- Итак, Вячеслав Владимирович, мы решили реформировать (и не в лучшую сторону) имевшуюся у нас систему образования как раз в тот момент, когда "единая политехническая школа", как называла ее Крупская, нам бы очень пригодилась.
- Советская система образования была направлена на обучение и воспитание таких изобретателей, открывателей, "маленьких гениев", которые могли бы создавать нечто новое. Но, говоря о наших провалах в создании инновационной экономики, необходимо отметить еще один очень неприятный момент: мы не могли сами реализовывать изобретенные технологии.
Наши открытия приобретались зарубежными компаниями и уже ими достаточно эффективно использовались. Или нас просто обгоняли зарубежные конкуренты, которые могли внедрить свои открытия, аналогичные нашим, даже если они были чуть хуже.
И нашу систему образования необходимо было не разрушать, а дополнять обучением менеджменту. Но у нас пошли по пути замены одного другим. В итоге мы потеряли неплохих интеллектуалов, получив весьма средних менеджеров.
Конечно, я говорю кратко и прямолинейно, в жизни все гораздо сложнее, но суть от этого не меняется. Мы получаем выпускников школ, которые мало что знают. Они приходят со своими баллами ЕГЭ в вузы, а как работать с человеком, чьи базовые знания оставляют желать много лучшего. И в конечном итоге вуз должен обучать их тому, чему должны были обучить в школе. Понятно, какой в итоге получится специалист. Это - человек, способный заниматься наиболее простыми формами деятельности, где всегда есть некое стандартное решение. А нам ведь нужны специалисты совсем иного уровня, те, кто может заниматься инновационной деятельностью.
Но и это еще не все. Мы варварски относимся к тому, что имеем. Недавно телевидение показало нам сюжет об изобретателе, работавшем, по-моему, в МГТУ имени Баумана. Он изобрел гениальный ионный двигатель, простой, дешевый. Без такого двигателя невозможны в будущем никакие космические полеты. А здесь человек нашел решение, которое привело в восторг специалистов.
Но Россия, страна, где это открытие сделано, и которая могла бы зарабатывать на нем огромные деньги, заявила (разумеется, в лице каких-то представителей бюрократического аппарата и, возможно, крупного бизнеса), что ей это не надо. Тогда изобретатель едет в США и там строит свои двигатели, ставя их на поток.
Но это же абсурд: страна, где все говорят, что надо заниматься инновациями, не может найти деньги на проект, безусловно, являющийся одним из ключевых приоритетов современности - космическую сферу.
Еще пример. В конце 90-х было известно, что оптоволоконная техника у нас - одна из ключевых наработок, доставшихся нам с советских времен. Лично мне приходилось не раз говорить об этом в самых различных аудиториях. Но никто тогда об этом и слушать не хотел. И сейчас известно, что в России есть несколько уникальных решений в этой области, связанных также и с лазерной техникой. И вдруг я как-то читаю в "Эксперте" беседу Александра Механика с Евгением Диановым о том, что у нас не существует никакого механизма, чтобы эти технологии востребовать. И принимается другое решение: мы покупаем оптоволокно у других стран. То есть мы вкладываем наши деньги в развитие наших конкурентов.
Понятно, что ресурсы, вложенные в нефть, дадут больше всего прибыли нефтяным магнатам. Но ресурсы, вкладываемые в сырьевой сектор, дадут стране относительно небольшую прибыль, по сравнению с деньгами, идущими на инновационные проекты. Наибольшую прибыль, это хорошо известно, дают новые прорывные технологии. Вот эти-то прорывные технологии и оказываются у нас невостребованными.
В итоге, либо нас обойдут конкуренты, либо, что еще хуже, к конкурентам уйдут наши технологии. Нас опять обойдут в развитии и оставят сырьевым придатком более развитых стран. И это, несмотря на то, что хорошие головы у нас есть.
- Я бы сказал: еще есть - наши мозги утекают за рубеж.
- Да. Почему огромное количество наших программистов работает в Силиконовой долине?
- Потому что здесь им приходится работать в тех же американских проектах, только за меньшие деньги.
- В том-то и дело. Но почему там они нужны, а в России - нет. Почему там наши компьютерщики могут создать империю по имени "Гугл", одну из лучших компаний современности, а здесь нет? Почему они как не были здесь нужны, так и не нужны сегодня.
Пока будет считаться, что легче купить новые технологии, потратив деньги не на создание своего продукта, а на покупку западного, мы будем финансировать чужие инновации. И западные инновационные технологии достигнут высокого уровня, а наши будут пропадать.
Сейчас у нас на дворе кризис, и лейтмотив всех наших антикризисных решений: нам надо продержаться. Вот американцы, европейцы - ребята умные, они придумают, как выйти из кризиса. А когда их экономика заработает, понадобятся наши нефть и газ. И никаких поисков реальных решений нет.
- Но у нас создаются, например, венчурные фонды.
- Создаются. Но сегодня уже известно, что эта система тоже пронизана коррупцией, что венчурные деньги уходят к тем, кто ближе их распорядителям, а вовсе не тем, кто заслуживает поддержки. Тем более, что речь идет о сфере рискованных вложений, когда нельзя быть уверенным, что деньгам найдено надежное применение. Контроль здесь сложен, и наша коррупционная система приводит к тому, что эта форма поддержки инноваций работает плохо.
- Но есть и политики, не привязанные к коррупционным схемам. Может быть, они могут содействовать…
- По этому поводу я могу рассказать такую историю. Шел 2001 год, я еще был лидером московского "Яблока". И мы подготовили программу "Москва - локомотив инновационного развития России". Понятно, что такую роль столица может играть - у нее максимальный в нашей стране потенциал для такой роли.
Мы составили большой перечень проблем, которые надо решить, чтобы все это могло осуществиться. Но в самом "Яблоке" разгорелась ожесточенная политическая борьба, и, как только я ушел со своего поста, все наработки, все предложения были просто выброшены. И никто в правительстве Москвы их так и не увидел. Вот вам и независимые политики.
- Но все же, и мы с этого начали, подобная программа в Москве появилась.
- Скажем так: без Москвы инновационная экономика существовать не может. Но, увы, она не может существовать и только на уровне Москвы.
Вот мы говорили о двух технологиях: оптоволоконной технике и ионном двигателе. К сожалению, Москва не сможет сама полностью финансировать тот же ионный двигатель - это технология, которая должна принадлежать крупным космическим компаниям или государству напрямую. Это - не для города, даже такого, как Москва. Столица в данном случае может предложить только свой интеллектуальный потенциал для работы над проектом, а заказчиком должно выступать федеральное правительство.
А вот в разработке оптоволоконной техники Москва может и сыграть решающую роль. Этим вполне могут заняться московские компании. Вопрос в том, осилят ли они сколь-нибудь крупный проект сейчас, в условиях кризиса.
Но главное - чтобы были приняты решения о поддержке таких разработок. И это хорошо, что столичная власть обратилась к программе инновационного развития, которой не существует на федеральном уровне.
Беседовал Владимир Володин