В декабре прошлого года мы опубликовали две беседы с Владимиром Буевым. Речь в них шла об административной реформе и о выборе человеком своего пути в трудовой деятельности – пути независимого эксперта или государственного служащего.Сегодня мы публикуем третью беседу – об итогах и перспективах НИСИПП.

- Владимир Викторович, институт завершил еще один год работы. С чем он его завершил?

- С выросшим уровнем квалификации, с выросшим объемом проектов, а следовательно – и рынка.

- Значит, объем проектов у нас опять вырос?

- Да, я об этом и сказал.

- При этом, как я понимаю, институт развивает и новые направления, приглашая для этого новых экспертов.

- Да, мы развиваем направления, связанные с электронным правительствам, IT-сектором, транспортом, оценкой регулирующего воздействия и рядом других.

- Мы на сайте уже публиковали беседы и с Цереном Цереновым, который рассказывал о возможностях решения транспортных проблем Москвы, и с Дмитрием Львовым – о математических транспортных моделях и проектах, над которыми работает НИСИПП в Питере и Новосибирске.
Но вот несколько иная тема: как я понимаю, у нас очень резко поменялся состав экспертов.

- Это – естественный процесс: кто-то уходит пробовать силы на новом месте (нельзя вечно работать в одной организации, особенно если человеку до 30-ти), кто-то приходит на смену. Лучше потом жалеть о том, что было, чем о том, чего не было. НИСИПП действительно покинули ряд молодых экспертов, перешедших на работу в основном в сектор государственного управления. Присоединились же к нам и молодые эксперты, и люди с опытом. Это нормально.

- А можно провокационный вопрос? Чем отличается новое поколение наших экспертов от старого?

- Когда приходят новые сотрудники, то являются ли они новым поколением, или нет, не играет большой роли. Главное – профессионализм или способность быстро в профессионалов превратиться при наличии, разумеется, тех человеческих и этических качеств, которые объективно требуются для работы в нашем коллективе. Посмотрите на ребят, пришедших в институт полтора-два года назад: они уже участвовали в достаточном числе проектов, они очень многое узнали на практике. Где-то они участвовали меньше, занимаясь деталями, а где-то – больше, серьезно «вгрызаясь» в проекты. И они уже подтягивают свой уровень к уровню тех экспертов, которых они сменили. Но, на мой субъективный взгляд, уровень того «экспертного пула», который пришел в НИСИПП в самом начале 2000-х годов еще «мгу-шными» студентами, ставших за несколько лет «интеллектуальными мастодонтами», новой волной экспертов еще не достигнут.

- Наверное, речь идет об уровне Николая Смирнова, Александра Шамрая и других...

- Да, речь именно о них – они выросли как эксперты и управленцы просто стремительно.

- Там была команда очень продвинутых ребят.

- Да, команда была очень сильная.

- И все они, по-моему, очень неплохо устроились, покинув НИСИПП. Кто-то в крупном банке, кто-то в экономических госструктурах, а один даже вообще начальник какой-то госструктуры.

- Да, один из них – зам.руководителя федерального агентства.

- Причем того самого, саму идею создания которого он когда-то так критиковал.

- Я не помню, критиковал он или нет идею создания именно этого ведомства. Это была сфера его научных интересов, он внутри НИСИПП в этой сфере лидировал, задавал тон. Но, допускаю, что с возрастом взгляды у человека тоже могут меняться как в лучшую, так и не в лучшую сторону. Эту тему я бы не хотел развивать.

- А вот Николая Смирнова забрали в Минэкономразвития как одного из самых авторитетных специалистов в своей области.

- Он и есть сегодня один из самых крупных российских специалистов в сфере оценки регулирующего воздействия. Наряду с Полиной Крючковой, Олегом Шестопёровым, Дмитрием Павловым, Даниилом Цыганковым и некоторыми другими.
Все работают в разных структурах, но их всех сегодня пока по пальцам можно пересчитать.

- А чего Вы ждете от нового года?

- Я думаю, что многое может измениться со сменой (эволюционной ротацией) федеральной и региональных элит. Хотя я не имею четкого мнения о происходящем: это – война кланов или что-то более серьезное? Правда, может быть, даже через войну кланов так или иначе открываются новые окна возможностей, которых не было в прошедшие годы, когда формировалась, укреплялась и «костенела» существующая общественно-политическая и экономическая система. Через эти новые окна может не только открываться новый ракурс в обозревании мира и не только меняться персональный состав во власти (хотя, возможно, что это все – иллюзия), но и внедряться новые идеи, подходы, новые модели.

Возможно, это будет эволюционная трансформация властной вертикали, которая экстраполируется на экономические отношения, на предпринимательский сектор.
Когда хотя бы в минимальном объеме знаешь историю собственной страны, революций (в общепринятом смысле слова) не хочется ни в каком виде. Думаю, и власть это понимает каким-нибудь шестым чувством, и те, кто ходит на оппозиционные митинги и шествия, это тоже понимают.

- Не все, но многие.

- Тем не менее, понятно: разрушать весь мир мы, как уже бывало, умеем до основания, но что будет потом? История может повторяться не только в виде фарса, но и в виде новой трагедии.
Поэтому когда новые окна возможностей возникают, абсолютно естественно – их использовать в мирных целях. Это можно и нужно делать. Если это касается власти, то есть, например, те же самые муниципалитеты, где оппозиция победила путем выборов, без революций и контрибуций. Есть Ярославль, главой которого стал оппозиционер. Чем больше таких случаев будет происходить, тем больше будет конституироваться «возможность возникновения новых окон возможностей», прошу прощения за тавтологию. Приходят новые люди, которые не успели стать матерыми бюрократами. Система их, конечно, перемелет, кого-то в большей, кого-то в меньшей степени, где-то на это уйдет 3 месяца, а где-то – 3-5 лет. Но и они будут постепенно перемалывать систему, даже ломаясь сами (вода камень точит). И то, и другое – естественно. Главное – наличие возможностей и для входа, и для выхода. Тогда люди будут понимать, что нет смысла голосовать, например, за оппозиционера только потому, что он оппозиционер. Кстати, пример Ярославля – тоже показатель. На выборах за пришедшего к власти мэра активно голосовал малый бизнес, не задумываясь о том, что может получить после того, как отгремят фанфары. Но получил, как мы уже успели увидеть, не всегда то, на что рассчитывал…
В любом случае на первом этапе новые люди во власти будут предъявлять спрос на новые идеи, новые разработки, новые продукты. А это возможность для реализации этих новых идей и разработок хотя бы на микроуровне, на уровне местного самоуправления.
Я думаю, что в наступившем году, если не произойдет ничего такого революционного, спрос на новые разработки как раз и может быть предъявлен.

- И тогда институту придется работать с очень большой нагрузкой.

- Да, тогда придется очень много работать и переходить при этом на уровень местного самоуправления. Конечно же, это – всего лишь гипотеза, а следовательно – во многом фантазия, а не научная фантастика...

- Я понимаю.

- Но переговоры с представителями местных органов власти у нас уже начались.

- Они считают, что им нужны исследования в области развития малого и среднего бизнеса, с которым они более всего связаны?

- Да, они так считают. Понимаете, грубо говоря, сидела где-то одна и та же местная властная команда лет 10 – 15. У нее был какой-то бюджет, большой ли, маленький, но им хватало, чтобы худо-бедно существовать, занимаясь попутно при этом каким-то своим бизнесом или «бизнесом» и не давая это делать другим. На другое у них не было спроса, а следовательно, и предложений как-то диверсифицировать бюджет, создав условия для развития на подведомственной территории малого и среднего бизнеса, у них не было. Они могли даже не задумываться о стимулировании, помимо себя любимых, развития на локальном уровне частной инициативы: чтобы люди могли открывать свои небольшие фирмы, зарабатывать деньги себе на нормальную жизнь и одновременно приносить средства, пусть в начале совсем копеечные, в местный бюджет. Ведь деньги в бюджет поступают от развития любой сферы бизнеса: туризма, торговли, сферы услуг, не говоря уж о производстве.
При этом может возникать спрос и на услуги консультантов – исследователей. Для этого нужны только четкие цели: мы хотим создать благоприятные условия для жизни населения и развития бизнеса, мы хотим пополнять бюджет не за счет «обдирания» того, что осталось на сегодняшний день и перманентно сжимается как «шагреневая кожа», мы хотим пополнять бюджет за счет расширения налогооблагаемой базы, за счет появления новых экономических агентов. Грубо говоря, даже постановка сугубо утилитарных целей может реализовываться местной властью не за счет нормы, а за счет массы прибыли (если тут применима такая бизнес-терминология).
И при открытии окон возможностей в политике и экономике для новых игроков возникает обратный спрос на исследования таких консультантов – исследователей, как мы.
Мы, разумеется, работаем с той властью, которая есть, но когда во власть придут новые люди, которые возьмут на вооружение новые идеи, работы может стать больше и она будет приносить больше пользы, активней использоваться, а не ложиться мертвым грузом на полку.

- Ну, как говорится, дай Бог.

- Совершенно верно.

Беседовал Владимир Володин