В советах предпринимателей в городах и районах Алтайского края все реже встречаются яркие руководители. Евгений Барсуков, председатель такого совета при главе Топчихинского района, как раз из их числа. Он принимает участие в обсуждении многих важных для бизнеса тем на краевом уровне, входит в региональные объединения предпринимателей. За ним закрепилась репутация эксперта по нелегальному бизнесу. Несколько лет назад его совет по собственной инициативе проанализировал эту проблему и предложил ее для обсуждения на краевом уровне. Евгений Барсуков рассказал, как все усилия по легализации бизнеса в одном районе могут быть сведены на нет федеральным законом, и почему он верит, что уменьшение суммы отчислений малого бизнеса в социальные фонды неизбежно.
— Началось все лет пять-шесть назад, когда я стал председателем совета предпринимателей при главе района. Тогда было много актуальных тем. Но мы решили, что нужно сконцентрироваться на какой-то одной и не просто обсуждать ее между собой, а выносить на краевой уровень. Стали расспрашивать предпринимателей. Оказалось, что их на тот момент больше всего волновала именно тема нелегального бизнеса. Нам на первый взгляд показалось, что вопрос пустячный, но мы решили изучить его поглубже.
Начали с того, что направили письма в разные службы, в обязанности которых так или иначе входит борьба с нелегальным бизнесом, — в милицию, прокуратуру, администрацию села. В этот список попал и Роспотребнадзор — они тоже за это отвечают, есть соответствующая статья. Потом проводили встречи, "круглые столы", чтобы детально изучить вопрос. И оказалось, что по сути никому это не нужно — бороться с нелегальным бизнесом. Администрация не имеет полномочий его проверять. В налоговой нам сообщили, что контролируют только тех, кто стоит у них на учете. В прокуратуре и Роспотребнадзоре сказали, что работают лишь по жалобам потребителей, но жалоб на нелегальный бизнес нет.
Только милиционеры пробовали реально что-то делать. Но, по их словам, в деревне, где живут 300–400 человек, их приезд сразу становится очевиден, и люди принимают меры. Одного человека им все-таки удалось задержать, нашли у него дома вещи, которые предназначались явно для продажи. Составили протокол, принесли в суд. Но там сказали, что нужны доказательства того, что человек системно занимается торговлей. Получается, что статьи есть, нелегальный бизнес есть, а привлекать за него к ответственности некому. Да это и невозможно практически.
— Но, насколько мне известно, у вас все-таки были некоторые успехи.
— Да, мы в совете решили сами принимать меры — информационные. Правоохранительные органы нас в этом вопросе поддержали. В местной газете вышла серия материалов, где мы объясняли преимущества, которые дает регистрация предпринимательской деятельности, и акцентировали внимание на негативных сторонах нелегальной работы. После мы выпустили отдельную брошюру с этими материалами. Совет предпринимателей и администрация района совместно наняли специального человека, который занимался сбором информации по теме.
Через год после начала информационной кампании 23 человека зарегистрировались в качестве индивидуальных предпринимателей. Конечно, если сопоставить эту цифру с общим количеством предпринимателей в районе (их у нас обычно 500–600), то это мало. Но все равно хорошо.
Еще важную роль в легализации бизнеса сыграла программа самозанятости, которую реализовывало управление по труду. Я был и являюсь членом комиссии, которая рассматривает бизнес-планы претендентов. И мне хорошо известно, что вот эти 58 тыс. рублей стали для многих толчком, чтобы начать работать легально. И мы поддерживали таких людей, потому что знали, чем они занимаются. Иногда ориентировали их. Говорили, например, что торговли в районе достаточно, лучше развивать услуги населению. Кто-то начал печки варить для бань, кто-то ЛПХ занялся, кто-то стал таксистом. Можно сказать, что "семена" у нас в районе упали в "подготовленную почву".
Три причины
— А вы спрашивали у людей, почему они ведут бизнес нелегально?
— Да, мы проводили по этому поводу опрос, раздавали анкеты. Они были анонимные. Люди назвали три основные причины. Во-первых, они выражали опасение, что не справятся с финансовой нагрузкой на бизнес (налоги, страховые платежи). Во-вторых, они боятся проверок надзорных органов. И третья причина, на мой взгляд, самая важная, они говорят: "А зачем? Нас никто не просит регистрироваться, мы никому не мешаем". И действительно, на незаконных предпринимателей обращают внимание лишь тогда, когда они начинают кому-то мешать. У нас, например, в одном селе человек, который занимался заготовкой дров, в какой-то момент стал мусорить. На него пожаловались жители, после этого глава района начал с ним беседы проводить. А в основном работают себе потихоньку, и все.
— И, видимо, правы те, кто опасается роста финансовой нагрузки на бизнес. В вашем районе ведь наверняка тоже многие индивидуальные предприниматели ушли в тень после роста отчислений в Пенсионный фонд с января текущего года?
— Это действительно так. У нас в районе уже закрылось 20% ИП, из 552 осталось 445 человек. И мы уверены, что это только первая волна. Кто-то решил до пенсии доработать, кто-то с кредитом рассчитывается, кто-то, может быть, грант получил, поэтому не может закрыться. И вы понимаете, вот эти 100 человек, которые закрылись, уже точно не будут платить вообще никаких налогов. А работать продолжать будут. Так что проблема нелегального бизнеса сейчас актуальна, как никогда. Была надежда на то, что предпринимателям станет выгодно работать по патентной системе. Но ее в итоге приняли в таком варианте, что патент оказался неприемлемым, несмотря на все усилия предпринимательских объединений.
— Получается, что все ваши старания были сведены на нет?
— Сейчас в очередной раз индивидуальных предпринимателей демотивировали работать легально. Пару лет назад был еще рост отчислений в социальные фонды до 34%, переоценка кадастровой стоимости земли, вы помните. На местном и краевом уровнях есть понимание, что такие платежи непосильны для малого бизнеса. Но это, к сожалению, ничего не решает. У меня даже члены нашего общественного совета уже спрашивают, какой смысл в моей многолетней работе, если все становится только хуже. Сейчас даже 58 тыс. рублей брать в службе занятости нет смысла, потому что больше половины ты сразу отдашь в Пенсионный фонд. Из всех, кто в прежние годы открывался, осталось 10–15%, остальные уже не работают. У меня есть телефоны каждого, я их обзваниваю.
На самом деле, я призываю наших предпринимателей продолжать работать легально. Просто потому, что уверен: долго так продолжаться не может. Мы сможем что-то изменить, потому что происходящее противоестественно. Я считаю, что вот с этой последней меры — с увеличения пенсионных отчислений для ИП — начался кризис федеральной власти, которая сначала говорит, что нужно в несколько раз увеличить количество предпринимателей до 2020 года, а потом на деле создает нереальные условия для их работы. Если правительство не примет какие-то меры, то неизвестно, чем все это может кончиться.
— Какими должны быть эти меры, по вашему мнению?
— Понятно, что сейчас уже закон не отменишь. Но можно ввести мораторий на его исполнение. Кроме того, необходима нормальная стратегия развития малого и среднего бизнеса. Именно предпринимательства, а не Пенсионного фонда или какого-то еще ведомства.
Деньги не собираем
— Судя по вашим словам, совет предпринимателей в Топчихинском районе пытается решать проблемы бизнеса. Во многих районах деятельность совета ограничивается распределением спонсорской помощи.
— Когда мне предложили возглавить общественный совет, я сразу сказал, что сбором денег заниматься не буду. У совета другие задачи. Каждый сам решает для себя, кому помогать, кому нет. Я очень редко рассылаю письма с просьбой о финансовой помощи. Например, сделал это, когда у нас храм сгорел. Но и в этом случае решение было на усмотрение каждого.
Это в 1990-е годы, когда деньги были шальные, без участия бизнеса было невозможно провести ни одно мероприятие. А сейчас, когда ко мне обращаются, я говорю, что пять лет не делал на своем производстве обновления оборудования. Я сейчас все еще рассчитываюсь с кредитами, которые брал до кризиса. Я лучше на какие-то условно лишние деньги чайник куплю на предприятие. А администрации мы и так помогаем — налоги ведь платим. Вот их пусть и используют.
— Вы являетесь членом многих краевых объединений (Алтайский союз предпринимателей, "ОПОРа России", Совет по развитию предпринимательства при губернаторе края, Общественная палата Алтайского края). Какое из них, на ваш взгляд, наиболее эффективно решает проблемы бизнеса?
— Все эти площадки очень разные, их сложно сравнивать. Кроме того, самые яркие представители этих объединений, как правило, состоят в нескольких из них. Но все-таки у нас в крае, мне кажется, исторически сложилось так, что самым эффективным является Алтайский союз предпринимателей (АСП). Он был создан очень давно, еще раньше, чем в регионе появилось представительство "ОПОРы России". Было время, когда думали, что членов АСП нужно привлекать в "ОПОРу", а потом задали себе вопрос: "Зачем?". Ведь по сути мы все одно дело делаем. Совет при губернаторе тоже нужен — для диалога с властью.
О чем еще рассказал собеседник
О проверках
— Когда мы только создали совет, проверяющие ходили часто — пожарные, милиция, налоговая. Сейчас они ходят реже, но зато у них в несколько раз увеличились штрафы. Можно провести одну проверку и сразу получить большую сумму. Например, в налоговой даже не скрывают, что проводят выездные проверки только на тех предприятиях, которым есть что предъявить. Есть какие-то минимальные суммы штрафов, за которыми они готовы ехать. Это закрытая информация, но наверняка — не тысячи, а миллионы рублей.
О планах на год
— Каждый год мы в совете предпринимателей (у нас 17 членов) определяем круг тем, которые будем изучать, и назначаем ответственного по каждой из них. Например, в этом году мы проведем анализ проверок надзорных органов в Топчихинском районе: кого проверили, почему, кто проверил, какие были штрафы. Еще мы проведем анализ банковских кредитов для предпринимателей. Также мы хотим собрать факты о влиянии прихода крупных торговых сетей в наш район. Посмотрим, сколько предпринимателей закрылось и какие потери понес из-за этого бюджет района. Кроме этого, мы хотим обсудить с главой района целесообразность строительства торговых центров и возможные места их размещения.
О бюджете
— Что такое муниципальный бюджет и как он наполняется, нам хорошо известно. А вот проблемы Пенсионного фонда от нас далеки. Кажется, что он бездонный. И не совсем понятно, почему. Однако теперь получается, что предприниматели основную часть платежей будут отдавать именно в Пенсионный фонд, причем без особых надежд на будущую пенсию. У большинства индивидуальных предпринимателей ЕНВД меньше 35,5 тыс. рублей, и по закону этот налог компенсируют в счет платежа в Пенсионный фонд. Местному бюджету ничего не останется. В нашем районе 40% бюджета наполнялось за счет предпринимателей, сейчас этот процент сократится.
Досье
Евгений Барсуков родился 7 апреля 1964 года в Новичихинском районе Алтайского края. Окончил Новосибирский институт советской кооперативной торговли. В 1990-е годы начал заниматься бизнесом. Сейчас имеет несколько разнопрофильных и, по его словам, самодостаточных и экономически независимых друг от друга предприятий. Это производственная фирма "Мясная линия" (создана в 1997 году). Сейчас предприятие в основном занимается забоем скота, реализацией мяса, переработкой субпродуктов. Колбасные изделия производит по индивидуальным заказам для предприятий района. Столовая "Нива" с несколькими залами была открыта в 2002 году, площадь 840 кв. м; продовольственный рынок; частное охранное предприятие "Сокол". "Был еще продовольственный магазин, но после прихода "Марии-Ра" пришлось закрыть", — говорит Барсуков. Сейчас на всех его предприятиях занято более 100 человек.
Евгений Барсуков женат, у него двое детей и одна внучка. В свободное время любит играть на гитаре и слушать музыку на качественной аппаратуре.
Источник: http://altapress.ru/story/106842