Источник - "Российский Микрофинансовый Центр" со ссылкой на журнал "Финанс"

Михаил Мамута: «Если придумывать регулирование исходя из умозрительных представлений, то часто оказывается, что в итоге регулируется пустота».

Президент НАУМИР Михаил Мамута уверен, что благодаря принятию новых законов микрофинансовые организации будут на равных взаимодействовать с банками в регионах.

Михаил Валерьевич, какие наиболее значимые события произошли в 2009 году в сфере микрофинансирования?

– Событий было много. Одним из основных системных результатов стало принятие федерального закона № 190-ФЗ «О кредитной кооперации». Это итог большой совместной работы Минэкономразвития, Минфина, Федерального cобрания и участников рынка. Еще до кризиса стало понятно, что ранний, назовем его «установочный», этап развития кредитной кооперации в России завершен, определенного уровня рынок достиг и необходимо переходить к более целенаправленному и безопасному обеспечению роста этой системы. К сожалению, развитие отрасли в отсутствие полноценного регулирования в итоге привело к определенным перекосам. Сразу оговорюсь: эти проблемы являются не дефектом самой кредитной кооперации, а следствием именно неполноценного регулирования, которое позволило им проявиться. Поясню на примере. Представьте на минутку, что Центральный Банк на год отменил регулирование банковского сектора: регистрироваться в качестве банка свободно могут все желающие, вести деятельность можно на основании собственных представлений о рисках и управлении ими. Думаю, результаты будут весьма любопытные. Понятно, что ядро банковской системы будет честно и искренне стараться сохранить принятые нормы ведения этого бизнеса, но сможет ли оно эффективно удержать взрывной рост числа недобросовестных участников рынка – это вопрос. Однако это же не будет означать, что банковская система дефектна сама по себе? То же самое и здесь. Я уверен в большом значении института кредитной кооперации для развития России, особенно для сельской местности, малых городов, определенных групп населения, малого бизнеса. Но этой системе нужно помочь превратиться в полноценный финансово – кредитный институт, защитив ее, в том числе, и от недобросовестных участников. В этом и состоит основная задача закона на ближайшие несколько лет.

В чем заключались проблемы?

– Во-первых, в некомпетентном управлении. Начиная с 2001 года в России было зарегистрировано более 2700 кредитных потребительских кооперативов граждан – и это не считая кредитных кооперативов, действующих по Гражданскому кодексу. Откуда могли взяться квалифицированные кадры для управления таким количеством кооперативов? Поэтому очень часто их директорами становились люди, не обладающие необходимыми компетенциями, пусть даже и исходящие в своей деятельности из благих намерений. Вторая проблема – мошенничество «под видом» кредитных кооперативов. Мы регулярно сталкивались с небольшими пирамидками, привлекавшими сбережения под 45% годовых и выше. Финансовые пирамиды, очевидно, нельзя победить административным методом, поскольку их успех базируется на жажде легкой наживы, не связанной с каким-либо трудом. Они просто кочуют из одной сферы в другую, выбирая наименее регулируемые формы для организации своей деятельности. Здесь нужно менять ментальность населения, больше внимания уделяя освещению в СМИ признаков финансовых пирамид и их жертвам. Но вытеснить пирамиды из сферы кредитной кооперации возможно и с помощью регулирования – и это еще одна задача закона.

Третья сложность – отсутствие единых стандартов деятельности, что даже нормально функционирующим кредитным кооперативам иногда мешало принимать адекватные управленческие решения…

Например?

– Скажем, кооператив собирает 100 млн рублей сбережений и в совершенно благих целях на собрании пайщиков коллективно решает, что лучшее, что можно сделать с этими деньгами, – выдать их взаймы для финансирования строительства двух девятиэтажных домов.
Действовавшее до 2009 года законодательство прямо этого не запрещало. Тут наступает кризис, и все смотрят на котлованы. Может быть, оно бы и получилось, но не задача кредитного кооператива строить дома, поскольку невозможно оценить все связанные с этим риски, не будучи специалистом в строительной индустрии. Тем более когда их концентрация так велика – если бы кооператив взялся профинансировать строительство 100 небольших коттеджей, все могло бы быть не так плохо. Поэтому отсутствие стандартов, ограничивающих концентрацию рисков, являлось весьма серьезной проблемой. Она тоже решается законом «О кредитной кооперации».

Еще одна сложность заключалась в том, что пайщики кооперативов часто не понимали их отличий от банков. А эти отличия весьма принципиальные. Пайщик является участником кредитного кооператива, а не просто вкладчиком. Он участвует в принятии решений о расходовании средств, выборе руководящих органов, обсуждении и утверждении итогов деятельности кооператива, рассматривает отчет ревизионной комиссии и т.д. К этим обязанностям нельзя относиться формально. Но, к сожалению, культура кредитной кооперации, существовавшая в Российской империи до 1917 года, была постепенно уничтожена, а новая на уровне широких слоев населения сложиться еще не успела. Конечно, повышение финансовой грамотности пайщиков – это задача скорее ассоциаций кредитных кооперативов, но и государственная тоже, поскольку государство должно заботиться о безопасности своих граждан. Надеемся, что в стартующей в этом году правительственной программе повышения финансовой грамотности населения специфике кредитной кооперации будет уделено достаточное внимание.

Если мы хотим, чтобы сложилась кооперативная финансовая система, нужно, чтобы люди понимали разницу между коллективным управлением финансами и вложением денег в депозитный институт по принципу «вложил и забыл». Выбирай сам: в кооперативах по определению выше доходность, но другая степень ответственности за принятые решения. Потому что все привлеченные деньги находятся в дебиторской задолженности членов кооператива перед ним самим.

В итоге в ряде регионов имидж кредитной кооперации в ходе кризиса пострадал, поскольку проявилась хорошо известная на примере банковского сектора «паническая волна», когда проблемы одного недобросовестного кредитного кооператива перекидывались на все остальные. Там, где директора кооперативов смогли правильно объяснить пайщикам суть проблемы, все кончилось хорошо. В некоторых случаях директора не справились с этим давлением…

Почему?

– Потому что не было стандартов, не были четко прописаны в законе механизмы защиты прав и интересов пайщиков и т.д., и т.п.
Но я хотел бы обратить внимание руководства регионов, что нужно проявлять сдержанность, правильно понимая природу возникших кое-где проблем, не обвиняя в них огульно всю кредитную кооперацию. Это чревато лишь неоправданным нарастанием напряженности. Напротив, кооперативам, перерегистрировавшимся в соответствии с требованиями нового закона «О кредитной кооперации», следует оказывать всю возможную поддержку, поскольку их деятельность необходима прежде всего самим регионам. А новый закон проводит водораздел между тем, что было, и тем, что будет после 4 августа 2010 года. И важно понимать, что сейчас, когда мы говорим «кредитная кооперация», мы имеем в виду уже иную систему, построенную на нормативах, по форме похожих на банковские, но по смыслу вытекающих из специфики кооперативных финансов.

Нормативы финансовой устойчивости основаны на понятных стандартах, описывающих, как кооператив может расходовать свои средства, чтобы избежать дисбалансов. Надзорным органом на рынке назначен Минфин. Плюс введено обязательное объединение кооперативов в саморегулируемые организации (СРО).

Сегодня все слабые звенья системы выключены. Законом созданы возможности роста на новой основе. При этом я не критикую то, что на протяжении десяти лет рынок развивался стихийно. У законов есть опасная оборотная сторона – если что-то регулировать исходя из умозрительных представлений, то часто оказывается, что регулируется пустота. Поэтому всегда следует дать рынку пройти начальный этап развития, образно говоря, понять, где протаптываются тропинки, а уже потом их асфальтировать. Иначе все равно будут ходить по газонам.

Что сегодня происходит на рынке кредитной кооперации?

– До 4 августа 2010 года все кооперативы должны перерегистрироваться по новому закону. По нашим оценкам, до 30–50% от существующих сегодня организаций не будут проходить перерегистрацию. И мы к этому относимся нормально.

Почему?

– Это либо формально зарегистрированные, но фактически не работающие кооперативы, или псевдокооперативы, либо организации, которые чувствуют, что им невыгодно работать в рамках предложенных стандартов и правил, поскольку, например, у них всего 30 пайщиков. От первых двух структур рынок должен очиститься. Третьи могут выбрать себе иную форму ведения деятельности, более «легкую» – например, микрофинансовой организации или потребительского общества. Но зато оставшееся ядро начнет быстро и интенсивно развиваться. Думаю, перерегистрацию в итоге пройдут около 1,3 тыс. кооперативов из 2,5 тыс., которые были зарегистрированы в конце 2009 года.

Кроме того, до 4 августа 2011 года все кооперативы должны объединиться в СРО. А пока объединения не произошло, отчетность предоставляется непосредственно в Министерство финансов.

А Минфин справится с дополнительной нагрузкой?

– Для того чтобы упростить задачу, мы вместе с Минфином работаем над регламентами взаимодействия с рынком. Надо отдать регулятору должное – они очень внимательно прислушиваются к мнению участников рынка, учитывают его в своей деятельности. С таким подходом взаимодействие получается профессиональным и эффективным. Также уже начато создание СРО кредитных кооперативов. Скорее всего, уже к осени 2010 года, то есть с опережением срока, будут зарегистрированы от двух до четырех федеральных СРО, которые объединят до конца года как минимум 500 кооперативов…

Эти организации создаются в каждом федеральном округе?

– Нет. Две СРО создаются при поддержке нашей ассоциации НАУМИР. Еще одна – в системе кредитной кооперации при органах МВД. И четвертая СРО, по предварительной информации, планируется при РЖД. Там тоже есть своя система кредитной кооперации, привязанная к ведомственному принципу. В любом случае, это будут по масштабу федеральные сети, управлять которыми проще из Москвы, так как СРО должно иметь постоянный и устойчивый контакт с регулятором. Иначе почти невозможно работать. Но не исключаю, что появятся и СРО на базе крупнейших региональных объединений кредитных кооперативов. Это нормальные тенденции, поскольку между СРО тоже должна быть конкуренция. Главное, чтобы такие структуры смогли эффективно решать свои задачи и быть полезными своим членам.

Нам многое предстоит сделать в ближайший год. Например, нужно разработать систему информационного обмена между СРО, кооперативами и регулятором, создать программное обеспечение, которое позволит ежемесячно проводить агрегацию всех данных в он-лайн режиме.

Почему кредитной кооперации уделяется столько внимания на самом высоком уровне?

– Из регионов постоянно идут жалобы, что в небольших населенных пунктах, особенно на селе, недостаточно развита банковская инфраструктура и, как следствие, очень тяжело получить кредиты: как потребительские, так и на развитие бизнеса. А кредитная кооперация – это альтернатива банкам, которая почти не требует финансовых вложений со стороны государства. Поддержите административно, дайте возможность сформировать инициативные группы населения, немножко подтолкните процесс, и система начнет сама себя рефинансировать. Потому что в ней задействуются неработающие деньги населения и юридических лиц, которые сегодня лежат под подушкой. По нашим оценкам, система кредитной кооперации может охватить 18–20 млн человек – это те люди, которые формируют ее потенциал – как предприниматели и как потребительское сообщество.

А сколько людей сегодня пользуется услугами кредитной кооперации?

Пока охват около 800 тыс. человек, но рост за 10 прошедших лет был десятикратный. За 2009 год он немножко снизился из-за кризиса.
Но поскольку мы сейчас вышли на новый системный уровень, то следует помнить, что любая система, будучи один раз правильно запущенной, до определенного уровня дальше развивается сама собой – это и определяет потенциал развития кредитной кооперации на ближайшие несколько лет.

Старый закон о кредитной потребительской кооперации граждан позволял объединяться лишь физическим лицам, а кредитные кооперативы с участием предприятий и организаций должны были руководствоваться Гражданским кодексом…

– Да, статьей 116 ГК РФ, которая на деле вообще почти никаких правил не устанавливает. Попросту говоря, что считаете нужным, то и прописывайте в уставе. Эта конструкция хорошо работает в идеальном мире, в котором все люди совершают продуманные и осознанные поступки, последствия которых они себе хорошо представляют. Однако, как показывает практика, представления о людях как разумных потребителях не вполне состоятельные. Здесь теории максимизации индивидуального блага как основы развития экономики сильно отступают от реальности. Необходим учет существенных поправок на поведенческий аспект в потреблении, что все более реализуется в последние годы в рамках так называемой «бихевиористской экономики». Человек чаще всего совершает свои потребительские поступки под воздействием сиюминутных и подсознательных устремлений – той же моды или «инстинкта коллективного покупателя» и практически никогда до конца не осознает последствий своих действий. Что бы мы ни покупали, куда бы мы ни вкладывали – это все во многом вызвано определенными сигналами подсознательного происхождения. Кстати, крупные транснациональные корпорации давно это поняли. Мы все знаем, что гамбургеры не очень полезны – но очереди в Макдоналдс от этого не уменьшаются. В кредитной кооперации происходит то же самое. Теоретически несколько сотен человек могут собраться, создать кооператив и принять разумные, хорошие решения о том, как распоряжаться фондами. В реальности могло происходить совсем другое: люди внесли деньги и разошлись. При этом никто из них толком не знает, что с этими средствами происходит.

Знает, наверное, от силы 5 человек …

– А где гарантия, что эти 5 человек окажутся настолько сильны, что их внутренние этические нормы не позволят им потратить эти деньги с пользой для себя? Честно говоря, расчет на это не всегда срабатывает, особенно когда речь идет о массовых явлениях, о больших масштабах деятельности. Конечно, существует «ядро» кредитной кооперации, где работают люди, являющиеся основоположниками этого движения в современной России и успешно развивающие свои кооперативы уже много лет. Но они не могут влиять на поведение менеджеров всех новых кооперативов – это задача макроуровня, решаемая с помощью законодательства и регулирования.

Мне кажется, что основной принцип, когда имеешь дело с людьми, – не вводить их в искушение…

– Абсолютно верно. Не каждый выдержит такую нагрузку, и, в общем-то, для этого и существуют механизмы контроля и надзора.

Новый закон в этом смысле универсальный. Он распространяется не на вид организации, а на осуществляемую ею деятельность. То есть если это некоммерческая организация в форме потребительского кооператива, которая привлекает денежные средства от своих пайщиков и выдает их своим пайщикам, то это – кредитный кооператив. И он подпадает под действие нового закона.

В 2010 году планируется также развивать инфраструктуру кредитной кооперации. В частности, отталкиваясь от базы СРО, будут создаваться кредитные кооперативы второго уровня, которые являются прообразами кооперативных банков, обслуживающих систему кредитной кооперации, управляющих ее ликвидностью на национальном уровне. Также мы ожидаем активного развития в кооперативной системе обществ взаимного страхования (ОВС)…

Зачем они нужны?

– Поскольку кооперативы не входят в систему страхования банковских вкладов, мы решили пойти по пути создания при СРО обществ взаимного страхования (ОВС), существование которых предусмотрено отдельным законодательством. Они будут страховать жизнь, здоровье, залоговое имущество и финансовые риски сберегателей и заемщиков. При определенных условиях срабатывает де-факто тот же механизм, что и в АСВ, то есть происходит возмещение сбережений за счет страхового фонда. Второй источник удовлетворения требований кредиторов в случае банкротства кредитного кооператива – это компенсационный фонд СРО. Это очень важный момент – такой фонд должен быть создан при каждой СРО, и формироваться он будет за счет отчислений кредитных кооперативов. Таким образом, создается сильная защита – почти как обязательные резервы в Центробанке плюс страховые взносы в системе страхования вкладов.

Но помимо кредитных кооперативов существуют и другие формы микрофинансовых организаций. Как обстоят дела с регулированием их деятельности?

– 31 марта Правительством РФ был одобрен проект закона о микрофинансовой деятельности и микрофинансовых организациях. Этот законопроект, разработанный Минфином совместно с НАУМИР и другими участниками рынка, является правовым актом смешанного, рамочно-прямого, действия. То есть с одной стороны, он устанавливает определение деятельности и говорит, что микрофинансовая деятельность – это предоставление определенных финансовых услуг в сумме до 1 млн рублей, она может осуществляться различными финансовыми институтами: и банками, и кооперативами, и всеми прочими. Такое определение необходимо для ведения сквозного статистического учета по всему рынку микрофинансирования, а также позволит стимулировать развитие различных микрофинансовых программ, в том числе и в банковском секторе.

В то же время законопроект устанавливает конкретные нормы регулирования в отношении специализированных микрофинансовых организаций. Логика здесь такая: у нас есть банки, которые регулируются законом о банках и банковской деятельности, есть кооперативы, которые теперь регулируются законом о кредитной кооперации № 190, и есть микрофинансовые организации коммерческого и некоммерческого плана, которые пока регулируются в части деятельности по выдаче займов Гражданским кодексом. Вот для последних и создается этот закон. Микрофинансовыми организациями в его определении могут быть как коммерческие, так и некоммерческие организации. При этом микрофинансовая деятельность не является исключительной и может осуществляться наряду с другой – это позволит вовлечь в рынок микрофинансирования как можно больше различных участников, включая и таких потенциально крупных игроков, как торговые сети и социальные проекты на базе Интернет.

Законопроект не носит запретительного характера и вводит лишь несколько ограничений, направленных на контроль за рисками. В их числе запрет на привлечение микрофинансовыми организациями денежных средств сторонних физических лиц, не являющихся учредителями, участниками либо членами таких организаций, для последующей выдачи займов. Это предотвращает угрозу образования в секторе финансовых пирамид, поскольку, как мы говорили выше, пирамиды всегда образуются там, где можно проще всего собрать деньги с населения. Но взамен МФО не требуют серьезного пруденциального надзора, то есть контроля за соблюдением специальных нормативов, так как их деятельность не несет угрозы вкладчикам. А это существенно снижает их издержки и позволяет рентабельно работать в небольших населенных пунктах с неразвитой банковской инфраструктурой, что от МФО и требуется в первую очередь. При этом очень важно, чтобы у микрофинансовых организаций был достаточный доступ к финансовым ресурсам, иначе они не смогут развиваться. Поэтому предполагается, что МФО смогут привлекать деньги своих учредителей, участников и членов – а это уже широкий круг субъектов. Плюс кредиты банков, займы юридических лиц, госресурсы и средства квалифицированных инвесторов…

Как в законе определяется квалифицированный инвестор?

– Это физическое лицо, которое обладает достаточным размером денежных средств и компетенцией, чтобы принимать осознанные управленческие решения.

Сколько денег необходимо, чтобы считаться квалифицированным инвестором?

– Мы предлагаем установить минимальный объем вложений для квалифицированного инвестора в размере 1,5 млн рублей – более чем в два раза выше предела, установленного для страхования банковских вкладов. Исходим из предпосылки, что свободные ресурсы в таких размерах находятся в распоряжении людей, обладающих достаточной компетенцией для того, чтобы их заработать, а значит, и их вкладывать. Сложно представить себе конструкцию, при которой бабушки и дедушки – о ком мы заботимся в первую очередь? – пенсионеры, накопив даже невероятным трудом 1,5 млн рублей, массово несут и вкладывают эти деньги в одну конкретно взятую микрофинансовую организацию. А здесь важен именно вопрос массовости и связанных с этим угроз.

Есть какое-то количество…

– Если они есть, то это квалифицированные бабушки и дедушки, которые деньги определенным образом заработали. И, значит, они вправе ими управлять. Но людей недостаточно компетентных в части принятия инвестиционных решений мы ограничиваем в риске. Минимальный порог пока дискуссионный. Но в любом случае понятно, что есть люди обеспеченные, которые хотят куда-то вкладывать свои ресурсы, но которые не хотят при этом участвовать в управлении. Тогда они выдают МФО заем и получают доход выше, чем по вкладу в банке. Что естественно, так как здесь и себестоимость продукта другая, и рынок другой.

Сейчас банки предлагают 15% годовых. Видимо, в МФО можно заработать до 20%?

– Да. Где-то так. Спрэд составляет 3–5% годовых.

Как защищаются права потребителя?

– Закон устанавливает понятные и простые правила по раскрытию информации в отношении процентной ставки, дополнительных платежей и правил предоставления займов – то есть определяет круг информации, которую человек должен узнать до того, как он получил микрозаем. Если правила нарушаются и поступает жалоба, она будет рассмотрена судом и регулирующим органом. Если жалоб в течение года будет много, то в случае признания правоты заемщика микрофинансовая организация может быть исключена из реестра МФО, который, как предполагается, будет вестись соответствующим органом, уполномоченным правительством, и потерять права и преференции, установленные для микрофинансовых организаций.

Таким образом, создаются основы для того, чтобы МФО массово появлялись на уровне небольших городов, чтобы они были привлекательны как для крупных, так и мелких инвесторов и, в то же время, достаточно защищали права потребителей.

Мы рассчитываем, что этот законопроект в ближайшее время будет внесен правительством в Государственную думу и, учитывая, что он относится к антикризисным нормативным актам, будет достаточно оперативно рассмотрен депутатами.

В чем заключается антикризисная составляющая законопроекта?

– Например, существует государственная программа поддержки безработных за счет субсидий Центра занятости и грантов Минэкономразвития (далее также – Минэкономики): в 2009 году под ее действие попали более 120 тыс. человек. Эта программа оказалась дешевле переподготовки и значительно дешевле переселения. И в то же время намного эффективнее – люди начинают обеспечивать сами себя и снимают лишнюю бюджетную нагрузку с государства. Кстати, при этом они становятся более социально активными, так как у них появляются права и интересы, которые надо защищать.

Нюанс в том, что первоначальной субсидии Центра занятости размером 60 тыс. рублей только-только хватает на организацию элементарного бизнеса, например парикмахерской. Через месяц-другой у нового предпринимателя начинается финансовый голод. В банк ему дороги нет: нет стажа, нет кредитной истории, нет залога. И поэтому этот бывший безработный – клиент микрофинансирования. Ведь технологии МФО как раз и заключаются в том, чтобы хорошо оценивать предпринимательские способности начинающих бизнесменов. Как следствие, мы ожидаем, что МФО сумеют внести достаточно большой вклад в обеспечение посткризисного роста за счет вовлечения безработных в малый бизнес. Закроют дыру между субсидиями (или грантами) и банковским кредитом.

Какую еще поддержку микрофинансированию оказывает государство, помимо предоставления грантов безработным?

– Минэкономразвития финансирует формирование региональных микрофинансовых центров – некоммерческих организаций, создающихся региональными органами власти. Средства этих структур имеют два источника – региональный и федеральный. Причем министерство выделяет до 80%, а местный бюджет – только от 20%.

Такие программы действуют уже в 42 регионах, и планируется, что в 2010 году будет охвачено до 60 субъектов Федерации. Они чувствуют реальную потребность в подобного рода институтах – нужно как-то решать проблемы, связанные с безработицей, с поддержкой малого бизнеса.

Насколько эффективно управление региональными центрами микрофинансирования?

– Разумеется, выдавать гранты намного проще, чем управлять финансовыми операциями. Поэтому у нас есть соглашение с Минэкономразвития о совместных усилиях по подготовке персонала Центров. Эта программа осуществляется при поддержке Высшей школы экономики и Высшей школы приватизации и предпринимательства. Кроме того, нами совместно с Минэкономразвития разработаны стандарты деятельности региональных фондов микрофинансирования, которые постепенно будут внедряться в их практику, формируя более однородный подход к деятельности в масштабах всей страны.

В то же время мы полагаем, что стратегически следует отказаться от практики предоставления бюджетных ресурсов исключительно государственным МФО. В первую очередь потому, что нормальный уровень качества программ будет только в условиях конкуренции.
За государственные деньги организации должны бороться. Это аксиома. Если мы не верим в движущую силу конкуренции, то тогда мы не верим в рынок вообще…

Тогда зачем все это?

– Совершенно верно. Давайте тогда строить не рынок, а что-то еще. А если мы верим в конкуренцию, то нужно ее поощрять. Единственное «но» – это отсутствие регулирования на рынке микрофинансирования – пока. Однако мы надеемся, что как только соответствующий закон будет принят, появится регулятор, реестр МФО и можно будет упростить контроль движения бюджетных средств и их расходования.

Что касается кредитных кооперативов, то они уже сегодня могут получать субсидии Минэкономразвития. Причем эти средства могут быть направлены в том числе и на развитие кооперативов: приобретение оргтехники, обучение, аудит и иные цели, которые способствуют развитию системы.

Мы также начали обсуждать с Минэкономики одну очень хорошую, на наш взгляд, идею. Возьмем небольшие населенные пункты, например деревни. Открывать там самостоятельный кооператив довольно накладно. Он может просто сам себя не окупить. Поэтому мы предлагаем Минэкономики: давайте дадим кооперативу субсидию на открытие операционного офиса. Это относительно небольшие деньги: примерно 300–400 тыс. рублей. Но в этом случае часть ресурсов кредитного кооператива можно будет размещать через его представительство в конкретном населенном пункте. Таким образом, мы решаем проблему доступности финансов на уровне малых городов и сел. Кроме того, это очень хорошая идея для решения проблем моногородов – они же в основном все небольшие…

А Тольятти?

– Это не моногород. Считать Тольятти настоящим моногородом – это ошибка. Моногорода – это, например, Плес, Клин и т.д. Там проживают 30–70 тыс. человек, из которых не менее 70% привязаны к градообразующему предприятию. Я видел список, в котором около двухсот российских моногородов. Возможно, их больше.

Конечно, можно этих людей куда-то расселить, но, честно говоря, управлять таким процессом непросто. И не факт, что расселенные люди на новом месте придутся ко двору. Лучше дать возможность хотя бы части из них реализовать себя в малом бизнесе, развить предпринимательскую инициативу в том месте, где они живут. Ведь и в моногородах людям нужно есть, пить, пользоваться различными услугами.

Есть еще одна составляющая господдержки – кредиты для МФО от Внешэкономбанка/Российского банка развития. На кредитование микрофинансирования выделен специальный лимит. В 2009 году он составил 1 млрд рублей. Подписали договора и получили ресурсы около 10 крупнейших микрофинансовых организаций. В 2010 году лимит предварительно увеличен до 4 млрд рублей – это достаточно сильная поддержка, учитывая, что деньги РосБР дешевле рынка: они стоят примерно 10–12% годовых. Это позволяет кредитовать предпринимателей по более низким ставкам, что, конечно, для тех же стартапов очень ценно.

Таким образом, мы смотрим на господдержку как на определенную базу для мультипликации. Она не должна замещать частные ресурсы, но обязана способствовать повышению привлечения этих частных ресурсов. На наш взгляд, организациям, привлекающим госфинансирование, следует ставить условие: в течение определенного времени привлечь не меньший объем средств из частных источников. Потому что, имея на руках такой козырь, как подтвержденный объем государственного финансирования по ставке 10% годовых, можно привлечь и в два, и в три раза больше частных денег.

В каких областях могут специализироваться начинающие предприниматели?

– Это могут быть совершенно разные сферы, главное, чтобы человек был в ней компетентен. Если он умеет шить, проще всего открыть небольшое ателье. Если ремонтировать машины – автосервис. Это простые бизнесы, и в этом их сила. Но если посмотреть на приоритетные сектора, то, например, ЖКХ – очень перспективное направление, в котором вполне могли бы найти себя новые малые предприятия.

Каковы итоги 2009 года на рынке микрофинансирования?

– Мы продолжаем вести ежеквартальный антикризисный мониторинг. В этом процессе принимают участие все крупные российские МФО. Результаты, на первый взгляд, негативные. За 2009 год портфель займов сократился на 15%. Количество клиентов уменьшилось на 13%. А риск вырос с 3,5 до 7,5% годовых.

Но если подумать – так ли это плохо? Было бы очень удивительно, если бы этого не произошло. Потому что, когда за первый квартал 2009 года потребительский спрос обвалился к прошлому году на 30%, ждать, что кредитоспособность малого бизнеса и населения останется на прежнем уровне – просто нелогично.

А почему так быстро сократился портфель?

– Микрокредитование – короткие деньги. Это быстрооборачиваемый продукт. Средний срок – шесть – восемь месяцев. Хотя закон этого ограничения не устанавливает: можно и на два года выдавать и на три. Но просчитать возвратность трехлетнего микрозайма в существующих условиях – практически нереальная задача. Поэтому часто микрофинансовые институты выдают не один длинный кредит, как делают банки, а серию более коротких и небольших займов, следующих «один за одним». Это позволяет снизить кредитные риски и упростить анализ заемщика, что для небольших финансовых структур очень значимо. Поэтому из-за снижения спроса на кредиты погашения превысили новые выдачи, что и привело к сокращению портфеля.

Если сравнить с банковским сектором, то в нем портфель кредитов малому и среднему бизнесу за 2009 год вырос примерно с 2,1 до 2,45 трлн рублей, то есть чуть больше, чем на 15%. Но это произошло за счет юридических лиц – малых и средних предприятий, у многих из которых еще не подошло время погашения кредитов, взятых до кризиса. Здесь кредиты более длинные – до 3 и даже 7 лет. Поэтому любые новые выдачи в 2009 году приводили к общему росту портфеля. Но сегмент кредитов индивидуальным предпринимателям также сократился. И объяснение здесь аналогичное – короткие сроки кредитования, хотя и не такие короткие, как в микрофинансировании.

Но, кстати, это неплохо. Сокращение портфеля в условиях снижения потребительского спроса говорит о том, что малый бизнес в условиях кризиса в целом сохраняет платежеспособность. Если бы предприятия не могли обслуживать кредиты, то портфель бы не сокращался, а просто уходил в просрочку и «зависал» в дебиторской задолженности на достаточно длинный срок (если его, конечно, не передали коллекторам или не списали за счет резервов). То, что он все же сокращается, пусть и не так безрисково, как хотелось бы, – подтверждает, что в целом платежеспособность сектора сохранялась и в кризисное время.

Но просрочка все же растет…

– Просрочка не может не расти. Это тоже объективно. Хотя до критических значений еще очень далеко: 7,5% уровень просрочки по 30 дням и выше. Конечно, многие заемщики сегодня не могут платить исходя из тех расчетов, которые были сделаны до кризиса, когда выдавались эти кредиты. Говоря упрощенно, здесь выход один – нужно удлинить срок кредита и уменьшить сумму периодического платежа. Потому что выручка стала меньше. Как технически это организовывается, – другой вопрос, который все кредитные учреждения решают по-своему в рамках существующих возможностей.

Можно ли малый бизнес сделать менее зависимым от розничного потребителя?

– Да. Во-первых, следует упростить доступ предприятий МСБ к госзаказу. Государство ежегодно колоссальный объем ресурсов тратит на обеспечение своих нужд и выполнение социальных обязательств, но до недавнего времени прорваться к этому источнику для независимого малого бизнеса было практически нереально. В прошлом году была наконец-то на практике реализована следующая норма – 20% всего госзаказа обязательно распределяется среди малых предприятий на открытых торгах, причем с прицелом на электронные торги. При этом было, конечно, сопротивление со стороны ряда ведомственных структур на разных уровнях, поскольку рынок госзаказа довольно коррупционный по своей природе. Но правительство настояло.

Конечно, здесь есть своя ложка дегтя. В частности, малым предприятиям нужно аккредитовываться на каждой электронной торговой площадке. Это еще ладно. Но им нужно платить за электронную подпись на каждой торговой площадке – уже 30 тыс. рублей набежало. Плюс задаток, который необходим за доступ к участию в торгах.

И что же с этим делать?

– Это уже обсуждалось, и руководитель ФАС Игорь Артемьев проблему понимает, и Минэкономики однозначно согласно, что задачу нужно решать. Но в любом случае это уже вопросы технического характера, устранимые – например, разумно выглядит идея единой электронно-цифровой подписи для всех площадок. Главное, чтобы система госзаказа начала работать по-новому.

Второе направление – это субконтрактация. Большинство крупнейших мировых производителей, будь то General Electric или Toyota, – это на самом деле конгломераты из десятков и сотен тысяч малых предприятий, по которым распределены проектная, внедренческая, производственная и сбытовая цепочки. Наш «Автоваз» – это фактически монолит. Его и реструктурировать поэтому тяжело. Будь это 10 тыс. малых компаний, можно было бы что-то отсечь или изменить матричную структуру, чтобы сделать предприятие более конкурентоспособным…

Когда малые предприятия интегрированы в субконтрактную цепочку, то они в достаточной степени защищены подрядами крупного заказчика. И их реакция на изменение потребительского спроса очень сильно отложена или вообще незаметна: если кризис короткий, то большие предприятия, как правило, успевают проехать его по инерции. Как в Китае происходит, например. Да, работают на склад, но ВВП растет, и если восстановление начнется быстро, то склад реализуется. Конечно, и в этом подходе есть свой риск, но он в любом случае предполагает более диверсифицированное поведение малого бизнеса в кризис, чем в настоящий момент.

Третье направление – инновационный малый бизнес. Потому что инновации – это новые товары и услуги, а значит - новые рынки, новые потребители. Но для того чтобы поддержать инновации, необходима целая цепочка способов поддержки – и финансовых, и технологических, и административных.

Знаете, кризис – это своего рода шок, который испытали все. Он пока, к счастью, страшен не столько по своим результатам, сколько ожиданием этих результатов. Психиатры считают, что полное снятие последствий шокового синдрома занимает от полутора до двух лет. Поэтому будем считать, что первый год мы прошли – и оживление уже появилось.

В этой связи я хотел бы обратить внимание на один из позитивных результатов кризиса: массовая психология населения изменилась. Если основным девизом 2004–2007 годов было «потребляй сейчас и все, что сможешь», то в ходе кризиса люди поняли – надо делать накопления. Это очень важно, поскольку любая банковская и финансово-кредитная система вообще может эффективно развиваться, только опираясь на внутренние, находящиеся в стране ресурсы. Да, это породило и определенный дисбаланс: начиная с третьего квартала 2009 года приток вкладов заметно превышает спрос на кредитные ресурсы. То есть сейчас нет проблем с пассивами, есть только с активами – привлеченные средства некуда вкладывать в должном объеме. Но, на мой взгляд, это дисбаланс временный и он довольно быстро будет устранен за счет оживления потребительского спроса – главное, чтобы население не забыло при этом про важность сбережений.

Беседовал Олег Максименко