Не хватает прав доступа к веб-форме.

Записаться на семинар

Отмена

Звездочкой * отмечены поля,
обязательные для заполнения.

Сектор МСП: Банковское кредитование и государственная финансовая поддержка

Стратегия развития России в рамках международного сотрудничества

(Из материалов VII международной научной конференции
"Модернизация экономики и государство", 4 - 6 апреля 2006 г.)

Мы ничего не поймём в острых противоречиях, вскрытых процессами глобализации, и в том, какое место предназначено в них нашей стране, пока не уясним себе две фундаментальные вещи. Во-первых, что конкуренция двух глобальных проектов на просторах Евразии разворачивается на протяжении всей письменной истории человечества. Во-вторых, в чём, помимо невиданных ранее ресурсов, задействованных здесь и сейчас, заключается своеобразие нынешнего этапа соперничества этих двух мегамоделей.

Ведь ещё примерно пять тысяч лет тому назад первые микроскопические князьки крохотных оазисов Междуречья в своих надписях гордо именуют себя властителями четырёх сторон света. Заявка на право мирового господства уже сделана. Чуть позже то же мы наблюдаем в Китае.

Тут сразу обнаруживается несколько важных моментов. Восточный вектор глобализации оказывается первичен по отношению к своему западному собрату. Далее: он насквозь идеологизирован. Так как желание подчинить весь мир никак не обеспечено в восточном проекте ресурсами, необходимыми для осуществления такого намерения.

Не менее существенно, что гиперидеологизация экспансии, вообще говоря, не универсальна для цивилизации в целом. Ни с чем подобным мы не сталкиваемся в европейской модели даже намного позже. Ни у древних греков, пускай смотревших на остальной свет, как на варваров, ни у римлян первых веков их истории мы не найдём ничего похожего.

Чтобы Александр отправился на Восток, потребовались две масштабные интервенции персов на Балканы и масса мелких утеснений эллинов. Но и тогда он пошёл лишь за поживой. Хотя официальный лозунг кампании был – возвращение поруганных святынь, фактически речь шла о казне, драгоценной утвари и украшениях храмов, вывезенных мидянами из материковой Греции.

Лишь в третий раз разгромив Дария, и когда армия того разбежалась, оставив распростёртую перед победителем беззащитную огромную державу, военный совет македонцев настоял на том, чтобы их предводитель её подобрал. Вместе с ответственностью.

Отсюда следуют свои наблюдения. Западный глобальный политический проект играет вторичную, подчинённую, страдательную роль по отношению к восточному, всего-то отвечая на вызов последнего. Европеец, в отличие от азиата, сугубо прагматичен. Имперская идея возникает у него только после овладения ресурсами, потребными для реализации своего владычества.

Классическим примером тут служат наследники Ромула. Сначала они дважды (по просьбе эллинов из Великой Греции и защищая Рим от Ганнибала) разбили карфагенян на своей территории, потом, в третий, в Африке. И лишь затем, сокрушив пиратов, распоясавшихся без финикийской узды в южных и западных водах, встали перед необходимостью держать ответ за состояние Средиземноморья. Притом, что консерваторы в сенате на каждой стадии сопротивлялись тому, чтобы народ занимался кем-либо, кроме самого себя. А идеология Римского Мира – первой состоявшейся глобальной державы, ибо она объединяла в своих рамках всю тогдашнюю ойкумену,– и вовсе возникает намного позже описываемых событий.

В пределах рассматриваемой оппозиции Византия политически является продолжением западной модели. Это, кстати, очень хорошо понимали все франки. Как те, что восхищались державой константинопольских кесарей, так и те, кто стремились элиминировать её, как живого и непосредственного наследника Римской Империи. Мы также должны помнить, что партии, муниципалитеты и парламент, да и философия существовали в Ромее (как она сама себя официально именовала) тогда, когда в Западной Европе их и в помине не было.

Потому далеко не случайно, что демократические институты и самоуправление прежде всего возродились на Западе в Венеции, Флоренции, Генуе, которые Константинополь на время отвоевал у готов. А возникшие потом парламенты Исландии и Англии учитывали уже опыт аристократических, или олигархических, кому как нравится, республик средневековой Италии.

И ещё одно важнейшее обстоятельство. Падение Византии, как завершение первой ступени западного глобального политического проекта, практически совпало с прелюдией его перехода в свою вторую стадию: образования колониальных систем европейских королевств. То есть, с Великими географическими открытиями.

После освобождения колоний уже на наших глазах возникли неоколониализм, экономическая транснационализация и, как трансформация последней, современная глобализация. Таким образом, западный глобальный политический проект оказывается, во-первых, успешным и, во-вторых, непрерывным на протяжении более двух тысяч лет.

Совсем не то происходит с его восточным оппонентом. Тот, хоть и возник раньше и инициировал европейскую активность, так пока и не состоялся. Лишь арабский халифат территориально приблизился к могуществу Рима (отчего к эвокации практики халифов постоянно прибегают идеологи современных исламских экстремистов). Но просуществовало арабское единство всего несколько десятилетий, не оставив после себя сопоставимых с собою по охвату наследников.

Ханьский Китай тоже распался и был стянут воедино внешними агрессорами. Затем роль его объединителей ещё не раз играли завоеватели. В ХХ в. ту же функцию исполнила заимствованная извне идеология. Оттоманская Порта не была глобальной империей: по контролю она уступала халифату и была окольцована более обширными колониальными владениями европейцев. Да и представления об ойкумене к тому времени принципиально изменились.

Итак, восточный политический проект ещё и неудачен. И заражён вирусом самораспада.

Получается, что политический прагматизм устойчив, а идеологизм, даже вторичный (вспомним тот же Рим и Византию, да и колониальные сети) – нет. Важно понимать, что я говорю именно о моделях и их способности (или отсутствии таковой), трансформируясь, сохранять своё главное содержание, адаптируя его к новым обстоятельствам. А не их отдельных проявлениях: ведь и западные империи, как мы знаем, рушились. И в западном проекте присутствует идеология, но она идёт за прагматикой, а не наоборот, как в Азии.

Всё оказывается прямо наоборот, стоит нам обратить внимание на культурную сторону истории в традиционном понимании культуры.

В сфере духа Восток всегда проникает в самое сердце Запада: от культов Кибелы и Исиды в Риме, через христианство и теперь вот индуизм, буддизм, даосизм … далее везде. Наоборот, адаптированное Европой христианство, в отличие от родного восточного ислама, плохо приживается в Азии после утраты колонизаторами прямого политического контроля над той или иной территорией – Филиппины здесь исключение, подтверждающее правило.

Да и в том, что касается многих базовых культурных навыков и знаний, миф о похищении Европы лучше всего отражает реальное положение вещей. Так что напрасно американцы удивлялись тому, что глобализация оказалась улицей с двусторонним движением: они ухитрились проглядеть, что так было всегда.

Такая развилка объясняет ожесточённость нынешнего периода противостояния в рамках соревнования двух глобальных векторов. Ведь один проект, в дополнение к политическому доминированию, хочет навязать свои культурные предпочтения. А другой, довеском к культурному превосходству, проталкивает свои политические идеи. А природа не терпит всего и сразу. Как и вообще однообразия. Которое сродни пустоте. К тому же Азия не считает современную евроатлантическую цивилизацию иной позитивной системой ценностей. Но лишь внешне блестящей пустышкой, лишённой всяких нравственных координат.

Какое место в описанной картине занимает Россия? Изнутри и извне нам привычно транслируют, что она всегда была восточной сатрапией. Напрасно. Не буду далеко ходить за примерами. И основали нас датчане (варяги). И основные связи в домонгольское время и после были с Европой. И династических связей всегда с нею было не счесть. И контроль Ига был уже через 80 лет номинальным. И поклоны Невского, Калиты и прочих, особенно московских, князей в Орде были сугубо прагматичны: не хуже льстивого двуличия Людовика XI в похожих ситуациях, например. И демократические традиции не только на Северо-Западе, но и в посаде вообще хорошо известны.

Даже формально впав в восточный проект с идеологемой Третьего Рима, Грозный пошёл воевать не Константинополь и западных христиан, как был бы должен, если бы предался ей душою, но Астрахань и Казань, бывшие пробками на наиболее прибыльном тогда для русских купцов торговом пути. А с латинянами по своей инициативе однажды столкнулся в поисках короткого пути и незамерзающих портов в коммерции к Ганзой, Голландией и Англией. Сплошь одна голая прагматика. И Пётр, как мы теперь знаем, ничего принципиально новаторского, кроме эксцентричности, новых ресурсов и переориентации политики внешних союзов с католических на протестантские монархии Европы, не внёс в политику первых Романовых, хотя и придал ей свежий мощный импульс. Оттого после него Россия окончательно была признана членом европейской семьи.

В восточный политпроект Отечество впервые вляпалось в 1917 году. Мировая и перманентная революция, всемирная республика советов – из его логики. Как и необеспеченность ресурсами: для реализации подобных планов отсутствовало единство в социал-демократии и рабочем движении. И средства: деньги даже на одну страну большевики получили от германского генштаба. Но плата за предательство и последующая распродажа национальных сокровищ тоже не дали эффекта. Несмотря на ограниченные пределы, в которых были истрачены.

Парадокс в том, что и в советский период Россия продолжала вести себя по-западному. Индустриализация, политика в Средней Азии и на Кавказе, Афганистане и Чечне не по методам, а по тиражируемым матрицам является вестернизацией.

Полагаю, судьба социалистического эксперимента напрямую зависела от его восточного, в смысле соотношения идеологической и прагматической его компонент, характера. Поскольку восточный политический проект несёт в себе механизм самораспада, то развалился и Варшавский блок, и СССР, который Горбачёв не успел привести на Запад, и другие социалистические федерации – Чехословакия и Югославия. Оттуда же родом проблемы Грузии, Украины и Молдавии со своими квазиавтономиями и рыхлость СНГ.

Да и угроза дезинтеграции России вполне реальна, если мы ничего не изменим в своём политическом поведении. Ведь понятные в принципе требования признать страну великой державой без заботы о действительном обеспечении её достоинства есть чистая идеология, не более. То есть, азиатчина.

Хочешь быть великим – стань им. Все с тобой согласятся. Как то случилось с Америкой, без шума оседлавшей в ХХ в. ключевые мировые транспортные, энергетические, финансовые и информационные узлы. Вот прагматический подход.

Чтобы избежать худшего, мы должны вернуться домой. На Запад. У него есть две структуры, готовность присоединиться к которым однозначно зафиксирует серьёзность наших намерений: НАТО и ЕС. Вступление в ЕС – длительный процесс по многим причинам, не последнее место среди которых занимают внутреннее нестроение в Союзе и отсутствие у него внятной и понятной даже самим инициаторам стратегии развития. Значит, остаётся НАТО. Если не вся сразу (что лучше), то хотя бы её политическая структура.

Нашей независимости это не угрожает: сорокалетний пример Франции и отказ Альянса от коллективного участия в иракской операции красноречиво свидетельствуют, как далеко простираются в нём границы свободы. Не стоит и демонизировать процедуру принятия в блоке решений: кооперативность и диктат совсем разные вещи.

Могут сказать: нас там не ждут. Но ведь ждали. Я сам вёл предварительные консультации в начале 90-х с Вёрнером и Де Франкисом. Потом была неудачная попытка 2001 г. Оптимально прозвучало бы заявление о подаче заявки на вступление в НАТО прямо 9 мая. У нас был общий враг 60 лет назад. И мы были в одной коалиции. Есть он и теперь. Так отчего же не состоять вместе в Альянсе? И хотя возможность, связанная с юбилеем Победы и парадом гостей, была упущена, это вовсе не значит, что всё потеряно.

Конечно, чтобы избежать срыва ныне, президенту Путину надо предварительно проговорить данную идею по телефону с ключевыми фигурами. Почему я оптимист? Да потому, что Запад, в отличие от положения сразу после 11 сентября, начинает осознавать нависающую китайскую угрозу.

Что это принесёт нам? Во-первых, это патриотично, поскольку сохранит территориальную целостность России. Во-вторых, мы включимся в самую мощную оборонительную конструкцию северного полушария и обретём, дополнительно к собственным силам, надёжную солидарную защиту. В-третьих, освободимся хотя бы от одного, западного, из трёх до сих пор планируемых направлений (юг, восток, запад) противодействия потенциальным угрозам. А на самом деле – и от всех остальных. Значит, обретём и свободу манёвра и реальный шанс переориентировать, наконец, инвестиционную активность в область фундаментальных знаний и разработок (включая оборонный НИОКР), за которые мы отвечаем в нашей модели цивилизации, и расширение международной кооперации. Следовательно, в-четвёртых, оптимизируем перспективы входа наших технологий, совместно с другими европейцами, в закрытые пока нам секторы рынка вооружений и проч.

Свой интерес и у Запада. Во-первых, он получает предсказуемого союзника. Во-вторых, мы замкнём евроатлантическую систему безопасности в северной четверти земного шара на Тихом океане. Она станет завершённой и логичной. Наконец, западный политический проект вернёт себе исконный прагматизм.

Ведь сейчас, из-за безудержного американского стремления демократизировать Восток, евроатлантический лидер тоже впал в восточную ересь. Ибо обожествил только одну версию демократии и не получает заявленных дивидендов. Наоборот, создаёт себе и всему миру всевозможные крупные неприятности. Что, вкупе с большими внутренними проблемами западных обществ и их неорганичностью азиатскому поведению, грозит не меньше, чем России, дезинтеграцией западной модели как таковой.

С нашим же приходом в НАТО появится масса сугубо прикладных задач, решение которых будет необходимо ради сохранения устойчивости организации после вступления такого гиганта. Заниматься фантазиями будет некогда, и баланс будет восстановлен. То, что недавно было минусом, обращается плюсом. По моим впечатлениям, Альянс, кстати, готов к трансформацию через конвергенцию с Россией. Но не видит встречного понимания.

Ещё, если мы открыто и бесповоротно сделаем выбор в пользу НАТО, предполагающий кардинальную перемену текущего курса, то мы можем получить хорошую поддержку нашему вступлению со стороны ряда транснациональных компаний. Желающих покупать Россию и умеющих убеждать правительства. Но разочарованных чинимыми им препятствиями в сочетании с нашим разворотом к Китаю и занимающих сейчас тоже не слишком дружелюбную позицию.

Итак, возвращение на Запад выгодно стране. Но оно также хорошо ложится на психологические установки тех, кто (это важно!) ревностно относится к идее великой миссии России. Ведь мы, тем самым, спасём не только себя, но и европейский проект. Далее: войдя в него с нашими универсальными знаниями, мы становимся его умом ума и умом сердца. Что намного серьёзнее положения даже грандов технологии. Ибо фундаментальные достижения без техники живут, а она без них – нет. Куда уж больше! Лидирующее положение нам, если мы сами всё не проморгаем, в такой системе обеспечено.

Кроме того, мы, наконец, сыграем роль объединителей СНГ. Многие в Содружестве стремятся в НАТО. Однако, из-за проблем с нами, не знают, как это сделать. Мы откроем им дверь, возглавив движение.

У Путина и Буша есть более двух лет на то, чтобы реализовать уникальную перспективу. Они могут, если захотят, навсегда обеспечить себе самое престижное место в истории человечества. Как поистине великие лидеры своих наций и мира в целом. Впервые сумевшие перешагнуть местнический эгоизм в таком формате.

Вместо этого, Россия и США наперегонки пытаются договориться с Китаем за спиной друг друга. Пустая затея. Не только потому, что история противостояния двух глобальных проектов её сама по себе обнуляет. Или оттого, что выродившиеся западные версии неорганичны восточной модели, а Китай, всегда развивавшейся в ней, ей органичен, и значит переиграет и нас и их.

Просто он не станет договариваться ни с кем из нас, кто лихорадочно ищет его расположения, в стратегическом масштабе времени (который для него начитается там, где для янки – тоже показательно! – он заканчивается: 25 лет). Европейцы и американцы для него – «заморские черти». В буквальном смысле, т.е. бесы. Должные быть отправленными в преисподнюю. К русским китаец относится со смешанным чувством восхищения, зависти и презрения. В обоих случаях с такими соглашения не считают обязывающими надолго.

Да и зачем? Тщетны надежды западников на то, что Китай превратился в прагматический западный проект.

Культура вообще, и китайская, в силу её уникальной древности, в особенности, устроена так, что в ней ничто не забывается и не выбрасывается. А в ханьской версии цивилизации значится, что лишь китайцы способны править миром, поскольку только они сохранили утраченное прочими правильное понимание неразрывной взаимосвязи социальной и мировой гармонии.

Поэтому остальные обязаны довольствоваться статусом провинций и слуг Поднебесной. Кто-кто, а уж мы-то, русские, должны бы помнить, что значит подчинение её нормам. От Марко Поло, Рубрука, Плано Карпини и арабских авторов мы знаем, что Иго было устроено Руси по заказу татаро-монгол китайскими чиновниками.

Затащив к себе колоссальные инвестиции, захватив рынки ширпотреба и электроники, скупая промышленность по всему миру, и через бизнесы хуацяо, Пекин, подминая под себя экономику потребления, без которой единственно западное общество жить не может, последовательно идёт к своей цели. И уже весьма близок к ней.

Симптоматична его антияпонская разминка. Стране восходящего солнца весьма решительно и ясно напоминают, у кого она всему научилась, и кто, следовательно, является для неё старшим.

Ещё одна причина Западу и нам объединиться в НАТО. Стоящий перед нами выбор, на самом деле, прост: мы или спасёмся или накроемся все вместе. Посмотрите, кстати, на успехи Китая в военной сфере. Москва же ещё и накачивает его современными вооружениями вкупе с комплектующими к ним.

Завершая, отнесусь к вновь активизировавшейся некоторое время назад в Америке и Европе аналитической работе, проигрывающей сценарии распада России. Нельзя воспринимать её алармистски, но и легкомысленно. Легче всего объявить её очередным заговором, и окончательно свихнуться.

По-моему, дело и проще и глубже одновременно: понимая логику самораспада восточного проекта, в коем мы пребываем, там готовятся к вероятному оползню и пытаются предугадать конфигурацию нависающего селя в ядерной (но не только поэтому!) стране. Ибо знают, что хуже всего оказаться неподготовленными к обрушению такой махины. Отсюда растёт и политика подбирания соседей по нашим границам, как дополнительного пояса безопасности основного тела Запада от надвигающейся лавины.

Правда, есть и те, кто рассчитывает, что за время нашего распада, который может растянуться на десятки лет и тоже потребует прагматического напряжения, западные страны найдут очередной промежуточный выход для себя на следующие 25 лет. А там пусть думают другие. Пустые мечтания. Где работают глубинные коды цивилизаций, технические решения, которыми так славен Запад, без их опоры на широкий культурный фундамент, который у нас пока стоит, а там практически полностью размыт, не проходят.

Пока наши правители, увы, развернули главные программы кооперации на Восток. Им надо опомниться, иначе они неизбежно развалят страну. И, поскольку, в отличие от эпизода перестройки и первых лет Ельцина, живут в восточном политическом проекте, то обязательно с кровью. Если, дабы принудить другую сторону к большей сговорчивости, так друг друга пугаем: Запад нас распадом, мы его Китаем, то уже хватит. Всем пора прислушаться к трезвым голосам. Мир трясёт от игр тех и этих «патриотов». Достукаемся. Ежели время на раздумья ещё осталось, то оно катастрофически тает.

Кремль может просто пролететь мимо своего окна возможностей: западные партнёры окончательно решат, что надо дожидаться контролируемого развала России и покупать её по частям, и закроют тему. И у нас есть те, кто уже воспринял обсуждение подобных сценариев в Европе и Америке, как инструкцию, и действует в этом направлении.

Так сказать, готовят материальную базу и психологическую почву для раздела страны на несколько кусков. Но кто мне докажет, что легче настроить нацию на распад, чем вылечить небольшую группу политического класса от антизападного синдрома?

Консорциум компаний по цифровизации социальной сферы
Учебник "Национальная экономика"

Поделиться

Подписаться на новости