурента сведения и так далее. И здесь необходимо экспертное заключение органа власти, который реальным образом выносит суждение. У нас есть совет, состоящий из очень уважаемых, представительных людей. И этот совет решает: действительно ли слоган «Закопай тещу в песок» унижает отдельных представителей нашего общества, или нет. А мы опираемся на мнение людей, являющихся авторитетами в этой области.
- И как, унижает?
- Это совет еще решит. Хотя лично меня эта реклама веселит, и ничего такого страшного я в ней не вижу.
- И, наконец, последний вопрос. У нас принят закон о конкуренции. Принимался он тяжело, несколько раз, если я не ошибаюсь, пересматривался.
- Да, Вы не ошибаетесь.
- Насколько этот закон в итоге изменил ситуацию с конкуренцией на российском рынке? Стоило ли так ломать копья?
- Он очень серьезно изменил ситуацию, прежде всего, для бизнеса. С помощью нового закона удалось расчистить жуткие завалы, образовавшиеся за время, прошедшее с 1991 года, когда был принят первый закон «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках».
Надо сказать, что мы снизили административное бремя, связанное с экономической концентрацией, то есть с контролем сделок и иных действий. Связанное с этим контролем бремя было тяжеловато для бизнеса. Мало, кто это понимает, но существование старого закона оставляло вне правового поля абсолютное большинство сделок в Российской Федерации, поскольку все они должны были совершаться с разрешения антимонопольного органа. Речь шла обо всех хозяйствующих субъектах с активами более 20 миллионов рублей. Ясно, что это – 60 – 80% российского бизнеса. И антимонопольный орган в случае, если он не получал соответствующего ходатайства от компаний, участвующих в сделке, если сделка выполнялась без его согласия, имел право обратиться с иском в суд и по формальным основаниям требовать признать сделку недействительной со всеми соответствующими последствиями для ее участников.
Это было просто опасно, и сейчас мы привели в соответствие с потребностями конкуренции тот объем сделок и действий, который должен подлежать нашему контролю. Да, есть немного крупнейших сделок: около полутора тысяч крупнейших сделок, связанных с полномасштабной консолидацией в масштабах Российской Федерации, когда речь идет о крупных производителях, крупнейших продавцах товаров на рынке. Здесь действительно нужно предварительное вмешательство антимонопольного органа. Для остальных такой процедуры не требуется.
Мы сделали главное: ввели в правовое русло сделки по экономической концентрации в стране. Второе, что сделано этим законом: введены совершенно ясные процедуры рассмотрения нами дел о нарушении антимонопольного законодательства. Бизнес получил основанные на законе права по защите своих интересов перед антимонопольными органами, если, допустим, антимонопольный орган подозревает какую-то компанию в ограничении конкуренции на рынке, в заключении соглашения, ограничивающего конкуренцию. Права бизнеса теперь определены законом, и их ущемление антимонопольным органом является формальным основанием для признания судом решения данного антимонопольного органа недействительным.
Мы не можем рассмотреть дело в отсутствии представителя компании, подозреваемой в нарушении. Мы обязаны рассматривать все ее ходатайства, ознакомить ее со всеми собранными по делу документами и так далее. Мы все обязаны делать в сроки, которые определены законом, и выйти за рамки этих сроков невозможно. Мы должны соответствующим образом оформлять все свои решения, определения предписания. То есть это – долгий процессуальный путь.
Наконец, многие понятия антимонопольного законодательства определены в новом законе совершенно однозначно, что, конечно, ликвидировало для бизнеса произвольное толкование и произвольное применение антимонопольного законодательства в тех ситуациях, когда это было не нужно, когда это не было связано с защитой конкуренции, когда это использовалось для подавления каких-то конкретных компаний или бизнес-групп. Сегодня сделать это практически невозможно. Любой волюнтаризм антимонопольных органов на товарных рынках ликвидирован.
- А недостатки у этого закона есть?
- Недостатки есть, и как разработчик этого закона я вижу их очень много. Но любой закон, как вино: пока оно молодое, оно разрывает мехи. Должна сложиться практика его применения. И тогда то, что сегодня мне кажется его недостатком, может наоборот оказаться достоинством закона. Проще регулировать уже сложившиеся отношения, а здесь закон сам формирует отношения в обществе. И необходимо процесс взаимовлияния общества и закона довести до логического конца. Это займет полтора – два, ну, два с половиной года. Участники применения закона: и антимонопольные органы, и бизнес, и суды, как первой инстанции, так и высшей, уже поймут, какие отношения закон сформировал, какие отношения из ранее существовавших закон урегулировал. И когда этот процесс закончится, мы увидим, что именно в законе нужно менять.
- Вы считаете, что надо подождать эти два – два с половиной года, и тогда уже станет ясно: вот в эту статью стоит внести поправку, а в эту лучше не надо.
- Конечно. Пока же его достоинства и недостатки не видны даже разработчикам.
Беседовал Владимир Володин