Газовая война между Россией и Белоруссией разгорелась неожиданно и к сегодняшнему дню, судя по всему, достигла апогея. О том, что привело к этой ситуации, как из нее выйти, и что это может значить для нашей страны мы попросили рассказать одного из признанных экспертов по делам СНГ Вячеслава Игрунова.
- Вячеслав Владимирович, у нас началась новая война с соседями из-за газа. Теперь – с Белоруссией. Как Вы считаете, чем это все закончится и как отразится на России.
- Если говорить о гражданах России, то на них эта история не отразится никак. Речь идет о взаимоотношениях соседнего государства с Газпромом. А для Газпрома в стране есть только потребители, и нет граждан. И с внутренними потребителями он поступает вне зависимости от конкретной ситуации в отношениях с Белоруссией. Так что, по большому счету, успехи или неуспехи там Газпрома на наших гражданах не отражаются.
- Но они могут напрямую отразиться на жителях Калининградской области, куда газ идее через Белоруссию.
- Здесь, конечно, могут быть временные трудности. Но я, во-первых, надеюсь, что у нас есть газохранилища в Калининградской области, которые позволят пережить этот кризис. Если же их нет, или они недостаточны, значит, газ для региона придется закупать на стороне.
Вопрос заключается в другом. Происходящие события – свидетельство того, что наши отношения с Белоруссией находятся в состоянии тяжелейшего кризиса. Две страны, собиравшиеся создать единое союзное государство, начинают мелочно высчитывать свои интересы. А ведь все должно быть наоборот: надо определяться с общими интересами, и успех одного партнера должен быть успехом другого. С сегодняшней политикой общего государства не построить никогда, а Россия, на мой взгляд, в его создании заинтересована.
- Но, если верить отечественным СМИ, целому ряду экспертов и большинству политиков, Александр Григорьевич Лукашенко просто хочет, чтобы Россия постоянно кормила в какой-то мере его страну. А нам в период кризиса это совсем ни к чему.
- Я думаю: если мы будем считать, кого и сколько мы кормим, то все разговоры об общих интересах нужно оставить. И подсчитывать совсем другие вещи: сколько мы за счет Белоруссии экономим на оборону, время подлета ракет, играющее некоторую роль в международных отношениях и тоже экономящее наши средства, да и Белоруссия как плацдарм тоже стоит денег. Так что мне понятны заявления о том, что Белоруссия должна потреблять газ по внутренним российским ценам.
Вообще, я считаю, надо создать общий рынок для всех товаров без исключения. А то ведь мы создаем такой рынок для одних товаров, а для других, особенно выгодных для нас, мы делаем изъятие из правил. Это – неверная позиция. Если мы создаем общий рынок, то правила для Белоруссии должны быть такие же, как для России.
- Именно на этом настаивает Лукашенко.
- А в этом смысле он абсолютно прав.
- Но есть и еще один аспект проблемы. Каждый раз, когда власти Белоруссии объявляют, что готовы к приватизации неких лакомых кусков их экономики, российский бизнес устремляется к соседям, тряся мошной. А заканчивается все очередным скандалом, в результате которого мы заявляем, что тот же Лукашенко нас в очередной раз обманул. Причем в чисто экономических вопросах.
- Скажем честно: Александр Григорьевич не слишком аккуратен в отношениях с бизнесом. Причем, прежде всего, в отношениях с белорусским бизнесом.
- Да.
- Но давайте рассмотрим некоторые примеры попыток купить белорусские активы. Да, наши бизнесмены хотели бы приобрести целый ряд белорусских предприятий. Но отнюдь не за ту цену, которая может быть названа справедливой.
Самый яркий пример – попытка приватизировать «Белтрансгаз». Мы предлагали за него 500 – 600 миллионов долларов, говорили, что, в крайнем случае, поднимем цену до 800 миллионов. Лукашенко в ответ заявлял, что «Белтрансгаз» стоит 3, ну, минимум 2 миллиарда. При этом он готов был торговаться. Мы уперлись на цифре 800 миллионов: больше – никогда.
В итоге были приглашены независимые эксперты из Голландии. Они, проведя экспертизу, назвали цену – от 5 до 6-ти миллиардов долларов.
И мы до сих пор утверждаем, что Лукашенко нас кинул. Но простите, а что можно было сделать в такой ситуации? Алчность наших представителей оказалась запредельной. И так мы стараемся поступать постоянно: продайте нам все за бесценок. Разумеется, мы можем и сдачи получить при такой позиции.
Уверен, что наши, российские, экономические (и не только экономические) интересы заключаются в том, чтобы изменить свое поведение по отношению к нашим партнерам. Надо вести себя с ними, как с равными: не говорить, что мы старшие братья, не заставлять их продать за бесценок то, что имеет свою определенную цену. И это даст куда большие плоды, чем нынешнее наше поведение.
- А как Вы думаете, если с Белоруссией мы сейчас воюем, то с Украиной сможем наладить взаимовыгодный диалог? Там мы тоже собираемся что-то приобретать.
- С Украиной будет, я думаю, по-другому. Мы уже имеем большой опыт взаимоотношений с Украиной. Мы видели, как украинцы относились к нам, даже в ущерб своим национальным интересам. Как они разрушали наши сделки, например, по Луганскому тепловозостроительному заводу.
Нынешний президент Украины – человек, тесно связанный с бизнесом. Он готов отстаивать, если не целиком национальные интересы (их в Украине и понимают-то по-разному), то интересы тех бизнес-групп, с которыми он связан. Поэтому, я думаю, торг здесь будет гораздо более взвешенным.
Правда, возвращаясь к Белоруссии, надо сказать, что и здесь недостаточно взвешенный торг тоже не принес успеха. И половину «Белтрансгаза» мы в итоге выкупали, исходя из цены в 5 миллиардов долларов. Так что, я думаю, и с Украиной мы будем искать взаимоприемлемые решения. Тем более, что экономические интересы России в данном случае совпадают с политическими. А неумеренная алчность нашей экономике только вредит. Если вы хотите устойчивых отношений с партнерами, они тоже должны от сотрудничества с вами получать максимальную выгоду. Только тогда они будут заинтересованы работать с вами постоянно, а не искать других партнеров.
Беседовал Владимир Володин