Теневая Россия

Так сложилось исторически, что административный бюрократический аппарат с коммунистических времен сохранил в российском государстве свои распорядительные функции. До сих пор, исполняя законы, он стремится предельно зарегулировать права собственности, искусственно создать дефицит прав, четко соблюдая при этом собственные корпоративные интересы, то есть приторговывая различными лицензиями и другими решениями и получая при этом своеобразную рентуⁱ. И все же, хотя явление это само по себе не ново, современные экономико-правовые функции бюрократии по сравнению с коммунистическими временами значительно изменились.

В советскую эпоху все без исключения агенты административных торгов, на которых продавались и покупались хозяйственные решения, выступали от имени того или иного субъекта государственной плановой экономической системы. Частные интересы проявляли себя лишь как параллельный, теневой мотив сделки. Теперь же непосредственным потребителем результатов административного решения сплошь и рядом оказывается частное лицо, юридический собственник, предприниматель. Частная выгода становится единственным мотивом его обращения к властям. И во взаимоотношениях с ним представитель власти, распоряжающийся неким капиталом административных решений, имеет возможность инвестировать этот капитал в частный бизнес и получать собственную частную выгоду. "Чиновник в наше время - лучший эксперт по бизнесу, - говорит москвич О.В., имеющий небольшое торгово-производственное предприятие. - Он лучше меня знает, сколько я заработаю, и когда я прихожу за разрешением на торговлю, вменяет мне такую взятку, которая (по обстоятельствам) точно соответствует десяти, пятнадцати или двадцати процентам будущей прибыли. Я открыл точку - и он в деле".

Юридическое, конституционное право - по сути дела, единственный товар, которым чиновники всех уровней и административный аппарат в целом распоряжаются монопольно. Ничего другого, никакой другой собственности у них сегодня нет, но чтобы жестко контролировать любые легальные рынки, ничего другого и не требуется: искусственно созданный дефицит легальных возможностей - самый доходный способ бюрократически-теневого управления.

Эта общая экономико-правовая ситуация предопределяет сегодня отношение не только чиновника к бизнесмену, но и бизнесмена к чиновнику. "Чиновник тоже хочет есть, и с этим надо считаться, - говорит московский экономист Л.И., участвующий в небольшом коммерческом предприятии. - Если администрация контролирует рынок, то договариваться с ними выгоднее, чем конфликтовать. Даже если я прав, - никогда не спорю. Начнешь спорить, все завалишь. Прав или не прав, чиновник все равно поступит по-своему. Он хочет иметь свою долю, и это святое! А потому проще всего достать бумажник и заплатить. Или оформить его племянницу к себе на фирму". Поставленные в условия жесткой зависимости от административных решений, предприниматели во многих случаях ищут и находят пути для развития своего дела не в оптимальной организации законных рыночных операций и открытой конкуренции, но в теневых сделках с чиновниками, способными освободить их от ответственности, когда нарушается закон, предоставить льготные возможности и - в то же время - создать непреодолимые препятствия на пути конкурентов. Таким образом, теневой бизнес и коррумпированная бюрократия оказываются кровно заинтересованными друг в друге, сделки между ними приобретают характер постоянного экономического сотрудничества, которое требует соответствующей рациональной организации и институционального оформления.

Посмотрим теперь, как складываются взаимоотношения между чиновником и предпринимателем на разных стадиях ведения бизнеса и каковы конкретные механизмы этих взаимоотношений

Огромным спросом в условиях рыночной экономики пользуется само право на предпринимательскую деятельность. И право это в России можно получить только из рук чиновника. То есть предприниматель встречается с ним еще до того, как сделаны первые шаги в бизнесе, причем встреча, как свидетельствуют наши собеседники, происходит не на легальном поле, но в теневой сфере, где законные права покупаются или, вернее, выкупаются за взятку. "Если необходимо решить какой-то вопрос в администрации по поводу выдачи разрешения на какой-либо вид деятельности, на торговлю и прочее, то у административных работников найдется масса "объективных" причин для того, чтобы притормозить это дело, затянуть. Но все это сводится только к одному - вымогательству", - считает, например, Ю.Н, менеджер коммерческой фирмы из Ростова-на-Дону.

Таких свидетельств в нашем распоряжении немало: даже люди, далекие от бизнеса, порой прекрасно осведомлены о том, что открытие магазина или, скажем, бензоколонки без взятки чиновнику попросту немыслимо Но что такое взятка в экономическом смысле? Ведь если речь идет о вымогательстве, как считает Ю.Н., то такую сделку никак нельзя считать добровольным и равноправным экономическим обменом; тут, вроде бы, более правомерно говорить об одностороннем криминальном акте, шантаже или даже прямом грабеже, то есть анализировать ситуацию не в экономической, а в юридической плоскости. Однако в реальной жизни ни один из опрошенных нами предпринимателей формально-юридической логикой не руководствуется. Никто из них и словом не обмолвился даже о гипотетической перспективе судебной тяжбы с чиновником, ущемляющим их законные права. Они не протестуют против сложившейся практики, понимая свое бессилие, а приспосабливаются к ней и, подобно уже знакомому нам москвичу Л.И., ищут и находят в ней свою выгоду. И именно такое поведение предпринимателей оставляет нас в границах экономических отношений и, соответственно, чисто экономического анализа явления.

Соглашаясь платить чиновнику уже на стадии открытия своего дела, предприниматель руководствуется не формальным юридическим правом, которое в сфере теневых отношений не может найти никакого применения, но нормами права обычного, согласно которым решение чиновника воспринимается как особый товар, имеющий свою цену. Интерес же предпринимателя заключается в том, чтобы купить этот товар и подешевле, и с наименьшими трансакционными издержкамиⁱⁱ.

Вместе с тем вопрос об издержках, которые несут или которые могут понести операторы теневого рынка в процессе купли-продажи административных решений, касается не только покупателей этих решений, но и их продавцов.

По-видимому, первой и главной заботой при оформлении теневых сделок является их безопасность. Не в последнюю очередь именно с этим связано, наверное, широкое распространение памятного нам по советским временам своеобразного бартерного обмена между предпринимателем и чиновником, когда платеж принимает форму взаимной услуги или подарка. "Мне, например, пришлось в свое время дарить администрации города автомобильные колеса, чтобы мне дали разрешение на торговлю, - рассказывает ростовчанин Е.М. - Мало того, они еще и выбирают, что им лучше взять в качестве подарка. Так получается, что работники администрации с каждого тянут то, что им необходимо: у одного парня на рынке "попросили" колеса для ВАЗ 21099, у другого коробку передач, у третьего автомагнитолу". И это свидетельство, как ниже увидим, отнюдь не единственное.

Большинство наших собеседников-предпринимателей показывают, что прекрасно ориентируются в переплетении взаимных интересов и противоречий бизнеса и властной администрации. И это несмотря на то, что из соображений безопасности сведения о ценах и форме расчетов, принятых при теневых сделках с чиновниками, не обнародуются открыто, но распространяются "из уст в уста" в процессе неформального общения. Эффективность теневой сделки зависит от наличия или отсутствия такого рода знаний: "свой человек", осведомленный, "где, что и почем", усвоивший язык корпоративного общения, принятый в среде чиновников, может в большей степени рассчитывать на успех, чем "чужой". От "человека с улицы" взятку могут и не принять, более того, сама попытка дать ее может оказаться серьезной тактической ошибкой, способной насторожить чиновника и существенно затруднить получение нужного решения. Понимая эти особенности теневого рынка, потенциальный предприниматель, не имеющий необходимого "капитала неформальных связей", бывает даже вынужден совсем отказаться от намерения открыть свой бизнес, как это произошло, например, с уже знакомым нам Ю.Н., который на вопрос, хотел бы он открыть собственное дело и что ему мешает, ответил: "Для этого мне нужны связи среди чиновников и капитал, чтобы их кормить".

Будучи менеджером коммерческой фирмы, Ю.Н. понимает, что вступление в бизнес не есть одноразовая сделка предпринимателя с государственным или муниципальным служащим. "Кормить" чиновника приходится и во все последующее время. Даже уплатив соответствующую взятку и открыв свое дело, бизнесмен не покидает (и не может покинуть) рынок административных решений; он получает не полную свободу экономического маневра, но лишь некоторый ограниченный "рацион прав", границы которого всегда упираются в интересы государственной или местной администрации. Бюрократия никогда не оставляет бизнес своим корыстным вниманием, она постоянно присутствует во всех коммерческих начинаниях - явно или незримо. Можно без особой натяжки сказать, что любая российская фирма всегда есть вынужденное "совместное предприятие" с чиновником, который смотрит на коммерсанта как на вечно обязанного ему партнера. "Ресторан наш - лакомый кусок для всевозможных чиновников, - рассказывает Т.Е., хозяйка этого уфимского ресторана. - Сами понимаете, какой здесь простор для вымогательств... В последнее время тетки из торгового отдела администрации повадились к нам ходить со своими гостями. Вот и сидишь с ними, водку жрешь, хоть и не хочется. Пришли, поели, один богатый мужик, который с ними был, достает кошелек, а эта баба ему: "Нет-нет, уберите, это же я вас пригласила". Я думаю: ну, раз ты пригласила, то ты и плати, а я здесь при чем? И не скажешь ничего. Как-то раз меня не было, а моя сотрудница психанула и потребовала с них деньги. Потом столько на нас неприятностей свалилось! Долго не могли оправиться".

Подобный взгляд на фирму как на дочернее предприятие администрации, обязанное ей самим фактом своего существования, равно как и возможностью настоящего и будущего благополучия, судя по свидетельствам наших собеседников, широко распространен среди чиновников. Разумеется, формы и способы подобного "партнерства" могут быть при этом самыми разными. "Когда префектура собирается на какие-нибудь конференции, нас включают в состав организаторов, - рассказывает, например, москвич М.Ю., владелец не крупного, но успешного (двухмиллионный долларовый оборот) производственного предприятия. - Мы берем на себя львиную долю расходов по проведению этого мероприятия, включая банкет для всей команды". Заметим, что расходы такого рода не являются прямым платежом чиновнику за какую-то его конкретную услугу, как это бывает, скажем, при регистрации фирмы. В этом случае административный аппарат стремится сделать взятку перманентным явлением, некоторым образом формализовать и даже легализовать ее, "встроить" в общую структуру своей деятельности, превратить фирму в постоянного донора, обеспечивающего в одном случае проведение банкета, в другом - ремонт служебного автомобиля, в третьем - ремонт конторских помещений. И предприниматели вынуждены идти на такое "сотрудничество".

Однако говорить здесь об односторонней выгоде чиновника у нас еще меньше оснований, чем в случае регистрации. Слово "вымогательство", оброненное хозяйкой ресторана из Уфы, опять-таки не должно нас вводить в заблуждение. И для нее, и для ее коллег по бизнесу услуги чиновникам, а точнее - связанные с ними расходы, вовсе не являются чистыми убытками. В существующей экономико-правовой ситуации, когда права предпринимателя очерчены весьма неопределенно и нет условий для их защиты в судеⁱⁱⁱ, затраты на обеспечение "добрых" отношений с административной властью могут расцениваться как эффективные издержки, дающие важную гарантию развития и безопасности бизнеса. "Если очень захотеть, меня всегда можно прижать к ногтю, - признается экономист Л.И. - Нельзя успешно вести дело и соблюдать существующие законы. Да их никто и не соблюдает". И именно поэтому, резюмирует он, "каждый стремится договариваться с чиновниками".

Чиновник же, со своей стороны, должен быть заинтересован в стабильности и безопасности фирмы, которую он может постоянно "доить". Здесь его отношения с предпринимателем опять принимают вид взаимовыгодной сделки, а в качестве товара теперь фигурируют гарантии стабильного бизнеса. "От префектуры за определенную мзду мы получаем своеобразную "крышу", суть которой заключается в принципе "помочь - значит не навредить", - говорит студент В., работающий заместителем директора отдела реализации частного производственного предприятия. - Основная поддержка - что они не суют палки в колеса. За это приходится платить, и это уже достаточно крупные вложения, правда, в завуалированной форме. В частности, это участие в мероприятиях, которые не приносят никакого дохода фирме, но идут на пользу родной префектуре. Участие только в одном из летних мероприятий обошлось нам в 170 тысяч рублей. Еще одна форма - это устройство банкета в самой префектуре полностью за счет фирмы. Это, конечно, дешевле, но тоже деньги хорошие. Я молчу про коньяк, шампанское и прочие конфеты и цветы".

Тот факт, что все эти платежи являются, по сути дела, взяткой, но "в завуалированной форме", а опыт различных фирм так похож, еще раз напоминает нам о строгих правилах, обеспечивающих безопасность теневых сделок. Но если безопасность - основная забота бюрократии, то главная забота предпринимателя - минимизация прочих трансакционных издержек, связанных с теневыми операциями. Снизить же эти издержки можно лишь в том случае, если рационально их организовать, ввести в отношения с чиновником элементы контрактного права, превратить непредсказуемый административный произвол в рассчитанную коммерческую операцию, включить в состав своего бизнеса. "Если знаешь заранее, кому, когда и сколько придется дать, то в этом нет ничего страшного, - считает предприниматель О.В. - Такие расходы можно включить в общую калькуляцию, - и это уже проблемы экономики".

Четкие правила поведения на теневом рынке, своеобразный "теневой порядок" заранее никем не планируется и не программируется, а вырастает из живой экономической практики и закрепляется в обычае. Более того, следуя необходимости поддерживать этот стихийно возникающий порядок, предприятия в дальнейшем бывают вынуждены осуществлять и определенные структурные инновации: например, принимать на работу специально обученных профессионалов, которые берут на себя обязанность регулировать (в том числе и посредством взятки) взаимоотношения с любыми государственными органами и службами.

По этому поводу приведем пространный рассказ уже знакомой нам Т.Е., хозяйки ресторана из Уфы - о том, как ей приходилось сталкиваться с произволом инспекторов санитарно-эпидемиологической службы и пожарной инспекции, которые, по выражению одного из наших респондентов, являются "наиболее хищным отрядом всей чиновной стаи". Найденный нашей собеседницей выход из, казалось бы, безысходной ситуации, проясняет весьма важные особенности сделки с чиновником.

"СЭС устроила проверку, - рассказывает Т.Е., - причем сами же они признают, что их ГОСТы невозможно выполнить. Поэтому все на их усмотрение: хотят - закроют, хотят - нет. Мне очень долго не давали разрешение на открытие кухни. Потом я их уговорила, мне сказали: поставьте тут перегородку, тут... То же самое было с пожарниками... Пришел начальник пожарной охраны и заявил, что у нас стены не из того материала. Хотя в этом помещении еще при советской власти было кафе, и кто-то же его принимал, значит, все соответствовало. Я его сразу спросила: "Сколько вы хотите?". Он стал уходить от ответа. Потом ему не понравились плафоны у нас в подсобке. И сразу - закрывать. В результате получается так: мы его кормим, вместе выпиваем, - и он уходит. Выясняется, что закрывать не обязательно. Но тут надо быть психологом, потому что перед кем-то нужно поплакать, на кого-то - наехать. С этими инстанциями не хватает никаких нервов сражаться. Пришлось мне специально брать такого "психолога", исполнительного директора, чтобы он взял на себя работу посредника, - и только так можно работать более или менее спокойно".

Профессиональный посредник не сражается с представителем власти, но берет на себя организацию сделки с ним. Свидетельство Т.Е. показывает, в чем такая сделка заключается: если существуют обязательные правила (упомянутые ГОСТы), следовать которым в принципе невозможно, чиновник может оградить фирму от их действия (в рассказе нашей собеседницы именно это и делают работники пожарного и санитарно-эпидемиологического надзора). Иными словами, чиновник со своей стороны тоже принимает на себя роль посредника - только в данном случае между законом и бизнесом - и в конце концов решает дело в пользу бизнеса. Понятно, что услуга такого рода имеет рыночную цену, о которой эти два посредника - представитель фирмы и представитель власти - и договариваются между собой.

Необходимость структурных инноваций, которые могли бы обеспечить оптимальную организацию взаимоотношений с государственными и муниципальными администрациями, признается многими нашими собеседниками. Интересен в этом смысле опыт уже знакомого нам М.Ю. Тот уровень, на котором он ведет дело (двухмиллионный годовой оборот в долларах), и те методы, которые он использует, позволяют ему сделать весьма характерное заявление.

"Сегодня меня лично коррупция не достает, хотя я не могу отрицать ее масштабов. Может, просто потому, что за время работы я изучил ее досконально и просто знаю, как надо поступать в тех или иных случаях... Чтобы различные подразделения администрации округа нам не мешали, на нашем предприятии введена специальная штатная единица "специалиста по работе с государственными органами". Это человек, который может подружиться с любым сотрудником этих учреждений. У нас на этой должности женщина. Она регулярно посещает эти структуры, приносит что-нибудь к чаю и "советуется", разговаривает с ними по душам. Поэтому, когда, допустим, к нам предъявляются какие-то претензии, наш сотрудник оформляет необходимый пакет документов... и предоставляет по назначению. И этого достаточно, никаких взяток не надо. В такой форме мы имеем дело не со взяточниками, которые берут у нас деньги и боятся и нас, и собственной тени, а с друзьями, с которыми приятно пообщаться за чашечкой чая".

Никто из других наших респондентов, занимающихся предпринимательской деятельностью, не подтвердил, что можно улаживать дела с бюрократией без взятки, ограничившись "чашечкой чая". Более того, приведенный рассказ М.Ю. в этом смысле явно противоречит, на первый взгляд, некоторым другим его свидетельствам. Но, если вдуматься, никакого противоречия тут нет. Просто посредник стал сегодня фигурой, обеспечивающей не только выгоды бизнеса, но и безопасность чиновника. Последний заинтересован в том, чтобы предельно сузить круг лиц, вовлеченных в теневые контакты, перевести официально-безличные отношения в лично-доверительные. Ведь в противном случае, как хорошо объяснил нам М.Ю., чиновники "боятся и нас, и собственной тени". Не удивительно поэтому, что институт профессионального посредничества получил столь широкое распространение: даже в нашей не очень обширной выборке оказался человек, который сам является таким посредником. Правда, стиль его деятельности несколько иной и более привычный по сравнению с тем, который мы только что наблюдали. "Сейчас в мои функции входят отношения с Центробанком, - рассказывает М.Л., работник одного из московских частных банков. - Я не могу сказать, что ЦБ берет взятки, но дорогие подарки при каждом посещении ЦБ, тем более по праздникам, - это обязательно. Например, новогодняя корзина с шампанским, кофе, конфетами - 4000 рублей"^iv.

Однако масштабы теневых рынков в современной России таковы, что усилий подобных посредников для согласования интересов бизнеса и чиновничества уже недостаточно. Поэтому наряду с персональным посредничеством возникают целые посреднические фирмы, имеющие вполне легальный статус, но по сути предназначенные для повышения эффективности и безопасности теневых сделок. Наши собеседники довольно часто упоминают о деятельности таких "буферных" фирм, пристраивающихся к самым разным государственным структурам. Но все же наиболее охотно и подробно они рассказывают о них в связи с таможней, которую считают одной из самых коррумпированных государственных служб.

Сошлемся еще раз на свидетельство уже хорошо знакомого нам М.Ю., имеющего в данном отношении богатый собственный опыт. "Российская таможня, - утверждает он, - без взяток жить просто не может. Если в Германии общение с таможней занимает несколько минут, то в России - минимум несколько дней, при этом приходится заплатить дополнительные деньги. Раньше было примитивно: перед каждым кабинетом всегда стояла очередь, в которой "первыми" всегда были одни и те же люди, с которыми можно было за деньги договориться. А без такой договоренности пришлось бы бог знает сколько там терять время". Однако со временем ситуация изменилась. "Постепенно, - продолжает наш собеседник, - сформировалась сеть услуг: данная фирма организует вам растаможку, за вознаграждение, естественно. Эти посреднические структуры постепенно взяли под себя и карго, то есть обеспечивают сразу и таможенные, и транспортные услуги. Теперь это уже приняло вполне цивилизованные формы, и за это не жалко платить. Причем существует конкуренция таких компаний. Практически без их помощи оформить документы невозможно, или, по крайней мере, очень трудно. Из-за этого я вынужден содержать в отделе экспедирования человека, который занимается только таможней. Этот человек прошел специальное обучение, и только благодаря этому нам удается противостоять незаконным поборам со стороны таможенников".

Этот рассказ интересен не только тем, что знакомит нас с новым персонажем, - посредником, связанным не с чиновником непосредственно, а с фирмой (или фирмами), которая сама является посредником. Происшедшие на таможне институциональные перемены вполне устраивают нашего респондента: "цивилизованные формы" позволяют "противостоять незаконным поборам". Но при этом в его сознании само представление о законном и незаконном соответствует уже не столько букве юридического кодекса, остающегося недостижимым идеалом (причем идеал находится в далекой Германии, где "общение с таможней занимает несколько минут"), но практическим нормам обычного права. Законными для нашего собеседника оказываются те коррупционные издержки, которые предсказуемы, поскольку связаны с деятельностью рационально организованных посреднических фирм, а незаконными - любые непредсказуемые, неупорядоченные, "дикие" поборы.

Таковы некоторые особенности взаимоотношений между чиновником и предпринимателем в современной России. Подчеркиваем - лишь некоторые. Потому что пока мы говорили, в основном, лишь о том, как государственный аппарат использует свое положение и свои возможности для того, чтобы продавать предпринимателям их собственные законные права, нелегально торговать разрешениями на легальную деятельность. Речь шла о явлении, которое в старые времена обозначалось словом "мздоимство". Сюда же - с определенными оговорками - можно отнести и широко представленную в рассказах наших собеседников практику оплаты услуг бюрократии, позволяющую бизнесу освобождаться от необходимости следовать многочисленным неудобным, а порой и просто невыполнимым, нормам и правилам, нарушение которых юридически не наказуемо, но по своим последствиям может оказаться разрушительным для бизнеса. Однако мздоимством чиновника его теневые отношения с предпринимателем отнюдь не исчерпываются.

ⁱВ научной литературе подобные явления иногда рассматриваются как бюрократическая рента, присущая любым административным системам, См., например, Buchanan J.M. Rent Seeking and Profit Seeking // Toward a Theory of the Rent-Seeking Society / Ed. J.M. Buchanan, R.D. Tollison, G. Tullock. Texas: A&M University Press, 1980. P. 3.(назад)

ⁱⁱТеоретический вопрос, который здесь возникает, чрезвычайно важен для правильного понимания эмпирического материала, содержащегося в рассказах наших собеседников. Если бы мы оценивали ситуацию с точки зрения формального права, то должны были бы признать, что де-юре разрешение на открытие бизнеса, которое чиновник продает за взятку, не является товаром, но относится к категории "общественных благ", равный доступ к которым имеют все без исключения граждане (в том числе и любой предприниматель). Но при рассмотрении реальной экономической практики разговор о том, кому права принадлежат де-юре, имеет абстрактно-академический характер, тогда как де-факто правами распоряжается тот, кто имеет возможность вынести их на рынок в качестве товара. И потребитель, соглашаясь купить этот товар, на деле подтверждает факт его принадлежности чиновнику. В конце концов, рыночная сделка в том и заключается, что продавец и покупатель к взаимной выгоде договариваются о том, кого они считают настоящим владельцем товара и кого будут считать владельцем в будущем.(назад)

ⁱⁱⁱК возможности защиты своих прав в суде предприниматели вообще относятся весьма скептически. Вот, например, суждение москвича К.В, работника агентства недвижимости, имевшего в прошлом собственный бизнес: "Открыть уголовное дело даже в очевидных случаях явного мошенничества или, скажем, невозврата долга, подтвержденного расписками, стоит полторы-две тысячи долларов. Ты как заявитель можешь еще и пострадать, если не заплатишь".(назад)

^iv Гастрономические поборы приобретают иногда и вовсе абсурдную форму. Например, один из наших респондентов таким образом вынужден выкупать... собственную зарплату! "Работаю я в пароходстве, - рассказывает Р.И., судоводитель-механик из Уфы. - Это не работа, а песня. Как мы зарплату получаем? Звонишь в выплатной пункт: "Есть деньги?". Говорят: "Заезжай, может, будут". Идешь покупаешь гостинец: духи, водку, рыбу, колбасу - тогда дадут деньги; если нет, то получишь после всех, через месяц. Все уже привыкли к этому, почти и не замечаем".

Чиновник и бизнес. Практика лихоимства

До сих пор мы знакомились лишь с тем минимальным рыночным пространством, где происходят сделки, инициированные самими чиновниками: предприниматель здесь выступает в скромной роли покупателя товаров (прав) первой необходимости, без которых невозможно начать и вести бизнес. Вместе с тем наши собеседники неоднократно указывают на случаи, когда инициатива исходит от самих бизнесменов, предлагающих представителям власти взаимовыгодные сделки в обход закона. В подобных случаях, видимо, следует говорить уже не о мздоимстве, но о злонамеренном лихоимстве. Употребляя это слово, мы и будем иметь в виду такую форму коррупции государственных служащих, при которой они вступают в сговор с заведомыми нарушителями действующих юридических норм и помогают им совершить правонарушение или уйти от ответственности за уже совершенные деяния, получая при этом определенное вознаграждение.

На первый взгляд, действия чиновника, который соучаствует в преступлении или покрывает преступника, по своей экономико-правовой сути мало чем отличаются от практики "копеечной" торговли разрешениями и лицензиями - за пару автомобильных колес или за автомагнитолу. Действительно, в обоих случаях мы имеем дело с теневой "приватизацией" и последующей продажей прав, которые чиновнику не принадлежат. Однако есть и существенная разница. Если в первом случае речь идет просто о коррупции, то во втором - о коррупции, сочетающейся с теневым бизнесом, в котором коррупционер выступает партнером предпринимателя на правах владельца и инвестора административного капитала.

И все же мздоимство и лихоимство - не разнородные явления, но лишь разные сегменты одного теневого рынка, четкую границу между которыми провести чрезвычайно трудно. Их органическая близость и существенные различия хорошо проявляются в некоторых переходных, промежуточных вариантах, с которыми знакомят нас наши собеседники. Об одном из них повествует ростовчанин В.Ю., заместитель директора частного производственного предприятия.

"У нас установилось своеобразное "сотрудничество" со службой занятости, - начинает он свой обстоятельный рассказ. - Некоторые предприятия города и области участвуют ежегодно в тендере на трудоустройство новых работников на своем предприятии - по сути, речь о создании новых рабочих мест. Для этого нужно заручиться поддержкой высоких чинов городского или районного начальства. Этот конкурс - конкурс только на бумаге, а реальный конкурс заключается в том, кто из руководителей предприятий больше даст чиновнику, который распределяет эти средства. Чиновник пишет бумагу о том, что "мы (администрация) не против того, что данному предприятию будут перечислены средства на создание рабочих мест". Контроль в данном случае возлагается на органы милиции, которым нам также приходится кое-что "отстегивать", для того чтобы не приезжали с проверками, сколько реально у нас людей работает, и кто они. Мы им платим, например, стройматериалами.

Подобный тендер, - продолжает наш собеседник, - это льготный, очень льготный кредит, для того чтобы создать новые рабочие места. Он, как правило, дается на год, и наш руководитель должен отчитываться за использованные средства. Для нас этот кредит - от пятисот тысяч до миллиона рублей на год. Его дают по частям. Казалось бы, обернуть этот кредит в свою личную пользу сложно - отчетность серьезная. Поэтому мы, например, укрепляем "периметр" предприятия - или попросту забор, улучшаем подъездные пути... (респондент имеет в виду, что создается видимость работы, для чего избираются такие виды деятельности, результаты которых с трудом поддаются объективной оценке. - Авт.). Мы отчитываемся за средства, а потом нам могут передать деньги на увеличение мощностей, на средние и капитальные ремонты. Естественно, есть каналы для обналичивания денег в свой карман. Например, можно покупать официально новый двигатель, а можно отремонтировать старый, а разницу положить себе в карман. Можно покупать какие-то материалы, необходимые для обустройства завода (железо, шифер и пр.), а можно использовать те же материалы, которые мы получаем по бартеру за кирпич. Способов много".

На этом примере отчетливо видно, как элементарное, "простодушное" мздоимство бюрократии сочетается уже с теневыми манипуляциями значительными общественными ресурсами. На первый взгляд, предприниматель за взятку выкупает у представителей власти лишь свое законное право на кредит (как ранее, возможно, выкупил законное право на регистрацию фирмы). Но в рассматриваемой ситуации право это данному предприятию изначально не принадлежит - его надо выиграть в борьбе с конкурентами. И в результате сделки с чиновником предприниматель покупает уже не только и не столько законное право, но некую привилегию, возможность отстранить конкурентов, получить монополию на кредит. Чиновник же, решая, куда направить общественные ресурсы, руководствуется не интересами общества, но лишь собственной частной выгодой и принимает решение в пользу того, кто готов заплатить за него дороже и во всех отношениях является наиболее надежным партнером. Понятно, что при этом бизнес, который не вовлечен в операции на теневом рынке кредитов, оказывается в проигрыше.

На представленную нашим респондентом теневую практику интересно посмотреть и в ракурсе контрактного права. Несомненно, что акт получения взятки объединяет коррупционера и взяткодателя определенными взаимными обязательствами, которые далеко не исчерпываются в момент подписания документов о предоставлении кредита. Раз ступив за рамки закона, участники сделки уже не могут (да и не стремятся, наверное) быстро вернуться в границы правового поля. Замечание респондента о строгой отчетности явно противоречит им же предъявленным фактам вольного обращения с кредитными суммами. Между тем эти факты кажутся вполне закономерными при толерантном отношении контролирующих чиновников: по-видимому, взятка обязывает их быть терпимыми и по отношению к последующему разворовыванию кредита. Указание же на то, что в эту систему теневого контрактного права могут быть вовлечены и правоохранительные органы (что, как увидим в дальнейшем, подтверждается и другими многочисленными свидетельствами), лишь укрепляет нас в мнении о прочности и долговременности этого криминального союза.

Нетрудно понять, почему наши собеседники-предприниматели к фактам лихоимства относятся даже более благосклонно, чем к практике мздоимства: ведь они в данном случае выкупают не собственные законные права, которыми еще только предстоит выгодно воспользоваться, а право на теневую деятельность, выгода от которой очевидна и осязаема. Причем это терпимое отношение к лихоимству должностных лиц проявляется и тогда, когда последние навязывают свои услуги, понуждая предпринимателя проявлять активность в поиске нелегальных контактов с представителями государственных органов. "Чуть что, все ищут знакомых, - рассказывает о своем опыте москвичка Ж.В., ведущая розничную торговлю. - Если тебя взяли за жопу - ОБЭПⁱ, налоговая, участковый, - надо искать какие-то подходы, иначе оберут, как липку. Если же насчет тебя уже есть договоренность, то ты пишешь объяснительную: чек не пробит, потому что кассовый аппарат был неисправен - не было электричества. Накладных не было, потому что они были у директора и т. п. И получается, что тебя просто можно поругать и предупредить, ну, для острастки оштрафовать (по документам - на две тысячи, а реально - на пять, но ты все равно рад, потому что иначе надо было бы заплатить десять). В общем, это соотношение соблюдается: через посредников платишь половину суммы. Везде люди работают, они предпочитают получить "на лапу", а не перечислять на какой-то расчетный счет".

Первое, что привлекает наше внимание в этом рассказе, - ситуативность теневых сделок, отсутствие устоявшихся институциональных рамок. Возможно, это связано с незначительностью масштабов бизнеса - речь идет об индивидуальном частном предприятии. Не исключено, однако, что в случаях лихоимства институционализация развита не столь широко, как при мздоимстве. Да, здесь мы тоже обнаруживаем знакомую фигуру посредника. Но в рассказе Ж.В. он выглядит не столько организатором порядка, сколько агентом безопасности, причем обоюдной - предприниматель в данном случае заинтересован в ней ничуть не меньше, чем чиновник. При столь очевидном двустороннем нарушении закона перевод функционально-безличных отношений в лично-доверительные особенно важен. Поэтому, может быть, и посредники, берущие на себя эту миссию, здесь не постоянные, а разовые.

Однако при всей ситуативности реакций и процедур в действиях персонажей просматривается вполне определенная системная логика: все игроки готовы придерживаться заранее известных им единых правил, и ход событий для каждого из них легко предсказуем. Хотя, на первый взгляд, непосредственным инициатором сделки здесь выступает наша собеседница, заметим все же, что за помощью она обратилась лишь после того, как была поймана на правонарушении, - именно этот момент и следует считать началом данной теневой операции. Зафиксировав нарушение закона, чиновники оставляют предпринимателю выбор: или официальные штрафные санкции, или неофициальный, теневой платеж. Причем очевидная готовность, с какой они (впрочем, действуя через посредника) вступают в сделку, дает некоторые основания полагать, что само их служебное рвение, приведшее к раскрытию правонарушения, как раз и было продиктовано надеждой, что "взятый за ж..." предприниматель не будет платить по официальным каналам, но придет к ним и расплатится наличными по теневым налоговым ставкам. Просто потому, что ему это выгоднее: по собственным подсчетам нашей собеседницы, ставка платежа снижается при этом вдвое. Таким образом, мы видим, как параллельно официальной налоговой системе возникает и действует система теневого фиска, одинаково выгодная как предпринимателю, так и конкретному представителю власти. И можем лучше понять, почему, по словам уже упоминавшегося в начале этой главы О.В., заинтересованный чиновник всегда знает состояние фирмы лучше любого аудитора.

Есть в рассказе Ж.В. и еще одна деталь, наталкивающая на размышления. Эта наша собеседница - едва ли ни единственная среди предпринимателей, которая вскользь проговорилась о неуплате налогов. И это понятно: бизнесмену признаваться в собственных финансовых правонарушениях - все равно, что чиновнику объявлять о том, что он берет взятки. Но если так, то тогда, быть может, слабая институционализация теневых сделок у нашей собеседницы определяется все же не особенностями лихоимства и сопутствующими ему рисками, а микроскопическим масштабом ее бизнеса, в котором штатного посредника и содержать накладно, да и делать ему особенно нечего? Быть может, и институционализация мздоимства, о которой так охотно и подробно рассказывали наши респонденты, - это одновременно и институционализация лихоимства, о чем они, не желая рисковать, почли за лучшее умолчать? Во всяком случае, у нас нет оснований для полной уверенности в том, что персональные посредники и посреднические фирмы не обслуживают одновременно и теневые операции самих бизнесменов, действующих в союзе с чиновником-лихоимцем.

Для этого нет оснований, потому что наряду с рассказом о "цивилизованных" и "законных" отношениях с теми же таможенниками у нас есть и свидетельства совсем иного рода. "Бумаги на ввоз товаров в Россию можно оформить и пошлины взимать по-разному, - рассказывает уже знакомый нам менеджер коммерческой фирмы Ю.Н. - Дорогие грузы (лекарства, сигареты, компьютеры, видеотехника и пр.) оформляются под видом продуктов питания, какой-нибудь ваты или барахла. Таможенникам выплачиваются значительные суммы за то, что они не будут досматривать груз по всем правилам, а пропустят его по поддельным документам. Таким образом, пошлина с барахла в десять раз меньше, чем с партии лекарств. Так же дело обстоит и с автомобилями, которые перегоняются из-за рубежа. Существует гигантское количество "липовых" справок, по которым беспошлинно ввозятся дорогие иномарки... Таможенники закрывают глаза на "нарисованные" документы и за мзду пропускают машины и в дальнейшем пошлину с машин взимают копеечную".

Однако и эта картина, при всей ее выразительности, нисколько не расширила наши представления о степени и способах институционализации чиновничьего лихоимства. Мы видим, что не все на таможне обустроено так "цивилизованно", как нам рассказывали, но нам ведь и не говорили о ввозе в страну контрабандных товаров. Так что высказанное выше предположение о том, что практика лихоимства может обслуживаться теми же структурами, что и практика мздоимства, остается всего лишь предположением. Тут у нас по-прежнему больше вопросов, чем ответов. А вот что касается экономической природы описываемого явления, то полученные от респондентов свидетельства дают основания для вполне определенных выводов.

Принимая решение, противоречащее закону (например, решение пропустить за определенную плату контрабандный груз, выдать кредит или освободить правонарушителя от санкций), чиновник рассчитывает свою собственную выгоду и поступает рационально. Он принимает во внимание вероятную прибыль, которую получит потребитель его решения, и соответственно определяет свою долю. В том, что дело обстоит именно так, можно удостовериться, познакомившись с рассуждениями М.И., занимающего высокий пост в кабинете министров Республики Башкортостан. Он поведал нам об одной несостоявшейся сделке (надо полагать, именно потому и поведал, что она не состоялась). "Сегодня пришел ко мне человек, предложил 30 тысяч рублей за определенные услуги, - рассказывает М.И. - Я его отправил обратно, потому что то, о чем он просил, я сделать не могу, - это невозможно на сегодняшний день, никто этого не сделает. И деньги его, естественно, не взял. А если бы от меня что-то зависело, тут мог бы быть другой разговор. Это нормальная практика. Потому что, предлагая мне 30 тысяч, он сам при этом рассчитывает заработать 300 тысяч". Такой видится "нормальная практика" из кресла высокопоставленного должностного лица, и он не опасается сказать об этом совершенно незнакомому ему интервьюеру.

Размах теневых операций, на который указывают многие респонденты, свидетельствует о том, что во всех предъявленных случаях вероятность применения юридических санкций к участникам теневых сделок весьма невелика. И это является одной из важных причин того, что духом лихоимства оказывается проникнута вся повседневная практика субъектов хозяйственной деятельности в России. Причем возможности для коррупции открываются тем большие, чем теснее увязываются рыночные интересы чиновника и предпринимателя. Схемы подобных теневых сделок могут быть приняты самые разнообразные, но суть их всегда одна: чиновник, который по долгу службы распоряжается неким общественным благом - законом, государственными материальными ресурсами, кредитами, - по своему произволу наделяет этим благом частное лицо, извлекая при этом и собственную частную выгоду.

Смычка административного аппарата с бизнесом в деле нелегального распределения общественных ресурсов становится еще более тесной в тех случаях, когда чиновники сами выступают в качестве фактических (хотя формально, может быть, лишь косвенных) учредителей коммерческих предприятий. Анализируя теневую экономику деревни, мы уже сталкивались с фактом организации крупной агропромышленной фирмы "с подачи" и под патронажем районной администрации, работники которой, по мнению наших собеседников, имеют от ее деятельности свою частную выгоду. Такого рода предприятия возникают и в городах. "В Ростове в последнее время взялись за укладку плитки-брусчатки, - повествует многократно упоминавшийся нами менеджер Ю.Н. - Дело хорошее, и теперь можно спокойно ходить по тротуарам. Но подряд в городе отхватила фирма "Тандем", которую никто из строителей и не знал раньше, потому что ее создали и сейчас контролируют городские чиновники. Эта фирма не только укладывает плитку, но и производит ее, причем производят ее в ростовских тюрьмах, естественно, нелегально. Чиновники имеют суперприбыль, потому что ни один налоговый инспектор не сунется с проверкой в эту фирму. Хотели некоторые строители ранее получить заказы на укладку такой плитки, но им сказали в районных администрациях о том, что вначале нужно поработать, как говорится, в аванс. Но люди-то знают, что поработав какое-то время бесплатно на администрацию, можно в итоге вообще денег не получить за такую работу. Просто чиновники "кинут" тебя вежливо, и попробуй потом в суде объясни свои права".

Это, конечно, взгляд не изнутри, а со стороны, и насколько он объективен и точен, мы судить не можем. Но мы вправе утверждать, что в представлениях некоторых наших респондентов, основанных на жизненных наблюдениях, рыночные интересы бюрократии смыкаются с интересами криминального бизнеса. Говоря иначе, практика лихоимства закономерно и неизбежно тяготеет к созданию криминальных корпораций, которые, опираясь на административную власть, осуществляют контроль над рынками, становятся, по сути дела, их монопольными распорядителями. Теоретически этот контроль административного аппарата над рыночными отношениями можно рассматривать как внешнюю, неэкономическую (политическую или юридическую) помеху нормальному функционированию экономики. Но рынок помех не терпит. Любые политические или юридические препятствия, мешающие рациональному экономическому поведению человека, рано или поздно коммерциализуются, становятся товаром и с наклеенным на них ценником вовлекаются в рыночный оборот. Именно этот процесс и интересовал нас в первую очередь при рассмотрении нынешних взаимоотношений бизнеса и чиновничества, и он же будет в центре нашего внимания в дальнейшем.

Чиновник и рядовой гражданин: "проблема безбилетника" (рынок освобождений от воинской обязанности)

Мы не располагаем достаточно обширным материалом, который позволил бы провести детальный анализ теневых взаимоотношений между чиновником и рядовым гражданином или, как иногда принято говорить, "физическим лицом". Наемные работники предприятий и фирм, служащие бюджетной сферы, пенсионеры, составляющие большинство наших респондентов, в своей повседневной жизни, судя по их интервью, редко сталкиваются с какой бы то ни было необходимостью обращаться к чиновнику. Социальная позиция этих граждан, как правило, прочно фиксирована, доля каждого из них при распределении прав и прочих общественных благ остается неизменной в долгосрочном периоде, что сводит взаимный интерес этих групп населения и чиновничества к минимуму. Понятно, что респонденты, относящиеся к данным социальным группам, весьма редко говорят о личном участии в коррупционных сделках с государственными служащими. Более того, некоторые наши собеседники упоминают о таких сделках как раз в связи с неучастием в них и, соответственно, в связи с упущенными возможностями, как это делает, например, жительница Уфы В.Д., работающая программистом. "Мы с мужем, честно говоря, люди непрактичные, - сетует она. - Нам иногда просто невдомек, что надо сделать подарок, сунуть что-то. И из-за того, что мы такие "несообразительные" в вопросе о подарках, мы стоим на очереди на квартиру уже много лет, все вокруг уже давно получили. А у меня муж такой, он, знаешь, не пробивной. Он просто этого не умеет. Мне потом сказали, что все что-то кому нужно давали. А мы - нет... И до сих пор живем в общежитии. То же с получением путевки в санаторий для ребенка: пока не заинтересуешь кого следует, ничего тебе не дадут".

Впрочем, и представители более активных социальных слоев (легальные или теневые предприниматели и др.) в личном плане - как "физические лица" - видимо, обращаются к чиновникам достаточно редко и лишь тогда, когда обстоятельства жизни требуют позаботиться об изменении доли общественных благ, которую человек имел прежде (например, бесплатно получить муниципальную квартиру или добиться каких-то иных льгот). Если такое перераспределение происходит вне закона (а именно это нас и интересует), то мы сталкиваемся с "проблемой безбилетника", к которой современная экономическая теория относит случаи, когда человек стремится незаконным путем увеличить свою долю потребления общественных благ или уменьшить свой вклад в их формирование.

В полученных нами материалах "проблема безбилетника" представлена, как уже отмечалось, незначительным количеством разрозненных упоминаний о сделках с чиновниками в различных сферах распределения общественных благ (квартиры, путевки, выдача заграничных паспортов и т. п.). Исключение составляет, быть может, и не слишком обширная, но все-таки дающая основание для некоторых умозаключений информация, относящаяся к распространенной практике уклонения от воинской обязанности. Ее мы и рассмотрим несколько подробнее - тем более, что проявляющаяся в ней схема теневых взаимоотношений позволяет составить определенное представление об общем характере нелегальных сделок между рядовым гражданином и чиновником.

На существование теневых способов уклонения от военной службы наши собеседники указывают неоднократно - даже и те, кто прямого касательства к воинскому призыву никогда не имел. "С военкоматами я напрямую не сталкивался, - сообщает И.П., вузовский преподаватель из г. Иваново, - но слышал о взятках в подобных учреждениях от друзей. Как мне говорили, основная проблема в том, чтобы найти подход к военкому через знакомых или как-то еще, чтобы он поверил, что ты не подставной, и взял у тебя деньги".

Однако при достаточно частом упоминании фактов коррупции в государственной системе призыва на воинскую службу технические детали операций на этом теневом рынке никем не раскрываются: респонденты указывают лишь, что все сделки тщательно законспирированы. Даже тот, кто дал взятку и готов в этом признаться, о подробностях все-таки предпочитает помалкивать. Это, видимо, связано с тем, что при огласке "потребителю" (взяткодателю) в данном случае грозит не меньшая, если не большая опасность, чем "продавцу" (взяточнику). И дело не только в возможных юридических санкциях. Если сделка расстроится, то молодой человек отправляется служить в армию, что, по общепринятому мнению, даже в мирное время представляет едва ли не большую угрозу его здоровью, а то и самой жизни, чем тюрьма. Вот почему наши собеседники, включая и тех, кто сам становился непосредственным участником подобных сделок, весьма скупо говорят об их деталях, а иногда и вообще не осведомлены о них. "Военный билет я покупал, потому что в вузе, где я учился, нет военной кафедры, - чистосердечно признается К.А., молодой работник частного торгового дома из Ростова-на-Дону. - После школы я учился в техникуме, когда его закончил, мне уже было 19 лет. А нужно было продержаться до поступления в институт. Лег в больницу, отлежался там; потом оформили за деньги отсрочку по медицинским показаниям. В военкомате непосредственно тоже пришлось платить, но подробности, как это все делалось, - не знаю, родители занимались этим".

И все-таки, познакомившись с некоторыми свидетельствами наших респондентов, мы можем получить хотя бы самое общее представление о характере операций на рынке освобождений от воинской обязанности. Прежде всего следует отметить, что на этом теневом рынке, видимо, в большей степени, чем на всех прочих, никакая сделка невозможна без услуг промежуточного теневого оператора, который знает, как, где и когда обеспечить связь между "потребителем" и "поставщиком" искомой услуги. Об этом, собственно, и говорит цитированный нами преподаватель И.П. из Иваново. Но если он знает о сделках с работниками военкоматов понаслышке, то москвичка Ж.В. имеет в данном отношении свой собственный опыт: "У нас, конечно, нет еще такого, чтобы я пришла в военкомат, а мне там говорят: "Или тысяча баксов - и твой сын служит в Сокольниках, - или Чечня", - рассказывает она. - Так не делается. Если ты готовишь ребенка в армию, ты уже заранее копишь деньги. Но мало накопить - нужно еще найти, кому их дать. Организуется все через посредника. Лучше всего с помощью тех родителей, кто уже прошел через это. Между взяткодателем и взяткополучателем обязательно должно быть промежуточное звено. Крупные чиновники сами не берут деньги, чтобы не подставляться. Берет мелкая сошка, и у него в кармане что-то оседает, небольшая сумма. Мне лично найти посредника помогла моя подруга, поэтому я не боялась, что меня кинут. Мы же с пеленок друг друга знаем. Мне это обошлось в тысячу долларов, когда доллар стоил шесть рублей. Мне было все равно, кому эти деньги заплатить: Ивану Ивановичу, Петру Петровичу или в кассу государства. Если бы была официальная такса, я бы с удовольствием эти же деньги отдала. Вы поймите - я же плачу за безопасность моего ребенка и за собственное спокойствие".

Из этого рассказа мы практически ничего не узнаем о том, как именно "производится" услуга освобождения от воинской повинности. Упоминание фигуры посредника лишь дает нам основание предположить, что для данного теневого рынка характерна некая внутрикорпоративная упорядоченность, при которой между чиновниками устанавливаются фиксированные ролевые зависимости. Упорядоченная система конспиративных отношений значительно снижает, наверное, потенциальные издержки, связанные с высокой степенью рисковости операций, хотя вряд ли снимает их вовсе. Но это, пожалуй, и все, что мы можем сказать о характере производства интересующей нас услуги. А вот информация о тарифах, действующих на данном теневом рынке, заслуживает более внимательного рассмотрения.

Сумма денег, уплаченная нашей собеседницей за "безопасность ребенка", видимо, и показывает примерный уровень цен - около тысячи долларов за услугу. Впрочем, как указывают другие респонденты, цены могут колебаться в зависимости от нескольких факторов, среди которых - реальное состояние здоровья призывника и наличие у него "капитала неформальных связей". "Я знаю, что за освобождение от армии нужно заплатить от 500 до 2000 долларов, - сообщает Д., двадцативосьмилетний врач из Костромы. - Конкретная сумма зависит от того, насколько легко человека "отмазать". Если есть какие-то зацепки - болезнь, скажем, пусть не такая, с которой освобождают, но хоть какая-то, - то это стоит дешевле, если все делается с нуля - то дороже. Кроме того, конечно, сумма зависит от связей. По знакомству могут дать скидки. Я знаю, что подкупают как членов медкомиссии, так и самих сотрудников военкомата".

Относительно невысокий уровень цен и обыденность операций (по крайней мере так они выглядят в рассказах респондентов) кажутся тем более странными, что, в отличие от других теневых рынков, ранее привлекавших наше внимание, здесь "поставщик" услуги, вынесенной для продажи, занимает довольно-таки пассивную позицию. Спрос формируется самопроизвольно, и операциональная инициатива целиком принадлежит "потребителю", который сам ищет выход на рынок и еще не знает, ждет ли его там военкоматовский чиновник со своим "товаром". Он заинтересован в успехе сделки в большей степени, чем поставщик услуги: речь, как мы помним, идет о здоровье и жизни ребенка. В этих условиях, казалось бы, какую цену ни запроси, родители уплатят любую, только бы выманить поставщика из его убежища и убедить его вступить в сделку.

Но нет, это первое впечатление не вполне верно. Потому что в данном случае (как, впрочем, и в других, связанных с чиновничьим лихоимством) мы имеем дело именно с рынком, где цены, по которым заключаются сделки, не назначаются произвольно поставщиком-чиновником. Тарифы здесь складываются в зависимости от ряда общеэкономических факторов, в том числе и от цен, существующих на других, конкурирующих рынках - например, на рынке нелегальных медицинских услуг, где можно купить фиктивный диагноз (и об этом уже упоминалось), или на том рынке, где приобретается возможность поступить в вуз и, соответственно, получить отсрочку или освобождение от службы в армии (более подробное знакомство с этим рынком нам еще предстоит). Но цены, по которым работники военкоматов продают свои услуги, сравнительно низки не только потому, что у военкоматов есть конкуренты, но и потому, что в конкуренции они проигрывают, ибо гарантировать надежность и качество услуг не в состоянии. "За деньги работники военкоматов могут "отмазать" от службы, - сообщает двадцадвухлетний ростовский студент А. - До кризиса можно было 1500 долларов дать военкоматовским работникам, чтобы выдали или военный билет, где бы значилось, что ты отслужил, либо "белый" билет. "Белый" билет лучше, потому что тебя на всю жизнь оставляли в покое. Но я слышал, были случаи, когда люди жаловались в органы на то, что здоровым парням выдавали такие документы, а потом была повторная медкомиссия и они все-таки "загремели" в армию".

Отсутствие гарантий и заставляет некоторых потенциальных потребителей данного рынка искать альтернативные способы получения искомой услуги. Интересен в этом смысле рассказ уже хорошо знакомого нам московского предпринимателя М.Ю.: "В военкомат пришел, сказал: "Сын перенес менингит". Справки у меня не было. Тетки потребовали историю болезни или справку, что сын состоит на учете. Тогда я пошел к военному коменданту и спросил: "Надо приносить справку?". Он сказал: "А зачем? Все равно возьмут. Это повлияет только на род войск, например, или место службы". Поэтому пришлось его просто увозить из страны". Мы не знаем, почему наш собеседник избрал именно такой вариант. Но важнее другое: на рынок, где продают услуги работники военкоматов, он не пошел, хотя при его доходах и связях выйти на этот рынок для него составило бы никакого труда. И если он этого не сделал, то, наверное, отнюдь не из-за моральной или правовой щепетильности, но только с целью избежать излишнего риска. Он выбрал менее рискованный путь, более надежное вложение своих денег.

Свидетельства М.Ю. и других респондентов дают нам некоторые косвенные основания для того, чтобы прочертить приблизительные социальные границы, за которыми, по-видимому, сделки по освобождению от воинской обязанности не проводятся. Очевидно, что на этот рынок не выходят люди, не располагающие доходом, который позволил бы им уплатить взятку в тысячу долларов и выше. С другой стороны, на него не выходят и потребители, которые способны уплатить более значительные суммы денег за более надежные способы, позволяющие им или их детям избежать военной службы (например, три-четыре тысячи долларов за поступление и, как мы еще увидим, весьма дорогостоящее обучение в течение пяти-шести лет в вузе). Таким образом, можно предположить, что наиболее вероятными потребителями рынка освобождений от воинской обязанности являются люди, принадлежащие к тому слою современного российского общества, который социологи обычно называют низшим средним классом (в отличие от высшего среднего). Видимо, уровень благосостояния этого слоя в конечном счете и определяет тарифы на теневые услуги военкоматовских чиновниковⁱ.

Закачивая обзор тех немногих свидетельств об операциях на рынке освобождений от воинской обязанности, которые оказались в нашем распоряжении, мы не можем не процитировать еще одного нашего собеседника, который указывает на то, что нелегальные возможности освободиться от военной службы вовсе не исчерпываются теневыми взаимоотношениями с военкоматами или медицинскими комиссиями при них. Оказывается, что определенный сегмент этого рынка действует и непосредственно в армии. "Чтобы комиссоваться, человеку необходимо дать взятку в несколько сот долларов за нужный диагноз, - считает уже хорошо знакомый нам двадцатисемилетний ростовчанин Ю.Н., менеджер коммерческой фирмы. - Врачи делят между собой деньги, кто-то готовит нужные анализы, кто-то готовит медкомиссию и пр. Поэтому человек порой со 100% здоровьем может уволиться из армии по болезни. За деньги можно также и пристроиться при штабе или служить в гарнизоне хорошего города, а не на далекой "точке". И все это происходит в действующей армии. Один мой товарищ, который собирался в отпуск, не заплатил командиру за него и был по надуманной причине посажен на гауптвахту суток на двенадцать. Там у него забрали новую форму, обрядили в старую и немного искалечили. И все из-за того, что не дал денег. Раньше мой товарищ привозил взятки регулярно, а в последний раз не привез. Вот и получил".

Анализ коррупции в армии изначально не входил в наши задачи: полученный нами материал позволяет затронуть это явление лишь походя. Но важность его изучения очевидна, и, надеемся, оно найдет своих исследователей.

ⁱНекоторое подтверждение нашим предположениям находим в интервью военного комиссара г. Москвы М. Сорокина, опубликованного под весьма содержательным заголовком "Служить пойдут больные, бедные и неграмотные". Среди прочего г. Сорокин замечает: "Сейчас даже в Москве призываем много полностью безграмотных ребят. В основном из неблагополучных семей, до 30% - сыновья матерей-одиночек". (Коммерсантъ. № 173. 2000. 16 сентября.) Очевидно, что речь идет о семьях, никак не способных купить своим детям освобождение от воинской обязанности на теневом рынке.

Милиция и предприниматели

К каждому из наших собеседников мы обращались с вопросом о том, где бы он стал искать защиту, если бы его имуществу или жизни угрожала опасность. Ответы, которые мы получили, указывают на серьезный кризис доверия граждан к государственным структурам и к милиции в частности: явную готовность искать у них защиты выразили немногие. О положительном опыте уже состоявшегося сотрудничества с милицией повествует лишь один респондент. Учитывая, что этот наш собеседник является предпринимателем, именно к его свидетельству мы и обратимся в первую очередь. "Мне самому приходилось иметь дело с МВД. Мы ведь на войне находимся, - повествует москвич М.Ю.,как мы помним, наиболее успешный бизнесмен среди наших собеседников. - Со всеми этими бандитскими наездами надо же разбираться. Мне повезло, что один из работников ОБЭП - мой старый товарищ. Мы вместе с этими ребятами спланировали определенную тактику по борьбе с бандитами. Сегодня все сколько-нибудь крупные бизнесмены - это выстоявшие в боях полевые командиры. Сегодня Москва здорово взята под контроль РУОПом, а несколько лет назад было просто страшно за себя, за семью. И у меня нет данных, подтверждающих их собственную криминализированность. Я лично ничего и никогда им не платил. Правда, я пришел туда "от Ивана Ивановича", поэтому моя безопасность была взята под особый контроль".

Случай М.Ю. позволяет взглянуть на проблему как с формально-юридической точки зрения, так и со стороны реальной практики. Услуги по обеспечению безопасности населения формально относятся к категории "общественных благ", распоряжаться которыми избирательно - по своему личному произволу и к своей частной выгоде - никто не должен; равным правом на безопасность обладают все граждане без исключения. Но такова лишь формальная сторона дела. Реально же все выглядит совершенно иначе. Это очень хорошо видно на примере М.Ю., который хоть и утверждает, что "никогда не платил", однако тут же ссылается на протекцию "Ивана Ивановича". В милицейских кабинетах, где распределяются услуги по обеспечению безопасности, такая протекция, по-видимому, давала нашему респонденту существенное преимущество перед другими потребителями, и если даже он действительно не платил денег непосредственным исполнителям, это еще не означает, что в данном случае не было никаких теневых расчетов.

Вступая в отношения с милицией, М.Ю. располагал капиталом неформальных связей, а этому капиталу всегда можно дать более или менее определенное денежное выражение в зависимости от того, где и в каких масштабах он находит свое применение. Причем нельзя исключать и вероятность того, что капитал этот был получен в результате непосредственной сделки между потребителем услуги - нашим М.Ю. - и начальством тех милицейских "ребят", которые взяли его дела "под особый контроль". В какой уж там валюте велись расчеты - в дружеских взаимных услугах или в наличных деньгах - для нас не имеет особого значения. Важно, что услуги по обеспечению безопасности могут иметь свою рыночную цену и предоставляться (либо не предоставляться) в зависимости от платежеспособности "клиента". Заметим попутно, что для М.Ю. любая форма расчетов вряд ли составит трудность: состояние этого человека позволяет ему иметь собственную виллу в Испании и держать лошадей на даче в Подмосковье.

Как же, однако, складываются взаимоотношения с милицией у тех предпринимателей, бизнес которых не защищен капиталом неформальных связей? Пользуются ли они правом на безопасность как "общественным благом" или им приходится частным образом расплачиваться с конкретными милицейскими работниками? Представление об этом дает рассказ москвича О.В., хозяина небольшой фирмы, торгующей дверями:

"Через две недели после того, как мы открыли наш магазин, - проверка. Человек десять в камуфляже, в масках, с оружием. "Всем на пол, руки за голову, ноги в стороны!" Молоденький продавец уже с пола что-то спросил - ему сапогом в зубы. Лежим так, не знаю сколько, может десять минут, может полчаса, мордой в пол... Меня кто-то за плечо трогает: "Хозяин? Вставай!". Встаю. Майор милиции. Здесь отделение через дом, и он пришел со мной "дружбу" завести. "По-соседски". А менты вроде ошиблись, вроде им что-то не то показалось, они нас и положили... Цена "дружбы" - поставить у них в отделении три двери... Поставили, куда денешься. Дубовые поставили. А то ведь жизни не будет. И теперь так и "дружим" с ними: то помочь их коллективу обмыть новую "звездочку" у начальника (на погонах. - Ред.) - триста баксов из кармана; то полы отциклевать и полакировать - еще пятьсот. Не знаю, есть ли большой прок от такой "дружбы", но все-таки бандиты к нам не приходили пока. Может, менты и бандиты между собой зоны влияния поделили, и мы все-таки под защитой у того майора, который теперь уже стал подполковником".

Эта история возвращает нас к знакомой схеме взяточничества, в соответствии с которой строятся взаимоотношения между чиновником и предпринимателем и которую ранее мы определили как мздоимство. Само представление об "общественном благе" исчезает, и перед нами открывается мрачная картина теневого рынка, где безопасность продается частным потребителям за деньги.

Нам, впрочем, могут сразу же возразить, что в случае налета на торговую фирму говорить о рынке по меньшей мере странно. Поэтому попробуем разобраться. Безопасность есть один из факторов экономической деятельности, которая дает фирме прибыль. Фактор этот можно приобрести различными конкурирующими способами (защита со стороны милиции, собственная охрана, криминальная "крыша" и т. д.), и цена его может быть выше или ниже. Выбор, который в нашем случае навязывается предпринимателю, говорит как о его собственных ограниченных возможностях (у М.Ю., например, возможности иные), так и о состоянии того сегмента рынка, на котором он работает и который монопольно контролируется данным поставщиком безопасности (отделением милиции). Брутальный метод ведения переговоров ("мордой в пол") следует отнести на счет общей культуры данного рыночного оператора и наличия у него соответствующих "переговорных аргументов". Однако, в конце концов, все издержки переговорного процесса включаются в цену фактора безопасности, цена оказывается приемлемой, и безопасность фирмы обеспечивается на уровне, который позволяет ей оставаться на рынке и получать прибыль. Именно факт получения конечной выгоды потребителем и отличает наш случай милицейского налета от грабежа на большой дороге, где прохожий может купить ценой кошелька личную безопасность, но никакой другой пользы извлечь из этого не в состоянии.

Другим подтверждением того, что отношения предпринимателя с милицией являются, по сути, рыночной сделкой, может служить использование правоохранительными органами такого "переговорного аргумента", как возможный отказ выполнять свои функции в случае, если потребитель уклоняется от игры по навязываемым ему правилам теневого рынка. "Я слышал от знакомых, родители которых занимаются торговлей или другим бизнесом, - рассказывает ростовский студент А., - что менты практикуют так называемый "товарно-вещевой кредит". То есть регулярно вымогают у коммерсантов деньги или товар и грозят им, что, если они не сделают это добровольно, то будут уже с бандитами разбираться". Если свидетельство нашего респондента достоверно, то это значит, что потенциальная угроза со стороны криминального рэкета и есть та социально-психологическая среда, которая обеспечивает милиции устойчивый спрос на ее специфический "товар", среда, в устранении которой милицейские работники меньше всего заинтересованы. Напомним, что и наш предыдущий собеседник О.В. тоже не исключает, что бандиты к нему "не приходили пока" благодаря его "дружбе" с милицейским майором, ставшим подполковником.

Не надо, думаем, доказывать, что превращение услуг по обеспечению безопасности из "общественного блага" в товар теневого рынка, которым монопольно распоряжаются работники милиции, имеет далеко идущие последствия. В этих условиях перед лицом милицейского произвола граждане - и физические, и юридические лица - оказываются абсолютно беззащитными. Потому что на интересующем нас рынке такие понятия, как обеспечение безопасности и угроза безопасности могут быть связаны с деятельностью одних и тех же субъектов, в роли которых могут выступать как создатели бандитских "крыш", так и призванные бороться с ними милицейские работники. Ведь ничто не может заставить последних ограничивать себя шантажом предпринимателя угрозами, исходящими от криминальных структур, и требованиями оплаты своих услуг, обеспечивающих защиту от этих угроз. Имея узаконенное право на применение насилия, они могут вообще не утруждать себя какими-либо упоминаниями о своих должностных обязанностях и сами выступать в качестве криминальных рэкетиров - тем более опасных, что от них нет защиты.

О том, как это происходит, детально и эмоционально рассказывает Т., механик автосервиса из Москвы:

"РУОП - наехали, искали, к чему придраться, даже сигареты фотографировали, дескать, могут быть наркотики. Придрались к документам, опечатали сервис. Пару дней держали, потом пригнали свою машину, сказали, чтобы мы сделали. Ремонт был достаточно сложный, где-то на 1000 рублей. Местный участковый хотел сделать капитальный ремонт своей машины. Он противный такой парень, младший лейтенант. Хам. Мы отказались делать. Кто он такой?! Мы же не рабы. Он притащил ОМОН, эти ребята нас пару раз ударили, притащили к себе, там снова били в автобусе. Потом передали в милицию, там проверили документы, ничего не нашли и отпустили. Жаловаться некуда. Все равно мы были бы виноваты... Экологическая милиция часто приезжает. Проверяют регистрацию, отбирают паспорта, заставляют приезжать к себе, заставляют платить штрафы, несмотря на то, что регистрация в порядке (респондент, уже 12 лет проживающий в Москве, сохранил гражданство Армении - авт.). Непонятно только, при чем здесь экологическая милиция, какое отношение они к регистрации имеют".

Эта и другие истории, на которые мы уже ссылались, интересны не только тем, что знакомят нас с нравами операторов, действующих на теневых рынках безопасности, и применяемыми ими методами. Если государственные служащие, какими по сути являются работники милиции, используя свои должностные возможности, оперируют вне сферы легального права, то они неизбежно обрекают на теневые операции и тех, кто становится жертвой их произвола. Разумеется, не только работники милиции выталкивают предпринимателя в теневую сферу, но их роль, как говорится, трудно переоценить. Очевидно, например, что поборы, о которых поведали наши собеседники, представляют собой некоторый теневой налог на фирмы и их работников. Отказаться от уплаты этого налога - невозможно. Между там платить и этот "налог", и те официальные налоги, которыми (теоретически) оплачивается система общественной безопасности, предпринимателю оказывается не по карману. К тому же он прекрасно понимает, что от "общественного блага", которое оплачивается через систему официального фиска, ему ни кусочка не достанется.

Так что не только чрезмерно высокие узаконенные ставки заставляют предпринимателя уклоняться от уплаты официальных налогов, но и необходимость создавать "черную кассу" для теневых платежей. Конечно, предназначена она не только для милиционеров. Но - не в последнюю очередь - и для них тоже. "Ведь все те, кто на нас наезжает, все эти менты, они же и будут приезжать и просить, никто нас от них не избавит, им же всем надо платить, - продолжает размышлять Т. - Так как же хозяин может все платить? Ты же сам понимаешь. Как я могу относиться к тому, что он налоги не платит, если у него другого выхода нет? Он или налоги будет платить, или мне зарплату".

При такой практике и таких настроениях нет достаточных оснований для уверенности в том, что осуществленное властями снижение государственных налоговых ставок реально скажется на поведении бизнеса. Ведь теневые налоги ему по-прежнему придется платить, потому что никаких дополнительных гарантий правовой защищенности у него не появится.

Все, о чем пока говорилось, характеризует специфические особенности практики мздоимства в милицейской среде. Во всех рассмотренных нами случаях речь так или иначе шла о продаже предпринимателям их законного права на безопасность, включая защиту от угрозы, исходящей от самих милиционеров. Однако теневой рынок безопасности легального бизнеса, по мнению некоторых наших собеседников, - не единственный источник криминального дохода милицейских работников. Они могут "зарабатывать" и тем, что в полном противоречии со своими должностными обязанностями берутся обеспечивать безопасность преступников. В этом случае они, по сути дела, "входят в долю" с криминальными структурами и оставляют им простор для безнаказанной деятельности вне закона (в наших терминах - практика лихоимства).

Понятно, что достоверных сведений о милицейском лихоимстве наши собеседники сообщить не могут - для одних доступ к информации о такого рода сделках закрыт в силу их глубокой законсперированности, а те, кто сам в них вовлечен, говорить о них не станут Мы располагаем лишь некоторыми наблюдениями наших респондентов, интересных прежде всего тем образом милиции, который сложился в сознании людей. "Посмотрите на работников милиции: они связаны с криминальными структурами и подчас непонятно, где заканчивается милиция и начинается криминал, - утверждает, например, А.А., сорокалетний ростовский учитель. - "Наперсточники" на автовокзале находятся под прямым контролем сотрудников милиции. Как уж они там взаимодействуют и рассчитываются, - не знаю, но часто приходилось наблюдать, как "наперсточники" подбегают к автобусу и начинают заводить свою "игру", а милицейский патруль благополучно заворачивает за угол вокзала и уходит в другую сторону".

Другие наши собеседники подозревают милицию в прямом покровительстве подпольным цехам, производящим незаконную продукцию. Вот как об этом говорит в своем интервью Э.Б., руководитель одного из подразделений "Ростсельмаша": "Мой начальник получил квартиру, и из его окна видно, что во дворе большого частного дома расположен мини-завод по производству фальшивой водки. К этому дому подъезжают грузовики, отгружают тару, забирают готовую продукцию - и все это под контролем милиции"¹. А землячка Э.Б., пятидесятичетырехлетняя работающая пенсионерка З.И., основываясь на информации, полученной от знакомых, склоняется к еще более категоричным утверждениям. "Знаю, - заявляет она, - что есть такие подпольные цеха, на которых люди, как рабы, за копейки работают. У моей знакомой дочь работала в таком подпольном цехе, они шили одежду и всякий ширпотреб. Все это делалось на дому у самого работника, либо ходили к хозяину и в каком-то ангаре работали. По пять-семь человек. Условия каторжные. Конечно, у таких цехов есть, как сейчас называется, "крыша" - либо криминальная, либо милицейская. Нелегальным это производство можно назвать лишь потому, что они не оформляют работников и не платят никаких налогов. Но чтобы не знала милиция о таком производстве - невозможно. Просто руководители таких подпольных фирм делятся прибылью с милицией, которая их покрывает"².

Как бы ни оценивали мы достоверность таких свидетельств, одно не вызывает сомнений: не только предприниматели, но и рядовые граждане проявляют сегодня к деятельности милиции самое пристальное внимание. Их настороженность и подозрительность могут объясняться или конкретным опытом столкновения с данной государственной службой, или сложившимися представлениями о том, каких результатов следует ожидать, если придется с ней столкнуться.

¹О том, что подозрения респондента по меньшей мере не безосновательны, косвенно свидетельствуют появляющиеся в печати материалы о прямом участии работников милиции в торговле нелегально произведенной водкой и коньяком. См.: Шишкин А. Майор Пронин стал полковником и теперь дружит с Моней // Российская газета. 1999. 7 августа. (назад)

²Свидетельства о покровительстве такого рода также время от времени появляются в печати. Вот, например, характерный случай: "...При получении взятки в $500 был задержан начальник ОБЭП УВД Новомосковского района майор милиции Валентин Нестеров... Майору стало известно, что в Новомосковске работает подпольный цех по производству фальсифицированного стирального порошка под торговой маркой "Проктер энд Гэмбл". Для изготовления продукции использовался дешевый сорт отечественного порошка, куда добавлялись ароматизаторы и красители. Нестеров за взятки покровительствовал мошенникам..." (Парамонова И. Начальник ОБЭПа покрывал подделку стиральных порошков / Коммерсантъ. 1999. 25 мая).

Милиция и рядовые граждане. Рынок разрешений на правонарушения

Операции на теневом рынке безопасности несколько меняют свое содержание, когда в роли покупателей выступают не предприниматели, а люди, к бизнесу никакого отношения не имеющие. Судя по собранной нами информации, в этом случае речь уже, как правило, идет не о защите граждан от преступников, но только о защите самих правонарушителей от закона. Иными словами, взятки даются не за исполнение милицией ее должностных обязанностей, а за бездействие в тех случаях, когда правонарушителя ждут законные санкции.

Впрочем, соблюдая принятую нами последовательность изложения материала, начнем мы все-таки с единственного имеющегося у нас рассказа, в котором действия милиции хоть как-то связаны с исполнением возложенных на нее функций. "У моего приятеля украли машину, - рассказывает ростовчанин А.А. - Он написал заявление, отдал его в милицию, но дело не двигалось. Позднее ему дали понять, что найти машину можно, но это будет стоить денег. Когда он дал деньги милиции, то машину сразу нашли и вернули моему знакомому". Эта тривиальная история свидетельствует вроде бы о том, что за взятку милиционеры готовы и способны выполнять свою работу добротно. Но мы бы, тем не менее, не рискнули подводить такого рода случаи под понятие простого мздоимства. Можно, конечно, простодушно полагать, что милиция не искала автомобиль, пока потерпевший не заплатил. Но указание на то, что машина была найдена сразу, дает основание предполагать, что милицейские работники знали о ее местонахождении до того, как получили деньги. Возможно, они заранее нашли машину и придерживали ее до "выкупа". Но не исключено и то, что сам угон был организован с их ведома и что милиция была в сговоре с похитителями, выступая посредником между преступниками и потерпевшим. Понятно, что при подобных допущениях (хоть и вольных, но не совсем безосновательных) речь надо вести уже не о мздоимстве, но о крутом лихоимстве, об участии стражей правопорядка в специфическом нелегальном бизнесе.

И все же большинство наших собеседников склоняется к тому, что милиция "кормится" не столько совершая преступления сама и даже не столько поддерживая откровенный криминалитет, сколько вступая в сделки с теми, кто преступниками не являются, но в силу некоторых специфических особенностей современного российского законодательства вынуждены совершать мелкие правонарушения (прежде всего - административные). Именно такого рода повседневные теневые операции и формируют широкий рынок "разрешений на правонарушения", на котором милиция выступает в роли монопольного поставщика данной услуги.

Спрос на этот товар особенно возрастает в тех случаях, когда права граждан оказываются объективно ограничены. Характерная в этом смысле ситуация - введение обязательной прописки или регистрации временно проживающих гостей. "В нашем пригородном поселке менты по несколько раз в день выезжают на охоту: ловят иногородних работяг, которые не зарегистрировались как приезжие, - рассказывает москвич Л.И. - Менты берут с них дань - по сотне с носа - и отпускают, чтобы завтра или послезавтра снова поймать тех же самых и снова "ободрать"".

В приведенном случае милиция выступает не исполнителем законных правил, но в уже хорошо знакомой нам по опыту чиновников роли своеобразного коммерческого посредника между правилами и их нарушителями. Понятно, что это оказывается выгодно не только милицейским работникам, но иногда и самим приезжим, поскольку официальная процедура требует затраты значительных усилий, времени и, что вполне вероятно, взятки регистрирующим органам. Понятно также, что чем строже введенные правила и чем труднее простому гражданину их соблюдать, тем более активизируется теневая торговля, в результате которой "разрешающий документ" принимает в конце концов вид обычной денежной купюры.

Исключительно благоприятные условия для теневых посредников из органов милиции созданы и правилами прописки в столице (заметим попутно, что правила эти, введенные местными властями, противоречат российской Конституции). "Самое характерное поле для коррупции - прописка, - свидетельствует уже знакомый нам москвич К.В., работающий в агентстве недвижимости. - Вообще-то ты можешь пойти официально и пройти все девять кругов ада, но ты просто жить не захочешь после этого. Если платишь - дело идет, если нет - все вязнет. По моим впечатлениям, взятка в Москве чуть ли не узаконена. У нас в агентстве висит даже информация для клиентов: расценки на оформление гражданства, регистрации - в зависимости от срока и характера прописки (временная или постоянная, Москва или Подмосковье) это стоит от 400 до полутора тысяч долларов". Как видим, и здесь столь очевидная нацеленность действий милиции на получение частной материальной выгоды не только доставляет неприятности потребителям их услуг, но при выборе из двух зол может выглядеть в их глазах как зло меньшее.

Принцип взаимной выгоды связывает милиционера и гражданина не только тогда, когда они совместно преодолевают различные административные запреты, но и тогда, когда дело касается других правонарушений, в том числе и таких, мера ответственности за которые должна бы определяться судом. "На празднике пива "волков" загребли за драку¹, - делится, например, своим опытом общения с милицией двадцатитрехлетний П., студент одного из московских экономических вузов. - Ну, чтобы их отмазать, пришлось скидываться, мне лично пришлось рублей 300 дать. Всего набрали тысячи полторы. Мы деньги передали тем троим, кто сидел в ментовке, ну их выпустили, сами же менты нас отвезли в МДМ², и мы там остались в бильярд играть".

При всей своей обыденности этот случай дает весьма выразительный пример того, как милиция, призванная охранять законный порядок, может выступать коммерческим посредником между этим порядком, соответствующим интересам общества, и его нарушителем, имеющим свои интересы. Можно сказать, что "волки" в данной ситуации купили себе (хоть и post factum) лицензию на драку.

Но едва ли не ярче (и масштабнее) всего коммерциализация посреднических функций между правонарушителем и законом проявляется в деятельности государственной инспекции безопасности дорожного движения (ГИБДД), также входящей в состав милиции. "На машине недавно без прав задержали, - вспоминает В., студент одного из московских вузов. - Сначала рассказали, как мне теперь "плохо" будет, как много придется заплатить, привезли на "штрафстоянку", остановились в пяти метрах от нее и стали откровенно вымогать деньги. Естественно, пришлось отдавать. Хотя лично вот на этих товарищей я не держу зла, потому что действительно было бы хуже, а они вроде как помогли". Эта история - одна из многих, рассказанных нашими собеседниками, и мы ограничиваемся ею лишь потому, что другие от нее мало чем отличаются³.

Произвольное отношение к праву позволяет милиции не только отказываться (за деньги) от применения формальных законов и правил, соблюдение которых она должна гарантировать. Бывает и наоборот, когда милицейские работники (опять-таки в собственных корыстных интересах) склонны применять эти законы и правила неоправданно жестко. "Неоднократно с моими товарищами происходили случаи, когда на выходе из кафе их поджидали сотрудники МВД, - свидетельствует менеджер ростовской коммерческой фирмы Ю.Н. - Естественно, находясь в кафе, в котором разливают спиртное, люди его пьют. Потом им нужно идти домой или дойти до остановки транспорта. Вот на этом этапе доблестная милиция и пристает к товарищам. Причем ситуация носит явно провокационный характер. Вначале: "Почему выпили?"; потом: "Покажите документы"; потом: "Полезайте в машину, там мы составим протокол"; потом: "Ах, так вы сопротивляться будете?!" - и в КПЗ, а на утро административный суд. Конечно, на всех этапах такого разговора потерпевшим дается понять, что сто рублей решают все проблемы и человека могут даже довезти поближе к дому".

Заметим, что объектом этого корыстного произвола чаще всего оказываются люди, находящиеся или, по крайней мере, ощущающие себя в ситуации некоторой правовой неопределенности, - например, если уж и не пьяные, то, по крайней мере, после употребления алкоголя. При этом действия милицейских работников вроде бы обоснованы формальными правилами: появление пьяного человека на улице есть очевидное отклонение от общественной нормы, а при тяжелом опьянении и агрессивном поведении - и прямое нарушение общественного порядка. И если так, то взяточничество милиции здесь, как и в предыдущих случаях, следует расценивать как продажу разрешения на правонарушение. Однако на деле степень опьянения, а значит, и реального отклонения от нормы - и, соответственно, основание для задержания - определяются исключительно по произволу милиционеров и, судя по рассказам наших собеседников, всегда не в пользу того, кто задержан и от кого ждут "выкупа". Иначе говоря, "разрешение" вынуждены покупать и те, кто никакого правонарушения не совершал, но кого работники милиции произвольно выбрали в качестве объекта для вымогательства.

Впрочем, как свидетельствуют некоторые респонденты, в иных случаях милиция не ждет ни выгодных для себя правонарушений, ни появления человека в ситуации правовой неопределенности. При нынешней бесконтрольности и безнаказанности у нее есть все возможности для того, чтобы предъявлять ничем не обоснованные претензии к первому, кто попадется под руку. "Самая страшная организация - ГАИ, - убеждена, например, москвичка Т.М., - Они занимаются поборами каждый день и каждую минуту, причем совершенно безнаказанно. С сыном была история: он ехал по МКАД в три часа ночи. На светофоре остановился, только начал набирать скорость, его останавливают и говорят: "Ты превысил скорость". Дали ему под дых. Он достал телефон и хотел позвонить адвокату, они у него вырвали телефон, а самого затолкали в машину и куда-то увезли. Не было его два часа. Все это время с него вымогали деньги... Наглые, продажные все".

Было бы крайним упрощением искать причины таких историй (а в имеющихся у нас материалах о чем-то подобном упоминается неоднократно) только в тех нравах, которые царят сегодня в милицейской среде. Они свидетельствуют о том, как зыбка и подвижна на интересующем нас теневом рынке грань между продажей услуг и откровенным криминальным рэкетом. Потому что речь идет о рынке, где поставщиками нелегальных услуг выступают люди, обладающие санкционированным государством правом на насилие.

¹"Волки" - друзья респондента, байкеры. - Прим. ред. (назад)

²МДМ - Московский дворец молодежи. - Прим. ред. (назад)

³Среди наших респондентов не было, правда, людей, достаточно хорошо знакомых с практикой милицейских поборов на шоссейных трассах, по которым следуют грузовые автомобили (если не считать ростовчанина Н., сбывающего мелкие партии овощей, у которого гаишники "то в наглую бензинчика попросят отлить, то помидоров отсыпать", - см. стр... данной книги). Однако в печати время от времени появляются факты такого рода: известен, например, случай, когда хозяин фуры, груженой свежими цветами, отказался платить автоинспектору, вымогавшему пять тысяч долларов, и в результате потерял весь груз, стоивший 25 тысяч, - цветы увяли. (Хлыстун В. Жадный мент // Труд. 1999. 6 августа.) Из этой же публикации узнаем, что если в России какой-либо груз перевозится автотранспортом на дальнее расстояние, то перевозчик включает в смету расходов определенную сумму (не менее двухсот долларов на поездку) на взятки работникам ГИБДД, - эта практика хорошо знакома не только российским предпринимателям, но и их западным коллегам, имеющим бизнес у нас в стране.

Институционализация милицейской коррупции

Коррупция в органах милиции, с которой ежедневно сталкиваются миллионы российских граждан, в принципе не может быть штучным явлением. Взяточник-милиционер - не есть одинокий предприниматель, на свой страх и риск продающий некий товар на конкурентном рынке. Широкий размах, систематический характер и пестрое многообразие коррупционной деятельности наводит на мысль, что здесь дело поставлено "на поток" и если и не обязательно инициировано "сверху", то, по крайней мере, структурировано вертикально. Вообще-то и сам "товар" - разрешение на правонарушение - принадлежит милиционеру-взяточнику лишь отчасти и лишь постольку, поскольку он имеет определенный статус в должностной иерархии. Сам этот статус, способный приносить теневой доход, также является товаром: за него приходится расплачиваться с тем начальником, который назначает на должность. Строгая иерархическая организация милицейской коррупции - факт, не вызывающий сомнений и у наших собеседников. При этом особенно выделяют они государственную инспекцию безопасности дорожного движения (ГИБДД), которая является, по мнению многих, одной из наиболее коррумпированных служб милиции. "Насколько мне удавалось беседовать и с водителями, и с рядовыми сотрудниками, существует целая система, - рассказывает ростовчанин Э.Б. - У рядовых сотрудников ГИБДД есть план: какую-то часть денег он должен отдать вышестоящему начальнику, тот тоже делится с вышестоящими, а то, что сверх плана, - то его. Если сотрудник ГИБДД не справляется с таким планом или вообще против таких отношений, то к нему могут применяться различные меры дисциплинарного характера. Придраться к человеку можно по любому поводу, особенно в системе такой субординации, как МВД".

Мы имеем также весьма определенные указания наших респондентов на то, что начальство заботится о сохранении существующих условий, благоприятных для постоянного воспроизводства коррупционных отношений. Вот, например, суждение уфимского жителя И.М. - тем более ценное, что оно представляет собой взгляд изнутри (И.М. - работник милиции). "Противостоять всему этому (то есть коррупции. - Ред.) нельзя, - убежден он. - Я просто сразу отсюда вылечу. Без пенсии, без льгот... Не я один. Таких ведь много. В милиции есть честные люди, есть. Но сломать это нельзя". Понятно, что решение об увольнении без пенсии и льгот принимается начальством достаточно высокого уровня и только в том случае, если действия сотрудника серьезно противоречат интересам корпорации. Иными словами, наш собеседник уверен, что его милицейское руководство не заинтересовано в том, чтобы кто-либо в корпоративных структурах поднимал голос против сложившихся порядков. В данном случае именно теневые интересы оказываются той центростремительной силой, которая обеспечивает структурную целостность милиции как профессиональной корпорацииⁱ.

Еще одно косвенное подтверждение того, что коррупционно-теневая деятельность органов охраны правопорядка четко структурирована и спаяна правилами корпоративной солидарности, находим у хорошо информированного - ниже мы в этом сможем убедиться - ростовского адвоката И.С. "Правоохранительным органам, - утверждает он, - безусловно свойственны и вымогательства, и взятки, и незаконная предпринимательская деятельность. Или, например, незаконная оперативно-розыскная деятельность, которая направлена на подавление конкурентов, - здесь могут возбуждаться так называемые "заказные" уголовные дела… И дело не в том, что в правоохранительных органах собрались самые плохие люди… Я даже не исключаю, что среди работников правоохранительных органов есть более или менее честные люди, но в целом среди них существует "система". То есть их служебные взаимоотношения пронизаны так называемыми "неформальными" отношениями, которые в основном и определяют характер служебных".

Неформальные отношения, о которых говорит наш собеседник, не только обеспечивают структурную целостность корпорации, но и помогают организовать внешнюю институциональную среду, удобную для заключения теневых сделок с гражданами. В частности, для этой цели широко используется все тот же институт теневых посредников, одной из важнейших задач которых является информационный, а в дальнейшем - и платежный обмен между потребителем и поставщиком услуги. О том, как это происходит, достаточно подробно рассказывает все тот же И.С.

"Приходит к нам в адвокатскую коллегию женщина ходатайствовать за своего сына. Мы заключили с ней договор. У этого парня уже была первая судимость за наркотики, и в тот момент его проверяли и удерживали в отделе по подозрению в краже. В отделе милиции я встретился со следователем, который отвел меня в сторону от членов семьи этого парня и сказал: "Пусть они думают, что им делать дальше". Я сказал следователю, что родственники готовы предложить 2000 рублей и коньяк, конфеты и прочее, что положено. Следователь сказал, что этого "барахла" не нужно и что пусть готовят 3000. Следователь использовал меня, адвоката, чтобы вести переговоры с семьей задержанного по поводу "выкупа". Эти деньги я от родственников получил и по совету следователя обменял в кассе адвокатской конторы на другие купюры. Потом я передал эти деньги следователю. В итоге: вина парня оказалась не доказана (ее, как мне кажется, трудно было доказать вообще, просто следователь хотел "пришить" это дело), деньги переданы, - и я соучастник… Возможно, мне с этим следователем еще придется иметь дело. Вообще, нужно сказать, что есть система, когда у следователя есть "свои" адвокаты, и с ними он решает денежные дела. Адвокат - посредник между следователем и подследственным во взятках, а также консультант следователя в каких-то юридических процедурах".

Из этого рассказа о технологии теневой сделки мы почерпнули интересные детали и подробности, о которых раньше не знали. Наверное, кое-что из изложенного было бы внове и для большинства наших респондентов, которым в последние годы не доводилось иметь дело со следователями и адвокатами. Но у нас нет никаких сомнений в том, что сама эта история их бы не удивила, психологически они к ней вполне готовы. Люди прекрасно понимают, что законы обычая и неформальные связи, на которых основывается механизм любого теневого рынка, часто оказываются более действенными, чем законы юридические, на которых основана система формального права. И поэтому, размышляя, как им следует поступать в случае, если возникает прямая угроза их имуществу или даже самой жизни, они скорее склонны искать защиту не у формального закона, но именно в сфере отношений межличностных, неформальных.

"В случае угрозы жизни однозначно обращусь в официальные органы, но через знакомых, дабы не обратиться случайно к афилиированной структуре"ⁱⁱ, - откровенно признается двадцатитрехлетний Г., бизнесмен из Москвы. И это - один из самых распространенных ответов на наш вопрос (к данному сюжету мы еще вернемся в следующей главе книги). Но отсюда как раз и следует, что в глазах многих российских граждан закон только тогда приобретает действенную силу, когда услуга по его применению становится товаром теневого рынка. Понятно, что о безопасности как об "общественном благе" или о равенстве граждан перед законом здесь уже не думают, ибо понимают: выигрывает тот, чья "афилиированная структура" предъявит противоположной стороне более веские аргументы отнюдь не правового свойства (более высокое место в служебной иерархии, деньги, оружие и т. п.)ⁱⁱⁱ .

Интересно, что в этих условиях товаром становится даже авторитет федеральной службы безопасности, в чьи официальные прерогативы не входит обеспечение личной безопасности граждан, но которая, по свидетельству некоторых респондентов, все-таки продает услуги такого рода на теневом рынке. Сошлемся еще раз на нашего гида по лабиринтам правоохранительной системы, ростовского адвоката И.С. "В случае угрозы мне или моей семье я предпочел бы обратиться в ФСБ, - говорит он. - Это профессионалы, интеллектуалы и физически подготовленные люди… Конечно, сотрудник ФСБ - это не участковый инспектор. К ним сложнее обратиться, они стараются не появляться на публике. Но при желании я могу это сделать опять же через знакомых лиц. Обращение к ФСБ удобнее еще и в том плане, что это не будет судопроизводством. Это будет или соглашение с посягателями, или к посягателям будут применены конкретные меры. К "невменяемым" или "неадекватным" будут применены конкретные меры, а со стороны покажется, что это очередная разборка преступных элементов".

Важно отметить, что те наши собеседники, которые, используя личные связи, чувствуют себя готовыми и способными искать и находить неформальные аргументы в правовых конфликтах, оказываются людьми наиболее адаптированными к условиям рыночной экономики и, соответственно, наиболее состоятельными: среди них - предприниматели, менеджеры, юристы. Напротив, те респонденты, которые не вполне представляют себе технологию и правила теневой юстиции или вовсе с ней не знакомы, принадлежат к группам с более низким уровнем материальной обеспеченности (рабочие, учителя, научные работники и т. д.). Впрочем, и эти люди не очень-то доверяют формальным структурам, предпочитая в случае опасности обращаться к друзьям и знакомым (хоть бы даже и не имеющим отношения к правоохранительным органам), понимая вместе с тем, что и их возможности могут оказаться недостаточными. "О физической угрозе мне страшно даже думать, - выражает свое отчаяние сорокадвухлетняя В.Д., программист одного из частных предприятий Уфы. - Я осознаю, что мне не у кого просить защиты. Я бы привлекла как можно большее количество друзей и знакомых для возможного решения проблемы. Но поможет ли это?"

Таким образом, широкий размах коррупции в правоохранительных органах, подрывая доверие населения, формирует в обществе такой тип сознания, при котором люди ориентируются прежде всего на нормы неформального, обычного права. Что же касается формально-правового подхода к обеспечению личной безопасности, то он в их глазах выглядит, как правило, совершенно бесперспективным.

ⁱ Показательно, что некоторые респонденты убеждены в коррумпированности не только низших чинов, но и высоких должностных лиц в интересующей нас сфере. "Да вы только посмотрите на дачи бывших генералов МВД и ФСБ, которые расположены в пригородах Ростова, - восклицает Ю.Н, двадцатисемилетний менеджер торговой фирмы из Ростова. - Законно заработать такие хоромы на зарплату в несколько тысяч рублей, включая все льготы, плюс имея на содержании семью, - невозможно. И не сможет на законную зарплату тот же высокопоставленный чин ездить на "джипе" и обучать детей за границей или оплатить свою собственную избирательную кампанию. Понятно, что такие люди в погонах, которые идут на выборы, либо связаны с криминалом, либо являются его организаторами". В данном случае респондент имеет в виду конкретные лица - начальника управления МВД по г. Ростову и бывшего начальника ГУВД Ростовской области, которые выдвигали себя кандидатами в депутаты Госдумы на прошлых выборах по одномандатным округам. Заметим также, что респондент склонен полагать, что коррупция характерна и для ФСБ, которая многими считается последним неподкупным оплотом закона. Он даже охотно набрасывает схему коррупционных отношений, характерных для этой спецслужбы: "Это же видно: любой генерал или полковник ФСБ, который выходит на пенсию, устраивается на престижную работу, строит себе особняк и пр. Понятно, что во время службы он является негласным учредителем коммерческих фирм, имеет свою долю, но получает ее после увольнения из спецслужб. На зарплату такие дома не построишь. Да и после выхода на пенсию эти офицеры сохраняют достаточно теплые отношения с банкирами, чиновниками, которые предоставляют фирме, в которой работает отставник, и кредиты, и льготы".(назад)

ⁱⁱ Под "афилиированной структурой" понимается, видимо, некто, выражающий частные интересы как раз той силы, которая угрожает респонденту. - Прим. ред.(назад)

ⁱⁱⁱ Заметим, что данный тип сознания в принципе мало чем отличается от тех неправовых представлений о поисках защиты в условиях опасности, которые выразил, например, наш собеседник Д., двадцативосьмилетний врач-анестезиолог из Костромы: "Я думаю, если бы мне или моим близким что-нибудь или кто-нибудь угрожал, то, к сожалению, больше пользы могло бы принести обращение к уголовному миру, чем, скажем, к милиции. Это быстрее, надежнее и справедливее".

Рынок зачислений. Общие принципы

Казалось бы, при приеме в вуз прежде всего должны учитываться знания и способности абитуриента. Вполне естественно полагать, что преимущественное право поступления в институт имеют молодые люди, окончившие школу с медалью. Аттестат с медалью как раз и является сертификатом этих знаний и способностей. Это как бы маленький прообраз будущего диплома и в то же время первый шаг к нему. Учитывая это, наиболее дальновидные соискатели дипломов (или, вернее, их родители) выходят на соответствующий рынок задолго до вузовских вступительных экзаменов. Технологию возможных способов получения медали подробно раскрывает в своем интервью уже упомянутый нами И.П. из Иванова:

"Начать с того, что "липой" является подавляющее большинство медалистов. В крайних случаях, конечно, медали, как и все остальное, просто покупаются. То есть родители идут к учителю, к директору или даже в гороно и за определенную сумму делают своему чаду медаль. Но это все-таки довольно редкий вариант. Обычно все происходит немного по-другому. Гений в чистом виде, да еще в равной степени успевающий по всем предметам, встречается в природе достаточно нечасто. Обычный материал, из которого делают медалиста, - это способный подросток, имеющий по большинству предметов объективные пятерки, но по некоторым до них не дотягивающий. Недостающие пятерки ему могут натягивать абсолютно бескорыстно, из симпатии к ученику или ради престижа школы. Но это опять же ситуация относительно редкая. Чаще такой ученик начинает заниматься по тем предметам, в которых он слабее, со своими же школьными учителями дополнительно. Независимо от того, насколько он реально в результате таких занятий прибавляет, меньше пятерки ему уже, естественно, никто в этой ситуации не поставит. Мне как словеснику-русисту все это хорошо известно, потому что сочинение на "пять", если подходить объективно, способны написать очень немногие школьники. Поэтому у меня всегда было очень много дополнительных занятий. Здесь тоже существуют разные варианты. Я как человек ответственный никогда это дело на самотек не пускал и просто писал за всех своих учеников "медальные" сочинения".

Сочинения, написанные нашим собеседником, конечно же, не прибавляли знаний его ученикам, но зато создавали им преимущество перед теми одноклассниками, чьи родители не имели возможности оплатить подобную услугу (или по тем или иным соображениям вообще не стремились установить теневые отношения со школьным учителем). Заметим, что на этом, предварительном этапе способности и знания все еще имеют существенное значение: о попытках "сделать" медаль откровенно неуспевающему выпускнику респондент не упоминает.

Однако капитал знаний капитулирует перед денежным капиталом сразу же, как только молодой человек приходит сдавать экзамены для поступления в вуз. Большинство наших собеседников убеждены, что здесь успех обеспечивается только взяткой. "Я не поверю практически никому из родителей, что его ребенок учится бесплатно в каком-либо престижном вузе города Ростова-на-Дону, даже если он студент коммерческого набора, - заявляет В.Ю., замдиректора одного из ростовских частных предприятий. - Могу назвать эти вузы: это Экономическая академия, юрфак госуниверситета, иняз университета и пединститута, Таможенная академия, Академия госслужбыⁱ. Я сам платил за поступление своего ребенка в Академию госслужбы 3000 долларов. Причем это была не открытая взятка, а плата за подготовку моего сына в течение года по предметам вступительных экзаменов. Пришлось продать автомобиль для того, чтобы собрать деньги. Еще раньше платил за поступление дочери, но меньшую сумму - она более сообразительная".

Экономико-правовая природа такой коррупции, кажется, довольно проста. Дело в том, что бесплатное образование есть общественное благо, распоряжаться которым, как, впрочем, и любым другим общественным благом, призваны чиновники. Как мы уже знаем, некоторой частью своих должностных возможностей чиновник может распорядиться в своих частных интересах - например, продать их на теневом рынке. Преподаватель государственного вуза в данном случае как раз и выполняет функцию государственного чиновника, которому по статусу положено принимать решение о зачислении студента и который продает это решение на теневом рынке (назовем его "рынком зачислений"), более или менее замаскировав под репетиторские занятия. "Примерно каждый второй преподаватель имеет ежегодно двух-трех, а некоторые и более десяти абитуриентов, с которыми он занимается по предметам вступительных экзаменов... Но сейчас родители абитуриентов готовы платить репетиторам не просто за занятия, а за гарантию поступления в вуз. Именно эта гарантия и стоит денег" (С.М., Ростов-на-Дону).

Впрочем, иногда операторы "рынка зачислений" вовсе не считают нужным маскироваться. В этом случае речь может идти о прямых выплатах членам приемной комиссии. "Вы спрашиваете о вузах? Там все начинается с приемных экзаменов, - рассказывает Д., врач-анестезиолог из Костромы. - Их можно покупать как по отдельности, так и единым блоком. То есть человек сдает три экзамена. Можно купить один экзамен. Допустим, за биологию и химию человек не боится, а в физике он не вполне уверен. Он идет и проплачивает физику. Если же он плох во всех областях, которые сдает, то он может купить все вместе. Это, в общем-то проще, чем бегать и искать, кому бы дать три отдельные взятки".

Однако возможности преподавателя, оперирующего на теневом "рынке зачислений", все же не безграничны. "Принимая заказы" (то есть набирая группу для репетиторских занятий или попросту принимая плату наличными), он вынужден считаться, во-первых, с количеством мест в вузе и, во-вторых, с аппетитами коллег. Поскольку потребности преподавательского корпуса в теневом заработке могут превышать возможности данного учебного заведения, то иногда оказывается, что объективные характеристики абитуриентов - то есть их знания и способности - вообще перестают приниматься в расчет. В этом случае технической задачей экзаменатора становится не только необъективно высокая оценка своему абитуриенту, но и необъективно низкая - любому, кто не внес теневую плату за поступление. Некоторые преподаватели, вовлеченные в этот бизнес, сами говорят о нем достаточно спокойно и откровенно, как это, например, делает уже знакомый нам И.П. из города Иваново: "Проблема здесь даже не в самом репетиторстве, это явление, в общем-то, ничего страшного собой не представляет, хотя и хорошего, конечно, тоже мало. Настоящая проблема в том, что количество мест на факультете ограничено, и для того, чтобы всем репетиторам принять тех, кто с ними занимался, приходится валить абитуриентов, которые не прошли через репетиторов... Завалить любое сочинение можно вполне легально, так сказать... Пару лет назад один парень сочинение написал практически идеальное, но у нас лимит пятерок был исчерпан, и чтобы он не составлял конкуренции тем, с кем мы занимались, его надо было как-то до четверки сбить. Он употребил какой-то оборот вроде "каждый человек знает..." или что-то в этом роде. Я ему пометил этот оборот как недопустимое обобщение: в самом деле, откуда он знает, каждый или не каждый, он же весь мир не опрашивал".

Необходимость "валить абитуриентов, которые не прошли через репетиторов", вполне соответствует логике развития рыночных отношений, и в этом смысле нет ничего странного, что неплатежеспособные потребители покидают рынок. Заметим, однако, что стремление полностью исключить фактор знаний из конкурентной борьбы абитуриентов проявилось лишь в самые последние годы. Костромич Д., который поведал нам о покупке вступительных экзаменов оптом и в розницу, добавляет: "Впрочем, это было несколько лет назад, когда я учился. Мои друзья, которые после института остались там работать, рассказывают, что сегодня ситуация изменилась, и как бы ты предмет ни знал, если ты не заплатил, - тебя завалят". О том, что эта тенденция относительно нова и, в некотором смысле, имеет поколенческий характер, свидетельствует и Л.Д., женщина-профессор одного из уфимских вузов: "У нас, преподавателей старой закалки, все же есть такая установка, чтобы тем, кто отвечает хорошо, не ставить плохие отметки. Другое дело, что за плохой ответ можно абитуриенту "из списка" поставить более высокий балл. А молодые, тридцатилетние преподаватели сейчас уже позволяют себе занижать отметки или вообще, не слушая ответ, ставить двойки".

Если эта тенденция по мере естественного омоложения профессорско-преподавательского корпуса будет нарастать, то трудно даже представить, какими последствиями это может обернуться и для вузовской системы, и, что еще существеннее, для всего дела подготовки высококвалифицированных специалистов в стране.

ⁱАвторы не имеют каких бы то ни было иных данных, подтверждающих факты коррупции в тех или других названных анонимными респондентами конкретных вузах.

Рынок зачислений. Организационные технологии

Ограниченность теневых возможностей отдельного преподавателя ставит его в положение, когда он вынужден конкурировать с коллегами, бороться с ними за "своих" абитуриентов. Однако конкуренция коррупционеров упорядочивается, если они прибегают к своеобразной кооперации. Это, видимо, тоже относительно новое явление, свидетельствующее, коррупция приобрела настолько широкий размах, что требует определенной институциональной основы.

Кооперирование, по свидетельству уже неоднократно упоминавшегося нами ростовского преподавателя С.М., происходит следующим образом: "Практически на каждом факультете у "деятельных" преподавателей есть свои "квоты" на количество абитуриентов, которые должны поступить. Например, один преподаватель в текущем году входит в приемную комиссию. Естественно, что он протолкнет своих абитуриентов и абитуриентов своих близких коллег. Но он обязан протолкнуть и абитуриентов, которых готовили и более "дальние" (по степени отношений) коллеги, потому что в следующем учебном году этот преподаватель уже не будет в составе комиссии (происходит ротация кафедр) и не сможет влиять напрямую на зачисление". Вместе с тем в кооперацию могут быть включены не только педагоги, но и те вузовские работники, которые вообще не имеют никакого отношения к вступительным экзаменам и к "рынку зачислений". "Некоторые из деканатских работников берут деньги с абитуриентов, а потом договариваются с преподавателями в обмен, например, на хорошо составленное личное расписание этого преподавателя. То есть работник деканата может поставить преподавателю занятия на удобные для этого преподавателя дни, и он это делает. А преподаватель в свою очередь способствует поступлению деканатского протеже. То есть возможность для обмена услугами на одном факультете всегда есть" (И.П., Иваново).

Впрочем, разнообразные формы кооперации лишь смягчают и упорядочивают конкуренцию, но не ликвидируют ее. Сохраняется соперничество за ключевые места в приемной комиссии и за введение вступительного экзамена по тому или иному предмету. "Борьба, и временами довольно жесткая, идет за то, чтобы твой экзамен включили в число вступительных, - рассказывает все тот же И.П. - Вот, скажем, на юрфак надо сдавать историю и право, ну, сочинение, как обычно. Но ведь можно поставить еще один экзамен. И вот факультет романо-германской филологии начинает лоббировать включение иностранного в число вступительных. Я знаю, что в течение года в ректорате несколько раз принимали по этому поводу противоположные решения. В итоге иняз таки вошел в число вступительных. То же самое и на многих других факультетах". Понятно, что после того, как был назначен вступительный экзамен по иностранному языку, позиции преподавателей соответствующей кафедры на теневом рынке значительно упрочились, а цена их услуг существенно выросла.

И в конкурентной борьбе, и в институциональной организации "рынка зачислений" важная роль принадлежит вузовскому ректорату. При номинальной демократизации управления высшими учебными заведениями в большинстве вузов России сохраняется довольно строгое единоначалие, и решение ректора по тому или иному вопросу, как правило, принимается как окончательное. Понятно, что и операторы "рынка зачислений" обязаны считаться с указаниями начальства, у которого в теневой сфере есть и свои интересы, и свои операциональные приемы. ""Оптовые" взятки, как правило, даются на самом верху: ректор, проректор, - продолжает свой рассказ костромич Д. - Но на таком уровне взятки берут не от всех. Попасть к ректору и дать деньги непосредственно ему могут только те люди, которые занимают в городе достаточно высокое положение. Остальным приходится искать того человека, который мог бы взять деньги и поделиться с кем надо наверху. Это, кстати, не очень легко. Ведь ни на одном кабинете не висит табличка "Главный взяточник". Но кому нужно было, те находили".

Это свидетельство, помимо прочего, интересно и тем, что показывает: вузовский теневой рынок не является замкнутым и изолированным, а представляет собой органическую часть широко разветвленной сети других теневых рынков, операторы которых связаны между собой взаимным интересом и соответствующим спросом и предложением. костромич Д. не говорит, кто эти "люди, которые занимают в городе высокое положение", но мы, опираясь на полученные ранее сведения, вполне можем предположить, что среди них окажется и коррумпированный чиновник администрации (например, ответственный за распределение жилплощади или строительство), и работник военкомата, и крупный милицейский чин. Понятно, что их расчет с ректором скорее всего произойдет не в наличных деньгах, но в форме взаимных услуг, а в некоторых случаях и вообще в кредит - в порядке накопления теневого капитала, использовать который представится возможность когда-нибудь в будущемⁱ.

Так или иначе, но внутривузовская система теневых связей должна гибко реагировать на эту необходимость межрыночных обменов, которые ведутся ректоратом. Воспользуемся еще раз осведомленностью нашего респондента И.П. из Иванова. "Есть так называемый "ректорский список", - рассказывает он, - это такое внутреннее название, в общем-то всем, кто с этим связан, понятно, о чем идет речь. Это те люди, которые поступают непосредственно через ректорат. Это тоже явление достаточно нормальное, в смысле привычное, к нему все приспособились. Плохо, когда ректор превышает разумные пределы, то есть требует, чтобы приняли больше студентов, чем реально получается, исходя из негласного дележа мест между членами приемной комиссии. Еще хуже, когда ректорат в последний момент меняет правила. То есть договаривались на восемь человек, расчистили для них площадь, а из ректората приносят список, в котором пятнадцать. И крутись, как знаешь. Такое "нарушение конвенции", конечно, радости никому особой не доставляет, но приходится как-то выкручиваться. Ссориться с ректоратом нежелательно, из приемной комиссии можно и вылететь".

Сказанное нашим респондентом означает, что в поведении ректора - в силу наличия у него значительного административного ресурса - в определенных условиях может проявиться тенденция к монополизации "рынка зачислений". Впрочем, по нашей информации, пока такая вероятность существует лишь теоретически.

Рассматривая общую структуру и некоторые функциональные особенности вузовского "рынка зачислений", мы несколько в стороне оставили разговор о его ценах. Между тем ценовая дифференциация на этом рынке лучше, чем какое бы то ни было иное свидетельство, может показать нам, что же именно является здесь предметом купли-продажи и какой товар пользуется большим спросом, а какой - меньшим. Ростовчанин В.Ю., которому, как мы помним, пришлось продать свой автомобиль, чтобы оплатить поступление сына в один из вузов, считает, что это еще далеко не самая высокая цена: "Всем хорошо известно, сколько нужно "дать на лапу" за поступление на бесплатное обучение в юридический институт - семь-десять тысяч долларов. Разница зависит от степени "кавказости" абитуриента: чем выше гора, с которой он спустился за дипломом, тем выше и плата за поступление". Его земляк, школьный учитель А.А., говорит о близких ценах: "Есть такие работники высшего образования, которые берут пять-шесть тысяч долларов за поступление, к примеру, на юрфак университета". Цены на этом рынке могут варьироваться также и в зависимости от региональных особенностей: "Абсолютное большинство абитуриентов поступают не бесплатно, особенно на юридический, на факультет иностранных языков, - свидетельствует профессор Л.Д., живущая в Уфе. - Средняя цена колеблется около десяти тысяч рублей за экзамен, а за юрфак - в пределах однокомнатной квартиры или дачи. Вообще это зависит и от возможностей родителей, и от престижности факультета, и от подготовки абитуриента".

Цены, указанные нашими собеседниками, дают совершенно определенное представление о том, что потребители вузовского рынка, по российским понятиям, люди совсем не бедные. Но нас здесь интересует другое. Насколько можем судить, процент населения, декларирующего уровень доходов, соизмеримый с приведенными выше ценами на "рынке зачислений", весьма незначителен. Это дает нам право предположить, что деньги, циркулирующие на теневых рынках в системе российского высшего образования, перетекли сюда из других сегментов всеобъемлющей теневой сферы.

ⁱ Впрочем межрыночный обмен происходит не обязательно на высоком уровне "ректор - городское начальство". В него могут быть вовлечены и рядовые операторы различных теневых рынков. Вот соответствующее свидетельство Е.П., женщины - научного работника из Уфы: "Когда сына в садик устраивали, тоже долго не могли добиться чтобы нас приняли, пока не проскочило в случайном разговоре, что у нас папа в университете преподает, а кому-то из детей детсадовского начальства как раз поступать надо было. После этого нам путевку прямо домой принесли. Я не знаю, муж потом, наверное, помог, потому что в садике все было в порядке".

Рынок экзаменов

Расходы, связанные с вступительными экзаменами, далеко не исчерпывают общую сумму издержек, которые человек несет на пути к обретению диплома. Абитуриент, ставший студентом, не уходит с рынка и не перестает платить. Вернее, ему не дают уйти. Как это происходит, рассказывает уже хорошо знакомый нам Д., окончивший институт совсем недавно:

"После того как человек поступил в институт, у него уже появляется выбор: либо учиться, либо платить. То есть в принципе можно платить за все экзамены, зачеты, пересдачи. Но тут, если ты знаешь предмет, то тебя уже не валят, как на приемных, чтобы взять с тебя деньги. Или я могу подойти к своему однокурснику, у которого отец работает в институте, и попросить, чтобы он за меня замолвил словечко. Его отец ставит мне нормальную оценку, а я ему как бы в знак благодарности дарю бутылку коньяка. Но это у нас взяткой никто не называл и не считал. Это уже "благодарность", другая форма. Разница, в частности, в том, что подарить тот же коньяк - это нормально. Потом при общении с этим профессором у меня не возникает какого-то барьера, неловкости. Если ты давал взятку, там все-таки есть какая-то двусмысленность потом в человеческом плане. Кроме того, благодарность примет практически любой, а взятки берут не все. Взяточники в институте, в принципе, всем известны. Скажем, экзамен принимают пять преподавателей. Из них, как правило, один или два - это люди старой закалки, которые будут ходить в рваных штанах, но денег у тебя не возьмут. Таким наплевать, чей ты сын, они все равно поставят тебе тот балл, которого ты заслуживаешь. Даже если ректору надо, чтобы какому-то студенту поставили "пять", он не будет к такому принципиальному преподу обращаться, а попросит кого-то из более гибких. Тем более простой студент, конечно, такому деньги не понесет, а передаст их кому-то, про кого известно, что тот неравнодушен к деньгам".

Не беремся судить, насколько часто встречается столь широкое разнообразие взаимоотношений между студентами и преподавателями на внутривузовском теневом рынке (назовем этот сегмент "рынком экзаменов"). Во всяком случае, полученная нами информация свидетельствует о том, что бывает и по-другому, когда выбор "учиться либо платить" студенту не предоставляется: платить приходится всем. "За сессию для студентов объявляется прейскурант, - рассказывает двадцатидвухлетний ростовский студент А. - Сами преподаватели об этом не говорят напрямую, но всегда находятся такие студенты (или лаборанты кафедр), которые начинают агитировать остальных студентов, чтобы они скидывались деньгами. Мой знакомый занятия практически не посещает... но сессии сдает успешно, потому что всегда платит. Можно, конечно и не платить, но в таком случае вас поставят в такое положение, что придется заплатить. Например, начинают гонять по всему предмету и цепляться, придираться к каждой мелочи. А потом начинают говорить, что вы не сдали предмет и переносят вам пересдачу после сессии. А кому это надо, ведь два несданных предмета - повод к отчислению".

Как видим, "гонка за дипломом" и в стенах вуза может продолжаться в условиях жесткой конкуренции претендентов: неплатежеспособные выбывают, порой их попросту выталкивают с рынка. Впрочем, само понятие о платежеспособности не всегда напрямую связано с деньгами. Платежным средством могут быть также взаимоуслуги операторов теневых рынков (необходимость получить место в детском саду для сына может заставить вузовского преподавателя ставить положительную оценку ребенку детсадовского начальства) или наличие у потребителя значительного административного капитала. "У меня студентом был сын нашего министерского начальства, - рассказывает Л.Д. - Такой тихий, приглуповатый мальчик. Так перед каждым экзаменом являлся гонец из ректората с предупреждением, чтобы быть с ним помягче. Слава богу, он у меня хоть как-то тянул, а то, боюсь, были бы у меня проблемы с ректором"ⁱ.

И все же, насколько можно судить по полученной нами информации, "рынок экзаменов" несколько отличается от "рынка зачислений". Тут нет конкуренции; каждый преподаватель здесь - монополист, чьи аппетиты ограничены лишь платежеспособностью студентов. На этом рынке оперируют, в основном, индивидуальные, некооперированные коррупционеры. Однако в принципе кооперация возможна и на этом рынке, и в ходе некоторых операций она уже складывается. "Относительно неплохие возможности левого заработка в деканате, - знакомит нас с еще одной подробностью внутривузовской теневой повседневности ивановский преподаватель И.П. - Там всегда есть пространство для маневра. Каким числом, скажем, закрыть студенту сессию, оформить сдачу экзамена, выписать направление на зачет? От этого многое зависит. Он может уложиться в сессию и потом полгода получать стипендию, либо сидеть следующий семестр и лапу сосать. Некоторые студенты, обычно заочники, состоятельные или даже живущие в других городах, проплачивают деканатским работникам или дарят им какие-то подарки, а те уже сами договариваются с преподавателями, чтобы их подопечным поставили зачеты и экзамены".

Не исключено также, что существует кооперация и между отдельными преподавателями: ведь не только ректору, но и многим из них приходится оплачивать услуги нужных людей "со стороны", ставя завышенные оценки их детям. И тут вполне может возникнуть заинтересованность друг в друге работников разных кафедр. Однако это всего лишь гипотеза, основанная на неплохом знании одним из нас вузовской практики советских времен (современными свидетельствами мы на этот счет не располагаем).

Частью общего "рынка экзаменов" является и рынок, на котором происходит купля-продажа контрольных, курсовых и дипломных работ. Однако этот давно уже существующий рынок в наше время вышел за рамки внутривузовских отношений и скорее примыкает к рынку потребительских услуг (объявление о соответствующих услугах даже печатаются в газетах). Поэтому данный сюжет мы оставляем за пределами нашего повествования, ограничившись рассмотрением коррупционных отношений в границах высшей школы.

Все, что говорилось до сих пор, относилось исключительно к системе бесплатного высшего образования. Но что меняется, если плата за обучение легализуется? Свидетельства наших респондентов показывают, что официальное введение платы за обучение никаких принципиальных изменений в общую картину теневой "гонки за дипломом" не вносит. Ростовчанин С.М., которому вообще свойственны весьма резкие суждения как в адрес своих коллег-преподавателей, так и по поводу всей системы российской высшей школы, высказывается в связи с платной формой обучения в вузе вполне определенно:

"На платных отделениях обучения ситуация аналогичная (аналогичная ситуации на отделениях "бесплатных" - авт.). Правда, за подготовку к зачислению в вуз абитуриенты там платят меньше: главное для абитуриента - пройти собеседование. Но каждая сессия для "коммерческих" студентов - сезон расплат. Из студентов таких отделений получаются специалисты еще худшего уровня, чем на бесплатных отделениях. Это касается особенно таких факультетов, как экономический и юридический. На юридическом факультете не платить за экзамен - нонсенс. Таким образом, правоведы нашего города с младых ногтей - потенциальные нарушители закона. Что-либо изменить в вузовской системе, по-моему, невозможно. Тысячи родителей готовы давать взятки за обучение своих детей и готовы молчать. Особо это касается юношей, которым грозит призыв в армию".

Еще более определенную и конкретную информацию о порядках, существующих в платных вузах, находим в интервью М.В., сорокапятилетней москвички, преподавателя вузовской кафедры романо-германских языков. "Институт сейчас платный, - констатирует она. - Когда он был бесплатным, были высокие конкурсы. На вступительных экзаменах у меня было 24-25 человек в группе, из них только трое шли без блата... Сейчас у нас другая проблема: набрать учащихся. Конкурса нет практически... Но зато за переводные экзамены берут по 100 долларов за экзамен (до кризиса одна вообще брала по 300). На нашей кафедре это было не так распространено, а из разговоров с преподавателями других кафедр ясно, что берет как минимум половина". Такая вот закономерность: цены становятся выше, конкуренция потребителей ослабевает, а рынок сужается.

Из рассказов наших собеседников мы можем сделать вывод, что единственное изменение, вызванное введением платной формы обучения, заключается в том, что теперь приходится платить дважды: сначала - легально, в кассу вуза, а потом - нелегально, в руки преподавателю. Понятно, что все это приводит к увеличению совокупных затрат, которые студенту приходится нести в ходе пяти-шестилетней гонки за дипломом.

ⁱ Наш всезнающий респондент Д. рассказывает и о вовсе экзотических формах теневых платежей: "Была у нас и... расплата натурой. Это, понятно, распространялось на девчонок и начиналось обычно с подготовительного отделения. На подготовительное обычно поступали такие девочки, у которых с мозгами не очень. Препод начинает их зондировать, готовы ли они на уступки в обмен на оценку. Потом девочки поступают, а информация о тех, кто сдался, сообщается преподавателям, работающим с первым курсом. Девочек, если они упрямятся, здесь уже начинают валить - как это так, там давала, а здесь не дает - и многие девчонки так до шестого курса и спят со всеми, кому это надо. Я знаю один случай, когда девочку на подготовительном постоянно валили. Она работала лаборантом на кафедре, понравилась профессору, он начал ее добиваться, она его послала. Ее при окончании подготовительного заваливали три раза, пока она не согласилась. Обычно, правда, все было более мирно: хочешь - давай, не хочешь - сдавай на общих основаниях".

Плоды просвещения

Гонку за вузовским дипломом можно рассматривать и как растянутую на годы инвестиционную акцию. Соискатели диплома понимают будущее его обретение как некую финальную операцию, которая может - хотя бы в долгосрочном периоде - капитализовать их вложения. Причем сама возможность успешной капитализации, ее характер и способы зависят от того, какой диплом окажется в руках у выпускника - экономиста, врача, инженера, переводчика и т. д. И мы, видимо, не очень погрешим против истины, если в соответствии с общей картиной взаимосвязи различных теневых рынков, открывающейся в рассказах респондентов, предположим, что в наши дни престиж вуза все в большей степени определяется не качеством знаний его выпускников, но спросом на профессии, дающие преимущества для работы в теневой сфере. Это, конечно, весьма ответственное предположение: если оно соответствует реальности, то отсюда следует, что в институтских аудиториях сегодня формируется новое коррупционное поколение. И, тем не менее, определенные основания для такого предположения у нас есть.

Как можно понять из неоднократных свидетельств наших собеседников, наибольшим спросом пользуется сейчас диплом юриста. Понятно, что люди именно с такими дипломами займут вскоре различные должности в органах МВД, ФСБ и других структурах, призванных обеспечивать правопорядок вообще и служить главным орудием общества в борьбе с коррупцией и теневой экономикой в частности. Однако, как мы уже выяснили, некоторые из этих структур (например, милиция) общественное мнение относит к числу наиболее коррумпированных, причем - выразимся максимально осторожно - не совсем безосновательно. Добавим к этому, что наши респонденты указывают на чуть ли не поголовное участие студентов юридических вузов в операциях на вузовских теневых рынках. Какое же использование диплома, полученного таким образом, можно считать наиболее вероятным? Быть может, будущие юристы - идейные люди и мечтают, продравшись сквозь тернии студенческой коррупционной практики и получив заветный "сертификат знаний", вырваться в конце концов на оперативный простор борьбы с коррупцией? Или, напротив, они потому и готовы выкладывать значительные деньги на вузовских теневых рынках, что надеются с помощью диплома получить такое место, которое позволит с лихвой компенсировать теневые затраты в той же теневой сфере?

У нас нет однозначных ответов на эти и подобные им вопросы. С одной стороны, мы не вправе утверждать, что среди преподавателей и студентов юридических и других факультетов нет честных людей, желающих передавать и получать знания и движимых благородными общественными целями. Но мы не вправе и игнорировать ту вузовскую практику, о которой рассказывают наши собеседники, равно как и озабоченность, высказываемую, скажем, такими людьми как Б.С., офицер ФСБ из Уфы. "Разве это правильно, - сетует он, - что у нас на юридические факультеты или в Академию налоговой полиции принимают учиться за деньги, причем за большие - семь-десять тысяч долларов в год надо заплатить. Это что значит? Значит, что в органы придут работать дети воров и бандитов. Их же нужды они и будут обслуживать". Возможно, тут есть преувеличение. Но это не значит, что можно позволить себе не прислушиваться к таким свидетельствам.

Мы говорим об этом в том числе и потому, что общественная терпимость (если не равнодушие) к порядкам и нравам, царящим в высшей школе, порождает у многих глубокий пессимизм относительно возможности их изменить, который, в свою очередь, лишь усугубляет ситуацию. Вот как оценивает, например, положение дел в высшей школе один из самых осведомленных наших информаторов, ростовский преподаватель С.М., в словах которого находим некую формулу отчаяния: "Вузовская система современной России - сплошной гнойник, который удалить можно, наверное, только вместе с таким географическим понятием, как сама Россия". Так говорить может только человек, вплотную столкнувшийся с каким-либо отвратительным явлением и испытывающий полное бессилие.

Правда, есть среди наших респондентов и такие, кто сохраняет способность анализировать сложившуюся ситуацию более спокойно и рационально и предлагать вполне конкретные методы ее преодоления. "Способ устранения коррупции, собственно, один, и он всем давно известен, - убежден главный герой этой главы, ивановский педагог И.П. - Необходимо резкое повышение зарплаты учителям и преподавателям. Причем тысячи нам не нужны. Я, скажем, без проблем работал бы в университете при зарплате в 300-400 долларов. Я думаю, таких большинство. А при нынешнем уровне зарплаты взятки неизбежны. И все попытки что-то изменить здесь без изменения уровня оплаты труда заведомо бесполезны". И в такого рода представлениях И.П. не одинок.

Не имея против этого каких-либо принципиальных возражений, мы, тем не менее, не очень уверены, что предлагаемые меры радикально помогут делу (даже если государство изыщет деньги, чтобы поднять зарплату вузовских преподавателей до 300 долларов). В конечном счете, рынок знаний и дипломов - не изолированный коррупционный заповедник, но органическая часть экономической системы страны. И если на всеобъемлющем общероссийском теневом рынке знания не пользуются спросом и не могут принести сколько-нибудь достойный уровень дохода тем, кто ими обладает, бесполезно предъявлять претензии системе высшего образования и надеяться на возможность ее очищения от разъедающей ее коррупционной ржавчины. Здесь неизбежно будет сохраняться купля-продажа дипломов, при которой приоритет отдается не тем, кто обладает знаниями и способностями, но тем, кто обладает определенными ресурсами и поднаторел в операциях на теневом рынке.

Больничные поборы: кооперация нищих

Между тем объективные предпосылки для возникновения теневого рынка в сфере медицинского обслуживания и разворачивающаяся здесь конкуренция потребителей находят далеко не однозначное отражение в общественном мнении. Чем меньше у человека возможность платить, тем более склонен он говорить о коррупции и вымогательстве со стороны медицинских работников. Такие суждения кажутся тем более обоснованными, что современное - без преувеличения катастрофическое - состояние медицинского обслуживания в России заставляет врачей и руководителей медицинских учреждений прибегать к некоторым экстраординарным мерам, чтобы хоть как-то обеспечить лечение и уход за больным. "Вымогательством, насколько я знаю, чаще всего занимаются работники здравоохранения, - полагает, например, двадцатидвухлетний ростовский студент А. - Сам я с этим сталкиваюсь регулярно. На обследование настоящее всегда нужно тратиться. Рентген, флюорография - за это всегда берут деньги, либо требуют, чтобы принесли пленку, но проще деньги дать. Рентгенологи часто просят прийти со своими материалами. Например, я диагностировал не так давно свою почку. Ее нужно было фотографировать. Мне сразу сказали - это стоит 100 рублей, если вы хотите, чтобы и снимок был хорошим, и результат мы написали хорошо. В больницах, где лежал я или мои знакомые, сразу говорили: "Если хотите нормальную кормежку, то либо приносите свою, либо платите нам...". За белье приходилось платить. Перевязки, шприцы также за деньги. То есть всегда мы платили за расходный материал, несмотря на то, что у нас были полисы".

Система медицинского страхования в России находится в зачаточном состоянии и существует лишь номинально. По крайней мере, наличие страхового полиса, которым, впрочем, формально наделяются все граждане без исключения, никак не сказывается на реальном качестве медицинского обслуживания. Есть у человека полис или нет, больница все равно нищая, и больным во всех случаях предлагается принять это во внимание. "Не так давно один из наших родственников сломал ногу, - рассказывает, например, С.М., преподаватель одного ростовского вуза. - Его привезли в больницу... Нам объяснили, что в больнице необходимо иметь свое постельное белье, бинты, шприцы, системы для капельниц, само собой - лекарства. К этому мы были готовы, потому что так живет весь Ростов (да и вся страна): все покупают медицинские средства сами и содержат больного полностью".

Правомерно ли, однако, подобные взаимоотношения между лечебным учреждением и пациентом считать формой незаконных поборов, вымогательством, коррупцией, как это делают некоторые наши респонденты? Конечно, если строго придерживаться буквы закона, то описанные случаи можно квалифицировать как нарушения: материалы и лекарства, которые больной приносит с собой, нигде не регистрируются, и это создает медперсоналу возможность произвольно списывать соответствующее количество бинтов, шприцов и т. п. из фондов больницы. Также незаконной является и нерегистрируемая передача денег из рук в руки - скажем, в оплату за рентгеновскую пленку. И все же так ли уж мало у нас оснований для того, чтобы усмотреть во всем этом и нечто иное, а именно - специфическую форму кооперации между нищей медициной и нищим населением в попытках сохранить хоть какие-то возможности лечиться и лечить больных?

Впрочем, о коррупции в таких случаях чаще говорят люди с низким уровнем доходов, для бюджета которых подобная "больничная кооперация" оказывается обременительной, а нередко и просто непосильной. Напротив, те, кто без особого напряжения своих возможностей способен соответствовать сложившейся практике, готовы с пониманием относиться к объективным проблемам современной российской медицины. Так, например, ростовчанка М.Е., предприниматель, для которой, видимо, больничные расходы не являются непомерно тяжелой нагрузкой, начала свой рассказ с типичной" истории о родственнике, которому в больнице пришлось покупать бинты, марлю и лейкопластырь (с запасом, чтобы и другим осталось), но склонности к обличениям не обнаружила: "Вы знаете, мне что-то жалко нашу систему здравоохранения. Мне кажется, что слишком мало средств идет в эту область, чтобы обеспечить такой уровень медицинского обслуживания, который был хотя бы в советские времена. Поэтому я считаю, что на данном этапе такая ситуация с больницами нормальная. Если нет в больнице достаточного количества медицинских средств, то пусть люди их приобретают. Ведь они же будут тратиться на лечение самого человека".

Более того, некоторые наши собеседники не только оправдывают действия работников здравоохранения, старающихся привлечь в лечебные учреждения средства пациентов, но и видят в этом некий этап на пути к полному (хотя, может быть, и временному) отказу от бесплатной медицины. "В идеале все равно должна оставаться бесплатная медицина, - считает уже упоминавшийся нами в предыдущем разделе Д., врач-анестезиолог из Костромы, - но такое может потянуть только сильное государство. У нас сегодня это нереально. Когда нет денег на препараты, на оборудование, на питание больным, особенно какое-нибудь диетическое - о чем можно говорить? Так что сегодня для того, чтобы у врача был стимул работать, надо постепенно легально приучать больных платить деньги за лечение. Для начала больной мог бы оплачивать питание, стирку белья и т. д."

Респондент, по-видимому, не вполне различает границу между отношениями, в ходе которых оплачиваются (или предметно обеспечиваются) условия содержания пациента, и оплатой непосредственных услуг врача, то есть границу между необходимой кооперацией пациента с лечебным учреждением (в конечном счете с государством) и теневым рынком медицинских услуг, о котором пойдет речь в дальнейшем. Скорее всего, такое сглаживание различий между не полностью идентичными явлениями происходит потому, что человек, находящийся сегодня внутри системы здравоохранения, на все происходящее смотрит под одним углом зрения, а именно - под углом зрения недостаточного бюджетного финансирования. Надо полагать, что подобный взгляд, не очень чувствительный к оттенкам, обусловлен прежде всего личным профессиональным опытом нашего собеседника, о котором он говорит достаточно откровенно, не замечая, правда, что говорит уже о другом. "Что касается моего личного опыта, непосредственно на рабочем месте, - продолжает Д., - то в основе всей больничной коррупции лежит низкий материальный уровень врачей и медработников низшего звена. Врач не может получать меньше тысячи рублей в месяц и ходить черт знает в чем. Естественно, я вынужден раскручивать пациентов на подарки, благодарности, которые взятками, как мне кажется, не считают ни больные, ни врачи. Это обычно вино, цветы, конфеты". Впрочем, если судить по другим имеющимся у нас материалам, то особо "раскручивать" пациентов не приходится - в большинстве случаев они сами готовы к неформальным отношениям: "Я считаю, что врачу "дать" - это не грех, - полагает ростовский предприниматель В.Г. - Врач должен жить достойно. Профессия эта благородная. Да и учиться на нее сложно, десяток лет уходит у человека. Врача надо благодарить, это правильно".

Врачи и пациенты: встреча "в тени"

Так или иначе, со знаком ли "плюс" или "минус", но картина вынужденной кооперации медперсонала и больных на наших глазах постепенно превращается в картину теневого рынка в сфере медицинского обслуживания. Врач, работающий в государственной поликлинике, есть государственный служащий. В тех случаях, когда он на своем рабочем месте получает от пациента подарки или наличные деньги за свою работу, он, конечно же, нарушает закон и за определенную плату продает часть тех самых общественных благ ("бесплатных"), которыми распоряжается по долгу службы. Можно бы сказать, что здесь перед нами мздоимство в чистом виде. Однако сразу же возникает вопрос: а возможно ли в принципе настолько строго формализовать отношения врача и пациента, чтобы вообще исключить их взаимную личную заинтересованность, экономическим выражением которой и является непосредственный денежный расчет?

Система государственной бесплатной медицины по природе свой не может не быть формализована и деперсонифицирована: предполагается, что врач с одинаковым вниманием отнесется к любому больному (из тридцати - сорока, которые проходят перед ним в течение дневного приема), а пациент - с одинаковым доверием к любому врачу, которого найдет в кабинете "номер такой-то". Однако такая обезличка, по крайней мере при нынешних российских условиях для пациента психологически дискомфортна. Пациент хотел бы, чтобы врач знал и помнил его не только в течение десяти минут, отведенных на прием в поликлинике; он хотел бы, чтобы отношения сложились как можно более неформальные и чтобы в случае необходимости всегда была возможность обратиться за помощью к своему врачу, которому вполне доверяешь. О том, что дело обстоит именно так, свидетельствуют и некоторые наши собеседники. "К зубному хожу только к знакомому, потому что психологически это более приемлемо, - говорит Е.А. замдиректора частного предприятия в Уфе. - Все равно платить (протезирование, например, везде платное), так лучше отдать близкому человеку: поддерживать надо своих. Вообще, считаю, лучше, чтобы был семейный врач". Того же мнения придерживается преподаватель из Уфы В.А.: "У меня нигде не вымогают, я сам понимаю, что к врачу лучше ходить к знакомому. А раз он с тобой после работы занимается, хочется ему тоже что-то хорошее сделать".

Государственная бесплатная медицина не предусматривает столь неформальных отношений между врачом и пациентом. Однако такие отношения без особого труда устанавливаются на теневом рынке, где врач и пациент могут совершить сделку купли-продажи определенного комплекса медицинских услуг при условии взаимной заинтересованности. Здесь пациент уже может не только мечтать о "семейном враче", но, при наличии средств, купить услуги такого врача, которому доверяет.

Широкое развитие теневого рынка медицинских услуг позволяет людям выбирать, у кого и как лечиться, но и, как это ни покажется странным, рационально рассчитывать при этом собственную экономическую выгоду. Вполне вероятно, что именно поэтому большинство наших собеседников и готово охотно поддерживать практику непосредственного и нигде не зарегистрированного денежного расчета с врачом. "Лечиться даром - это даром лечиться, - считает, например, Л.Д., женщина-профессор из Уфы. - Поэтому в государственные поликлиники наша семья практически не обращается. Даже если лечимся в государственной поликлинике, то все равно частным образом и за деньги". Столь же рационально рассчитывает свои взаимоотношения с врачами москвичка Ж.В., имеющая свой небольшой торговый бизнес: "Когда возникают проблемы со здоровьем, за то, чтобы попасть не в больницу по месту жительства, а в хорошую, тоже, конечно, придется платить. Вот я сейчас занимаюсь зубами. Если я пойду в поликлинику, за консультацию надо заплатить, за все заплатить, да еще очередь. А если я пойду к врачу в частном порядке, я ему заплачу вдвое меньше, потому что все ему прямо идет; и сделает он в удобное для меня время. Как считать - это вымогательство или нет? По-моему, нет, если мне это дешевле обходится, чем я бы официально платила".

Расчет пациента может проявляться и в виде своего рода рациональной идеологии, когда экономические затраты рассматриваются не с точки зрения текущей ситуативной выгоды, а в долгосрочном периоде, как своеобразные инвестиции. В этом случае человек, оплачивая услуги врача, вступает с ним в неформальные договорные отношения и предлагает их поддерживать в будущем. "Вот случай - рождение ребенка у моего товарища, - рассказывает ростовчанин Э.Б. - Роды прошли удачно, обслуживание в роддоме было бесплатное, но хорошее. Но жена попросила "зарядить" конверт с деньгами доктору. Муж так и сделал. Жена говорила, что этот врач пригодится в будущем, если придется рожать еще одного ребенка. В общем, дали деньги, чтобы не было проблем в будущем. Сейчас уже люди делают это добровольно, но по проторенной схеме. Люди знают, что это нужно делать. Конечно, "в лоб" никто не просил денег, но люди подстраховываются".

"Подстраховаться" - значит, в максимальной мере упростить доступ к нужному специалисту на случай необходимости в будущем, в некотором смысле приватизировать такую возможность, сделать ее своим частным достоянием, чтобы впредь обращаться уже не в государственное лечебное учреждение "номер такой-то", но к конкретному специалисту. И не получать бесплатно свою (равную со всеми другими и подчас совершенно мизерную) долю от общественного блага, но купить столько внимательного отношения врача к пациенту, сколько последнему кажется необходимым.

Кстати, практика прямых рыночных взаимоотношений между пациентом и врачом, работающим в государственной системе здравоохранения, свидетельствует о том, что однозначно относить медицинскую помощь к категории общественных благ было бы и в принципе не совсем правильно. Хороший врач-специалист - всегда явление штучное, и доступ к его услугам (к его знаниям и таланту) не может быть равным для всех. Чем выше квалификация, тем обычно yже круг пациентов, которых врач может принять: его знания используются лишь в особо сложных случаях. Критерием выбора может быть острота необходимости (например, при угрозе жизни больного) или научный интерес, но вполне вероятно, что врач примет также (или даже в первую очередь) того пациента, который больше заплатит. "Из врачей самые высокие дополнительные доходы имеют либо узкие специалисты, либо те, кому принято платить по уже сложившейся традиции, - свидетельствует хорошо знающий предмет костромской врач Д. - Что такое узкий специалист? Скажем, в Ярославле есть очень хороший хирург-гепатолог, то есть работающий с желчевыводящей системой. Он единственный специалист такого уровня в городе, но все знают, что он приезжает только тогда, когда больной готов заплатить. А традиционно "платные" врачебные специальности - это акушеры, гинекологи (здесь традиция оплаты идет от подпольных абортов), урологи, врачи кожвендиспансера (им часто платят не столько за лечение, сколько за анонимность). Меньше всего несут терапевтам, инфекционистам, как ни странно, хирургам, то есть тем, кто лечить обязан при любом раскладе. Скажем, если в инфекционное отделение поступает больной с гепатитом, инфекционист хочет не хочет, а лечит".

Хотя этот наш респондент, будучи врачом, хорошо знает положение дел в системе здравоохранения и даже различает, в каких случаях пациенты платят за лечение, а в каких - за соблюдение анонимности, его замечание насчет хирургов вызывает все же некоторые сомнения. Как свидетельствуют другие наши собеседники, услуги хирурга весьма часто становятся предметом теневой сделки. Речь идет не о том, разумеется, лечить или не лечить больного, но о том, делать ли это с большим или меньшим вниманием и ответственностью. Врачебную помощь вообще и помощь хирурга в частности люди склонны воспринимать именно как рыночный товар, качество которого напрямую связано с его ценой. "В медицине... сложившаяся система, - считает, например, ростовчанин И.С. - Моим родственникам приходилось платить за проведение хирургических операций. Их ребенок нуждался в операции. Они договорились сразу с врачом-хирургом через знакомых об оплате этой операции, точнее, об оплате его хорошей и качественной работы... Это все, конечно, можно воспринимать и как взятку, но родители ребенка были заинтересованы в проведении успешной операции, и поэтому инициатива в передаче денег принадлежала только им самим. Хирург мог сделать операцию и бесплатно, но последствия такой операции могли быть разными: я не говорю о том, что забывают вынуть то тампоны из человека, то инструменты, но могли остаться и большие рубцы, могло у ребенка и срастись что-то не так. Формально ведь хирург сделал операцию, то есть свой долг выполнил, но вряд ли можно заставить его сделать операцию хорошо, кроме как заплатив ему. Это ведь тоже работа. И хотя в медицине существует теневая система оплаты за различные медицинские услуги, но нужно отметить, что больные или их родственники, во-первых, уже знают, что им придется платить врачам за качественные медицинские услуги, то есть люди знают, что есть такая система; во-вторых, инициатива подобной оплаты чаще всего исходит не от врачей".

Мысль о том, что услуги врача, если есть возможность, следует покупать, близка многим нашим собеседникам. "Идешь к врачу - готовь деньги. На рынок без денег не ходят", - афористически высказывается москвич Л.И., и эта формула, судя по полученной нами информации, отражает не только его личный опыт и персональное умонастроение. Практика теневых расчетов, о которой рассказывают наши собеседники, распространена, похоже, настолько широко, что можно уже говорить о процессе стихийной либерализации медицинского обслуживания в масштабах страны. Причем инициаторами такой либерализации, по-видимому, в равной степени являются как врачи, стремящиеся иметь достойную плату за свой труд, так и пациенты, которые хотели бы получать медицинскую помощь хорошего качества. Интересы производителя услуги и ее потребителя в данном случае полностью совпадают; перед нами очевидная "игра с положительной суммой выигрыша", являющаяся верным признаком эффективных рыночных отношений. Однако есть тут и свои "но", о которых тоже говорят многие наши собеседники, и нам предстоит их внимательно выслушать. Это тем более важно, что речь идет не только о дефиците платежеспособности, но и о специфических особенностях такого товара, как медицинская услуга - в случае, когда она продается на теневом рынке.

Теневая медицина: игра без правил

Широкое развитие нелегальных коммерческих отношений между врачом и пациентом ведет к основательным институциональным изменениям во всей системе здравоохранения. Правила и нормы (профессиональные, юридические, этические), которыми прежде регулировалась работа государственной системы здравоохранения, на теневом рынке практически не действуют. Вместе с тем - в силу стихийности и теневого характера происходящей либерализации - не были да и не могли быть выработаны сколько-нибудь четкие деловые, правовые и этические принципы, регулирующие профессиональную деятельность врача в рыночных условиях. Отсутствие же единой нормативной основы и связанный с этим постоянный дефицит информации часто ставят пациентов в весьма трудное положение. В одном случае они не знают, где и как найти врача, которому они могли бы доверять, в другом - не ведают, надо ли обязательно платить врачу, и если надо, то сколько и на какую именно услугу они могут рассчитывать, заплатив конкретную сумму денег. Короче говоря, прежние нормативные принципы государственного здравоохранения в значительной степени разрушены, а новые - причем не только легальные, но и теневые - складываются медленнее, чем в других сферах жизни. Тому есть свои причины, и ниже мы на них остановимся. Но сначала присмотримся все же к тем элементам институционального порядка на интересующем нас рынке, которые выявились в ходе исследования.

Институционализация любого экономического явления начинается с упорядочения информации. Наиболее важный источник информации о правилах и нормах поведения потребителя на теневом рынке медицинских услуг (как, впрочем, и на всех других теневых рынках) - неформальное общение с родственниками, знакомыми, сослуживцами. "Посоветовались с друзьями", "по рекомендации знакомых" - указание на эти и подобные источники информации встречаются в полученных нами интервью очень часто. "В поликлиники я сейчас редко обращаюсь, - сообщает, например, ростовчанин И.С. - Но когда надо, то ведь хочешь к хорошему врачу попасть. Тогда действую через знакомых. Ну вот сына к зубному устраивали. По знакомству" ¹.

Однако предварительная информация, полученная "от знакомых", может лишь в общих чертах дать потребителю представление о тех или иных правилах поведения на рынке. Детали проявляются при непосредственной сделке. Понятное отсутствие фиксированного прейскуранта иногда заставляет пациента прибегать к методу проб и ошибок. "Бывают случаи, когда человек в качестве подарка хирургу приносит пакет, в котором находится традиционный набор - бутылка спиртного, конфеты и т. п., - рассказывает А.А., ростовский учитель. - Хирург же, посмотрев на эти подношения, может сказать: "Это не ко мне, это к медсестрам". То есть подарки на такую сумму его не устраивают, и врач хочет большего. И он не будет брать этот пакет".

В других случаях операторы теневого рынка - врач и пациент - пользуются неким удобным им обоим операциональным языком. "Есть даже специальная формула для передачи взятки, - раскрывает некоторые секреты своей профессии хорошо знакомый нам костромич Д. - Больной передает врачу деньги и говорит: "Посмотрите, доктор, результаты анализов". Если денег мало, врач может сказать: "Этих анализов недостаточно". Или, если сумма его устраивает: "О, это уже совсем другое дело!". Видимо, этот шифр нужен для того, чтобы нельзя было записать на диктофон все и потом шантажировать врача или в милицию сообщить".

Впрочем, опасность, что разговоры врача с пациентами будут записаны и использованы для шантажа или повлекут за собой какие-либо санкции, видимо, минимальна. По крайней мере, никто из наших собеседников не упоминает о случаях, когда врач был бы привлечен к ответственности за получение наличных денег. Более того, нередко речь не идет и о какой бы то ни было конспирации вообще: и врач, назначающий цену за свои услуги, и люди, готовые платить, похоже, чувствуют себя при этом вполне уверенно. "Родственники подошли к врачу и спросили, как сделать, чтобы было все хорошо, а мы могли бы отблагодарить, - делится своим опытом ростовский предприниматель В.Г. - Врач объяснил, как можно отблагодарить. Он не смущался".

После ознакомления с этими короткими рассказами может создаться впечатление, что разговоры о слабой институционализации интересующего нас рынка попросту надуманы. Чего, мол, тут не хватает и что еще нужно, если все так просто и прозрачно? У человека возникают проблемы со здоровьем, он находит (лучше через знакомых, но можно и без них) нужного врача, договаривается с ним, оставшись с глазу на глаз, об условиях сделки (можно использовать простейшие приемы конспирации, а можно и не использовать) и - дело с концом. Даже в посредниках - ни разовых, ни, тем более, постоянных - тут вроде бы нет никакой необходимости. И, тем не менее, проблема институционализации этого рынка существует. Более того, она проявляется здесь значительно острее, чем на других теневых рынках, и решается труднее. Речь идет не совсем о той проблеме, с которой мы до сих пор сталкивались. В рассмотренных нами случаях говорилось об организационных технологиях, обеспечивающих соблюдение принятых продавцом и покупателем правил теневой игры, между тем как на данном рынке не ясны сами правила. Неясность же возникает из-за специфики врачебных услуг, которая проявляется в момент их превращения в нелегальный товар.

Понять эту специфику нам помогут рассказы двух наших респондентов. Сделки, которые они заключали с врачами, в чем-то схожи, но отношение к этим сделкам (и врачам) прямо противоположное. Начнем с истории, рассказанной нам ростовчанином С.М.

"Врач сразу после осмотра больного сказал нам, что перелом сложный, со смещением, что больной - человек уже немолодой и пр. То есть нужна операция, но нет никаких гарантий того, что она пройдет успешно. Естественно, мы "все поняли" и к следующему визиту, проконсультировавшись со знакомыми, которые попадали в такие ситуации, подготовили 2000 рублей. Я лично, оставшись один на один с врачом, продолжал с ним беседовать о "предстоящих сложностях операции", а потом положил на край его рабочего стола свернутый вчетверо лист бумаги, в который была вложена сумма. Это было в минуту прощания с врачом. Я уже выходил и видел, как он эти деньги засунул себе в брючный карман. Потом врач меня проводил и сказал: "Надеюсь, все будет хорошо". И, действительно, операция прошла достаточно удачно".

На первый взгляд, в этой истории все предельно ясно: сделка состоялась, обе стороны довольны. Но это обоюдное удовлетворение скорее затушевывает, чем проясняет некоторые особенности теневого рынка медицинских услуг, отличающие его от рынка легального. На легальном рынке разворачивается конкуренция за пациентов. Главное условие успеха здесь - репутация хорошего специалиста, проявляющего все свои способности в любой ситуации. Можно вообще не лечить больного бесплатно, но лечить плохо - значит проиграть в конкуренции. На теневом же рынке, как видим, все иначе. В этих условиях врачу важна не столько репутация безусловно хорошего специалиста, сколько репутация человека, который за деньги лечит хорошо и успешно, а без денег - плохо. И если до того, как ему заплатили, он не дает никаких гарантий, а получив деньги, вселяет в потребителя надежду, это значит, что клятва Гиппократа, выражающая суть врачебной этики, свою силу утрачивает, - и ничем не замещается. Никакого кодекса "теневой морали" врача, как известно, не существует. Поэтому единственное, на что остается уповать пациенту и его близким, - личные нравственные принципы поставщика услуги. Но как универсальный регулятор рынка, где главное - получение прибыли, этот субъективных критерий - не самый надежный, потому что качество услуги он потребителю отнюдь не гарантирует. К тому же сам принцип - "за деньги лечу хорошо, а без денег плохо" - находится за пределами морали и уже потому не может иметь обязывающей силы для всех без исключения врачей (тем более, что при нынешнем дефиците высококвалифицированных специалистов серьезная конкуренция между ними попросту немыслима). Ростовчанину С.М. в данном отношении повезло. Его земляку Е.М. повезло меньше, точнее - совсем не повезло.

"Когда я перевернулся на "Волге", - рассказывает он, - то мой товарищ, который ехал со мной, оказался в больнице. У него было смещение позвонка, нужна была операция, которая в принципе должна быть бесплатной². Конечно, определенные средства требовались на медикаменты. В конце концов, запросили за операцию с моего приятеля 500 долларов. Это только операция. И плюс медикаменты, которые обходились в день около 500-600 рублей. Врач об этом сказал напрямую, и если бы мы тогда отказались платить (а я тоже участвовал в расходах, потому что авария произошла и по моей вине), врачи могли бы представить ситуацию таким образом, будто операция невозможна. Так что пришлось платить. В таких ситуациях жаловаться нет никакого смысла, если хочешь, чтобы все закончилось благополучно для больного. Мы заплатили, хотя все равно это к успешному исходу не привело. Приятель не выжил".

В этом рассказе обращает на себя внимание не столько негативная реакция на поведение врача (предложил оплатить операцию в заведомо безнадежном, по мнению респондента, случае), сколько правовая и этическая растерянность рассказчика, столкнувшегося с игрой без всяких правил. "Жаловаться нет никакого смысла", потому что жаловаться некому и не на что. Е.М., сам того, быть может, не подозревая, столкнулся с главной особенностью теневого рынка медицинских услуг, на котором взаимоотношения врача и пациента не опираются на сколько-нибудь четкие и взаимопонятные нормы и принципы - хотя бы на уровне обычного права. Нам (как, впрочем, и самому респонденту) остается лишь гадать, действительно ли "врачи могли бы представить ситуацию таким образом, будто операция невозможна", или это всего лишь субъективное впечатление рассказчика, и медики в любом случае сделали бы все, что от них зависит (признаемся, что однозначно признать факт криминального вымогательства нам мешает неспособность представить себе хирурга, хладнокровно отказывающегося даже от попытки спасти больного).

Конечно, неопределенность и необязательность договорных отношений характерна для любых теневых рынков. Но данный случай - действительно особый. Услуги, которые продаются на рынке медицинского обслуживания, с экономической точки зрения уникальны. Дело в том, что, покупая товар на других рынках, потребитель платит деньги за результат некой деятельности, которая только результатом и важна, а сама по себе особого значения для покупателя не имеет. В медицине же важнее всего именно деятельность врача: даже при необратимо плохом результате (а он здесь возможен) потребитель должен быть уверен, что врач сделал все от него зависящее, и не медик оказался бессилен, а медицина. При таких обстоятельствах предметом купли-продажи становится не только и не столько сам факт услуги (врач обязан оказать ее и бесплатно), сколько гарантия добросовестности исполнения врачом своих профессиональных обязанностей. И если на легальном рынке такая гарантия - естественное следствие конкуренции репутаций, то на теневом она не обеспечивается ничем. Врач здесь получает возможность весьма неопределенно говорить об ожидаемых результатах своей деятельности, указывая на "сложность операции", "тяжелое состояние больного" или что-то еще, а у потребителя нет никаких критериев, чтобы оценить достоверность сообщенной ему информации, а тем более - степень добросовестности, проявленной врачом в процессе его заранее оплаченной и заведомо неподконтрольной деятельности.

Отсутствие фиксированных норм деловой и профессиональной этики на рынке медицинских услуг размывает и делает неуловимой грань, отделяющую хоть и теневой, но "цивилизованный" рынок от откровенного вымогательства. Добровольно вступая в сделку с врачом, потребитель неизбежно выходит за пределы легального правового и этического поля и попадает в полную зависимость от субъективных представлений медицинских работников о том, что в данной конкретной ситуации возможно, а что недопустимо. Между тем субъективизм - как правовой, так и этический - в такой деликатной сфере, как медицинская помощь, создает основательные предпосылки для откровенно криминального поведения.

¹ Один из наших респондентов делает и вовсе курьезное признание: "У нас настолько отвратительная система, что даже скорую помощь приходится через знакомых вызывать" (И.М., технический специалист, работающий в милиции, Уфа). (назад)

² В некоторых случаях суждения респондентов о диагнозе выглядят явно некомпетентными, но мы, понятно, не чувствовали себя вправе вносить какие-либо изменения или уточнения. - Авт.

Последствия теневой либерализации: диапазон злоупотреблений

Как свидетельствуют наши респонденты, нормативная неопределенность, характерная для теневых сделок между врачом и пациентом, действительно открывает широкие возможности для разного рода злоупотреблений, вплоть до таких криминальных приемов, как шантаж и вымогательство. Для начала обратимся к относительно невинным случаям, в которых медицинские работники, по сути дела, выступают в роли мелких чиновников, в чьи обязанности входит проведение экспертиз и выдача заключений, необходимых для принятия различных административных решений. Поскольку в рыночных условиях любые административные решения, как мы уже знаем, имеют свою теневую цену, не приходится удивляться, что теневая цена назначается и за "прикладные услуги" медиков, которые в данном случае можно квалифицировать как корыстные лжесвидетельства. Ранее мы уже упоминали о фактах криминального партнерства медицинских работников с чиновниками военного ведомства по поводу освобождения от военной службы. Теперь обратимся к некоторым иным случаям, на которые указывают респонденты.

"Можно и не болеть, а медработникам все равно будешь платить, - утверждает ростовчанин В.Ю. - Например, за медицинское освидетельствование для водителей. На таком медосмотре вкладываешь в паспорт 100 рублей (в 1999 году) и получаешь справку со всеми штампами - "годен". Есть, конечно, и такие, кто проходит медкомиссию, но это те, у кого нет денег". В случае, если справку получает человек, которому по объективным данным следует запретить вождение машины, то операция напоминает нам о сделках с милицией и другими чиновниками, продающими "разрешения на правонарушение". Здесь человек покупает за деньги свидетельство, что он здоров, однако при необходимости он может купить и противоположное свидетельство - о том, что болен. "Предположим, мне нужно срочно больничный оформить, - рассказывает москвичка Ж.В., - я иду к знакомому врачу: шампанское, коробка конфет, что-то из косметики... Сейчас все берут, что ни принесешь".

В обоих указанных случаях инициатива сделки, понятно, исходит от потребителя, и сама сделка представляет собой выгодную обеим сторонам "игру с положительной суммой". Рынок как рынок: есть спрос, есть предложение, есть товар, есть цена. Однако совершенно иначе следует расценивать ситуацию, в которой врач "в нагрузку" к товару, за которым пришел к нему пациент, вынуждает его приобретать нечто совершенно не нужное. "Приходит наш человек в ведомственную больницу за больничным, - рассказывает ростовчанин Э.Б. - А врач говорит, что если он хочет получить больничный, нужно купить таблетку какого-то калиевого препарата. По всей видимости, врач работает в системе сетевого маркетинга, и ему нужно продать какое-то количество лекарств. Таблетка стоит два рубля, купить их нужно нашему работнику десять штук. Как только он купит, то отношение к нему меняется - выписывается больничный. Подобные таблетки стоят в аптеке раз в десять дешевле... Но если у посетителя нет денег, то тут-то ему и начинают "выкручивать руки". Врач говорит, например: "Зайдите через три дня, тогда и посмотрим, что у вас болит"; либо: "Ничего страшного с вами не произошло, и вы можете идти к себе на участок работать"".

На специфическую практику поборов через продажу пациенту нужных или не нужных ему лекарств респонденты указывают довольно часто, причем, что особенно важно, информация, идущая от пациентов, подтверждается и свидетельствами самих медицинских работников. "Врач может предложить больному какой-то препарат помимо официально ему прописанного, - рассказывает наш главный информатор о врачебных тайнах и секретах костромич Д. - Естественно, что за дополнительный препарат требуется дополнительная оплата. Препарат, конечно, больничный, а деньги получает непосредственно врач. При этом многое зависит от личных качеств врача. Врач может предложить действительно редкое и нужное лекарство, а может под видом редких заморских таблеток толкнуть какие-нибудь залежалые витамины, от которых хоть хуже и не станет, но и улучшение не наступит. Больные же врачу верят, да и не разбираются в препаратах". Понятно, что объективно подобную "торговлю" следует расценивать как откровенное мошенничество. Здесь уже не рыночная сделка с обоюдной выгодой, но акт "одностороннего обмена", в котором пациент отдает врачу деньги, не получая взамен ничего.

Наряду с мошенничеством при продаже лекарств и торговле ложными свидетельствами о состоянии здоровья наши собеседники указывают и на различные формы шантажа и прямого вымогательства, которые медицинские работники используют в отношении тяжело больных пациентов и их родственников. "Заболела у нас бабушка, - рассказывает Э.Б. - Вызвали мы "скорую". Приехали крепкие ребята, сказали, что ее нужно забирать. Но говорят, что спускать по лестнице ее на носилках мы не должны. Я предлагаю им сумму денег, и бабушку выносят. Это экстремальный случай и не было никакого желания препираться с медбратьями".

Рассказы такого рода тоже в наших материалах не редкость, что, видимо, говорит о широком распространении самого явления. "Бывает, человек нуждается в срочной помощи, а его начинают мытарить, гонять по каким-то процедурам, анализам, но в больницу не кладут. И так до тех пор, пока он сам не поймет или другие не подскажут, что надо заплатить", - со знанием дела свидетельствует врач Д. Наиболее же впечатляющую историю мы находим в интервью ростовчанина В.Ю. Рассказ этот, полный мрачных подробностей, настолько четко воссоздает картину коррупции в больнице, что мы считаем необходимым дать из него пространную выдержку:

"В прошлом году заболел мой отец. Его мы отправили в больницу на машине "скорой помощи". А я ехал за ними вслед на машине с моего производства. Так машину "скорой" пропустили сразу в больницу, а мне пришлось свою машину оставить на стоянке. Я потом поднялся в приемный покой и стал искать отца, потому что его бросили куда-то в угол, как какого-нибудь бомжа. Состояние мое было "на взводе", такой картины я не мог вытерпеть. Им привозят много больных и пострадавших, с ними - родственники, и вот родственники больных мне стали подсказывать, что, мол, ваш отец может так долго лежать без внимания. И подсказали - кому платить. Я достал сто рублей, отдал их фельдшеру, и процесс пошел. Как только увидели работники приемного отделения, что я достаю деньги из портмоне, то их настроение сразу изменилось в мою пользу. Я дал деньги санитарам, чтобы они положили отца на каталку и провезли в смотровую. Потом платил за УЗИ, анализы. Сразу платил наличными тут же - в приемном отделении. Мне медработники стали говорить, что отец очень "тяжелый" (в смысле - его состояние тяжелое), то есть они просто нагнетали ситуацию, для того чтобы меня "раскрутить". Работники приемного отделения мне говорят, что лекарств у них нет, а я говорю: "Пишите, что отцу нужно, а я куплю" (в больнице у них есть аптека). Но потом я решил, что бегать за лекарствами я не буду, и на месте - в отделении, у медработников покупал глюкозу и другие лекарства. Они мне говорили, что эти лекарства они взяли "взаймы" у другого больного (то есть якобы эти лекарства принесли родственники для лечения своих больных). Хотя я уверен, что эти лекарства были их личными, они их просто припрятали для случая. Это и есть вымогательство, которое для медработников - обычная вещь. Скорее, они создают такие условия, при которых ты сам будешь искать, кому бы сунуть деньги, чтобы больному помогли.

В этот же день я, находясь рядом с отцом, вижу, что необходимо ему спустить мочу. А мне в отделении урологии говорят, что у них нет катетера и его нужно купить. Я помчался на машине его разыскивать. Объехал все, что можно - нет нигде. Вернулся в больницу, а там мне говорят: "И чего это вы поехали искать катетер? Их же нет нигде, это всем известно". Я побежал к старшему врачу из урологов, рассказал обо всем и пообещал отблагодарить. И сразу все нашлось, и катетер в том числе. Но уже было поздно. Мне говорят: "Крепитесь, ваш отец умер". Состояние мое - ужасное, а из реанимации выходит тот человек, который поставил отцу катетер, похлопал меня по спине и сказал: "С вас - сто рублей". Деньги я отдал. Но потом, честно говоря, разругался там в больнице: не такое уж критическое состояние было у отца, его можно было спасти.

Потом я еще три дня искал отца. У них в больнице три морга, и он был завален другими. С трудом отыскал".

Эта дантова картина, конечно же, требует, чтобы мы приняли во внимание эмоциональное состояние рассказчика. Вопрос о том, можно ли было спасти больного и при каких условиях, остается открытым. Однако в любом случае картина эта является прекрасной иллюстрацией к той игре без правил, которая характерна для современного теневого рынка медицинской помощи в его наиболее мрачных и диких проявлениях.

Деньги и очередь

Даже в тех случаях, когда конкретная сделка приносит выгоду одному из участников и пользу другому, ее внешние эффекты (экстерналии) и ее общественный резонанс могут быть не однозначно положительными. Всякое либерально-рыночное начинание неизбежно обнажает существующее в обществе социальное расслоение, а при стихийной либерализации здравоохранения различие возможностей у людей проявляется тем более остро, что дело идет об их жизни и смерти или, по крайней мере, о сохранении полноценного здоровья. Напомним, что неравенство возможностей в данном случае возникает при законодательном закреплении равенства прав. "Мой знакомый попал в больницу с серьезным ожогом руки, - рассказывает ростовчанин Ю.Н., менеджер коммерческой фирмы. - Его положили в палату на одного, там был холодильник, приятный интерьер. Медперсонал заходил к нему через каждый час. Руку удалось спасти. Но другие больные с подобными ожогами теряли пальцы или кисти рук. А все дело в том, что мой знакомый сразу договорился с врачами об оплате конечного результата: "Сделайте так, чтобы и рука осталась, и лежать мне пришлось в человеческих условиях"".

Людям состоятельным, видимо, не обязательно приходить в больницу со своим бельем и приносить перевязочный материал - они платят деньгами. Пациенту, который предоставил значительную помощь медицинскому учреждению, оказывается повышенное врачебное внимание и создаются улучшенные условия содержания и ухода. "У каждого больничного отделения есть свой благотворительный фонд, куда больной якобы от чистого сердца может внести определенную сумму, - свидетельствует все тот же Д., врач-анестезиолог из Костромы. - Если лечится какой-нибудь крупный бизнесмен, с него могут "стрясти" новую мебель, микроволновую печь, причём как для больницы, так и для кого-то из врачей лично. В последнее время очень распространена такая форма благодарности, когда какой-нибудь излеченный предприниматель вывозит всё отделение на пикник или на банкет куда-нибудь на дачу. Поэтому естественно, что к бизнесмену и отношение в больнице будет другое. Ему могут дать отдельную палату, почаще делать перевязки и т. д."

В условиях дефицита, когда общий объем благ - в нашем случае возможностей для эффективной медицинской помощи - ограничен, дать больному отдельную палату и почаще делать перевязки можно только урезая объем услуг, предоставляемых другим пациентам. И как раз судьба этих "других больных", номинально располагающих теми же правами, но не имеющих достаточного количества денег, становится едва ли не самой острой проблемой, возникающей как следствие стихийной либерализации. Дефицит порождает очередь, социальная справедливость требует относиться к очереди с уважением. Рынок, напротив, никаких очередей не признает - здесь уважением пользуются только деньги. "Следующий уровень взаимоотношений врача и пациента (после цветов и конфет. - Авт.) - это когда за то, чтобы нормально прооперировали или, скажем, положили в нормальные условия, больной просто дает деньги врачу, - продолжает обогащать нас своими знаниями Д. - Это часто бывает в тех отделениях, где большая очередь на обследование. Например, чтобы попасть в глазное отделение, надо несколько месяцев простоять в очереди. Если ты хочешь попасть туда вне очереди - плати".

Очевидно, что теневой рынок медицинский услуг возникает не как параллельная возможность по отношению к бесплатному здравоохранению, но нередко попросту замещает его: то, что прежде считалось бесплатным, теперь становится платным. И те, кому платить нечем, оказываются оттесненными "в хвост очереди" - иногда и вовсе без надежды получить необходимую медицинскую помощь. Эта особенность современного здравоохранения вполне осознается даже теми нашими собеседниками, которые в целом положительно оценивают либерализацию отношений между врачом и пациентом. "Платить придется все равно, если ты сам заинтересован в излечении, - говорит ростовчанин С.М. - К этому готовы все люди, которые имеют на лечение деньги. Вот у кого их нет - это другой вопрос".

Многие же респонденты, как мы успели заметить уже в начале данной главы, считают такую практику не только ненормальной, но и безнравственной. Проявляющаяся здесь социальная несправедливость особенно остро воспринимается теми слоями и группами населения, которым платить за привычно-бесплатное медицинское обслуживание и доходы не позволяют, и психологические стереотипы не велят. "Я в больнице давно не была, сейчас мне нужно идти к врачу, но я боюсь даже начинать лечиться, потому что не знаю, во что мне это обойдется", - сетует Т.П, работающая на низкооплачиваемой должности заместителя коменданта общежития. "Я считаю, что такая ситуация в здравоохранении не нормальная, - говорит ростовчанин А. - Государство должно обеспечить нуждающихся в медицинской помощи. От советского государства (хоть я и маленький был, но родители рассказывали) я видел один только "плюс" - бесплатное здравоохранение". С ним солидарна пенсионерка З.И.: "Если человек не может лечиться за деньги, то он получит самое некачественное обслуживание. Можно сказать, что ничего не получит. У моей соседки больной отец. Ему для того, чтобы пройти только обследование, нужно заплатить очень большие для их семьи деньги... Люди просто теряются, где их взять, эти деньги... Я лично считаю такую ситуацию неправильной, потому что государство на медицину может тратить больше денег, и это облегчит ситуацию в здравоохранении".

Морально-этические оценки, которые наши собеседники дают стихийной либерализации медицинского обслуживания, имеют отчетливо выраженный поколенческий характер. "Люди старшего поколения процентов на 98 убеждены, что их должны лечить бесплатно, - делится еще одним своим наблюдением Д., выступающий на этот раз в роли социолога. - Их основной аргумент: "Я всю жизнь отпахал, и извольте меня лечить". Некоторые говорят прямо: "Ты знал, куда ты шел. Хотел бы зарабатывать деньги - шел бы в бизнес. Врач должен быть бессребреником". Среди представителей среднего поколения (лет от 40 до 60) таких процентов 60-70. С молодежью проще. А вообще легче всего договариваться с тем, кто сам занимается бизнесом"ⁱ.

Однако социальные последствия происходящего на наших глазах разрушения системы бесплатной медицинской помощи не сводятся только к тем потерям, которые несут пенсионеры и другие малообеспеченные слои населения. Не исключено, что в ближайшее время могут возникнуть или уже возникли проблемы у представителей привилегированной части бесплатных потребителей, то есть у тех, кто имел и имеет различного рода льготы в виде права на обслуживание в ведомственных поликлиниках и больницах или административного ресурса при обращении в обычные лечебные учреждения. Мы располагаем на этот счет двумя свидетельствами: одно из них - о том, как старый механизм льготного обслуживания продолжает исправно работать; второе - о том, как он начинает давать сбои.

Первое свидетельство принадлежит М.И., высокопоставленному чиновнику из Уфы. "В больницах я тоже не плачу, - говорит он, подчеркивая этим "тоже", что и во многих других случаях не платит там, где другим приходится раскошеливаться. - Недавно отца клал в госпиталь на обследование и лечение. Позвонил главврачу, представился. Ни копейки ни я, ни отец не платили. Просто использовал свое служебное положение. Поликлиника у нас своя, у жены тоже ведомственная, денег там не берут". По-видимому, телефонный звонок и был предъявлением той "кредитной карты" чиновника, на которой записана величина его административного капитала. Сумма оказалась достаточной, чтобы главный врач взял постороннего пациента, не запросив денег.

Второе свидетельство мы получили от ростовского преподавателя С.М. Оно-то и навело нас на предположение о том, что современный теневой рынок, в отличие от теневых рынков советских времен, не всегда с готовностью принимает в качестве платежа капитал административного положения. "Один мой знакомый - работник спецслужб, - рассказывает С.М., - в течение года возился со своей тещей. У нее были проблемы с желудком, и мой знакомый поместил ее в больницу для проведения операции. Главврачу по своим каналам коллеги моего приятеля сообщили, что операцию нужно сделать хорошо, так как пациент не простой, точнее, ее родственники. Ребята понадеялись на авторитет "конторы". Но операцию сделали "как обычно", то есть через два месяца начались свищи и пр. Опять положили в больницу тещу - повторная операция. Опять надавили через "органы", но состояние больной стало ухудшаться - она потеряла в весе, ей дали инвалидность. Третий раз уже не стали никуда возить. Но она живет и поныне, хотя сильно сдала. Итог - лучше бы моему знакомому было заплатить сразу за операцию, а не надеяться на то, что авторитет "конторы" поднимет больного на ноги... В спецслужбах, как и у ментов, не любят платить за какие-нибудь услуги, а стараются все сделать на халяву. Но халява халяве рознь. Хорошего специалиста не принудишь свое дело делать творчески (это только в сталинских "шарашках" получалось)".

Уверенность респондента, что не опора на авторитет "конторы"", но лишь своевременная выплата гонорара врачу могла мы облегчить участь больной, сама по себе симптоматична, но все-таки требует дополнительного комментария. С одной стороны, история эта действительно может свидетельствовать о сужении сферы административной зависимости российской медицины: у главврача больницы может быть более высокая (и не обязательно административная) "крыша", в теневые связи с этой "конторой" он может быть просто не включен, конкретный хирург может не зависеть от главврача и т. д. С другой стороны, потребитель, похоже, в данном случае попал в зону уже хорошо знакомой нам "договорной неопределенности", когда у него нет достаточных оснований судить, ухудшилось ли состояние больной из-за плохого лечения (потому что не заплатили) или это тот случай, когда "медицина бессильна". Эта неопределенность, представляющая собой существенную особенность теневого рынка медицинских услуг, как раз и позволяет, возможно, девальвировать административный капитал различных неплатежеспособных "контор". По крайней мере, на данном конкретном рынке.

В заключение уместно напомнить, что либерализация государственного здравоохранения идет двумя параллельными путями, и кроме теневого рынка медицинских услуг развивается и рынок легальный. Последний к нашей теме непосредственно не относится, однако мы должны все же отметить, что некоторые наши собеседники, причем наиболее состоятельные из них, предпочитают обращаться именно в платные поликлиники и больницы. "Недавно заболела моя жена, - рассказывает все тот же ростовчанин С.М., - Мы обратились в Дом здоровья на платный прием. Оплатили 60 рублей за визит. Без душещипательных сцен, которыми изобилует обычная поликлиника, посетила жена врача, он ей назначил лекарства, направил на анализы. Болезнь ушла. Мы потратили, может быть, на 100 рублей больше, чем в обычной поликлинике за прием к врачу, за "нормальные" анализы, но избежали потери времени, возможного хамства, неприятных зрелищ, с которыми столкнулись бы в случае посещения муниципальных поликлиник". Или вот еще признание молодой женщины, тридцатилетней ростовчанки М.Е., имеющей свой небольшой торговый бизнес: "Если честно, то когда лежишь в палате обычной больницы, то сталкиваешься со стариками, тяжело больными. Ночевать рядом с такими людьми очень тяжело. А в платных отделениях, как правило, люди молодые и более обеспеченные, и палаты на двух-трех человек. Так что я предпочитаю лечиться в платных больницах".

Кроме легального рынка медицинских услуг одной из мер нетеневой либерализации здравоохранения является внедрение принципов страховой медицины. Однако, как мы уже отмечали, медицинское страхование пока не дает сколько-нибудь ощутимых результатов. Более того, оказывается, что данный способ организации медицинского обслуживания в наши дни также не свободен от элементов теневых рыночных отношений. Интересен в этом смысле рассказ М.Л., работающего в одном из московских частных банков:

"В государственные медицинские структуры я давно не обращался - у меня сейчас медицинская страховка на обслуживание в Центральной клинической больнице, нескольких бывших поликлиниках 4-го управления (сеть привилегированных лечебных учреждений коммунистической поры, так называемая "Кремлевка"). Вопрос о подарках каждый решает сам для себя, устоявшейся системы нет. Я лишь однажды подарил коробку конфет стоматологу, и то потому, что была симпатичная девушка. В последнее время, правда, стала наблюдаться неприятная тенденция. Приходишь, например, к зубному, рядом два кабинета. В одном хорошая анестезия, но там принимают только за "живые" деньги, а в другом, куда ты идешь со своей дорогой страховкой, такой анестезии нет".

Тот факт, что в наши дни даже привилегированная страховка проигрывает в эффективности непосредственному наличному расчету, кажется нам весьма выразительным финальным штрихом к общей картине теневого рынка здравоохранения.

ⁱ Зависимость мнения от возраста здесь весьма симптоматична: общественное представление, что медицинское обслуживание может и даже должно быть бесплатно - один из наиболее устойчивых общественных предрассудков, унаследованных от советских времен. На самом деле теневые расчеты пациентов за медицинские услуги были настолько широко распространены в Советском Союзе, что именно к тем временам следует отнести - и хронологически, и генетически - сам факт возникновения соответствующего теневого рынка. Более подробно об этом см.: Тимофеев Л.М. Институциональная коррупция. Очерки теории. М.: РГГУ, 2000. С. 100-101. Давние наблюдения подтверждаются также и в ходе данного исследования суждениями некоторых наших собеседников, еще не забывших советские порядки: "В советские времена в медицине теневых отношений было гораздо больше, - вспоминает пятидесятилетняя москвичка Е.Л., финансовый работник. - Сейчас есть возможность официально заплатить - и не волноваться: возьмут - не возьмут, кому дать, сколько дать, как... На самом деле наша медицина никогда бесплатной не была, во всяком случае, если касалось чего-то серьезного".

Откуда берется "черная наличность"?

В общей форме ответ очевиден: источником этих средств может быть только производственная сфера. Причем сама возможность вступать в нелегальные сделки с чиновниками (а тем более расплачиваться неучтенной наличностью) предполагает существование достаточно обширного неучтенного, теневого производства и развитых теневых рынков - и рынков факторов, и рынков готовой продукции. В первой части книги было показано, как различные теневые рынки формируются и функционируют в таком важнейшем производственном секторе экономики, как сельское хозяйство. Здесь же мы обратимся к той пестрой и весьма неоднородной области экономической деятельности, которую условно можно объединить понятием "сфера потребительских услуг" и которая занимает весьма существенное место в повседневной жизни российского горожанина¹.

Начавшаяся несколько лет назад либерализация экономики коснулась этой сферы едва ли не в первую очередь. Различные ремонтные мастерские, автосервис, парикмахерские, пошивочные ателье и прочие предприятия, оказывающие повседневные услуги населению, были (наряду с предприятиями торговли) первыми объектами, подлежавшими приватизации. В настоящее время эта отрасль в основном контролируется частным капиталом и представляет собой довольно развитой легальный рынок, которому свойственны и свободное ценообразование, и относительное равновесие спроса и предложения, и конкуренция производителей.

Однако цифры и факты показывают, что наряду с легальными рыночными операциями в сфере услуг часто практикуются различного рода нерегистрируемые сделки, общее число которых, по-видимому, позволяет говорить о существовании обширного теневого рынка (некоторые количественные данные будут представлены в следующем разделе книги). Убедительные свидетельства этого мы находим и в материалах проведенных нами интервью: о своем участии в нерегистрируемых сделках рассказывают практически все наши собеседники. "У нас принята оплата услуг наличкой, - говорит, например, В.А., преподаватель вуза из Уфы. - Вот, видишь, ремонт в разгаре. Ребята трубы меняли - у них вроде ИЧП (индивидуальное частное предприятие. - Ред.). Они даже какую-то бумагу давали. Типа гарантии. Но не квитанцию. Деньги платил налом. А плитку клали, потолок, это просто работяги после работы приходили, делали. Эти, конечно, тоже за наличные, без всяких бумаг. Сантехник из ЖЭКа унитаз менял, я ему и заплатил, и стакан налил. Бытовую технику у меня друзья чинят - бесплатно. Тесть вызывал мастера из ателье телевизор чинить - платил наличными без квитанции. У кресла сломался брус, я у своего столяра в университете заказал, он за наличные делал. Балкон стеклил, тоже налом расплачивался".

Уже из этого краткого рассказа понятно, что речь идет о явлении широкомасштабном и не вполне однородном. Практически у всех, к кому респондент обращается за помощью (и с кем одинаково расплачивается неучтенной наличностью) совершенно различные статусно-правовые позиции: сантехник - муниципальный служащий; мастер из телеателье - служащий частной фирмы; "ребята из ИЧП" - зарегистрированные частные предприниматели; "работяги после работы" в данном случае выступают в роли незарегистрированных, "неформальных" ремесленников. Столь широкий спектр правовых статусов рыночных операторов дает основания предположить, что появление каждого из них на теневом рынке имеет свои, особенные причины и связано с особенными обстоятельствами.

Начнем с операторов, представляющих частные предприятия²,. Респонденты, которые в той или иной степени сами связаны с фирмами, работающими в сфере услуг, вполне определенно указывают, что основным мотивом, понуждающим предпринимателей рассчитываться с потребителями неучтенной, черной наличностью, является стремление избежать уплаты налогов, которая грозит фирме банкротством. "С налогами все просто: если бы мы платили налоги, то просто нет смысла работать", - считает Т., механик частного автосервиса. Он же охотно раскрывает технологию расчетов с потребителями: "Клиенты со мной расплачиваются деньгами. Конечно, только наличными! По правилам, конечно, он должен в кассу деньги давать, а механик или хозяин квиток выдавать. Приходный ордер, корешок к нему. И счет, какой ремонт, какие запчасти. Но так только раньше, в самом начале было... Теперь с каждым механиком его клиент расплачивается, как сначала договорились. А потом уже мы отдаем хозяину".

Знакомство со сферой потребительских услуг мы начали с упоминания о том, что при переходе к рыночной экономике приватизация коснулась этой экономической отрасли в первую очередь. Однако, как показывает опыт наших собеседников, юридическая декларация права частной собственности лишается какого бы то ни было практического содержания, если государство вводит запретительные налоги. Не имея возможности в полной мере защитить свое право собственности легально, предприниматель вынужден выбирать: или совсем уходить из бизнеса, или часть операций вести на теневых рынках. Но, как мы успели убедиться, во многих случаях и теневые операции требуют весьма значительных трансакционных издержек (платежи чиновникам, милиции и т. д.), которые по природе своей напоминают некую параллельную налоговую систему. И такая система, понуждающая предпринимателя к использованию "черного нала", вполне устраивает, по мнению наших собеседников, и контролирующие органы, которые кровно заинтересованы в ее сохранении. Круг замыкается. "Я не показываю часть бизнеса налоговикам. Но ведь они и не хотят, чтобы я им все показывал, - говорит москвич О.В., имеющий фирму по продаже и установке дверей. - Им выгоднее меня на чем-нибудь схватить за руку, чтобы я им на лапу отвалил... А во что мне обходится моя "дружба" с милицией? А мужики из территориальной администрации? А пожарные? А санинспекция? Помнишь картинку "Один с сошкой, семеро с ложкой"? Но если я им не заплачу, а заплачу налоги - они меня закроют. Если же им заплачу - они помогут и налоги не платить ... Но для того чтобы им платить, я должен иметь наличность. И своих мастеров я должен так инструктировать, чтобы они стремились получить с клиента наличными без всяких там квитанций".

Заметим, что столь эмоционально рассказывая о причинах, вынуждающих его к операциям с неучтенной наличностью, наш собеседник вместе с тем вполне сознательно поднимается от своего опыта до общих рассуждений о природе государства и особенностях его взаимоотношений с бизнесом. Подобную позицию разделяют и даже еще более определенно формулируют и некоторые другие респонденты - особенно из числа предпринимателей, оказавшихся в той же ситуации, что и О.В. "Если платить все налоги, то придется одалживать деньги на стороне, - считает, например москвич К.В., оказывающий риэлтерские услуги. - Налоги непомерно велики, их можно было бы безболезненно снизить. По-моему, это все делается намеренно. Если каждый гражданин станет законопослушным, то функции государства, подобно шагреневой коже, будут сужаться. А когда все невольно вынуждены нарушать законы, можно всех держать на крючке. Такой средневековый принцип, но он продолжает работать".

Интерес предпринимателя здесь выражен вполне определенно. Однако, рынок может эффективно работать и развиваться только в том случае, если представление о выгоде производителя товара и его потребителя совпадает. Между тем перед потребителем на рынке повседневных услуг возникают по крайней мере три варианта выбора: (1) обратиться к зарегистрированной, легальной фирме и расплачиваться через кассу; (2) обратиться к зарегистрированной, легальной фирме, но расплачиваться неучтенными наличными "из рук в руки" и (3) иметь дело с незарегистрированными, неформальными производителями услуг - и, понятно, платить наличными. Эти три способа ведения операций конкурируют между собой, и нам важно понять, чем руководствуется потребитель, определяя свой выбор.

¹ Широкий анализ теневой деятельности российских промышленных предприятий и предприятий торговли не входил в задачи данного исследования - тем более, что работа эта отчасти уже проделана другими экономистами и социологами. См., например: Долгопятова Т.Г. и др. Неформальный сектор в российской экономике. М., 1998. (назад)

² Как указывают многие респонденты, другим теневым рынком, доставшимся нашему времени в наследство от советских порядков, является рынок ритуальных услуг. Поскольку и земля, и система ритуальных учреждений остаются муниципальной собственностью, то, естественно, становятся объектом интенсивной теневой приватизации и распродажи на теневых рынках. "На кладбище всегда приходилось платить дополнительные деньги за хорошее место; за хорошую бригаду гробовщиков, за ритуал, - свидетельствует ростовчанин Ю.Н. - Новые кварталы, которые находятся далеко от центра кладбища или в низине, дают охотно, но за хорошее место приходилось платить довольно много кладбищенским работникам. Бригаде могильщиков платят за то, чтобы они не были пьяными во время процессии, чтобы могила была на нормальной глубине и нормальной ширины, чтобы гроб не уронили, чтобы его нормально заколотили. Но, конечно, платят те, у кого есть деньги, а те, у кого их нет, довольствуются ритуалом за сумму, которую определил собес".

Легальные фирмы и неформалы

Если потребитель имеет дело с зарегистрированной фирмой, то, по нашей информации, ему при прочих равных условиях безразлично, платить ли в кассу по квитанции или непосредственно мастеру наличными, и он обычно платит так, как предлагает исполнитель работ. "Когда мои мастера спрашивают у клиента, нужна ли квитанция, - рассказывает о своей практике О.В., - мало кто говорит, что нужна. Люди все все понимают и думают, что если мастер заинтересован, чтобы без квитанции ему платили, то и работу сделает понадежнее. Но если речь идет о гарантии, то здесь требуют оформления как положено. Да мы и сами не можем совсем уйти в наличность. Мы все-таки официально зарегистрированная фирма, и должны следить, чтобы был определенный баланс между налом и кассой. Мастера все опытные, сами смотрят по обстоятельствам".

Как видим, возможности легальной фирмы получать от потребителя наличные деньги без официального оформления все-таки ограничены. Да и потребитель, обращаясь в такую фирму, хотел бы полностью использовать преимущества именно легальной операции и, в частности, получить гарантии качества, которые должны быть оформлены официально¹. Однако эти преимущества легальной фирмы могут оказаться недостаточными, и тогда потребитель находит более выгодным и удобным обратиться к неформальному производителю. "За услуги я плачу либо по счету в фирме, либо исполнителю на руки, - рассказывает ростовский студент А. - По счету я магнитофон ремонтировал, сам возил в фирму. Наличными родители за ремонт квартиры с работягами расплачивались. Всегда есть такая ситуация: если ремонт техники происходит у заказчика на дому, - обращаешься к человеку, которого знаешь, и он делает, - то, понятно, расплачиваешься наличными. А если в сервисный центр нужно вести технику, то ты платишь по квитанции. Цены, кстати, не сильно отличаются, и мне все равно как платить. Но все-таки наличными лучше платить, потому что меньше проблем возникает. А вот в фирме нужно выписать чек, потом нужно искать то кассу, то менеджера, и обратно. То есть мне нужно побегать, для того чтобы просто отдать свои деньги. Что касается оплаты наличными исполнителю, то даже, если по одинаковой цене с фирмой платишь, он сделает работу лучше, или хоть чуть-чуть качественней. Или с уважением отнесется к тебе и к твоей технике".

Выбор, перед которым оказывается потребитель, касается как содержания и качества услуги, так и формы оплаты, причем предпочитается именно платеж неучтенной наличностью, который не всегда принят при расчетах с легальной фирмой, но оказывается единственно возможным для незарегистрированных предприятий или для индивидуальных мастеров-неформалов¹. Удачный расчет конкурентных возможностей предприятий, оперирующих "в тени" и работающих вполне легально, находим в интервью В.Ю., замдиректора по производству на частном заводе в Ростове-на-Дону: "У меня машина, которую временами приходится чинить. Здесь важно, где машина ломается, если это близко к станции техобслуживания, то выхода у меня нет. Еду туда. Но если машина ломается далеко от станции, то мне уже по расстоянию все равно: на СТОА (станция технического обслуживания) автомобиль тащить или к знакомому частнику. Я, конечно, поеду к частнику, потому что у него дешевле я починюсь. А на СТОА очень высокие расценки. Плюс к тому мне нужно еще машину помыть, а это тоже стоит у них 80-100 рублей. Мне нужно всего-то заменить какую-то деталь, а на СТОА - без разницы: машину в мойку. В каждой подворотне сейчас есть мастера по ремонту автомобилей, да и сторговаться с ними всегда можно: он запросит 150 рублей за ремонт, а ты говоришь - 80. Вот на 100 рублях и сойдетесь. Это очень частое явление. На СТОА не всегда лучше сделают ремонт, чем частник. К тому же они на СТОА мне говорят: "Ты заплатил деньги за ремонт не мне, а предприятию. Так хоть подкинь пару червонцев". В любом случае на СТОА возьмут дороже".

Таким образом, по свидетельствам наших собеседников, бизнес, основанный на операциях с "черным налом", выигрывает конкуренцию у бизнеса, официально регистрирующего свои финансовые потоки. Причину увидеть нетрудно: наличный платеж не только (а) дешевле, (б) удобнее технически, поскольку связан с меньшими трансакционными издержками и (в) гарантирует лучшее качество, но и (г), как оказывается, более привлекателен психологически, ибо позволяет установить прямые межличностные отношения между потребителем и исполнителем работы. В результате таких прямых контактов могут сложиться долговременные взаимовыгодные отношения, и тогда у потребителя появляется свой парикмахер, который лучше других мастеров знает, как стричь данного клиента, свой автослесарь, который лучше других слесарей знает данную машину, свой сантехник, свой специалист по бытовой технике и т. д. "У меня есть свой мастер по ремонту автомобиля, - рассказывает С.А., преподаватель вуза из Ростова-на-Дону. - Если возникает поломка, которую он не может устранить, то он мне рекомендует кого-либо из своих друзей-знакомых. И эти ребята тоже отвечают за свою работу. Они знают мою машину лучше, чем я, и дают мне советы, которые я не получу даже за деньги: для того чтобы дать дельный совет, нужно быть либо супер-автослесарем, либо наблюдать за моей машиной долгое время".

Опираясь, видимо, на частный опыт взаимовыгодных отношений со своим автослесарем, С.М. формулирует некую общую рациональную философию сферы потребительских услуг:

"Я всеми силами стремлюсь найти хороших мастеров за умеренную плату - умеренную не по своим возможностям, а по городским раскладам. Мечтаю, чтобы у меня был свой сапожник, свой теле-, радио-, аудио- и прочих "железных" дел мастер, свой электрик, сантехник и пр. Я хочу, чтобы у нас были долгосрочные отношения на взаимовыгодных условиях. Весь мой опыт общения с работниками таких специальностей в советские времена был, что называется, сплошной "головной болью". Я удивляюсь тому, что у нас в Ростовской области есть целая Академия сервиса (бывший Институт бытового обслуживания населения), а найти толкового мастера по ремонту отечественной стиральной машины я не могу. В мастерскую я не повезу машину по разным причинам:

там работают очень часто молодые ребята, у которых нет опыта;

провоз-отвоз техники влетит мне в копеечку;

сроки ремонта могут быть безграничными;

нет никаких гарантий, что я смогу получить нормально работающую вещь из той же мастерской на длительный срок. Если гарантию и дают, то это фикция: если моя стиральная машина опять сломается после ее починки в мастерской, я как нормальный человек должен искать другого, более квалифицированного мастера, а не везти за свои деньги эту машину опять в мастерскую только лишь потому, что мне дали гарантию на три месяца. Уверен, что за бесплатно ребята из мастерской мне хорошо вещь не починят".

Долгосрочное теневое сотрудничество и межличностные контакты в сфере потребительских услуг могут вообще принять вид отношений настолько неформальных и доверительных, что становится возможным исполнение работы в кредит. "Ремонт машины... оплачивается наличкой у своих мастеров. Они могут и без денег сделать, авансом, потом получить деньги", - рассказывает женщина-экономист А.И., работающая в одном из уфимских банков.

В начале данной главы мы установили, что на рынке потребительских услуг конкурируют между собой три типа производителей: фирмы, работающие полностью легально, фирмы, официально зарегистрированные, но ведущие операции с неучтенной наличностью (впрочем, одно и то же экономическое лицо может одновременно вести операции обоих указанных типов) и, наконец, производители-неформалы. Теперь, опираясь на свидетельства респондентов, мы можем сказать, что вторые выигрывают конкуренцию у первых, а неформалы - у зарегистрированных фирм. Впрочем, следует заметить, что хотя конкуренция между ремесленниками-индивидуалами и легально работающими фирмами очевидна, она не слишком остра, и спрос на услуги и тех, и других оказывается достаточно емким, чтобы никому из них в ближайшем будущем не грозило вытеснение с рынка. Потребитель же, как мы можем судить по высказываниям наших собеседников, весьма доволен возможностью выбирать. Однако столь мирное сосуществование различных форм бизнеса есть лишь знак переходной экономики, в которой слабо проявлена или вовсе отсутствует конкуренция корпоративных репутаций и деловой престиж фирмы еще не вполне проявился как рыночный товар. В этих условиях естественная потребность в доверии к производителю неизбежно смещается в сторону личных отношений, стремится реализоваться в сфере межличностных контактов, желательно постоянных и стабильных. С этим, видимо, и связано желание иметь своих специалистов во всем диапазоне необходимых услуг. Относясь к таким настроениям и установкам с полным пониманием и даже с симпатией, мы, тем не менее, хотели бы еще раз подчеркнуть, что сами они есть лишь психологическое следствие неразвитости конкурентных отношений, хотя на рынке услуг они сегодня и выглядят относительно развитыми - в основном, благодаря активной деятельности производителей в теневой сфере, охватывающей как часть легального бизнеса, так и всех неформальных производителей.

Итак, большинство наших собеседников реагируют на теневые отношения в сфере услуг вполне позитивно. В некоторых случаях они могут сетовать на дороговизну работ, но при этом почти всегда предпочитают рассчитываться непосредственно с исполнителем наличными деньгами помимо кассы. Поэтому вполне логичным выглядит и желание некоторых респондентов видеть деятельность теневиков (по крайней мере их неформального сегмента) легализованной. "Я считаю, - говорит ростовский преподаватель С.М., - что всех этих ремонтников-специалистов, которые работают частным образом и хотят продолжать работать официально, нужно перевести на лицензирование - и все. Заплатил 500 рублей, к примеру, в год за лицензию - и делай людям добро. Не нужно этих людей хватать за руку и делать из них дельцов теневой экономики".

Этой же точки зрения придерживается и Е.М., который рисует перед нами почти идиллическую картину собственного бизнеса: "Мне хотелось бы заняться перевозками пассажиров на своем автобусе. Сейчас я уже получил лицензию на перевозки, осталось получить маршрут движения. Практически ничего мне не мешает, только вот был бы автобус новый у меня, то и проблем с ремонтом было бы меньше. Машину я люблю, и всю жизнь работал водителем - на городском пассажирском транспорте, на легковых автомобилях. То есть хочу быть независимым ни от кого. Сейчас для этого созданы некоторые послабления. Я, например, плачу в месяц 500 рублей за лицензию и никто не лезет в мой карман. Раньше нужно было отчитываться по билетам и пр. А теперь спокойно я могу эти деньги отработать и заниматься своим делом".

Рассматривать теневой рынок потребительских услуг мы начали с вопроса о том, каким образом в теневой сфере оказываются ресурсы, которые могут стать и становятся валютой при расчетах предпринимателя с чиновником, "приватизировавшим" и по кускам распродающим "общественное благо". Теперь мы видим, что эти ресурсы есть не что иное, как невыплаченные налоги, то есть опять-таки некоторая доля "общественного блага", незаконно присвоенная предпринимателями. Действительно, предприниматели, уходя от налогов, так же, как и чиновники, присваивают часть "общественного блага" - в том смысле, что воруют деньги у государства. Но ущерб государству не есть еще обязательный ущерб его гражданам. Представление о том, каким должен быть объем "общественных благ" (а значит, и величина налогов), у государства и граждан может не совпадать. Именно на это несовпадение и указывает сам факт участия населения в теневых сделках - как на рынке потребительских услуг, так и на других теневых рынках, на которые современный российский горожанин постоянно выходит в своей повседневной жизни. Иными словами, теневые рынки существуют и развиваются только постольку, поскольку операции на них выгодны населению и оплачены населением.

¹ Как видим, уровень правосознания российского гражданина таков, что не побуждает его во всех случаях потребовать от производителя услуги обязательного соблюдения закона. Вместе с тем в российском законодательстве нет норм, которые создавали бы соответствующие экономические стимулы, что было бы возможно, например, если бы расходы на некоторые виды потребительских услуг хотя бы частично списывались с общей суммы налогов, которые платит гражданин.(назад)

² Говоря о неформальной экономике, мы имеем в виду не принятое некоторыми исследователями расширительное толкование этого термина, согласно которому "неформальный сектор экономики - это любая экономическая деятельность, сознательно укрываемая ее субъектами от государства с целью минимизации издержек, в частности - за счет ухода от налогообложения" (Долгопятова Т.Г. и др. Неформальный сектор в российской экономике. М., 1998. С. 22.). Смысл, который мы вкладываем в это понятие, соответствует лишь инициативной незарегистрированной (и потому остающейся вне официального налогообложения) деятельности мелких предпринимателей в сфере производства потребительских услуг (а также строительства и торговли). Такая дефиниция подразумевает также, что содержание неформальной экономической деятельности повторяет содержание официально регистрируемых операций на соответствующих легальных рынках.
Впрочем, по нашей информации, тот факт, что предприниматели-неформалы не охвачены системой официального фиска, означает лишь, что они вынуждены платить различные "теневые налоги" коррумпированным представителям власти или криминальным элементам. И поэтому многие из них выражают готовность при первой же возможности легализовать свой бизнес, особенно при условии либерализации системы налогообложения и гарантированной защиты бизнеса со стороны государства. Отметим, что к подобным выводам приходят и западные исследователи неформальной экономики в других странах. См., например: Сото Э. Де Иной путь. М.: Catallaxy, 1995. С. 197-198.

Интервью 1. "Мы живем в этой стране и вынуждены играть по правилам"

Т.Е. 39 лет, по образованию она филолог, но уже не первый год имеет свое дело - хозяйка ресторана в Уфе. Разведена, дочери 19 лет. И у нее, и у дочери по однокомнатной квартире. В последние годы тратила на себя две-три тысячи долларов в месяц, после кризиса - лишь 400-500 долларов. Говорит, что к этому трудно привыкнуть. В последние пять лет дважды ездила отдыхать в Турцию, а также в Италию, Чехию, но всегда ненадолго, "потому что бизнес не оставишь без присмотра".

Начала заниматься бизнесом еще в 1989 году: развелась с мужем и нужно было поднимать дочь. Всегда было стремление работать честно, дорожила репутацией. Пока я была начинающим предпринимателем, были льготы по налогам и мы платили 5%. Потом, когда все это изменилось и стали вводиться новые налоги, мне моя бухгалтер сказала: это, конечно, не мое дело, но нужно укрывать прибыль. Когда все обрубили и стало нельзя ничего списывать на издержки производства, выхода не осталось. Мы стали скрывать зарплаты (официально показывали где-то 30%), не показывали людей. Не показывали весь объем пропущенных продуктов. Сначала еще не было кассовых аппаратов, это было можно. Первый раз я залетела, когда начали ставить аппараты. Определен был срок, до которого их надо было установить. До этого срока оставалось еще месяца два, но тут ко мне приходит проверка и налагает на меня огромный штраф. Потом я стала разбираться, из-за чего это произошло, выяснилось, что это наши фээсбэшники напустили на меня налоговую полицию за то, что мои охранники не пустили их в пьяном виде.

Спиртное я всегда прячу. Допустим, продала я 300 граммов дорогого коньяка. Я тут же из "левой" бутылки эти 300 граммов доливаю. Общепит вообще очень трудно проверить. Прибыль всегда прячем.

Сейчас при налоговой полиции создана система доносов, это еще более осложняет работу. Но все равно от всего можно уйти, подключив тех или иных знакомых. Это самое отвратительное, потому что нет никакого закона. Иногда даже платить не нужно, достаточно прийти - поплакать, пококетничать - и акт аннулируют. Потом, правда, те ребята, которые мне помогли, могут прийти с компанией и не заплатить за ужин. Меня спасало всегда то, что я не показывала свой страх, не давала вытереть об себя ноги. А бандиты это тоже уважают. У меня было элитное заведение клубного типа, ко мне ходили только по визитным карточкам. Хотя я не кичилась своим положением, но пьяные бандитские компании не пускала, хотя многие из них очень хотели быть вхожими в наш ресторан.

Раньше все держалось на доверии. У меня официантки получали хорошую зарплату, гуляли наравне со мной. В какой-то момент я просто не уловила опасность. У меня стали воровать. У меня всегда было святое правило: клиента обсчитывать нельзя ни в коем случае. В последние два-три года начались проблемы. Ко мне приходит клиентка со счетом и говорит: по моим подсчетам, с меня взяли лишнего. Я стала проверять и ужаснулась: насчитано лишнего полно. Гарниры, которых они не брали, еще что-то. Кроме того, у меня были не опломбированы холодильники, оттуда просто банально тащили. Я начала увольнять, пошла текучка.

После того как пришел Рахимов, бизнесом в Башкирии стало заниматься невозможно. Большинство предпринимателей просто уехали в Москву. Я на ремонт помещения ресторана затратила 50 тысяч долларов, а через два года меня оттуда попросили.

Когда идут рейды, меня свои люди обычно предупреждают.

В основном неучтенная выручка идет от банкетов. Вот почему нужен надежный штат сотрудников, которые хорошо знают клиентуру, знают: это - свои клиенты, им можно не пробивать через кассу. В последнее время клиентура сильно изменилась, пошла номенклатура. Бизнесменов стало гораздо меньше. С ними очень тяжело.

С артистами тоже приходится мухлевать. Мы сначала просто в счет включали определенную сумму, потом нам это запретили. Пришлось печатать входные билеты. Мы продаем, допустим, 50 билетов, а потом быстро номера переписываем и отчитываемся за 30. Иначе артисты вообще ничего не получат.

С охраной - если официально нанимать, то очень дорого: мы фирме платим три с половиной тысячи, а охранник получает рублей восемьсот. У нас сидел один милиционер в чине подполковника, но им не разрешено подрабатывать, то есть в форме он сидеть не имеет права. Приходится идти на всякие ухищрения: как бы он посетитель, сидит за столиком или просто случайно зашел.

И еще получается, что ресторан наш - лакомый кусок для всевозможных чиновников. Сами понимаете, какой здесь простор для вымогательств. Во-первых, налоговые инспектора, единожды оказав мне услугу, потом долго ходили ко мне. Во-вторых, стараешься заранее ублажить чиновников, кормишь их. Потом как подсчитаешь, во что это выливается, думаешь, а имеет ли смысл? Приходится это закладывать как статью расходов. Банкиров таскаешь, тоже может пригодиться, хотя кредит я брала только однажды, когда открывалась.

В последнее время тетки из торгового отдела администрации повадились к нам ходить со своими гостями. Вот и сидишь с ними, водку жрешь, хоть и не хочется. Пришли, поели, один богатый мужик, который с ними был, достает кошелек, а эта баба ему: "Нет-нет, уберите, это же я вас пригласила". Я думаю: ну, раз ты пригласила, то ты и плати, а я здесь причем? И не скажешь ничего. Как-то раз меня не было, а моя сотрудница психанула и потребовала с них деньги. Потом столько на нас неприятностей свалилось! Долго не могли оправиться.

СЭС устроила проверку (по звонку), причем сами же они признают, что их ГОСТы невозможно выполнить. Поэтому все на их усмотрение: хотят - закроют, хотят - нет. Мне очень долго не давали разрешение на открытие кухни. Потом я их уговорила, мне сказали: поставьте тут перегородку, тут...

Тоже самое было с пожарниками. Им тоже кто-то позвонил. Пришел начальник пожарной охраны и заявил, что у нас стены не из того материала. Хотя в этом помещении еще при советской власти было кафе и кто-то же его принимал, значит, все соответствовало. Я его сразу спросила: сколько вы хотите? Он стал уходить от ответа. Потом ему не понравились плафоны у нас в подсобке. И сразу - закрывать. В результате получается так: мы его кормим, вместе выпиваем - и он уходит. Выясняется, что закрывать не обязательно. Но тут надо быть психологом, потому что перед кем-то нужно поплакать, на кого-то - наехать. С этими инстанциями не хватает никаких нервов сражаться. Пришлось мне специально брать такого "психолога", исполнительного директора, чтобы он взял на себя работу посредника , - и только так можно работать более или менее спокойно.

Мы все должны государству, а оно нам - ничего. Рахимов задавил банк "Восток". У меня там лежали большие деньги, и до сих пор их не удалось вернуть. Шли выплаты только физическим лицам, а про юридические никто даже не вспоминает.

Меня год назад лишили помещения (его забрал себе Совмин), должны были предоставить взамен другое. До сих пор это не сделано. Я могла бы, конечно, начать жаловаться, права качать, но тогда меня просто уничтожат, замордуют проверками.

Мы еще благодаря этому "госконтролю" столкнулись с системой медосмотров. В районе нас прикрепляют к конкретной поликлинике, поблизости от места, где находится ресторан. Каждые три месяца надо проходить смотровой кабинет. Я, например, не понимаю, почему я не имею права ходить к своему врачу, которому я доверяю, а нужно идти в эту поликлинику. Сколько было случаев, когда женщин заражали в этих кабинетах. Поэтому приходится формально проходить эти осмотры. Само же государство нас к этому толкает.

С услугами по-другому. Я стараюсь все делать по квитанции, потому что это можно списать в расходы. А ремонт мы оплачиваем так: ищем мастеров подешевле, деньги им на руки отдаем, а квитанцию получаем на большую сумму.

И вообще вы лучше спросите, где я с этой коррупцией не сталкиваюсь! Это же повсюду! Все все знают и на все закрывают глаза до поры до времени. А потом приходит откуда-то заказ и начинаются проверки. Причем проверяющие знают, где искать. Найдут обязательно. Ловят по-всякому, вплоть до того, что следят, кто из ресторана выходит: вышел человек, они тут же залетают - почему по кассе не прошла оплата?

Проблема борьбы с теневой экономикой и коррупцией абстрактно, конечно, важна. Все понимают, что теневая экономика и коррупция - это плохо. Но ведь у нас же нет другой экономики и других чиновников. Мы живем в этой стране и вынуждены играть по правилам. Думаете, нам нравится работать "в тени" уклоняться от налогов. А то получается, что если хочешь развиваться, то платить налоги никак не получится. И вообще мы первые были, кто ввел декларацию о доходах при покупке дорогих товаров. Но почему мы должны честно играть с государством, которое о нас не заботится? Вот чиновникам действительно нужно платить нормальную зарплату, но и ввести дикие штрафы за нарушения.

Но создается впечатление, что сил бороться с коррупцией в обществе нет. У нас был тут один товарищ, который пытался бороться. Так он теперь в Москву уехал, потому что ему тут жить не дадут.

Мне на самом деле хотелось бы, конечно, работать честно, чтобы не нужно было ночами не спать, думать, как обходить закон, и изобретать нестандартные способы ведения бизнеса. Вот сами посудите, на что я могу рассчитывать в сложной ситуации, если кинули или наехали?

Во-первых, на женскую привлекательность. Сила женщины в ее слабости. Я достаточно часто прибегаю к этому способу защиты. Это не значит, что я со всеми сплю. Нет, просто мужики испытывают какое-то самоудовлетворение, если чувствуют себя благодетелями одинокой беззащитной женщины.

Во-вторых, у меня много друзей в бизнесе, у которых большие связи.

В-третьих, раньше у меня кафе было напротив ФСБ, и среди постоянных посетителей было много фээсбэшников.

Серьезная ситуация у меня была один раз, когда появился один пахан. Я тут же позвонила знакомому гэбисту, он мне говорит: ну все, караул. Если он у тебя появился, ничего хорошего не будет. Это беспредельщик. Потом, к счастью, его менты же убрали. Был у нас такой период, когда многих бандитов физически уничтожили под видом разборок.

Когда мелкие наезды случаются - обращаюсь в органы.

Была еще одна история, когда у меня один круто погулял и не расплатился, а тут инфляция... Я обратилась к гэбисту, говорю, помоги решить вопрос. Он решил, но так несуразно, что мне отдали деньги без учета инфляции, и еще часть я заплатила за услуги.

Интервью 2. "Нам удается противостоять незаконным поборам"

М.Ю. 45 лет. По специальности он инженер-оптик. Не первый год работает директором предприятия по производству оборудования с годовым оборотом два миллиона долларов. Живет в гражданском браке, дочери четыре года. Есть еще взрослый сын от первого брака, девятилетняя дочь и приемный сын от второго брака. Приобрел четырехкомнатную квартиру в элитном доме. Жене купил породистую лошадь, содержание которой стоит 600 долларов в месяц; машина жены, два сотовых телефона на семью, гувернантка дочери, в целом на обеспечение семьи требуется порядка тысячи долларов в месяц. Говорит, что жену смолоду приучал к экономии - давал ей много денег. Полагает, что суть экономии в том, чтобы сохранить деньги, когда их много. "Когда мало - тут много ума не надо, чтобы экономить". В отпуск семья ездила в Тунис, Грецию, а последние два года - в Испанию, где у респондента куплено "имение". "Я закрываю на месяц завод и все одновременно идут в отпуск. Но в этом году, видимо, придется оставлять рабочих, потому что наши дилеры не привыкли пока к такому режиму работы. Имидж компании - это не только производство, но и регулярное бесперебойное сервисное обслуживание. Поэтому приходится учитывать реалии нашего рынка".

Сегодня меня лично коррупция не достает, хотя я не могу отрицать ее масштабов. Может, просто потому, что за время работы я изучил ее досконально и просто знаю, как надо поступать в тех или иных случаях.

Расскажу на конкретных примерах. Возьмем таможню. Российская таможня без взяток жить просто не может. Если в Германии общение с таможней занимает несколько минут, то в России - минимум несколько дней, при этом приходится заплатить дополнительные деньги. Раньше было примитивно: перед каждым кабинетом всегда стояла очередь, в которой "первыми" всегда были одни и те же люди, с которыми можно было за деньги договориться. А без такой договоренности пришлось бы бог знает сколько там терять время. Постепенно сформировалась сеть услуг: данная фирма организует вам растаможку, за вознаграждение, естественно. Эти посреднические структуры постепенно взяли под себя и карго, то есть обеспечивают сразу и таможенные, и транспортные услуги. Теперь это уже приняло вполне цивилизованные формы, и за это не жалко платить. Причем существует конкуренция таких компаний. Практически без их помощи оформить документы невозможно или, по крайней мере, очень трудно. Из-за этого я вынужден содержать в отделе экспедирования человека, который занимается только таможней. Этот человек прошел специальное обучение, и только благодаря этому нам удается противостоять незаконным поборам со стороны таможенников.

Есть еще масса приятных вещей. Получение патента, например. Есть оплата базовая, и по регламенту эта работа может занимать до года. Но если ты заинтересован получить патент в течение трех месяцев, например, то нужно заплатить дополнительно за ускорение патентного поиска.

Или органы сертификации. Я сертификат соответствия получил за взятку. Но это не потому, что мое оборудование ничему не соответствует. Просто я пригласил сотрудника из соответствующих органов, оплатил ему приезд, угостил и т. п.

Пожарная инспекция - очень серьезная структура. Для производств она более опасна, активна и агрессивна, чем, например, СЭС. Еще есть экологическая милиция. Каждая из этих служб имеет участкового инспектора. И они регулярно нас навещают. Замечают: "контейнер стоит на траве" или "битум разлит на землю". Я приглашаю к себе лейтенанта, спрашиваю: какие проблемы? Он отвечает: нам к дню города надо привести город в порядок. И вообще мне что-то нужно в акте написать. Я ему сам подсказываю, что написать в протоколе нарушения. Подписываю этот протокол и подтверждаю правоту действий инспектора. Потом нас вызывают в экологическую милицию и дают предписание: контейнер перенести. Штрафуют нас на 84 рубля. Я этим предписанием размахиваю перед носом конторы, где я арендую помещение, и они переносят нам этот контейнер.

Чтобы различные подразделения администрации округа нам не мешали, на нашем предприятии введена специальная штатная единица "специалиста по работе с гомударственным органами". Это человек, который может подружиться с любым сотрудником этих учреждений. У нас на этой должности женщина. Она регулярно посещает эти структуры, приносит что-нибудь к чаю и "советуется", разговаривает с ними по душам. Поэтому, когда, допустим, к нам предъявляются какие-то претензии, наш сотрудник оформляет необходимый пакет документов - из Ростеста¹, из других структур - и предоставляет по назначению. И этого достаточно, никаких взяток не надо. В такой форме мы имеем дело не со взяточниками, которые берут у нас деньги и боятся и нас, и собственной тени, а с друзьями, с которыми приятно пообщаться за чашечкой чая.

Бывают, конечно, такие моменты, когда взятку пытаются вымогать. Например, пожарник говорит: пусть тот, кто арендует это помещение, ко мне подойдет. Естественно, я к нему не пойду. Для этого в префектуре существуют отделы, отвечающие за работу различных служб - с ними тоже работает наш "специалист по связям с госорганами". Оттуда звонят пожарнику, и у него сразу отпадает желание чего-то требовать. Но чтобы ему не было особенно обидно, я приглашаю его к себе и говорю: "Не подскажете ли вы, кто бы нам мог нарисовать схему пожарной эвакуации? Я, естественно, оплачу эти работы". Он с готовностью отвечает: "А вот как раз у меня жена специалист". Дальше я говорю: "А не закупите ли вы для нас огнетушители? Вот вам деньги плюс командировочные". И все уже довольны, и не подкопаешься. Деньги заплачены за работу, никаких взяток.

Есть еще городская административная инспекция, которая не подчиняется городским властям. Не знаю, кому она подчиняется реально. С ними мы тоже наладили контакт. Там произошла анекдотическая ситуация. Приехал к нам оттуда инспектор и говорит: "Все, завод закрывается, имущество мы у вас арестуем. У вас тут грубейшие нарушения. Нет вывески, например. Предприятие не оформлено надлежащим образом: нет разрешения на покрасочные работы, не сертифицировано проведение монтажных работ". Существует административная презумпция виновности. То есть я должен доказывать, что я работаю нормально и законно. Мы сразу обратились в префектуру, а эта инспекция им не подчиняется. При этом барышня не вымогает деньги, она просто патологическая стерва. Как с ней бороться? Пришлось идти к начальнику управления, от которого этот инспектор. С ним наш специалист поговорил вежливо, и он заставил эту инспектрису перед нами извиняться.

Когда префектура собирается на какие-нибудь конференции, нас включают в состав организаторов, и мы берем на себя львиную долю расходов по проведению этого мероприятия, включая банкет для всей команды.

Однажды получаем мы письмо: в преддверии выборов в Госдуму и Дня конституции для финансирования чрезвычайных обстоятельств просим вас перечислить в фонд - и называется достаточно крупная сумма. Я, честно говоря, не понимаю, что позволяет отнести выборы или день независимости к чрезвычайным обстоятельствам? Но деньги перечисляю.

Но нельзя забывать, что мы работаем на определенном уровне. У мелких предприятий все по-другому. В стране нет ничего вообще. Заниматься можно чем угодно. Сегодня 80% производимого у нас просто грубо скопировано с импортных аналогов. А нам удалось сделать оригинальное оборудование. Без этого не разбогатеешь.

И в целом я считаю, что живу в городе, который создал для меня отличные рабочие условия. Я не сторонник "Отечества", я не член партии, но мне нравится многое у Лужкова. Прежде всего то, что в Москве прозрачна финансовая структура, совершенствуется городская инфраструктура, та же деятельность экологической милиции, по большому счету, полезна, пусть даже они меня оштрафуют когда-то.

Что же касается мелкого взяточничества, то, как я считаю, взятка - это оплата за услугу. То есть за то, что чиновник должен и без подарка сделать. Мне ни разу не приходилось за это платить.

В ОВИРе подарил девушке шоколадку - и этого было достаточно, чтобы она приняла документы и без внутреннего паспорта мне все оформила. Она не вымогала у меня ничего и так же сделала бы все и без подарка с моей стороны.

В военкомат пришел, сказал: "Сын перенес менингит". Справки у меня не было. Тетки потребовали историю болезни или справку, что сын состоит на учете. Тогда я пошел к военному коменданту и спросил: "Надо приносить справку?". Он сказал: "А зачем? Все равно возьмут. Это повлияет только на род войск, например, или место службы". Поэтому пришлось его просто увозить из страны. Но это не только из-за армии, а потому, что надо его вырывать из этой среды, чтобы он не спился.

В медицине самая коррумпированная сфера - стоматология. Это люди, которые привыкли к тому, что они не принимают никаких страховок, всяких льготников принимают по пять человек в день. А остальные все за деньги. В любой поликлинике создан специальный кооператив, который принимает деньги. Они тебе выдают квитанцию и направление на осмотр. По результатам осмотра тебе составляют калькуляцию - и будь любезен платить. А расценки очень приличные.

За все ремонтные работы я всегда расплачиваюсь наличными. В автосервисе, например, квитанцию не требую, а со строителей, которые делают мне евроремонт квартиры, беру квитанции. С ними заключен официальный договор. Авансом они получили деньги на материалы и отчитываются по квитанции. А за работу расплата в конце.

Когда я хоронил бывшую жену и старшего сына, видел отработанные формы вымогательства. Помимо того, что ты платишь по квитанции, есть еще плата "черными" за место ближе к дороге. Можно, конечно, не платить. На мой взгляд, обороты здесь небольшие. Говорить о мафиозности этого бизнеса вряд ли возможно. За ограду на могиле сына пытались стребовать дополнительные деньги, сверх того, что было оговорено устным соглашением. Мы приехали в условленный день с деньгами, но опоздали на несколько часов по сравнению с условленным сроком. Там уже никого не было из рабочих. На следующий день я туда позвонил, привез деньги, а мастер говорит - почему только пять тысяч, мы же договаривались за восемь! Я говорю - откуда восемь? Он поворчал-поворчал и отстал.

С похоронной "мафией" сталкивался еще по другому поводу: когда в начале 90-х работал с немцами, нам предлагали организовать перевозку останков немецких солдат в Германию. Эти ребята демонстрировали свою "крутизну". Тогда еще ни у кого в стране не было пейджеров, а у них были. Потом, когда появились пейджеры, у них уже были сотовые телефоны. В машине у них на сиденье автоматы лежали, они их так небрежно отодвигали в сторону. Хотя это, конечно, по большому счету никакая не мафия, а так, мелкая шпана.

И все же вернемся к моему производству. В прошлом году мы для того, чтобы расширить рынки сбыта и участвовать в большем объеме в экспортно-импортных операциях, открыли два предприятия в Финляндии. Они подлежали регистрации в местной налоговой полиции. В момент регистрации мы заявили разнообразную деятельность, в том числе туристическую, ожидаемый оборот объявили в миллион долларов. Но с нас потребовали заплатить вперед НДС - 23% - или хотя бы четверть этой суммы - 60 тысяч долларов. Пришлось от идеи работать там отказаться. А компания "Nestle" за прошлый год заплатила годовой налог 98 долларов. Конечно, налоговая полиция просто не приняла этот отчет, но придраться ни к чему не смогли.

Я к чему это рассказываю: нет смысла просто так платить налоги, сдуру. Всегда можно найти массу способов что-то списать на затраты, что-то еще куда-то. Правда, наше родное налоговое законодательство совершенно мерзопакостно и неинтересно для предпринимателя. Я считаю, что предприниматели, которые не платят наши налоги "от и до", правильно делают.

В Финляндии, например, из-за подобных налоговых законов могут выживать только очень крупные предприятия, а большинство людей просто сидит на пособиях, деньги же вывозятся из страны, и экономика хиреет.

А наш филиал в ОАЭ создавался так: платим две тысячи долларов - и у нас есть лицензия. Это все наши траты за год. А дальше государству до нас дела нет. Если мы ввозим оборудование - мы платим 4% налога. Но если мы его вывозим - получаем эти деньги обратно. И никаких отчетов, нет понятия "наличные" и "безналичные" деньги, "черный" и "белый" нал и т. п. Стоимость платежа определяется по размерам территории, которую занимает предприятие.

Хотя мы налоги в федеральный и местный бюджет платим аккуратно.

Чтобы получить 20 тысяч долларов для покупки земли в Испании, я должен был "вынуть" из предприятия 40 тысяч. Из них сразу отдал государству половину в виде налога на зарплату. Готовы ли мы сегодня работать, чтобы оплачивать такие непомерные аппетиты государства? Зато теперь я могу пользоваться товарными кредитами от различных серьезных организаций, потому что у меня есть недвижимость в Европе, и она приобретена совершенно легально, на зарплату. Я вышел просто в другую категорию.

Сегодня во всем мире не существует ответственности предприятия за налоги с зарплаты. Это задача самого получателя зарплаты. Ведь иногда среди работников могут быть даже иностранные граждане.

Так что к неуплате налогов рядовыми гражданами я отношусь абсолютно положительно. В первую очередь потому, что это все же их проблемы и им надо как-то жить. Потом, я в принципе не считаю правильным облагать налогом средства, выплаченные одним физическим лицом другому физическому лицу. Физические лица могут облагаться налогом только на зарплату от предприятия, но не на подарки и пр. Каждый гражданин обязан не включать эти поступления в налоговую декларацию.

Мне вообще кажется, что залог успешной борьбы с коррупцией - неукоснительное исполнение законов. Но в нынешнем законодательном поле существовать нормально невозможно, поэтому нужно законы усовершенствовать.

Если идти по логическому пути развития отношений, то выход из "тени" должен быть цивилизованным и ни в коей мере не криминальным. В противном случае нет смысла в государственных институтах. Они тогда просто не нужны. Будущее общество должно стать честным. Многие уже пошли по этому пути.

Ведь взяточничество чиновников - это не проблема зарплаты, это комплексная проблема. И она скорее имеет отношение к менталитету. Если даже чиновник будет получать большую зарплату, он от этого добрее, честнее, справедливее не станет. Американцы не случайно собирают мозги со всего мира, чтобы поддерживать интеллектуальный уровень своей нации.

Я еще полагаю, что нельзя превращать борьбу с коррупцией в общественную компанию. Для этой борьбы существуют соответствующие органы. И если не на них будет опираться президент, то на кого же тогда? Другое дело, что сегодня органы в таком состоянии, что милиционер стыдится своей профессии, а должен бы гордиться ею. Поэтому прежде всего нужно реально финансировать МВД и его подразделения (РУОП и пр.) на уровне, не вызывающем "желания". С нынешней милицейской зарплатой любому бандиту ничего не стоит "купить" себе лояльность органов.

Мне самому приходилось иметь дело с МВД. Мы ведь на войне находимся. Со всеми этими бандитскими наездами надо же разбираться. Мне повезло, что один из работников ОБЭП - мой старый товарищ. Мы вместе с этими ребятами спланировали определенную тактику по борьбе с бандитами. Сегодня все сколько-нибудь крупные бизнесмены - это выстоявшие в боях полевые командиры. Сегодня Москва здорово взята под контроль РУОПом, а несколько лет назад было просто страшно за себя, за семью. И у меня нет данных, подтверждающих их собственную криминализированность. Я лично ничего и никогда им не платил. Правда, я пришел туда "от Ивана Ивановича", поэтому моя безопасность была взята под особый контроль.

В Отрадном, где живет сын, повисли ему на хвост чеченцы. Подставили его специально в драке, чтобы были пострадавшие, и потребовали, чтобы он платил им по две тысячи долларов. Они знали, что отец - директор. Я ему подсказал, что делать. Он пошел в районный РУОП, там его принял начальник. В течение недели-двух они произвели задержания, и вопрос был решен. То есть, повторяю, в целом ситуация взята под контроль. Когда началь аются. Это еще генетическая память со времен ГУЛАГа, видимо. Люди просто боятся противостоять грубой силе. А если ты один раз человеку дал денег, он придет к тебе и еще раз, и еще. Поэтому лучше начинать войну сразу, а не ждать неизвестно чего.

Чем больше прозрачности в твоем бизнесе, тем в большей ты безопасности. Наезды случаются только на тех, кто их принимает. Плохо, что у нас не проводится ликбез для бизнесменов - как работать с органами против бандитов. А без этого миллионером не станешь.

¹ Российский центр испытаний и сертификации. - Прим. ред.

Интервью 3. "Компаний, которые платят все налоги и не скрывают прибыль, немного"

Г. 23 года. Он - совладелец финансового холдинга, в который входит совместный израильско-грузинско-сейшельский банк ("Сейшельское гражданство в свое время продавалось, поэтому многие наши его приобрели. Это стоило 30 тысяч долларов"). Числится председателем правления банка. Основная сфера деятельности - поддержание клиентской базы и поиск новых клиентов.

Состоит в гражданском браке, детей нет. Живет в двухкомнатной квартире в элитном доме с евроотделкой. Уровень материального достатка достаточно высокий, чтобы позволить себе покупку и отделку квартиры, содержание двух иномарок, один-два раза в год вместе с женой поехать отдохнуть "куда угодно".

Реальных денег мною в банк не было вложено, и реальных доходов он не приносит. При пакете 30% он забирает на обслуживание 10 тысяч долларов в месяц. Возврат этих денег идет через дешевые кредиты, которые мы в дальнейшем инвестируем под более высокие проценты. Это банк, где обслуживаются компании нашего финансового холдинга - аудиторская и консалтинговая. В нашем управлении находится еще одна американская компания. Сейчас идет такая политика, что банки с маленьким уставным капиталом будут отмирать. У нас был уставной капитал 10 миллионов рублей, мы решили его увеличить. Произвели эмиссию, и тогда у нас появились иностранные соучредители. Дело в том, что по нашим законам российские инвесторы акции могут покупать только с чистой прибыли. А таких компаний, которые платят все налоги и не скрывают прибыль, немного. Поэтому выгодно привлекать иностранцев. Банк дает кредиты, принимает деньги на депозит. Ставку на физических лиц не делаем, но работаем и с ними. Отношения компаний нашего холдинга с банком строятся на хозрасчетной основе. Если банк может разместить деньги на рынке под 30% годовых, то, естественно, мы ему 28% не предлагаем.

Специализация холдинга - построение и ведение бухгалтерских схем, перевод денег клиента в офшорную зону. Причем мы делаем это так, что кроме нас никто это сделать не может. К каждой схеме мы разрабатываем огромный пакет документов, в которых человеку со стороны разобраться невозможно. Наши схемы в основном сводятся к тому, чтобы уменьшить размер необходимых к выплате налогов до 2-3% с оборота.

Допустим, через таможню ввезли оборудование под видом запчастей на некую фирму Х (так называемая "чернушка"), заплатили таможенную пошлину не 100 долларов, а 10. Теперь товар в России, и фирма, для который он приобретен, тоже в России, и нужно принять этот товар от фирмы Х, но принять по такой цене, чтобы им выгодно было торговать. Мы делаем это.

Другой пример: производитель производит товар себестоимостью 50 рублей, а продает его по 100. Соответственно с пятидесяти рублей он платит налоги. А мы можем оформить документы таким образом, чтобы себестоимость у него была 90 рублей.

У нас есть бухгалтер, мы ему помощника ищем уже год и не можем найти. Не потому что бухгалтеров нет, а потому, что нужно знать очень много разных схем бизнеса, до которых не додумались люди, которые уже много лет занимаются этим бизнесом. Сейчас у нас кадровый вопрос стоит очень остро, потому что претендент должен обладать энциклопедическими знаниями в области бухгалтерии и при этом еще головой соображать.

Если одной фразой определить смысл нашей деятельности - это уменьшение налогооблагаемой базы в рамках действующего законодательства. Для наших клиентов схемы, предлагаемые нами, абсолютно законны. Весь вопрос в том, сможем ли потом мы сами свести концы с концами у себя в балансе.

Пример: предприятие А должно предприятию Б 100 рублей. Оно у нас за 20 рублей покупает вексель предприятия Б номиналом 100 рублей и приносит на предприятие Б в счет долга. А предприятие Б отказывается принять этот вексель, хотя и обязано. Тогда предприятие А платит директору предприятия Б 20 рублей наличными, и он принимает вексель. В итоге все получили деньги, долгов ни у кого нет, а наш холдинг развязал кризис неплатежей. Наша проблема только в том, что с восьмидесяти рублей, которые мы недополучили за вексель, мы должны заплатить налог как на прибыль. Значит, нужно выстроить такую схему, чтобы от этого налога уйти.

Я к уклонению от налогов нормально отношусь, с пониманием. Наша работа как раз и состоит в том, чтобы позволить предприятиям платить как можно меньше, хотя наши клиенты все же платят налоги, пусть и в минимальных размерах, в отличие от тех, кто не платит вовсе.

При всем при этом с коррупцией и вымогательствами я лично практически не сталкиваюсь, а вот жена... В институте, где она учится, денег не хватает, они и нашли выход из положения: 90% студентов завалили на экзамене, а за пересдачу собрали по 100 рублей. Еще один общеизвестный факт - платная муниципальная парковка. Это же совершенно незаконные поборы.

В медицине такая система прежде всего в стоматологии. Кроме того, операцию на связках делал за деньги, потому что там, где мне сделали бы это бесплатно, было бы все не так, как надо. Сейчас я могу позволить себе платные медицинские услуги. Правда, страховки у меня нет и какой-то постоянной поликлиники, где бы я лечился, тоже нет. Просто пока еще молодой и здоровый. Если, не дай бог, что-то заболит, иду в первую попавшуюся платную поликлинику. А раньше, когда еще работал по найму и приходилось пользоваться районной поликлиникой, случалось оформлять больничный за подарки.

За все ремонтные работы я, естественно, плачу наличными. Просто нашел, договорился - и заплатил. Без всяких фирм-посредников.

А в целом коррупция для меня прежде всего связана с политиками. Какая бы ни была зарплата у депутата-одномандатника, она никогда не покроет его предвыборную кампанию.

За политика, тесно связанного с криминалом я, наверное, не проголосовал бы. Хотя за Лужкова-то мы все голосуем. Если принимать во внимание такие связи с теневой экономикой, как у Лужкова, то тогда вообще ни за кого голосовать нельзя. Так что здесь нужно разделить: теневой бизнес - это одно, а криминал и коррупция - это уже совсем другое. Одно дело, когда человек не платит налоги, то есть, по сути дела, не дает государству себя ограбить, и совсем другое, если нарушается уголовный кодекс.

Сейчас, конечно, никто не может себя чувствовать целиком и полностью защищенным от посягательств как со стороны бандитов, так и со стороны самого государства. В столкновениях с чиновниками все зависит от величины проблемы. Либо взятку дать (если можно мелочью какой-то обойтись), либо топать ногами и требовать вышестоящего начальства. Нужно всегда оценить ситуацию и выбрать: либо дать ему взятку, либо дать ему понять, что он может лишиться места, где он берет взятки.

В случае угрозы жизни однозначно обращусь в официальные органы, но через знакомых, дабы не обратиться случайно к афилиированной структуре¹. Если же на криминал отвечать криминалом, можно оказаться на скользкой дорожке.

И, возвращаясь к уклонению от налогов, по проблематике на первое место я бы все же поставил разработку нормального налогообложения, а потом уже борьбу с теневой экономикой. Невозможно заставить людей работать себе в убыток. Поэтому налоги должны быть приемлемыми. На мой взгляд, это не более 3-4% с оборота. Сегодня если какая-то часть производителей и созреет платить налоги, то они заведомо окажутся неконкурентоспособными. Так что единственный выход - это чтобы налоги стали платить сразу все и одновременно. Потом уже можно будет начать жестко душить всех, кто их не платит. Если бы ставка подоходного налога, например, была 18% при любом доходе, ни у кого бы не было даже мысли уклоняться от их уплаты.

Есть экономисты, которые считают, что, уменьшив налоги, можно повысить их собираемость, и в итоге получить не меньшую сумму. Это вроде бы верно, но нужно учитывать нашу специфику. У нас до 70% налогов поступают от крупнейших компаний вроде "Газпрома" или "Лукойла". Если ставку снизить, то бюджет сразу получит гораздо меньше денег, мелкие налогоплательщики этого не покроют, а платить зарплату бюджетникам и пенсию все равно будет необходимо.

При нормальной политике государство всегда сможет опереться на крупных предпринимателей, которые уже заработали себе на жизнь и могут себе позволить играть по правилам. В идеале мне, конечно, хотелось бы работать абсолютно законно, но сейчас это невозможно, поэтому пока - полулегально.

¹ Под "афилиированной структурой" понимается, видимо, некто, выражающий частные интересы как раз той силы, которая угрожает респонденту. - Прим. ред.

Интервью 4. "Как только снизят налоги, так меньше будет теневой экономики"

В.Ю. 52 года. Он работает заместителем директора по производству на частном кирпичном заводе в Ростове-на-Дону. Дополнительно работает начальником охраны вуза. Достаточно обеспечен, но большинство заработанных средств уходит на помощь детям, которые учатся в вузах. В последние пять лет отпуск с семьей он проводил у родственников, которые проживают в Ростовской области.

Для каждого предприятия, которое связано с производством, очень важной является проблема обеспечения производственного процесса энергоресурсами. Предприятию могут, например, отключить за неуплату электроэнергию - это самое распространенное явление. Мы с директором начинаем прозванивать службы энергообеспечения, узнаем, что нужно этому человеку, чего он хочет: денег, стройматериалов и пр. Этот человек, который отключает рубильник, чаще всего - начальник электроподстанции, начинает "кивать" на вышестоящие организации, говорит, что на него "давят сверху" и потому он приостановил подачу электроэнергии. В принципе, этого первого в цепочке можно "утопить" малой суммой денег, и мы на него выходим сами. Путем уговоров и уступок он идет на взятку. Потом проходит период, может быть даже и неделя, он "зажирается", говорит, что этой суммы мало, что его опять "теребят" сверху. Приходится делать повторную "инъекцию". Он не говорит по телефону, что ему нужны какие-то материалы, а хочет именно денег. Говорит напрямую, что "привозите деньги, и мы включим электроэнергию". Он требует тысячу рублей. Эти деньги действуют в течение двух недель. Потом район переключают на якобы новую сетку подачи электроэнергии, и он опять ее выключает, без всякого предупреждения. Но он должен предупредить об отключении подачи электроэнергии телефонограммой. Причем не только из-за неуплаты за пользование, а и в случае профилактики сетей, их ремонта и пр. Отключение электроэнергии без предупреждения наносит значительный ущерб любому предприятию. И работники энергосетей прекрасно знают, что таким отключением поставят нас в безвыходное положение и что нам придется в этот же день везти им новую порцию. Более того, из-за такого непланового отключения наше оборудование выходит из строя, и мы несем прямые убытки.

Вы спросите, почему нашему директору попросту не заплатить за электроэнергию? Каждый руководитель хочет с наименьшими затратами наладить производство. В настоящее время выгоднее откупиться, чем платить по полной программе за энергоснабжение. Да и сами чиновники даже провоцируют нас на такие действия.

Если за нас принимается высокопоставленное начальство, мы выезжаем к ним, начинаем просить отодвинуть штрафы и включить нам подачу электроэнергии сегодня или завтра. Обещаем, что платежи мы перечислим через два-три дня. За такие "уступки" мы отгружаем через подставных лиц пару машин кирпича этому руководителю, а другое предприятие в таком же случае отгружает свою продукцию, от бочек до станков. Кстати, если за нас в Энергосбыте взялись всерьез, то мы, конечно, должны заплатить за потраченную электроэнергию, но бывает, что у нас денег на счете мало, потому что нам не перечислили средства покупатели нашей продукции.

Такая же история возникает и с подачей газа на наш завод. Мы обжигаем газом сырой кирпич, а стоит газ очень дорого. Мы просто не сможем выпускать кирпич и продавать его по приемлемой цене потребителю, если будем платить за газ полностью. Я знаю, что на многих предприятиях, если не на всех, применяются различные средства для того, чтобы снизить показатели счетчиков газа, воды, электроэнергии и пр. Конечно, и на нашем предприятии используются такие штуки: всевозможные магниты, пружины, наклейки и пр., которые "тормозят" счетчики. Для газа, как всегда, используются параллельные трубы, которые идут мимо счетчика. Честно говоря, обо всех этих "чудесах" со счетчиками работники служб, которые поставляют нам энергию, воду, газ, знают. Им известно, сколько у нас стоит электродвигателей, какая у них мощность. Они знают, сколько кирпичей мы производим в день и сколько необходимо газа на их обжиг и пр. Но они могут закрыть глаза на наши "сокрытия" только в случае наших "проплат". Нам выгоднее отдавать такую мзду кирпичами, но сегодня многие наши "надзиратели" хотят взять деньгами, потому что кирпич трудно скрыть от посторонних глаз, и налоговые органы могут потребовать и накладные и пр.

Хотя, если более высокие руководители этих "надзирателей" поймают нас за руку, увидят наши изобретения, то штрафами мы не отделаемся. Нас "раскрутят" по полной программе. У нас, скорее, негласный договор с мелкими начальниками: они делают вид, что не замечают "утечки" энергоносителей, а мы регулярно им "отстегиваем", причем упреждаем их проверки. К нам посылают какого-нибудь инспектора по счетчикам для профанации, пред которым у нас все гладко. А с тем лицом, которое посылает своего сотрудника, мы решаем вопросы полюбовно. Если этот инспектор увидит наши явные нарушения (дополнительная труба-отвод для газоснабжения и пр.), то он обязательно расскажет своему начальнику, а тот скажет нам: "Мы же с Вами договаривались об одном варианте, а вы, ребята, увлеклись". И поэтому он с нас возьмет уже не тысячу рублей за молчание, а пять тысяч рублей.

У нас установилось своеобразное "сотрудничество" со службой занятости. Некоторые предприятия города и области участвуют ежегодно в тендере на трудоустройство новых работников на своем предприятии, - по сути, создание новых рабочих мест. Для этого нужно заручиться поддержкой высоких чинов городского или районного начальства. Этот конкурс - конкурс только на бумаге, а реальный конкурс заключается в том, кто из руководителей предприятий больше даст чиновнику, который распределяет эти средства. Чиновник пишет бумагу о том, что "мы (администрация) не против того, что данному предприятию будут перечислены средства на создание рабочих мест". Контроль в данном случае возлагается на органы милиции, которым нам также приходится кое-что "отстегивать", для того чтобы не приезжали с проверками, сколько реально у нас людей работает, и кто они. Мы им платим, например, стройматериалами.

Подобный тендер - это льготный, очень льготный кредит, для того чтобы создать новые рабочие места. Он, как правило, дается на год, и наш руководитель должен отчитываться за использованные средства. Для нас этот кредит - от пятисот тысяч до миллиона рублей на год. Его дают по частям. Казалось бы, обернуть этот кредит в свою личную пользу сложно - отчетность серьезная. Поэтому мы, например, укрепляем "периметр" предприятия - или попросту забор, улучшаем подъездные пути и пр. Мы отчитываемся за средства, а потом нам могут передать деньги на увеличение мощностей, на средние и капитальные ремонты. Естественно, есть каналы для обналичивания денег в свой карман. Например, можно покупать официально новый двигатель, а можно отремонтировать старый, а разницу положить себе в карман. Можно покупать какие-то материалы, необходимые для обустройства завода (железо, шифер и пр.), а можно использовать те же материалы, которые мы получаем по бартеру за кирпич. Способов много.

То же самое происходит с "созданием" новых рабочих мест. Заново оформляем тех, кто у нас уже работает; либо заводим "подснежников", которым немного платим за их реквизиты. Покупаем трудовые книжки за 20 рублей, и, таким образом, на бумаге у нас приток новых рабочих есть. И это довольно распространенное явление. На нового человека выделяется конкретная сумма, которая уходит налево.

Но в последнее время довольно строго стали следить налоговые органы за официальным оформлением рабочих. Поднимают и ведомости с получением зарплаты, сверяют подписи, и не дай Бог, если подписи не совпадают, то начинаются всякие проверки.

Вот еще. Например, на каждый автомобиль, который находится на нашем заводе, должна быть оформлена техническая документация - техосмотр, лицензия на перевозку грузов и пр. Работники ГИБДД, останавливая транспорт, интересуются этими бумагами. Если их нет (а их у наших машин мало), то могут поставить машину на штрафплощадку. Водители договариваются с гаишниками и отдают им 50-100 рублей. Но на следующий день водитель будет объезжать их стороной. На сегодняшний день выгоднее откупаться от ГИБДД, чем приобретать лицензию. Потому что если ты даже заплатишь за лицензию на перевозки, ГИБДД придерется к техническому состоянию автомобиля, а тут уже не отвертишься. И все равно придется им платить.

С коррупцией я сталкиваюсь повсеместно, легче назвать места, где ее нет. Я не поверю практически никому из родителей, что его ребенок учится бесплатно в каком-либо престижном вузе города Ростова-на-Дону, даже если он студент коммерческого набора. Могу назвать эти вузы: это Экономическая академия, юрфак госуниверситета, иняз университета и пединститута, Таможенная академия, Академия госслужбы.

Я сам платил за поступление своего ребенка в Академию госслужбы три тысячи долларов. Причем это была не открытая взятка, а плата за подготовку моего сына в течение года по предметам вступительных экзаменов. Пришлось продать автомобиль, для того чтобы собрать деньги. Еще раньше платил за поступление дочери, но меньшую сумму - она более сообразительная.

Сейчас во всех вузах преподаватели занимаются репетиторством, и они гарантируют на 90% знания по своему предмету, то есть не ниже оценки "хорошо". Но они закладывают в общую сумму отданных им за подготовку денег и взятку за хорошую оценку на экзамене. Существует у них целая система договоренности, по которой абитуриенты поступают на бесплатное отделение. Например, я продвигаю твоего абитуриента на вступительных экзаменах (которого ты готовил), а ты помогаешь мне продвинуть моего. Это может быть и на одном факультете обмен, а может быть обмен и между разными вузами. "Подставок" здесь практически не бывает, если, конечно, обратиться к серьезному преподавателю-репетитору.

Но в дальнейшем за каждую сессию идут поборы со стороны преподавателей. Все эти явления - болезнь высшей школы. Меня вообще удивляет, когда говорят, что преподаватели мало получают. Всем хорошо известно, сколько нужно "дать на лапу" за поступление на бесплатное обучение в Юридический институт (Ростовская школа милиции) - семь-десять тысяч долларов. Разница зависит от степени "кавказости" абитуриента: чем выше гора, с которой он спустился за дипломом, тем выше и плата за поступление.

Но, конечно, массово занимаются взятками, вымогательствами - это чиновники администраций. Например, моему родственнику необходимо было открыть не так давно фермерское хозяйство. За такое разрешение у него запросили в сельской местной администрации очень большую сумму - пришлось ему продать два грузовика. Из этой же суммы он проплатил долларами директору совхоза за аренду выгодной неистощенной земли и этому же директору - за использование техники для сельхозработ. Да еще и поделился тридцатью процентами урожая с этим же директором. Все эти мероприятия в совокупности и есть нелегальный бизнес, взятки, злоупотребление и пр.

В муниципальных больницах, если не приплачивать, ничего не добьешься. Сейчас там нет элементарных санитарных условий для содержания больных. То есть нет ни одеял, ни подушек, салфеток и пр. Об этом все знают, и все несут свое барахло. Нет лекарств (только градусники), и их тоже все покупают за наличные, прямо у этих же медсестер. Этим никого не удивишь.

В прошлом году заболел мой отец. Его мы отправили в больницу на машине "скорой помощи". А я ехал за ними вслед на машине с моего производства. Так машину "скорой" пропустили сразу в больницу, а мне пришлось свою машину оставить на стоянке. Я потом поднялся в приемный покой и стал искать отца, потому что его бросили куда-то в угол, как какого-нибудь бомжа. Состояние мое было "на взводе", такой картины я не мог вытерпеть. Им привозят много больных и пострадавших, а родственники больных мне стали подсказывать, что ваш отец может так долго лежать без внимания. И подсказали - кому платить. Я достал сто рублей, отдал их фельдшеру, и процесс пошел. Как только увидели работники приемного отделения, что я достаю деньги из портмоне, то их настроение сразу изменилось в мою пользу.

Первым я дал деньги санитарам, чтобы они положили отца на каталку и провезли в смотровую. Потом платил за УЗИ, анализы. Сразу платил наличными тут же - в приемном отделении. Фельдшеру. Мне медработники стали говорить, что отец очень "тяжелый" (в смысле - его состояние тяжелое), то есть они просто нагнетали ситуацию, для того чтобы меня "раскрутить". Работники приемного отделения мне говорят, что лекарств у них нет, а я говорю: "Пишите, что отцу нужно, а я куплю" (в больнице у них есть аптека). Но потом я решил, что бегать за лекарствами я не буду, и на месте - в отделении, у медработников - я покупал глюкозу и другие лекарства. Они мне говорили, что эти лекарства они взяли "взаймы" у другого больного, то есть якобы эти лекарства принесли родственники для лечения своих больных. Хотя я уверен, что эти лекарства были их личными, они их просто припрятали для случая. Это и есть вымогательство, которое для медработников - обычная вещь. Скорее, они создают такие условия, при которых ты сам будешь искать, кому бы сунуть деньги, чтобы больному помогли.

Потом я еще три дня искал отца. У них в больнице три морга, и он был завален другими. С трудом отыскал.

Но на этом, к сожалению, история не закончилась. Мой отец - участник войны. Ограду и надгробие ему должен был оплатить военкомат. На кладбище мне сказали, что если ты возьмешь у нас ограду на 900 рублей, то мы тебе выпишем чек на две тысячи (не более такой суммы выплачивает военкомат на ритуальные услуги). 50 рублей отдашь им, а остальное - твое. И за место на кладбище они могут взять. Но я не платил за место, так как отец - участник войны и им отвели неплохое место. А если хочешь, чтобы квартал был поближе к выходу, то нужно платить.

Вот на улице Соколова есть похоронное бюро, там на месте с работниками обо всем договариваешься: в каком месте похоронят человека (выделят под погребение то место, какое ты выберешь и за которое ты готов заплатить столько, сколько тебе скажут).

Платишь всегда водителю за обратную дорогу, чтобы подвез к дому, иначе он уезжает сразу после привоза покойника к могиле.

Платишь также в морге за то, чтобы покойника одели, придали ему вид. Здесь они цену назначают. Например, в прошлом году мне нужно было одевать невестку - погибла в автокатастрофе, а ей 25 лет, и она же женщина. Запросили в морге 250 рублей. Заплатил. И за водителя - я платил. Платишь везде...

А возвращаясь к нашему здравоохранению, без денег вообще не ляжешь в больницу. Две трети всех граждан, я думаю, платят в больницах за лечение и неофициально, и официально. Малоимущие же получают раз в день похлебку, да еще с таким пренебрежением.

Можно и не болеть, а медработникам все равно будешь платить. Например, за медицинское освидетельствование для водителей. На таком медосмотре вкладываешь в паспорт 100 рублей (в 1999 году) и получаешь справку со всеми штампами - "годен". Есть, конечно, и такие, кто проходит медкомиссию, но это те, у кого нет денег.

То же самое и с флюорографией. Мне нужно было ее пройти, чтобы получить разрешение для опекунства. Стоит эта акция 25 рублей, и через два дня получаешь результат. Я попросил рентгенолога, чтобы я мог в этот же день получить результат. Дал ему 50 рублей и сказал: "Сдачи не нужно". Он мне сказал: "Зайдите через три часа, пока просохнет фотография". Я пришел еще и вместе с шоколадкой. И получил снимок.

То же самое и при прохождении комиссии при трудоустройстве без медицинского полиса. В прошлом году я уволился из коммерческой фирмы, где на нас не вели трудовые книжки (фирма занималась индивидуальным строительством). Мы получали зарплату наличными по договоренности. Но что-то в последнее время с заказами у этой фирмы стало туго, и я решил устроиться на кирпичный завод. Нужно было пройти медкомиссию. А полиса-то у меня не было. Пришел в поликлинику на комиссию. Мне говорят: "Давайте полис". Его нет. Я положил в историю болезни в регистратуре поликлиники 20 рублей и получил направление на осмотр. Потом в каждом кабинете отдавал по 20 рублей врачам за "осмотр" - и всех прошел таким образом. Давал деньги, находясь один на один с врачом, то есть тогда, когда медсестра не видела. Эта сумма - 20 рублей за осмотр - идет от психиатра и нарколога. У них прием и осмотр официально платный, потому что к ним всегда ходят для справки не пациенты. А остальные врачи подстраиваются под эту цену.

Услуги я оплачиваю по-разному. У меня машина, которую временами приходится чинить. Здесь важно, где машина ломается, если это близко к станции техобслуживания, то выхода у меня нет. Еду туда. Но если машина ломается далеко от станции, то мне уже по расстоянию все равно: на СТОА (станция технического обслуживания) автомобиль тащить или к знакомому частнику. Я, конечно, поеду к частнику, потому что у него дешевле я починюсь. А на СТОА очень высокие расценки. Плюс к тому мне нужно еще машину помыть, а это тоже стоит у них 80-100 рублей. Мне нужно всего-то заменить какую-то деталь, а на СТОА - без разницы: машину в мойку. В каждой подворотне сейчас есть мастера по ремонту автомобилей, да и сторговаться с ними всегда можно: он запросит 150 рублей за ремонт, а ты говоришь - 80. Вот на 100 рублях и сойдетесь. Это очень частое явление. На СТОА не всегда лучше сделают ремонт, чем частник. К тому же они на СТОА мне говорят: "Ты заплатил деньги за ремонт не мне, а предприятию. Так хоть подкинь пару червонцев". В любом случае на СТОА возьмут дороже.

Квартиру отремонтировать - нет проблем. У них сейчас жесткая конкуренция: много в Ростове шабашников-украинцев, они берут за ремонт квартиры или помещения под склад, офис меньшую сумму, чем наши шабашники. Но они - не очень большие специалисты в ремонте. Они могут не знать многих скрытых дефектов ремонта, потому что не все из них строители по специальности. С ними договариваешься, хотя они и завышают сумму, но в целом берут меньше, чем ростовские. В основном тот, кто заказывает ремонт квартиры или другого небольшого помещения, расплачивается с рабочими наличными. Потому что если официально платить в кассу какой-нибудь строительной организации за ремонт, то сумма будет неподъемной. Я сам работал в строительстве и знаю, что в смету на объем работ закладывается треть суммы сверху. Вдобавок сами рабочие, которые выполняют ремонт от фирмы, особенно в индивидуальном строительстве, могут и твой цемент налево продать, и кирпич "двинуть". То есть придется им сверху платить. Таким образом, ты заплатишь фирме огромную сумму, потом еще рабочим заплатишь для спокойствия, но нет гарантии, что ты получишь тот ремонт, который ты хотел. А если нанимаешь работников сам, то сам и следишь за их работой, да и они работают лучше, потому что работают на себя.

В общем, если попытаться весь мой опыт систематизировать, то на первом месте по коррумпированности стоят чиновники администраций (сельских, областных, городских и пр.). Они - теневые лидеры во всех проявлениях теневой экономической деятельности. Хотя если бы я знал, что мой кандидат на выборах связан с каким-то криминалом, - я все равно проголосовал бы за него, если бы был уверен, что это поможет нашему предприятию и людям, которые там работают. Производство у нас налажено, но необходимо организовать систему сбыта готовой продукции. Если руководитель администрации сможет организовать хозяйственную жизнь в городе таким образом, чтобы мы могли заключать какие-то долгосрочные договора на поставку того же кирпича, а это в его компетенции, то я проголосую за него.

Во взятках, мне кажется, более всего замешаны налоговые службы, работники сферы образования, работники военного ведомства (военкоматы) и владельцы мелких и средних предприятий, которые предлагают взятки, а вышеперечисленные их берут. Вымогательство связано с медицинскими работниками, опять же работниками сферы образования и работниками военного ведомства. Нелегальное производство организуется и контролируется чиновниками высшего уровня, работниками милиции, суда и прокуратуры и военного ведомства

А вот от уплаты налогов чаще всего уклоняются владельцы крупных предприятий, банкиры, владельцы мелких и средних предприятий и работники сферы образования¹. Но к неплательщикам налогов - особенно к руководителям - я отношусь с пониманием. В настоящее время очень тяжело работать руководителем среднего и малого бизнеса. Очень большие налоги, и приходится им идти на риск. Сейчас вроде бы должны снизить налоги, тогда и руководители будут платить охотнее налоги, и у рабочих будут зарплаты побольше.

Хотя по большому счету я, конечно же, осуждаю неуплату налогов, потому что эти деньги должны пойти в казну, а из нее распределяться на социальные нужды. Россия сейчас находится на последних местах по уровню жизни среди развитых стран, а недобор средств государством на содержание социальной сферы сказывается на уровне жизни.

Такой недобор влияет на жизнь каждого человека, в том числе и на мою жизнь. Быть может, если налоги будут собираться, будут выдаваться кредиты, и не нужно будет искать "левые" каналы для их получения. Не нужно будет закладывать имущество для получения кредитов. Если снизят размер налогов, то руководители предприятий будут их платить охотнее и выйдут из этих теневых отношений. Мне кажется, что таким предприятиям охотнее будут выдавать кредиты на развитие производства, и у предприятия будет оставаться больше средств на выплату долгов по кредитам.

И к уклонению от налогов ради благополучия своих сотрудников я отношусь с пониманием. Я не осуждаю такого руководителя, потому что он заинтересован в том, чтобы его работник получал больше денег. Возможно, руководителя с этим работником связывает дружба и руководитель заинтересован в том, чтобы этот работник не покинул предприятие, если зарплата низкая. Возможно, нужно руководителю удержать полезного работника-специалиста и поэтому он платит ему наличными помимо ведомости.

Я сам получаю двойную зарплату. Оклад у меня 1500 рублей. Но сверху у меня получается примерно еще два раза по столько. Официально мне директор не может платить большую сумму, так как отчисления на налоги с нее будут большими. А работу я выполняю за двух-трех человек, если брать советские штатные единицы. Директор мне доверяет различные суммы наличных денег, которые я выдаю и водителям на ГСМ, которые я трачу на всякие хозяйственные мелочи, доплачиваю работникам в случае аврала и пр. Он мне доверяет большие суммы и за мою, так сказать, "порядочность" доплачивает сверху. Я не расходую эти средства на себя, так как в противном случае предприятие может лишиться необходимых средств в критический момент.

С этим я сталкиваюсь каждодневно. Есть на предприятиях такие виды работ, за которые нужно расплатиться сразу. Например, если остановилось предприятие по причине поломки конвейера, двигателя и пр. Например, это произошло в пятницу. Необходим срочный ремонт транспортерной ленты на нашем конвейере. Когда его делать? В понедельник-вторник, то есть нести убытки по причине простоя, или организовать ремонт на выходных, но, естественно, работникам заплатить сразу наличными после окончания ремонта.

Или на многих предприятиях залежи металла, который был когда-то кем-то куплен или представляет собой фрагменты металлических конструкций, оборудования и пр. Этот металл сдается в пункты приема, а деньги в случае необходимости делятся между ответственными работниками данного предприятия.

Но в большей степени зарплата помимо ведомости связана с реализацией неучтенной продукции, произведенной каким-то предприятием. Если в советские времена существовал план по производству и реализации, были контрольные органы, которые следили за сбытом продукции, то теперь многие мелкие и средние предприятия стали частными, и им не перед кем отчитываться. Сейчас производство продукции на таких предприятиях находится в личном ведении хозяина. Поэтому деньги, которые получены от реализации "левой" продукции, поступают в личное распоряжение хозяина предприятия, который может их и в свой карман положить, а может и рабочим выдать. Деньги эти могут делиться и между учредителями какого-то ООО, пропорционально их участию в деятельности предприятия. Все эти явления достаточно распространенные. И на нашем предприятии тоже.

Я думаю, бороться с теневой экономикой можно, только смягчая законы и создавая благоприятные условия для развития легального производства. Все вопросы, которые вы задаете, связаны с системой налогообложения. Как только снизят налоги, так и меньше будет проявлений этой теневой экономики. Но снижение налогового бремени должно быть увязано с разумными расходами государства. Если война в Чечне будет продолжаться, а потом и ее восстановление, то не хватит денег никогда. И будут драть налоги с еще большим азартом.

Еще надо дать возможность вложить деньги в реальный сектор, даже если эти деньги были накоплены не совсем по закону. Главное, чтобы в реальный сектор шли деньги. В развитие производств различных отраслей, в землю - сельское хозяйство. Но не в создание очередных облигаций или акций и пр.

Такая тактика, думаю, найдет поддержку во всем обществе. Например, я уверен, что органы безопасности, спецслужбы конкретно знают обо всех проявлениях теневой экономики. Их задача - упредить рост теневых отношений. А действовать они могут и через милицию. Мелкие предприниматели могут объединиться в какие-то союзы и могут работать на нового президента, чтобы помочь ему в борьбе против коррупции. Интеллектуальная элита - это здравомыслящие люди, они могут помочь своим умом, будут разъяснять через СМИ и другие источники. Будут прогнозировать ситуацию. Простые труженики объективно заинтересованы в том, чтобы получать достойную зарплату за свой труд. Кстати, сегодня много появилось специалистов в различных областях производства, потому что техника усложняется. Эти люди просто будут одобрять деятельность политиков в борьбе с теневой экономикой.

¹ Работники бюджетной сферы не могут расцениваться как злостные неплательщики налогов, потому что получают не доход, а взятки и подношения, а эти виды поступлений никто не декларирует. - Прим. ред.

Интервью 5. "Борьба с коррупцией - абсолютно бесполезное занятие"

Москвичке Ж.В. 40 лет. Когда-то окончила торговый техникум. Разведена, проживает с взрослым сыном в двухкомнатной квартире. Частный предприниматель, ведет мелкую торговлю. Прибыль от этого бизнеса настолько мала, что тратить больше полутора-двух тысяч рублей в месяц на питание она не может, не говоря уж о том, чтобы поехать куда-то в отпуск.

Коррупция сейчас везде - там, где люди в погонах: милиция, таможня... А там, где можно легально что-то купить - ту же квартиру, - нет места коррупции. Милиции платят за разное: чтобы не посадили, чтобы дело не завели. Или через таможню если ты везешь что-то запрещенное, то хочешь не хочешь придется платить.

У нас, конечно, нет еще такого, чтобы я пришла в военкомат, а мне там говорят: "Ии тысяча баксов - и твой сын служит в Сокольниках, - или Чечня". Так не делается. Если ты готовишь ребенка в армию, ты уже заранее копишь деньги. Но мало накопить - нужно еще найти, кому их дать. Организуется все через посредника. Лучше всего с помощью тех родителей, кто уже прошел через это. Между взяткодателем и взяткополучателем обязательно должно быть промежуточное звено. Крупные чиновники сами не берут деньги, чтобы не подставляться. Берет мелкая сошка, и у него в кармане что-то оседает, небольшая сумма. Мне лично найти посредника помогла моя подруга, поэтому я не боялась, что меня кинут. Мы же с пеленок друг друга знаем. Мне это обошлось в тысячу долларов, когда доллар стоил шесть рублей. Мне было все равно, кому эти деньги заплатить: Ивану Ивановичу, Петру Петровичу или в кассу государства. Если бы была официальная такса, я бы с удовольствием эти же деньги отдала. Вы поймите - я же плачу за безопасность моего ребенка и за собственное спокойствие.

Или вот, например, моя подруга ставила телефон: у нее отец инвалид, мать - блокадница, им по всем законам должны бесплатно телефон поставить. На АТС говорят: да, конечно, но сейчас нет технической возможности. И ее нет до тех пор, пока она 200 долларов не принесет. Хотя они все равно рано или поздно ей телефон поставили бы, но на всякий случай ее помурыжили, - а вдруг она догадается и заплатит. И заплатила.

Когда возникают проблемы со здоровьем, за то, чтобы попасть не в больницу по месту жительства, а в хорошую, тоже, конечно, придется платить. Вот я сейчас занимаюсь зубами. Если я пойду в поликлинику, за консультацию надо заплатить, за все заплатить, да еще очередь. А если я пойду к врачу в частном порядке, я ему заплачу вдвое меньше, потому что все ему прямо идет; и сделает он в удобное для меня время. Как считать - это вымогательство или нет? По-моему, нет, если мне это дешевле обходится, чем я бы официально платила. Предположим, мне нужно срочно больничный оформить - я иду к знакомому врачу: шампанское, коробка конфет, что-то из косметики... Сейчас все берут, что ни принесешь. И я считаю, в этом нет ничего такого зазорного.

Взятка, как мне кажется, бывает бытовая и политическая: чтобы стать депутатом, например, обезопасив свои темные дела. За то чтобы получить неприкосновенность, люди платят большие деньги. И совсем другое, когда я плачу врачу, - это не взятка даже.

Сама я торгую понемножку парфюмерией, работаю вдвоем с сестрой. Она в любой момент может меня подстраховать, если нужно, если я заболею, например. Ларек у меня в здании института. Это легкий бизнес, потому что мне не надо каждый день ставить и снимать лоток, товар у меня компактный, я на базу с сумкой езжу, поэтому мне и транспорт не нужен. В прошлом году два раза мой ларек грабили, в общей сложности на тысячу долларов утащили, потому что брали самое дорогое. Сейчас я уже сделала хорошую защиту, вечером ларек щитами закрываю. Есть такая поговорка: не вводи вора в грех. Когда все закрыто, нет и соблазна. А если у меня товар за стеклом, то кажется - только руку протяни, и все.

Я с сентября взяла продавца, плачу ей тысячу рублей (а выручка у меня три-четыре), сама пошла в департамент торговли работать. Вернее, это не сам департамент, а такая коммерческая структура при нем. Я наблюдала за четырьмя торговыми площадками: чтобы у всех продавцов были разрешения на торговлю, сертификаты на продукцию, чтобы вовремя мусор убирали и т. п. Зарплата у меня, как и у всех, была официальная 600 рублей (это то, что мы от департамента получали), а остальное, что шло от нашей деятельности (сборы с продавцов), бухгалтерия как-то проводила втемную, и нам выдавали конверты, причем я даже не знаю, сколько другие в этих конвертах получали. Никто не соглашается официально получать зарплату больше тысячи рублей в месяц, чтобы не нужно было идти в налоговую инспекцию.

Продавца я вообще официально не оформляла, хотя это все надо делать. Она молодая, поэтому не бузит. А вообще-то надо ей трудовую книжку оформлять и в Пенсионный фонд ей отчислять на карточку. С 1997 года с января все должны уже состоять в этой системе, но многие этого еще не знают.

Меня спасает то, что я плачу налоги как частный предприниматель, в том числе и в Пенсионный фонд. Хотя я могла бы это и не делать, поскольку стаж у меня уже выработан, 20 лет. В 1998 году я открыла ЧП - частное предприятие. Я защищена как частный предприниматель, но если бы я пошла сейчас наниматься к кому-то на работу, то только за очень большую зарплату согласилась бы работать без оформления, а так бы потребовала, чтобы меня оформили. Молодые просто пока не думают о пенсии и вообще не знают ничего. Вот мой продавец. Она живет с родителями, за квартиру не платит; живет рядом с работой, значит, и на транспорт тратиться не надо. Сама работа тоже - не картошку грузить. Поэтому ее зарплата устраивает. А мне достаточно, чтобы она 15 человек в день обслужила. Если она начнет требовать, чтобы я ее официально оформила, я ее уволю и найду другую такую же дурочку.

Зато с ее зарплаты я налоги не плачу. С продавцами не только я нечестно играю, это все так делают. Продавцы на это идут, потому что они понимают, что если много будут требовать, их уволят.

С кассовым аппаратом работать необходимо, потому что без этого разрешения на торговлю не получишь. Но пробивать каждую покупку - это уже глупость. Налог с нас берут 46%. А за что? Мне же государство ничего не дало. Кассовый аппарат я купила на свои деньги, за аренду плачу сама, товар закупаю на свои деньги.

Есть такая книга кассира-операциониста. Она ведется каждый день, кроме тех, когда я не работаю. Я прихожу на работу и первым делом должна включить кассовый аппарат. Он уже настроен на соответствующее число. Есть два режима: Х-отчет и Z-отчет. Х-отчет делается для того, чтобы себя проконтролировать в любое время (чтобы знать, сколько денег должно быть в кассе), на случай проверки; а Z-отчет делается в конце дня, и если его не сделать, на следующий день касса не включится. Результат Z-отчета заносится в книгу. На 31 декабря снимается последний чек и все, что пробито за год, касса выбивает. Сразу можно определить, сколько пробито за год. В налоговую надо предоставлять итоговые чеки за текущий год и за предыдущий.

Еще есть книга учета, куда заносится каждая моя закупка, подтвержденная накладной и кассовым чеком. Записываю: сколько какого товара и почем купила. Потом записываю, по какой цене я этим торговала. Причем я пишу, что торговала не на 30% прибыли, а на 7%. Например, шампунь взяла на базе по 15 рублей, продала по 23, а указываю, что по 18. С этой прибыли я и плачу налог.

Мало того, что мы их обманываем на кассовом аппарате, так еще и занижаем процент прибыли. Поймать на этом невозможно. В тень уходит процентов 80. Это единственно возможный вариант. Все работают так. Каждый день я торгую на две тысячи, а показываю 300 рублей. А на крупном опте вообще идут сумасшедшие деньги.

Мне еще хорошо, что арендная плата минимальная (300 рублей в месяц), потому что ларек на территории государственного вуза, у них все расценки от минимальной зарплаты.

На оптовой ярмарке все случайные люди, чужие, приезжие. Поэтому с них стригут все кому не лень. А в институте все работают десятилетиями и своим местом дорожат, там случайных людей нет. Поэтому не взятки, а просто личное отношение. Хотя я почти уверена, что если проректор по хозчасти сменится, то он эти торговые места отдаст своим людям.

С рэкетом я не связана. В институте есть охрана, а я плачу аренду, и все остальное меня не интересует. Это уже их проблемы. Аренда оформлена договором. На оптовой ярмарке, где я раньше работала, было по-другому: ты платишь за аренду пятнадцать тысяч, а квитанцию тебе дают за две. И никакого договора. Но администрация обеспечивает всем торгующим "крышу". Они тоже платят кому надо, в том числе и в милицию.

Нигде ничего не делается случайно. Когда вы видите проституток на вокзале или лохотронщиков у метро - будьте уверены, что у них есть "крыша". Просто так туда даже табуретку не поставишь. Попробуйте с улицы прийти и встать: сами увидите, что будет.

У нас есть закон. Если ты торгуешь без разрешения - штраф 200 минимальных окладов, без кассового аппарата - 150 МОТ¹ и т. д. Поэтому все ищут знакомых. Если тебя взяли за жопу - ОБЭП², налоговая, участковый, - надо искать какие-то подходы, иначе оберут как липку. Если же насчет тебя уже есть договоренность, то ты пишешь объяснительную: чек не пробит, потому что кассовый аппарат был неисправен - не было электричества. Накладных не было, потому что они были у директора, и т. п. И получается, что тебя просто можно поругать и предупредить, ну, для острастки оштрафовать (по документам - на две тысячи, а реально - на пять, но ты все равно рад, потому что иначе надо было бы заплатить десять). В общем, это соотношение соблюдается: через посредников платишь половину суммы. Везде люди работают, они предпочитают получить "на лапу", а не перечислять на какой-то расчетный счет.

Вообще, если я буду платить налоги, то я себе ботинок не куплю. У нас ведь в стране все верхи настолько погрязли во лжи и обмане, что о коррупции на уровне рядовых граждан даже говорить смешно. Я понимаю, "Газпром" налоги укрывает. Но ведь у них какой уровень доходности! А мне, по большому счету, что скрывать? Какие у меня прибыли? Я вообще считаю, что налоги нужно брать только с тех, у кого прибыль от тысячи долларов в месяц. Да это государство должно нам спасибо сказать за то, что мы не только себя кормим, но еще своих стариков поддерживаем, которых оно за порог выбросило, и детей рожаем. И мы, мелкие частные предприниматели, должны и родителям своим помогать, и детей растить и учить. Мы ведь живем до 40 лет без квартиры, без машины, потому что рассчитывать можем только на себя. Лучше бы было, как на Западе, чтобы можно было в кредит купить квартиру.

Кроме того, я считаю, если я наняла работников, то есть создала рабочие места, если я плачу им зарплату и отчисляю средства в Пенсионный фонд, - налоги должны снижаться. Чем больше у меня работников, тем больше должно быть снижение.

На самом-то деле мы, как дети, с государством в прятки играем. Ведь в налоговой тоже грамотные люди сидят, я ни за что не поверю, что они не могут рассчитать, какая у нас прибыль. Значит, они понимают, что предприниматели все государство обманывают, и значит, это всех устраивает. Но все равно никогда они нас не оставят в покое. Налоги повышают и будут повышать. У нас уже менталитет такой, что государству нельзя верить и нельзя играть по его правилам.

У нас же нет фискальных органов как таковых. А вообще тех, кто много хапает, надо прижать. Для этого чиновники должны быть неподкупными. Должно быть так: засветился чиновник со взяткой - ему штамп в паспорт, с которым его никуда, кроме как в дворники, не возьмут. Да, нужно платить хорошую зарплату, даже очень хорошую, но и карать намного строже, чем рядового воришку. Если 50% из органов уволить с волчьим билетом, остальные опомнятся. Только тогда чиновники и милиция будут неподкупными.

Если попаду в ситуацию, требующую вмешательства извне, обращусь к бандитам. Буду искать "крышу", которая на этом уровне разрешит мою проблему. У меня есть приятельница, тоже бизнесом занимается. Когда ее ОБЭП накрыл (они любят перед праздниками ходить дань собирать), она обратилась к своему знакомому бандиту, и он ее успокоил: не бойся, мы сегодня вечером с начальником ОБЭП в карты в бане играем, "перетрем" твой вопрос. И "перетерли". Так чего же еще говорить?

У нас сейчас главное - это связи. Буквально верна поговорка: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Эти друзья тебе сто рублей и сэкономят.

Мне начинает казаться, что бороться с коррупцией - абсолютно бесполезное занятие. Джинн выпущен из бутылки, и обратно его уже не загнать.

Например, у нас статью о валютных операциях никто не отменял, а вся страна живет по курсу доллара. Америка уже все это проходила. Только тогда, когда богатые люди смогут давать хорошее образование своим детям, и они с этим хорошим образованием начнут вести свой бизнес, тогда, может быть, что-то изменится.

Интеллигенция - ноль. Опереться можно только на предпринимателей. Экономика на какие деньги поднимается? На грязные деньги частных предпринимателей. Вот когда деньги, которые из России вывезли в западные банки, вернутся в страну и начнут работать, тогда дело сдвинется с мертвой точки. Но для этого нужно, чтобы люди не боялись за свои деньги. Ведь борьба с коррупцией сегодня - это та же революция. Кто же теперь все это отдаст? Что же, расстреливать? Национализировать? А результаты приватизации? Я еще не думала об этом, но чувствую, что все здесь очень сложно. Я против того, чтобы к стенке кого-то ставить. Надо делать акцент на воспитании молодежи. Нужно нам какое-то время по пустыне походить - как Моисей водил евреев, - чтобы пришло новое поколение, в том числе и в политику. А те, кто сейчас рвутся к власти, не смогут победить коррупцию, поскольку сами в ней замешаны.

В нашей стране не надо философствовать, а нужно просто жить. У китайцев есть такое проклятие: "Чтоб тебе жить в эпоху перемен". Вот мы в эту эпоху и живем. Жалко только пенсионеров, которые уже просто не могут выживать, вот и надрываются на этих огородах за мешок картошки. Жалко и молодых, потому что их никто не учит. Редко кто из них может честно заработать на квартиру, на машину... Вот и идут в бандиты, в киллеры.

Живем мы, конечно, как скоты. И народ изменился, и отношения между людьми. Деньги мерят все. Очень большое значение им придается.

¹ Минимальных оплат труда. - Прим. ред.(назад)

² Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. - Прим. ред.(назад)

Интервью 6. "Кушать больше хочется, чем работать на честном предприятии"

Москвичке С.В. около 50 лет. По специальности она техник-технолог обработки металла, но всю жизнь работала экономистом-нормировщиком, потом просто экономистом. Сейчас числится на бюджетном предприятии. Официальная зарплата 400 рублей - хватает только на дорогу до работы и обратно. Поэтому только считается, что С.В. работает на предприятии, а на самом деле она туда не ходит, работает и зарплату получает другой человек, а ей только трудовой стаж идет. Ее это устраивает: "Пусть на всякий случай идет стаж, хотя сейчас это вроде бы ничего мне не прибавляет (25 лет я уже отработала), но кто знает, как оно дальше повернется". Сама она занимается челночным бизнесом. В отпуск ездила к родителям, "а больше никуда". Говорит, что вообще непонятно, что сейчас называется отпуском. Живет с мужем в двухкомнатной квартире.

Когда я ушла с работы, сначала пошла работать в фонд защиты бывших военнослужащих. Там работала бухгалтером в магазине, делала отчеты, получала товар, сдавала его в магазин, когда надо - и продавцом стояла. В этом фонде проработала месяцев семь. Мы торговали по бартеру с узбеками, они нам рис поставляли. Потом мой директор разорился, запил, а помещение магазина сдал индусам. Они занимались тканями. Пока документы переоформляли, я с этими индусами познакомились, и они предложили у них работать менеджером. Получала ткани, предлагала их разным магазинам, ателье, работала как поставщик с крупными магазинами. Эти сделки все документально вообще не оформлялись, все было наличными. За аренду помещения индусы платили директору лично в карман. Этот директор получил помещение в аренду на 25 лет за смехотворные деньги, потом разбил его на несколько частей и сдавал их в аренду. Получала я 250 долларов, а официально оклад был в 10 раз меньше. Вообще с индусами работать было хорошо. Два выходных, отпуск, если больничный - он оплачивал. Даже у нас одна девочка в декрет уходила, он ей декретные выплатил.

Ткани в Англии покупались на вес, за гроши, а здесь они продавались по очень хорошей цене. Эти ткани были с небольшим брачком: где-то маленькая дырочка, где-то край прорезан. Поэтому было так заведено: если покупатель берет три метра ткани, и попался кусок с браком, то ему этот кусок дают бесплатно, а потом отмеряют сколько положено хорошей ткани.

Ушла потому, что началась сильнейшая аллергия на ткани.

В челноки я пошла от безысходности, когда муж семь месяцев зарплату не получал, дочь в это время родила, а муж ее учителем физкультуры работал. Вообще в семье денег не было. Четыре года стояла на рынке.

Если ты торгуешь на рынке, у тебя должна быть санитарная книжка. Она официально платная, нужно оплатить сдачу анализов, например, но к тому же нужно еще потратить уйму времени. Те, кто этого делать не хотят, платят сразу деньги - и тебе приносят готовую книжку. Есть такие люди, которые ходят по рынку и предлагают санитарную книжку.

Весь набор документов, который должен быть у продавца - накладные, сертификаты качества, приходные и расходные ордеры, проштампованные предприятием, где куплен товар, - продается на рынке. В эти бланки ты уже можешь вставить любые суммы, которые тебе нравятся.

Делают еще и так: человек работает с легальными документами, а ты платишь ему определенную сумму и работаешь как его "продавец". Кассовые аппараты в большинстве случаев не работают под разными предлогами.

Я торговала в мелких масштабах, а есть люди, занимающиеся крупным оптом. Они привозят товар и сдают его на рынок продавцам. Те покупают на этот товар накладные и торгуют, а тот, кто привозит, вообще ни по каким документам не проходит.

А сколько есть крупных рынков, где проверок налоговой инспекции просто не бывает, на Черкизовском, например, люди вообще стоят без документов. Директор рынка берет эти отношения с налоговой и остальными проверяющими органами на себя. А каждый продавец только платит ему за место - и больше у него нет никаких проблем. Поэтому мелкие рынки дают государству больше, чем крупные.

Я одно время работала на Динамо, была оформлена там продавцом. При этом пишется заявление: прошу принять меня на работу, согласна на минимальный оклад. Это очень выгодно всем, потому что с меня как с продавца налог не берут - у меня минимальный оклад, работодатель налог на зарплату тоже не платит. Честным трудом на рынке, даже если ты уходишь частично от налогов, больших денег не заработаешь. Ты сможешь питаться нормально, может быть, кое-что себе купить, но не более того. Ни машины, ни дачи, ни тем более квартиры с этого не купишь.

В месяц оплата места около 3500 рублей, плюс 200 долларов минимум стоит поездка, еще столько же за пересылку товара. Сколько же надо продавать на рынке, чтобы возместить эти расходы! Это я не считаю расходы на покупку документов, на медицинские справки... Хорошо хоть сейчас рэкета не стало, по крайней мере там, где охрана хорошая. А раньше еще им приходилось платить.

В Турции рэкета вообще нет, а вот в Польше - просто что-то страшное. Есть автобусы специальные, на которых ездят в Польшу. Этот автобус сразу едет на рынок. Только он на рынок приехал - приходит рэкет. Собирают со всего автобуса мзду. Потом приезжаешь в гостиницу - приходит русский рэкет. Потом на границе с Белоруссией приходят белорусы. Потом мы въезжаем в Россию - останавливает ГАИ: будем автобус проверять, выгружайте вещи. Конечно, выгружать никому не хочется. Тогда, пожалуйста, 50 долларов с автобуса. И так по всему пути следования. А если ехать одной, то еще страшнее, могут и товар отнять, и деньги, и поколотить, если еще не убьют.

Но, кстати, государственные служащие практически никогда напрямую деньги, вроде, не вымогают, а вот косвенно - да. Я когда занялась челночным бизнесом, сначала пыталась делать все как положено, по закону. Но система налогообложения у нас такая, что если ты занимаешься частной трудовой деятельностью, то не учитываются никак твои расходы - транспортные, арендная плата, плата наемным работникам. Прибыль рассчитывается как разница между закупочной ценой и ценой реализации. Таким образом прибыль неоправданно завышается и, естественно, завышается и налог. Еще один момент, которого никто не учитывает. Если ты ездишь за товаром за рубеж, то ты его покупаешь за доллары, а продаешь здесь за рубли. А курс очень неустойчивый. Из-за разницы курса получается нередко, что торгуют себе в убыток. Вот отчего люди пытаются все скрыть. Многие ездят не за границу, а на наши рынки, и у оптовиков закупают товар. Как правило, при этом не оформляются никакие накладные и прочие документы. Это позволяет прятать прибыль. А если ты покупаешь в Турции, то тебе дают накладную, где все указано.

Увидев, что я должна все отдать, я плюнула на свое желание работать честно, порвала все бумаги, отнесла в налоговую подарок и все оформила, как мне надо было.

Когда через таможню проходишь, по таможенной декларации имеешь право провозить товар на определенную сумму и определенное количество каждого вида товара. Его полагается официально оформить и сдать на перевозку

Но часто можно видеть, как люди с пятью огромными мешками проходят таможенный досмотр. Как им это удается? Я сама не видела, чтобы кто-то кому-то деньги давал, но как-то же они договариваются!

У меня на таможне был такой случай. Я всегда до копейки вносила всю валюту в декларацию. А потом смотрю, другие как делают: прошли таможенный досмотр и достают валюту из всех карманов. И вот однажды я собралась ехать за границу, а мне как раз отдали долг тысячу долларов, и еще 500 дала подруга, чтобы я там ее дочери что-то купила. Взять справку из банка на эту валюту я уже не успевала. Положила доллары в кроссовки. Но у меня же все на лице написано! У меня эти деньги отобрали, и потом еще столько же заплатила штрафа. Да те 500 долларов, которые не мои были, пришлось отдавать. Вот и вышло, что я месяца четыре работала потом в убыток. Только-только с долгами рассчиталась, а тут как раз августовский кризис. Поле этого я вообще решила плюнуть на этот бизнес.

Я не хотела ни с кем связываться, чтобы не обманули, работала одна. А те, кто работал, например, семьей - муж, жена, взрослый сын или дочь, - те сделали очень хорошие деньги.

Такая схема: если я провожу больше валюты, чем положено, я должна платить таможенные пошлины, а это уже невыгодно. Поэтому многие предприниматели делали так: заключали договоры с турками, те сюда пересылали товар, здесь он продавался, а деньги отдавали посредникам, и они их уже как-то вывозили обратно в Турцию.

Одна моя знакомая всегда брала на 20-25 тысяч долларов товара и весь его сдавала оптовикам, имея на этом по одному доллару с единицы товара. Она ездила за товаром каждую неделю и каждую неделю получала соответственно две тысячи минимум. Но для того чтобы так работать, нужно иметь большие наличные деньги для закупок. На крупных рынках крутятся колоссальные деньги.

Вообще мне кажется, что в теневой экономике сейчас замешаны все, начиная с правительства, местной администрации и так далее. Теневые отношения есть и в науке, и в искусстве, не говоря уже про таможню, про вузы. Перечислять можно долго.

Я, например, давно уже поняла, что в случае чего нужно обращаться к кому угодно, только не к государственным органам обращаться. Был у меня случай, что пришлось к бандитам идти. Взяли у меня товар на реализацию и не хотели отдавать деньги. Я тогда позвала одного мужика, который с нами у индусов работал, шкаф такой. Мы с ним вместе только подошли к этим ребятам, они сразу поняли, что нужно отдавать.

Или возьмем уклонение от налогов. Если человек будет добросовестно все платить, он останется без денег. Вообще я, конечно, к тем, кто уклоняется, в том числе и к себе самой, брезгливо отношусь. Но и не делать этого невозможно. Представить себе, что ты двенадцать часов на рынке стоишь и уходишь с десятью рублями в кармане. Зачем тогда вообще работать?

Кто бы стал рисковать и уклоняться от налогов, если бы были разумные ставки налогообложения? Мне, например, непонятно, почему у предпринимателей налоги выше? Ведь человек свои личные деньги вкладывает, сам себе создает рабочее место - почему он должен платить больше?

А к уклоняющимся руководителям предприятий я отношусь по обстоятельствам. Смотря ради чего он избегает налогов. Если в пользу сотрудников - то ради бога. Хотя при нормальной государственной системе такого быть не должно. Вот на том предприятии, где я числюсь, если бы от налогов не уходили, то оно бы уже давно вообще не работало. Хотя вы знаете хоть одного руководителя, который честно показывает зарплату, которую он платит своим сотрудникам? Никто этого не делает.

Лично я совершенно уверена, что все должно происходить в рамках закона, не должно быть так, чтобы одним было можно преступать законы, а другим - нельзя. Это очень важно. Но без обеспечения нормального уровня жизни никакая борьба с коррупцией невозможна.

Чтобы справиться с теневой экономикой и коррупцией, нужно перестроить все государство сверху донизу. Нужны нормальные законы, эффективная судебная система, не зависящая ни от правительства, ни от мэрии. Налоги должны быть значительно меньше. На рынке говорят: нам лучше работать с бандитами, чем с налоговой инспекцией. Бандиты лишнего не возьмут, они понимают, что не в их интересах разорять торговцев. А налоговая норовит раздеть догола.

Любому крупному предпринимателю выгоднее иметь "крышу", которой заплатил - и тебе никто не страшен: ни пожарники, ни милиция, ни санэпидстанция. Это все уже берет на себя "крыша".

Какая может быть борьба с коррупцией, когда у нас коррумпировано все сверху донизу! У меня у одной знакомой муж возил бандита, он рассказывал: на строительство МКАД Лужков велел всем бандитам привезти определенные суммы денег. И все привезли. Очевидно, за это на что-то потом закрыли глаза. Мне вообще непонятно, как эти люди ходят в церковь!

Хотя люди же сами выбирают таких руководителей, да и выбрать не из кого, все с этим связаны. Если бы я точно знала, что такой-то связан с криминалом, то, наверное, не проголосовала бы. Впрочем, кто знает?

При существующей системе против коррупции не поможет никакое повышение зарплаты чиновникам, потому что люди сами будут давать взятки, и ни один чиновник не удержится, чтобы не взять, какая бы ни была у него зарплата. Всю систему надо менять, без этого не получится.

Я сама, если необходимо будет решить какой-то вопрос с чиновником, вынуждена буду дать взятку. А если не очень нужно? Просто плюну и уйду, не буду связываться.

Да и вообще, если разобраться, разве чиновники сейчас мало получают? Да еще льготы всякие. У меня одна знакомая работает в счетной палате, рассказывает, сколько у них получает женщина, которая поливает цветы, - это сумма, которая и не снилась бюджетникам, например. И у них сохранились выплаты к отпуску и прочее.

Конечно, я хотела бы работать только в теневой сфере, потому что работать надо там, где хорошо платят. Кушать больше хочется, чем работать на честном предприятии.

Хочу заняться любимым делом - стать парикмахером. Сейчас уже начала реализовывать этот план, поступила учиться на государственное учебное предприятие бытового обслуживания. Здесь такая особенность: если ты официально не регистрируешься, что ты работаешь мастером, или не поступаешь на работу в парикмахерскую, то через три года твой документ становится недействительным. И вообще хочется заниматься законно и квалифицированно, а не лишь бы как. Чтобы работать индивидуально, нужен стартовый капитал. Эта работа требует санитарного обеспечения, то есть должно быть оборудовано отдельное место для работы, в противном случае можно заболеть и заразить семью. Значит, мне в квартире нужно отвести под это дело комнату. Дальше: для того чтобы конкурировать с салоном, мне нужно брать гораздо меньшие деньги за стрижку. Ни один человек не захочет платить на дому такие деньги, как он отдает в салоне, где все красиво устроено. Люди ведь стригутся не каждый день, значит, если даже у меня будет 20-30 постоянных клиентов - это один человек в день. Это не заработок. Для того чтобы найти клиентов, мне нужно давать куда-то рекламу, а это невозможно сделать без регистрации. Вероятно, все же придется устраиваться в салон.

Интервью 7. "Нужно ужесточить законы, связанные с коррупцией"

Ростовчанину Е.М. 30 лет. Он стремится в любое время подработать на своем автомобиле, что, впрочем, у него не всегда получается (техника не очень новая). Хотел бы стать водителем-дальнобойщиком или купить подержанный импортный автобус для междугородных перевозок. Несколько лет назад торговал автомобильными приемниками, резиной и пр.

Женат, имеет двоих детей. Проживает у жены в трехкомнатной квартире, свою квартиру сдает в аренду. С питанием семья проблем не испытывает, хотя на содержание детей уходит большая часть средств. Семья получает помощь от родителей Е.М. и его жены.

В последнее время выезжал на отдых с семьей на Черное море, а также к родственникам, живущим в области.

Я довольно часто сталкиваюсь с коррупцией и теневой экономикой. И чаще всего это мне мешает. Но иногда это помогает решать какие-то проблемы. Например, когда мне нужно что-то быстро решить, но наши бюрократы изо всех сил затягивают решение этого вопроса. Например, для получения какого-то документа требуется неимоверное количество всяких бумажек. По-моему, это делается для того, чтобы у человека вытянуть побольше денег.

Сейчас я оформляю лицензию на перевозку пассажиров на своем микроавтобусе на пригородных сообщениях. Хорошо, что у меня есть знакомый по прежней работе в АТП (автопредприятие), который мне помогает собрать все необходимые справки. Раньше я сунулся за получением лицензии напрямую, так от меня отмахнулись просто, а потом потребовали кучу бумаг. Наверное, хотели, чтобы я эту ситуацию "смазал".

Например, в ГАИ я несколько раз выкупал свои права, которые забирали у меня за то, что я что-то там нарушил по дороге. Они, может быть, и справедливо меня останавливали, но требовали оплаты на месте. Потом как-то повадились забирать у меня водительское удостоверение и заставлять отрабатывать на них на моем же автомобиле и за мой бензин.

Случается так, что чиновники не ждут, пока ты сам им предложишь взятку, а сами говорят, сколько будет стоить решение этого вопроса. Приходится платить. Раньше это особенно часто было при решении вопроса о лицензии или разрешении на торговлю. Мне, например, пришлось в свое время дарить администрации города автомобильные колеса, чтобы мне дали разрешение на торговлю. Мало того, они еще и выбирают, что им лучше взять в качестве подарка. Так получается, что работники администрации с каждого тянут то, что им необходимо: у одного парня на рынке "попросили" колеса для ВАЗ 21099, у другого коробку передач, у третьего автомагнитолу и пр. Все эти явления мешают в работе.

Пришлось мне полтора года назад оформлять загранпаспорт. ПВС¹ этот паспорт оформляет в течение месяца, а мне нужно было в течение недели. Я узнал, что его делают в турфирмах. Но платить за оформление пришлось в четыре раза больше, чем установлено нормами. Потом запретили турфирмам заниматься оформлением загранпаспортов, потому что они повязали взятками всю ПВС.

С другой стороны, такой подкуп помогает. Например, если нужно получить какую-то бумагу быстро, например в течение дня, а ее обещают выдать где-то через неделю. У меня из-за этой отсрочки может клиент "сорваться". Приходится опять "смазать" дело, и вопрос решается. Но эти явления помогают где-то в 10-15%, а в остальных случаях мешают.

Когда я перевернулся на "Волге", то мой товарищ, который ехал со мной, оказался в больнице. У него было смещение позвонка, нужна была операция, которая в принципе должна быть бесплатной. Конечно, определенные средства требовались на медикаменты. В конце концов запросили за операцию с моего приятеля 500 долларов. Это только операция. И плюс медикаменты, которые обходились в день около 500-600 рублей. Врач об этом сказал напрямую, и если бы мы тогда отказались платить (а я тоже участвовал в расходах, потому что авария произошла и по моей вине), врачи могли бы представить ситуацию таким образом, будто операция невозможна. Так что пришлось платить.

В таких ситуациях жаловаться нет никакого смысла, если хочешь, чтобы все закончилось благополучно для больного. Мы заплатили, хотя все равно это к успешному исходу не привело. Приятель не выжил.

Еще за медосмотры приходится платить. Но что касается "автомобильного" медосмотра, то сейчас за это стали брать плату официально и без всяких проблем медкомиссия происходит. Может быть, это и к лучшему. Я пришел на водительскую комиссию, думал заплатить сразу, чтобы мне выписали готовую справку. А они говорят: "Оплатите в кассу". Я оплатил, быстренько прошел всех врачей, без всяких очередей. Без всяких проблем выписали справку. Если бы везде так было, то взятки не надо было бы давать, всех бы это очень даже устраивало.

Вообще то, что врачам люди платят за лечение, я считаю нормальным. Врачи ведь тоже должны что-то зарабатывать. Другой вопрос - сколько платить. Если в разумных пределах, то это нормально.

Возможно, надо переводить всю медицину на платную основу. Нужны полисы, но не такие, как сейчас, а такие, чтобы человек пришел в больницу с полисом, и ему полностью оказали все медуслуги. Пусть человек заплатит больше за медстраховку - не 50 рублей, а 500 - но будет знать, что если он попадет в больницу, то его обслужат по полной программе. И он будет знать, что на весь год он застрахован и в любом случае ему окажут всю необходимую медпомощь. Этот вариант лучше. А не так, как сейчас - по этому полису только могут посмотреть, жив ты еще или нет.

Ремонт автомобиля, если сложный, я делаю вместе со знакомыми. Им плачу, но немного, а так, по-свойски. Детали для ремонта покупаю на авторынке. Никаких чеков там не дают. Ремонт делаю сам. Телевизор, если сломался, то несу знакомым, которые ставят ему диагноз. А потом я уже думаю, кто из телемастеров может его починить. Вообще я стараюсь многие работы по дому выполнять сам или с помощью друзей, потому что нанимать исполнителей для меня дорого.

В организации похорон я никогда напрямую не участвовал, но видел, что люди платили за перевозку покойного, за его одевание в морге. Часто дают деньги могильщикам, чтобы гроб нормально опустили и не вели себя как босяки во время похорон.

Наиболее коррумпированные сегодня - милиция и бюрократия. Они не просто участвуют в теневой деятельности, но организовывают ее. Поэтому их ответственность гораздо выше.

Взятки, насколько я знаю, чаще всего берут работники милиции, налоговой инспекции, таможни.

Милиционеры берут взятки в следующих ситуациях: при прописке. Создаются такие условия, при которых человеку, которому нужно прописаться, приходится платить деньги. Другие случаи, о которых мне рассказывали: стоит на посту гаишник, собирает штрафы. Когда у него набирается определенная сумма, он платит 15-20% своему непосредственному начальнику. Тот платит своему начальнику и дальше по цепочке вверх. Правда, сейчас не так сильно придираются к водителям. Раньше это было чаще и в более грубой форме. Я в последнее время уже не встречаю гаишников, которые нагло говорят: "Давай 40 рублей, а иначе я найду к чему придраться". Сейчас если останавливают, то по делу. В этом случае ситуация изменилась к лучшему.

Еще в милиции вымогают деньги с тех людей, которые якобы совершили административное нарушение. Иначе везут в отделение и составляют протокол. Кстати, люди уже знают, что легче откупиться прямо на месте происшествия, чем ехать в отделение. Там это сделать сложнее и дороже. Милиция вообще использует любую возможность, чтобы содрать деньги. Про ГИБДД я вообще не говорю, у них вымогательство существует "в крови". Следователи некоторые тоже могут закрыть дело за недостатком улик, а на самом деле задерживают настоящего бандита. И наоборот - заводят явно натянутое дело, а потом начинают тянуть деньги за то, чтобы это дело закрыть.

Налоговые служащие моему знакомому напрямую сказали: если не хочешь платить налог, довольно большой, то "отстегни" нам такую-то сумму, и мы на это закроем глаза на какое-то время. А дальше посмотрим, как у нас пойдут дела. То есть они намекали на долгосрочное сотрудничество (в плане откупа). Я бы не сказал, что все работники налоговой инспекции этим занимаются, но поставлено это на широкую ногу. Повсеместно налоговые инспектора, которые ищут любую зацепку в документации, чтобы посадить фирму или предпринимателя на "доение".

В таможне такая же система. Товар иногда арестовывается, независимо от того, правильно или нет оформлены на него документы. Причину таможенники найдут. Например, смещена где-то в документе печать на пять миллиметров - плати деньги. Или езжай дальше сам, но твой товар не пропустят. И еще, когда были льготы на ввоз автомобилей и других товаров, то таможенники говорили так: "Мы тебе оформим льготу, а ты, будь добр, отстегни нам" (это касалось льгот для тех граждан, которые проработали за рубежом по полгода).

Нелегальным производством заняты прежде всего владельцы мелких и средних предприятий. Возможно, владельцы крупных предприятий, хотя их контролируют чаще и серьезнее. Это производство чаще всего связано с производством водки, коньяка, видео- и аудиокассет, то есть товаров, которые очень хорошо реализуются. Кирпичные заводы, например, постоянно гонят "левую" продукцию. Также те, кто производит бетон, стройматериалы.

А вот уклоняются от налогов та же милиция и налоговые работники. Они уклоняются не просто от уплаты налогов, а от уплаты налогов с незаконно полученных средств. Хотя, мне кажется, что практически все сейчас либо налоги не платят, либо скрывают частично доходы от налогов.

В целом же я считаю, что налоги платить надо, и полностью. Но если налоги разумные. Сейчас у нас ужасно высокие налоги. В некоторых сферах, например для частных предпринимателей, налоги еще более-менее, а для предприятий, которые что-то производят, очень высокие налоги. Я считаю, что 17-20% от прибыли - это вполне нормальный налог. При этом условии, я думаю, процентов семьдесят людей платили бы налоги. А сейчас платят процентов двадцать. Если бы налоги уменьшились, то людям стали бы по основному месту работы платить больше, и им не нужно было бы постоянно искать, где подработать, им хватило бы одного места работы. Таким образом, часть проблемы решилась бы сама собой.

К руководству предприятий, уклоняющемуся от налогов, я отношусь по-разному. Иногда одобряю, иногда осуждаю. Все зависит от того, чем предприятие занимается. Если оно выпускает какую-то мирную продукцию, а от него требуют платить налог в размере всей прибыли, то поневоле приходится уклоняться. В этом случае я отношусь с пониманием. А осуждаю, если он (директор-начальник) гребет деньги лопатой и еще и не платит никому. Например, в банках. Так, как сотрудники банков берут взятки за выделение кредитов - из этих же кредитов. Сразу оговаривают условия - мы тебе даем кредит на 100 миллионов, а ты нам даешь 10.

Может быть, где-то и есть такое, что руководители уклоняются от налогов в пользу своих сотрудников, но это единичные случаи. Платят деньги сотрудникам ведь не для того, чтобы человек упрочил свое материальное положение, а для того, чтобы он вообще смог прожить. А "упрочивают" материальное положение только начальники.

А вот к зарплате помимо официальной ведомости отношусь нормально. Это на многих предприятиях существует, а особенно в частном бизнесе. Например, в торговых точках: продавец имеет 3% от выручки. Но товар, который он продает, больше чем наполовину неучтенный, поэтому никто прибыль с него не показывает. Сегодня многие работают по процентам. А товар, который они продают, по большей части "левый". Официально эти люди получают 100 рублей, а неофициально в 100 раз больше.

Также и к рядовым гражданам, уклоняющимся от налогов, я отношусь, скорее всего, с пониманием. Потому что сейчас у людей не так уж хороша жизнь, чтобы еще отдавать ту копейку, которую еле "урвал". Сейчас вот говорят по телевизору: "Заплати налоги и спи спокойно". Но я думаю, что если их полностью заплатить, то не уснешь вообще, потому что свое дело придется закрыть из-за банкротства.

Вообще как-то государственные органы должны понимать, что человек должен получать в качестве зарплаты не то, что остается после уплаты налогов, а ту сумму, которая позволит его семье жить нормально. Должен быть установлен в стране минимальный заработок, но минимальный не в плане самой маленькой цифры, а минимальный в плане возможности прожить на такую зарплату. Если сейчас прожиточный минимум в стране 900 рублей, то и минимальная зарплата должна быть такой. В таком случае на любом предприятии люди не могут получать меньше 900 рублей. Больше - пожалуйста. А вот всякие платежи и штрафы должны не равняться минимальной зарплате, как сейчас, или не исчисляться в ее размере, а должны быть на уровне 10-20% минимальной зарплаты.

Мне хотелось бы заняться перевозками пассажиров на своем автобусе. Сейчас я уже получил лицензию на перевозки, осталось получить маршрут движения. Практически ничего мне не мешает, только вот был бы автобус новый у меня, то и проблем с ремонтом было бы меньше. Машину я люблю и всю жизнь работал водителем - на городском пассажирском транспорте, на легковых автомобилях. То есть хочу быть независимым ни от кого. Сейчас для этого созданы некоторые послабления. Я, например, плачу в месяц 500 рублей за лицензию, и никто не лезет в мой карман. Раньше нужно было отчитываться по билетам и пр. А теперь спокойно я могу эти деньги отработать и заниматься своим делом.

Проблема коррупции и теневой экономики на сегодняшний день одна из важнейших, наряду с бюрократией, бесхозяйственностью в госсекторе. Из-за бюрократии очень сложно решать любые дела. Работники различных организаций - администрация, собесы, домоуправления - используют свои места как кормушки. Мне кажется, что эти работники просто радуются тому, что человек нарушает какие-то нормы закона, и потом используют такую ситуацию в свою пользу.

В данный момент проще всего легализовать теневую экономику, снизить налоги, ужесточить законы к неплательщикам налогов. Легализовать теневую экономику нужно в первую очередь, но не методами силы, а продуманной политикой, чтобы предпринимателю было выгодно заниматься законной деятельностью. Особенно нужно поднимать те отрасли, которые у нас в упадке, - медицинскую промышленность, фармацевтику, легкую промышленность. Сейчас бурно развивается строительство бензоколонок, значит, эта отрасль выгодна, значит, у них есть деньги на развитие, поэтому нужно налоги с них брать в большем объеме. Заправок сейчас так много стало, что скоро трасса превратится в сплошной ряд бензоколонок. Легализация теневой экономики должна проводиться одновременно с контролем за соблюдением законов, но не только предпринимателями, но и должностными лицами.

Нужно ужесточить законы, связанные с коррупцией. И уменьшить налоги. Чтобы у человека был выбор - и налоги не высокие, и условия для работы есть. Организованная преступность - это самое неприятное для человека, который работает на себя, занимается индивидуальным предпринимательством. Предприниматель, а особенно мелкий, не защищен от криминала. Милиция - не помогает, а наоборот "наводит" криминал на человека. С этими бандитами нужно расправляться самими жестокими способами, потому что никакой пользы они не приносят.

Как бы я стал бороться с несправедливостью чиновников? Сначала бы попытался обжаловать в вышестоящих инстанциях и потом обратился к влиятельным друзьям, связанным с милицией и прокуратурой. У меня такие знакомые есть. Давать взятку я считаю унизительным. Суд, я думаю, вряд ли что-то решит, потому что суд у нас "подкупный", предвзятый. Доверия к нему нет. Криминал в таком деле - на самый последний случай.

¹ Паспортно-визовый стол. - Прим. ред.(назад)

Интервью 8. "Я работаю и хочу работать "в тени""

Москвичу В. 21 год, учится на 4-м курсе вуза по специальности "социология". Работает заместителем директора отдела реализации на производственном предприятии. Живет с родителями в двухкомнатной квартире. Материальный достаток - 28 тысяч рублей в месяц, считает, что "материально полностью обеспечен, хотя денег никогда не бывает много". В последние годы один раз отдыхал в Турции, но в прошлом году в отпуск не пустили, так как очень много работы.

По роду своей работы с вымогательствами приходится сталкиваться достаточно часто. Поэтому я навскидку могу перечислить все коррумпированные структуры, с деятельностью которых я знаком не понаслышке. В первую очередь это правоохранительные органы и в особенности ГИБДД, как они теперь называются, налоговая инспекция и вообще всякие инспекции - пожарная, санитарная и т. д. Во вторую очередь банки. Кроме того, префектуры, Ростест и прочие структуры, занимающиеся сертификацией, выдачей патентов и т. д. Высшие учебные заведения.

Буквально на прошлой неделе к нам в очередной раз приходил пожарник, который облюбовал наше предприятие, так как оно расположено на достаточно большой территории и придраться к чему-либо может каждый - это и отсутствие должного количества огнетушителей, и отсутствие памяток во всех местах скопления людей, загрязненность лестничных проходов и прочее, и прочее. Каждое из этих правонарушений расценивается им как "серьезное" и оценивается в зависимости от ситуации от 100 до 500 рублей. Деньги, конечно, минимальные, но бесит то, что ходит он, когда ему вздумается. Но это самое безобидное, точно так же приходят представители всех инспекций.

Иначе дело обстоит с префектурой. От префектуры за определенную мзду мы получаем своеобразную "крышу", суть которой заключается в принципе "помочь - значит не навредить". Основная поддержка - что они не суют палки в колеса. За это приходится платить, и это уже достаточно крупные вложения, правда, в завуалированной форме. В частности, это участие в мероприятиях, которые не приносят никакого дохода фирме, но идут на пользу родной префектуре. Участие только в одном из летних мероприятий обошлось нам в 170 тысяч рублей. Еще одна форма - это устройство банкета в самой префектуре полностью за счет фирмы. Это, конечно, дешевле, но тоже деньги хорошие. Я молчу про коньяк, шампанское и прочие конфеты и цветы. Кроме того, мы сталкиваемся с системой, развитой практически в любом банке, связанной с обналичиванием и трансфертом денежных средств в любых размерах, а также целым спектром валютных операций. При банках существуют подставные фирмы, которые живут сами и поддерживают за счет этой деятельности банки. Достаточно сказать, что оплата этих услуг составляет от 1,5 до 5%. Нетрудно подсчитать, какие это деньги, если суммы, участвующие в этих операциях, исчисляются сотнями тысяч рублей только с одного клиента. В свою очередь нетрудно догадаться, какие суммы не облагаемых налогом денег проходят через вполне легальные банки.

На бытовом уровне можно вспомнить случаи взаимоотношений с правоохранительными органами. Я не буду останавливаться на этом подробно, потому что любой человек расскажет вам массу историй о произволе, который творится в этой области. Но все-таки, для полноты общей картины, скажу несколько слов. Не так давно я был задержан милицией вместе со знакомым и двумя девушками, у одной из которых с собой не оказалось паспорта. Нас задержали в центре Москвы и объявили, что отпустить не могут до установления личности, а это, как они намекнули, может занять от двух до пяти часов. Для того чтобы не испортить себе вечер, нам пришлось отдать 400 рублей. На машине недавно без прав задержали. Сначала рассказали, как мне теперь "плохо" будет, как много придется заплатить, привезли на "штрафстоянку", остановились в пяти метрах от нее и стали откровенно вымогать деньги. Естественно, пришлось отдавать. Хотя лично вот на этих товарищей я не держу зла, потому что действительно было бы хуже, а они вроде как помогли.

Нужно также, наверное, отметить возможность покупки любых документов. На данный момент я уже купил "мидовский" паспорт, права. Существует реальная возможность покупки любых ксив, вплоть до подполковника милиции, правда, возраст не позволяет. Подобные удостоверения стоят от 100 до 600 долларов. Точно так же покупаются и другие документы.

Да, еще забыл сказать о ситуации в области образования. Здесь тоже все ужасно коррумпировано. Я знаю о фактах покупки моими знакомыми аттестатов и т. д. В частности, в самом крупном вузе страны, на очень престижном факультете зачет стоит 50 долларов, экзамен - от 100 до 200. В вузе более "мелкого уровня" знакомые недавно сдавали за 100 долларов всю сессию.

За ремонт и подобные услуги всю жизнь все расплачиваются наличными или водкой. Сейчас, правда, за водку много уже не сделаешь. Хотя с гарантийным ремонтом, конечно, иначе. Я недавно чинил компьютер, и все было честь по чести, с чеком, отметкой в гарантийном талоне. Но знаю, что, например, оплата за ремонт оборудования, выпускаемого на нашем предприятии, который производит одна инициативная фирма, проходит только "черным налом".

Вот к платным врачам, к счастью, в силу возраста не обращался. Правда, недавно проходил медкомиссию для получения прав, суть которой заключалась в том, что сразу при входе ты отдаешь 150 рублей, тыкаешь пальцем в нос и выходишь с диагнозом "абсолютно здоров". Вот и все мои взаимоотношения с врачами.

Как я отношусь к уклонению от налогов? Это сложный вопрос. Возможно, моя оценка и не очень объективная, но я категорически осуждаю уходящих от налогов торгашей-спекулянтов и точно так же категорически поддерживаю отечественного производителя и людей, которые собственным трудом зарабатывают себе хлеб. В частности, простой пример: предприятие платит налог с заработной платы, помимо всех остальных налогов. Одно дело, когда у какого-нибудь кавказца работает в палатке продавец, а другое дело, когда на предприятии работает 100 и более сотрудников. Если указать нормальную зарплату в три-шесть тысяч рублей, то налог с фонда заработной платы убьет предприятие. Вся налоговая политика в нашей стране в корне неверная, и ни один нормальный человек не сможет заплатить налоги и после этого еще и "спать спокойно".

Не могу сказать, что прав, но я разделяю людей на две категории: воры и прочие. Когда скрывают от налогов наворованное - это одно, а когда стараются сохранить заработанное своим трудом - это другое.

На мой взгляд, настоящий руководитель предприятия всегда думает о двух вещах: о стабильности и процветании предприятия и о материальном положении своих сотрудников. Ни один нормальный человек не проживет на ту зарплату, которая отражена в платежной ведомости. Лично у меня оклад составляет 417 рублей. Хотел бы я посмотреть, как вы проживете на такие средства. А то, что расплачиваются валютой, в этом я вообще не вижу криминала, потому что в наше нестабильное время все крупные фирмы равняют зарплаты на курс доллара.

Так что можете из вышесказанного делать вывод. Да, я работаю и хочу работать "в тени". Главное, чтобы не было реальной опасности попасть в тюрьму или умереть от пули киллера. А с теневым бизнесом так или иначе связаны практически все крупные предприятия. Если когда-нибудь у меня появится выбор, где зарабатывать 1000 долларов - на предприятии связанном или не связанном, - я, конечно, выберу легальный путь. Но не думаю, что в скором времени появится такой выбор.

На данный момент у меня есть определенный круг знакомых, на которых я могу положиться в ситуации любого "наезда". Среди них есть и представители правоохранительных органов, но это только в крайнем случае, и выход у меня на них не прямой, а через знакомых.

Без нужных знакомств сейчас в принципе невозможно отстоять свои права ни перед правоохранительными органами, ни перед бандитами, ни перед чиновниками. Оспорить любое решение чиновника, на мой взгляд, практически невозможно, если только у вас нет выходов на вышестоящих представителей государственной или местной власти.

Конечно, борьба с коррупцией - это одна из самых острых проблем, стоящих перед нашей страной. Коррупция и теневая экономика убивают не только производителей, но и простых потребителей, позволяя наживаться огромному числу чиновников разных уровней. Актуальность решения этой проблемы, на мой взгляд, состоит в том, чтобы вернуть в бюджет все те деньги, которые всеми способами от него скрывают. Тогда, во что мне лично не верится, можно будет поднять материальный уровень населения всей страны.

К сожалению, мне кажется, что будущий президент вряд ли сможет нарушить этот уже закоснелый механизм. Но, тем не менее, начать, мне кажется, нужно с налогового законодательства. Кроме того, нужно подвергать очень суровой ответственности любого чиновника, берущего взятки, и при этом платить им достаточно большие зарплаты, чтобы они боялись лишиться места. Нужно провести тотальную чистку власти, чтобы расчистить от грязи "верхи" (даже если придется посадить 99% ее представителей).

Думаю, что к такой борьбе готово в первую очередь ФСБ. У них уже на сегодняшний день достаточно информации, чтобы навести порядок в стране. Другое дело, что порядок этот мало кому нужен.

Если мы сойдемся на том, что любой представитель власти "не чист" по определению, то вопрос о кандидате, связанном с криминалом, теряет свою актуальность. Да, я мог бы проголосовать за такого кандидата, если речь идет о Лужкове, например. Потому что сам наблюдаю, сколько он сделал хорошего для города. И уверен, что он связан с криминальными кругами, а тем более замешан в экономических преступлениях. У нас вся Россия в этом замешана.

Я, безусловно, хотел бы самостоятельно заняться бизнесом, но, возможно, за границей. Потому что в нашей стране никто не знает, что будет завтра. Конечно, оптимальный вариант - иметь бизнес как там, так и здесь. Пожалуй, к этому можно стремиться. На данный момент мне недостаточно опыта и начального капитала. Но думаю, что собственный бизнес можно будет открыть через пару лет.

Интервью 9. "Все проблемы нашего общества из-за того, что оно насквозь коррумпировано"

Тридцатилетний Э.Б. - начальник одного из подразделений АО "Ростсельмаш". На своем предприятии имеет постоянные "левые" заработки. Проживает в двухкомнатной квартире с женой и дочерью. Личный доход не менее четырех-пяти тысяч в месяц. Может покупать одежду и другие товары длительного пользования. За последние пять лет отдыхал два раза с семьей на Черном море. Обычно во время отпуска остается в Ростове или уезжает к родственникам в Краснодарский край.

Всем известно, что чем крупнее предприятие, тем крупнее махинации. Есть много способов для махинаций и в нашем АО. Например, есть масса коммерческих фирмочек при нашем заводе, которые торгуют запчастями. Есть и отдел на заводе, который тоже занимается непосредственно сбытом. Так вот, купить деталь для комбайна через заводской отдел сбыта невозможно. А вот через дорогу в какой-нибудь фирме - пожалуйста. Но только деталь эта, к примеру, будет стоить не 10 рублей (заводская отпускная цена), а 12 рублей. Это делается по договоренности. Один из директоров АО является теневым хозяином этой коммерческой фирмы. Детали эта фирма покупает у завода, благодаря этому директору, с существенной скидкой, без НДС или по каким-то зачетам, а продает чуть ли не со стопроцентной накруткой. А на заводской склад эти детали не поступают вообще.

Может быть, и хотят люди задать вопросы, но никто не хочет получить по голове. В данном случае действует "принцип гвоздя": только ты высунул шляпку, так получишь по ней кувалдой. Во-вторых, у такого директора есть механизмы давления на нижестоящих сотрудников - либо в случае несогласия они лишатся работы, либо будут "в доле". Как правило, у руководителей высшего звена нашего АО таких коммерческих фирм несколько и часть доходов делится между работниками АО, которые задействованы в этом процессе.

Говорят, что "Ростсельмаш" давно стоит, ничего на заводе не работает, - это официальная точка зрения. Но вот ситуация, в которой я сам участвовал. К нам в цех из какого-то колхоза поступает практически разукомплектованный, "убитый", абсолютно непригодный комбайн для того, так значится в технических документах, чтобы отрегулировать давление в шинах и покрасить. Заводу действительно этим колхозом перечисляются деньги за регулировку давления шин и за покраску, к примеру пять тысяч рублей. Но за то время, пока комбайн был у нас на заводе, он проходит капитальный ремонт, полностью укомплектовывается, производится отладка всех его узлов. Практически с территории завода выезжает новый комбайн, только серийный номер на шасси у него остается "родной". Фактических работ произведено на сумму 300 тысяч рублей по заводской калькуляции, если бы все деньги проходили официально и официально был бы оформлен заказ.

В этой ситуации выигрывают все участники. Председатель колхоза получает практически новый комбайн. Он "черным налом" платит всего 200 тысяч рублей исполнителю - начальнику цеха или директору завода-подразделения АО, из этих денег 5 тысяч рублей перечисляется в кассу завода. Начальник цеха делится с высшим руководством и с нижестоящим руководителем - мастером цеха. Рабочим закрываются наряды на выполнение работ, они получают зарплату по тарифам. Рабочие, правда, понимают, что это "левая" работа, - они теперь тоже стали умными. Но если он будет отказываться от выполнения этих работ, к нему будут применены разнообразные санкции: может лишиться очереди на квартиру (у нас на заводе недавно сдали дом), могут уволить за прогул. Ведь практически все рабочие (и в нашем цехе тоже) давно уже на "кукане" висят - так или иначе они проштрафились. Либо прогул, либо пьянка, либо тащили что-то с завода. Их заставляют писать объяснительные по таким случаям и всегда могут пригрозить увольнением, если рабочий начнет "каркать" насчет "левой" деятельности. Просто объяснительная пойдет в личное дело и рабочий будет уволен в 24 часа.

Правда, председатель колхоза об этой схеме не знает. К нему приезжают работники нашего АО и предлагают выгодную сделку: отремонтировать комбайн не за 300 тысяч рублей, а за 200 тысяч. Конечно, председатель рад этому, и деньги сразу перекочевывают из кармана в карман. Официально что-то вносится в заводскую кассу.

А откуда детали для ремонта? Ну, знаете ли, на любой учет есть свой переучет. Сохранилась система списания деталей в брак и пр. Например, для этого комбайна необходимо деталей на сумму 100 тысяч рублей. Из этой суммы 50 тысяч рублей исполнители проплачивают куда-то наверх и получают якобы списанные, а на самом деле очень качественные, детали. Внутри завода найти детали очень просто для заинтересованных лиц, которые никогда не "сдадут" друг друга.

Еще "липовые" наряды оформляются, это "подснежники". Таких много. Например, человек реально не работает на нашем заводе, но оформлен в отделе кадров, его пропуск регистрируют в табельной каждый день. Естественно, на него начисляют зарплату и получают. Эту зарплату делят между собой "подснежник" и мастер участка, который является инициатором этого процесса, кое-что перепадает и табельщице, которая, конечно, видит, кто приходит реально на завод.

Раньше, когда была на заводе сдельная оплата труда, конечно, такие ситуации можно было запросто выловить. Теперь внутри АО много самостоятельных заводов-подразделений. И ситуация с "подснежниками" возможна в связи с деятельностью начальника планово-диспетчерского отдела, который делает приписки на трудозатраты. То есть он закрывает наряды на непроизведенную продукцию. Конечно, это делается не в массовом масштабе, и, конечно, все заинтересованные лица делятся между собой.

Вот еще один случай, точнее, это не случай, а постоянная практика. Так называемое списание техники. Находит в колхозе представитель завода какую-то разбитую технику, а на селе ее навалом, и говорит председателю: "Новый такой агрегат стоит 100 тысяч рублей, но этот ты никому не продашь даже на детали - он только на металлолом годится. Хочешь получить такой же новый - и заплатить всего 70 тысяч?". Председатель кричит: "Конечно!".

Этот старый агрегат пригоняется на завод, и один из заинтересованных руководителей АО собирает комиссию и говорит, что в таком-то колхозе проводилось испытание техники и эта техника показала себя неудовлетворительно. Показывает, что в этом месте что-то у агрегата отвалилось, а в этом погнулось. И требует, чтобы такой же агрегат, только новый, был передан данному хозяйству в компенсацию. После этого заседания собирается еще одна комиссия на заводе, которая проводит поиск виновных. Виновных находят, вывешивают приказ об их наказании за допущенный брак, вызывают специалистов из лаборатории по испытанию прочности металла - указывают и им на недостатки. В общем, справедливость торжествует. В результате председатель колхоза получает новый агрегат, за который он по бумагам заплатил 100 тысяч. Из этих ста тридцать он кладет себе в карман, а семьдесят тысяч отдает тем работникам АО, которые и провернули всю эту операцию.

И еще один пример ситуации со сбытом готовой продукции. Наше АО договорилось с одним из регионов на поставку комбайнов. Но контракт заключался не с заводом напрямую, а с подставной фирмой. "Завязаны" в этом деле были и представитель региона, и директор завода. Если заводская отпускная цена комбайна - 1 млн рублей, то продавались они в регион по 1 млн 65 тысяч рублей. Вот эти 65 тысяч с каждого комбайна и были поделены между нашим директором и заказчиком.

В течение нескольких лет, пока наш завод официально якобы стоял и не выпускал продукцию, накопилось очень много платежей (амортизация, использование площадей и пр.), которые были просто "заморожены" по договоренности с местными налоговыми органами, администрацией. Но теперь текущие платежи и налоговые отчисления для завода - первоочередная задача. Сейчас завод в первую очередь платит налоги даже в ущерб фонду заработной платы. Неуплата налогов теперь грозит заводу большими неприятностями.

Я вот беседовал с некоторыми высокопоставленными руководителями нашего АО доверительно. Так мне сказали, что если бы АО не выпускало "левую" продукцию, а официально оформляло все сделки, то мы могли бы официально заявить о выпуске дополнительно 50 комбайнов в год. А они стоят порядка двух миллионов долларов (за все пятьдесят). А это увеличило бы налоги, но заработка бы нам не прибавило. Короче говоря, без "левой" продукции мы бы лапу сосали...

Во всех вышеупомянутых сделках я принимал участие лично. Мне кажется, на сегодняшний день это нормально, это норма жизни, а иначе не проживешь. Но я не согласен с некоторыми вещами. Конечно, если бы эту теневую деятельность свернуть вообще навсегда, то в конце концов и зарплаты наши когда-то увеличились бы, и рисковать не приходилось бы, как теперь, когда нарушаются законы... Но ведь все начинается с начальства. Есть, конечно, люди, которые хотели бы жить достаточно честно и не участвовать в махинациях. Однако мы все понимаем, что наше руководство всегда найдет исполнителей, и нашу работу смогут делать другие, а мы просто потеряем работу и деньги. Ведь человек всегда хочет заработать. Активно протестовать смысла нет: это уже система отношений, и надавить на человека, который не согласен с чем-либо, всегда можно.

Кроме того, сейчас человек поставлен в такие условия, что он не может и не должен быть особенно разборчив. Главное, чтобы он не связывался с криминалом лично. Даже если бы я знал о нарушениях, на которые идет начальство, я бы работал на таком предприятии. Да я и работаю на таком. Главное, чтобы эти проблемы меня не касались. Поэтому я бы не стал, например, работать на предприятии, которое выпускает фальшивую водку. Здесь могут быть большие проблемы.

Хищения на заводе? Конечно, как и везде. Внутри завода есть милицейское подразделение охраны - сотрудники ОВД Первомайского района. Есть начальник заводской милиции, который подчиняется районному отделу милиции. Так вот эти сотрудники МВД тянут с завода все, что могут. Тянут параллельно с нашими работниками - вывозят металл, "подбирают" детали и пр.

Те, кто жаловался, давно уволены. На собрании акционеров как-то один человек высказал мнение, что заводская милиция - основные воры внутри завода. На следующий день территорию завода окружили парни в перемазанных мазутом спецовках (переодетые сотрудники милиции), которые получили от своего начальства указание "подставить" этого человека любым способом. Через каждые полчаса они подходили к нему и просили продать какие-то железки, оказать какие-то услуги на рабочем месте и пр. Это продолжалось целую неделю, мужика этого буквально "пасли". Мы ему говорили: смотри, могут и гайку подкинуть в карман, чтобы дело завести. В общем, страсти накалились. Но мужик был честный (а стал бы нечестный выступать) и вскоре уволился с завода. Наверное, он давно так решил сделать, поэтому и выступил.

Или, например, мой начальник получил квартиру, и из его окна видно, что во дворе большого частного дома расположен мини-завод по производству фальшивой водки. К этому дому подъезжают грузовики, отгружают тару, забирают готовую продукцию - и все это под контролем милиции.

В целом правоохранительные органы кажутся мне наиболее коррумпированной структурой, особенно ГИБДД. Все мои знакомые, которые имеют автотранспорт, рассказывали об этих вещах (вымогательствах). Едет, например, человек на своей машине и совершает правонарушение. Гаишник его останавливает и говорит: "Плати штраф". А это влечет за собой и изъятие прав, и оплату через сберкассу - то есть волокиту. Гаишник тут же предлагает нарушителю: "Ладно, разойдемся полюбовно, с вас 40 рублей". Мой знакомый решил пойти на принцип и платить не захотел. Тот выписал официальный штраф в размере, правда, 20 рублей. Человек поехал, заплатил по этому протоколу сумму, но, вернувшись, гаишника уже на том месте не нашел. И только через два дня моему приятелю удалось найти и забрать свое водительское удостоверение.

Насколько мне удавалось беседовать и с водителями, и с рядовыми сотрудниками, существует целая система. У рядовых сотрудников ГИБДД есть план: какую-то часть денег он должен отдать вышестоящему начальнику, тот тоже делится с вышестоящими, а то, что сверх плана, - то его. Если сотрудник ГИБДД не справляется с таким планом или вообще против таких отношений, то к нему могут применяться различные меры дисциплинарного характера. Придраться к человеку можно по любому поводу, особенно в системе такой субординации, как МВД.

Праздновали мы юбилей у моего товарища. Немного подвыпили, и стали возвращаться домой. Но нас задержали сотрудники МВД. Было заметно, что я выпил, но нарушений общественного порядка с нашей стороны не было. В отделении нас собралось таких "страдальцев" человек пятнадцать. Дежурный - старший лейтенант милиции - говорит нам: "Приобретайте лотерейные билеты "200 лет МВД" по цене 20 рублей. Тот, кто приобретет, будет сразу отпущен". Кто-то с радостью купил, кто-то решил добиваться справедливости. Я тоже хотел - из интереса - остаться, но потом решил, что дома будет лучше. Купил лотерейный билет за 20 рублей и был отпущен. Протокол был, правда, составлен. На следующий день я рассмотрел, что этот билет стоил 10 рублей. Этот старлей даже тут наварил на мне десятку.

Мой товарищ недавно провожал друга после вечеринки. Буквально отошел на несколько метров от дома, посадил товарища в такси, отправил его домой. Так сразу же к нему подъехал "луноход" - патрульная машина МВД. Взяли его и говорят: или в вытрезвитель или как? Он решил сделать "или как". Заплатил им 100 рублей, так менты довезли его до дома и попросили больше не появляться на улице. Как в такси.

С подобными вымогательствами также связаны чиновники практически всех уровней. Это люди, от которых зависит распределение материальных благ, например распределение квартир. Сейчас еще сохранилась в очень ограниченных масштабах возможность получения муниципального жилья бесплатно. Если человек хочет получить такую квартиру и у него нет никаких прав (льготы, нуждающаяся семья и пр.), то все решается через взятку. Можно купить любые справки, по которым этот человек имеет право на получения жилья. До дефолта, например, мне предлагали муниципальную двухкомнатную квартиру за взятку в 2500 долларов. Просто у меня не было в тот момент свободных денег. А нужно было решать вопрос оперативно¹. Сейчас чтобы получить гостинку - 500 долларов, а она стоит 4000. Система эта по-прежнему работает.

Или, например, человек хочет построить дом. Ему нужно получить разрешение у чиновников администрации, а это разрешение он может получить только через взятки. И вообще, все разрешительные (со стороны чиновников) дела решаются только через взятку.

Мне нужна была справка из БТИ, поскольку я стою в очереди на ведомственную квартиру. Причем справки в БТИ выдают в течение десяти дней. Если хочешь получить справку срочно, то есть официальные расценки за срочность. Мне же справку нужно было получить именно в этот день, но что самое главное - мне нужна была "левая" справка. Я передал свои документы регистратору и вложил в них 500 рублей. Чиновники знали о том, что дают "левую" справку, и спросили, что в этой справке должно быть написано. Я им продиктовал и получил готовый документ.

Моя жена раньше была директором фирмы по продаже недвижимости, так вот с ней был такой случай. Налоговой инспекцией проводилась очередная проверка, и в деятельности фирмы были обнаружены некоторые нарушения, - это и понятно, потому что при нашей налоговой системе вести нормально бизнес невозможно. Рядовым чиновникам-налоговикам были предложены достаточно небольшие суммы в качестве взятки - около 500 рублей (в отличие от суммы штрафа, которую должна была заплатить фирма, - а это около 5000 рублей). А по итогам проверки официально был заплачен штраф в размере порядка 28 рублей.

Это была обычная система "выкручивания рук", налоговики всячески намекали моей супруге о том, что этот вопрос нужно решить полюбовно. Они, как всегда, тянули волынку, перепасовывали документы из одного кабинета в другой, постоянно говорили, что вопрос еще не решен и нужно прийти завтра, и т. п. Сотрудники фирмы моей супруги смело пошли налоговикам навстречу, предложили обычный вариант - взятку. Тут же к ним изменилось отношение: стали предлагать стул, изменился тон разговора и пр.

В городе судебные процессы над чиновниками-взяточниками бывают очень редко. Это были в основном зарвавшиеся люди, которые стали неумеренно грести под себя, замыкать на себе все связи. Просто они перестали делиться, от кормушки оттеснили других, то есть нарушили законы системы. Система реагирует на этих людей, и их просто подставляют. На них и жалуются очень редко. Просто чиновники не хотят выносить сор из избы и решают такие проблемы кулуарно.

Мне кажется, что при существующем положении дел в стране против коррупции чиновничества повышение зарплаты не поможет. Система взяток уже накатана. Если чиновник попробовал халявного хлеба, то он не откажется от него, каким бы ни был его оклад. Но если обновить чиновничий аппарат, то можно добиться успехов. Этим должны заниматься правоохранительные органы. Снимать с должности и отправлять в места не столь отдаленные. Пострадают многие, и это правильно.

Лично я, столкнувшись с несправедливостью чиновника, обратился бы к влиятельным знакомым или родственникам. Они у меня есть, но не во всех сферах. Если бы не получилось, то обратился бы в суд. Но судебные разбирательства - сложное дело. Поначалу бы стал решать неофициальными средствами, но если бы не получилось, то сдался бы. Может быть, согласился бы на условия, которые мне предлагают, дал бы взятку.

Мы говорили о вымогательствах... Насколько я знаю, в очень больших масштабах в этом замешаны также и сотрудники медицинских учреждений. Правда, в этом случае речь, пожалуй, не о взятке. Это подарок. Либо результат системы "выкручивания рук". Например, простейший вариант. Я сам редко обращаюсь к врачу, но рабочие моего участка - часто. Приходит наш человек в ведомственную больницу за больничным. А врач говорит, что если он хочет получить больничный, нужно купить таблетку какого-то калиевого препарата. По всей видимости, врач работает в системе сетевого маркетинга и ему нужно продать какое-то количество лекарств. Таблетка стоит два рубля, купить их нужно нашему работнику десять штук. Как только он купит, то отношение к нему меняется - выписывается больничный. Подобные таблетки стоят в аптеке раз в десять дешевле. Таблетки, которые распространяет доктор, в аптеке не продаются, но и толку от них мало. Чтобы пройти полный курс лечения, человек должен принять таблеток сто. А от десяти никакого улучшения не произойдет. Но если у посетителя нет денег, то тут-то ему и начинают "выкручивать руки". Врач говорит, например: "Зайдите через три дня, тогда и посмотрим, что у вас болит"; либо: "Ничего страшного с вами не произошло, и вы можете идти к себе на участок работать".

Заболела у нас бабушка. Вызвали мы "скорую". Приехали крепкие ребята, сказали, что ее нужно забирать. Но говорят, что спускать по лестнице ее на носилках мы не должны. Я предлагаю им сумму денег, и бабушку выносят. Это экстремальный случай и не было никакого желания препираться с медбратьями.

Вот случай - рождение ребенка у моего товарища. Роды прошли удачно, обслуживание в роддоме было бесплатное, но хорошее. Но жена попросила "зарядить" конверт с деньгами доктору. Муж так и сделал. Жена говорила, что этот врач пригодится в будущем, если придется рожать еще одного ребенка. В общем, дали деньги, чтобы не было проблем в будущем. Сейчас уже люди делают это добровольно, но по проторенной схеме. Люди знают, что это нужно делать. Конечно, "в лоб" никто не просил денег, но люди подстраховываются.

Бывает, конечно, когда нечего платить. Но люди знают, что если собрался болеть, то готовь деньги. Вот у подсобной рабочей на моем заводском участке парализовало мужа. Она сразу отнесла медперсоналу 100 рублей, и сразу были назначены ее мужу процедуры, которые были в дальнейшем пролонгированы. А если бы она не принесла денег, я думаю, что ее мужем никто из медработников не стал бы заниматься. Сказали бы, что нет времени, лекарств и пр. Кстати, в этой ситуации положение парализованного человека крайне тяжелое, все может закончиться печально, но моя работница считает, что она должна сделать все от нее зависящее, поэтому и несет деньги в больницу.

Многое еще зависит от рода заболевания. Если я обращаюсь в свою ведомственную поликлинику с каким-нибудь пустяковым заболеванием (простуда и прочее), то я не плачу. Ну а если будет у меня или у родственников что-то серьезное, то деньги будем собирать. Конечно, в этой ситуации важно и то, как ты себя сам будешь вести: может, нужно быть и понаглее в больнице - потребовать, настоять на том, чтобы отнеслись к тебе или к родственникам со вниманием. В некоторых случаях нужно обратиться к знакомым, чтобы помогли. А если, конечно, ты прижат обстоятельствами к стенке, то в больнице тебя все равно "прижмут" - придется платить.

На это никто не жалуется. В жалобах нет смысла. Пока будешь выяснять отношения с врачами, то когда же лечиться?

Был еще такой случай. Мне нужно было поставить коронки на зубы. Я обратился в хозрасчетную поликлинику - там нужно платить по расценкам. Для меня, кстати, они были не очень маленькими. В этой поликлинике работает шесть стоматологов. Мне посоветовали знакомые обратиться к конкретному врачу. Я обратился к нему и назвал имя человека, который порекомендовал мне обратиться именно к нему. Стоматолог все хорошо сделал с моими зубами, и я ничего ему не заплатил. Но в следующий раз, если возникнут проблемы с зубами, я обязательно ему принесу бутылку коньяка или что-то еще, - чтобы стоматолог все сделал нормально.

Коррупция в вузах зависит, прежде всего, от конкретного института, в котором это все происходит. Например, Ростовский институт народного хозяйства. Там еще в советские времена все было поставлено на широкую ногу. У моего знакомого жена оканчивала этот вуз. Ее отец был начальником районной милиции. Девочка училась нормально. Но на первой же сессии к ней подошли студенты и спросили: будешь вносить деньги. Она отказалась. Начались проблемы - завалили на зачете. Она сказала экзаменатору, что она дочь начальника милиции, - все проблемы были сразу решены. Вообще-то знания у нее были, но все равно вымогательства начались с самого начала.

У начальника соседнего цеха на "Ростсельмаше" дочь хотела поступить в РИНХ². Но он, узнав, сколько нужно заплатить, отказался. Он хотел, чтобы дочь поступала по конкурсу на общих основаниях. Однако им там сказали, что для поступления на некоммерческом основании нужно дать "на лапу" 3000 долларов, а потом еще платить за каждый год обучения отдельно. Такой суммы у них не было.

РИНХ, медуниверситет коррумпированы полностью. Госуниверситет в меньшей степени. В технических вузах взятка - это редкое явление.

Кстати, не так давно, почитывая газетные объявления, я наткнулся на следующее: "Требуется бухгалтер (экономист). Выпускников РИНХа - просим не беспокоиться". Как говорится, комментарии излишни. То есть купленное образование серьезных деловых людей не интересует. Ведь многие студенты РИНХа практически не учатся - им за "проплату" оценки просто проставляются. Они там весело проводят время, но знаний не получают...

Теперь вот еще одна тема - об услугах. Тут тоже сплошные взятки. Сначала о самой обязательной услуге, от которой никто не уйдет, - о похоронах. Когда мы хоронили бабушку, то хотели ее захоронить рядом с могилой деда - это ее просьба. С нас запросили 2500 рублей. Если бы нужно было просто похоронить в далеком квартале - это сделали бы бесплатно (по дотации - на 850 рублей). Поговорили мои родители с работниками кладбища, и те сразу сказали, что на старых территориях подзахоронения запрещены, но за указанную сумму это сделать возможно.

Для нашего кладбища это распространенное явление. Здесь крутятся гигантские, сумасшедшие деньги. Поэтому я очень сомневаюсь, что в Ростове будет построен крематорий, о котором много говорят в последнее время.

Услуги обыденные - все за наличные и без всякого оформления. Для ремонта своей квартиры я нанимал штукатура-маляра, сантехника и платил им наличными. Вы и сами знаете, что в районе ростовских Центрального и Колхозного рынков стоят работники с табличками, на которых написаны их услуги. В газетах полно объявлений об услугах по ремонту, перевозкам и пр.

Если ведется большой ремонт, то, по всей видимости, заключаются какие-то договоры. Вот кстати, когда я нанимал для ремонта квартиры столяра, то он мне рассказал о схеме, которая практикуется у него. На этого столяра работают несколько бригад. У него есть лицензия на проведение любых работ - каменщиков, столяров и пр. Он официально принимает заказы и платит за работу какие-то суммы. Сам он выполняет только столярные заказы. Он имеет право опубликовывать в газетах объявления и координирует работу бригад. Имеет свои 10% от стоимости заказа только за "крышу". Ему звонят, и он договаривается с заказчиком.

Этот столяр, кстати, рассказал любопытную историю про военкомат. Его родители просто заплатили 3500 долларов работникам военкомата, и парню выдали военный билет, в котором значилось, что он служил в такой-то части, в такое-то время и даже получил звание сержанта. То есть он уже является военнослужащим запаса.

Проблема в том, что у нас очень сложное, тяжелое налоговое законодательство. Моя супруга говорила мне, что если все налоги платить, то они даже чуть превышают сумму дохода. Поэтому уклонение от налогов - нормальное явление для нашего человека. А кто же будет работать себе в убыток? Если же платить все налоги, то не будет никакого дохода.

Конечно, налоги платить необходимо, так как они поддерживают государство, но их нужно минимизировать. А сейчас в газетах есть даже объявления специалистов, которые законными способами могут помочь избежать уплаты налогов какому-нибудь предприятию. И это правильно, так как государство всегда хочет забрать больше, чем ему положено по здравому смыслу.

Руководитель предприятия должен платить людям зарплату. Производственным предприятиям очень сложно вообще уклониться от налогов, так как они привязаны к конкретному месту. Это вот фирмы-однодневки могут перемещаться из офиса в офис. Я думаю, что для производственных предприятий должны быть какие-то льготы по сравнению с фирмами, которые занимаются посредничеством. Потому что посредник будет всегда, а производитель только один, и для того чтобы вести производство, нужно иметь и желание, и знания, и опыт, и ответственность. А чтобы делать деньги "из воздуха" - таких желающих много.

Вообще это естественное желание человека - платить меньше налогов. Вот у меня большинство доходов - неофициальные, и я не плачу, естественно, с них налоги. Так делает большинство людей, и я с пониманием к ним отношусь. Ну, к примеру, согласно налоговому кодексу я должен задекларировать доход, полученный от того, что подвез на своей машине человека. Но это же смешно! Если декларировать, то я уже этого человека повезти не смогу: мне ведь нужно оправдать бензин, и нужно будет еще поделиться с государством. То есть, имея машину, я, получается, не смогу подвозить людей, - это будет мне невыгодно.

Я слышал, что в начале прошлого (1999) года был осужден на два с половиной года человек, который не заплатил налог с суммы порядка 120 миллионов рублей. Конечно, это справедливое решение, так как с его стороны, имея такие доходы, это наглость. Вообще есть разница между неуплатой налога с суммы 100 рублей и с суммы 100 миллионов рублей. Кто больше зарабатывает, тот должен и больше платить. Шкала налогообложения должна быть прогрессивной, но не настолько, чтобы человеку было невыгодно зарабатывать деньги. Я бы лично платил 20%. Но уже 30% - это много.

Зарплаты в конверте давно уже стали распространенным и обыденным явлением. Мой отец к Новому году получил в подарок конверт с тысячей рублей. И другим тоже дали денежные подарки. И у него на заводе это происходит ежеквартально.

Я не то что одобряю эту систему, но отношусь к ней с пониманием. Я знаю, что мой отец эти деньги заработал, но не может получить их по своей тарифной сетке или потому, что директор не хочет пропускать наличные через бухгалтерию. Но это его деньги.

В конечном итоге все равно деньги, уведенные от налогов, вернутся государству. У нас в государстве платятся и налог с продаж, и НДС. Но люди получают деньги для того, чтобы их тратить, и в цене товара эти налоги заложены. Обычные люди покупают отечественные товары и косвенным образом платят налоги. Чем больше человек зарабатывает, тем больше он тратит и тем больше налогов возвращается государству.

Проблема борьбы с теневой экономикой и коррупцией первостепенна. Все проблемы нашего общества возникают из-за того, что оно насквозь коррумпировано. Из-за этого у нас в стране достаточно тяжелое и социальное, и экономическое положение. Все социальные проблемы возникают из-за состояния экономики, а она поражена коррупцией. Причем самая главная беда не теневая экономика, а коррупция, - она гораздо масштабнее, и именно с ней нужно бороться в первую очередь. Это главное направление в наведении порядка в стране...

Заняться бизнесом? Да, хотел бы. В сфере производства. "За" - есть личное желание и некоторые суммы. "Против" - останавливает рэкет и высокие налоги. Реально зарабатывать можно тогда, когда ты сам хозяин и на тебя будут работать люди. Чем больше их будет работать, тем больше будет и твой заработок. Индивидуальная деятельность - это не бизнес.

¹ До дефолта рыночная стоимость новой двухкомнатной квартиры в Ростове была от 18-20 тысяч долларов и более. - Прим. интервьюера.(назад)

² Ростовский институт народного хозяйства, теперь - Академия... - Прим. ред.(назад)

Интервью 10. "Я не плачу налоги и одобряю тех, кто не платит"

Ростовчанину Ю.Н. 27 лет. Он менеджер коммерческой фирмы, занимающейся продажей канцелярских товаров. Закончил Ростовский университет. Официальный заработок - две минимальные зарплаты; неофициально получает от 2 до 5% от объема заключенных сделок. В итоге - три-пять тысяч рублей в месяц. Питание, одежда-обувь, проведение досуга - без проблем. Жена работает секретарем в коммерческой фирме. Живут в двухкомнатной квартире улучшенной планировки. Трехкомнатную квартиру, доставшуюся от родителей, Ю. сдает в аренду. Отпуск проводит Ростове, домосед.

В бизнесе сталкиваться с вымогательством приходится постоянно. К нам в фирму неоднократно приходили работники СЭС и противопожарной охраны, которые искали недостатки повсюду. Пожарники щупали проводку, дергали розетки, снимали огнетушители и пр. Работники СЭС увидели чашки, из которых пьет чай наши работники, сразу сказали, что у каждого должна быть своя личная чашка с указанием фамилии владельца. Как в колонии строго режима, что ли... Мы подарили этим деятелям красивые папки импортные и блокноты, и эти недостатки перестали существовать.

Мои знакомые и я сам лично, находясь в больнице, были поставлены в ситуацию, при которой была следующая альтернатива: либо ты лежишь в восьмиместной палате с какими-то бичами, либо за определенную сумму, переданную врачу, тебя помещают в двухместную палату, которая находилась до этого времени на замке.

Мой знакомый-диабетик вынужден был лечь в хирургическое отделение для того, чтобы решить вопрос об операции на ногу. Если бы он не заплатил врачам, то ему не удалось бы избежать ампутации. Но деньги все решили, и теперь человек выглядит нормально - у него две ноги. Платить ему пришлось и за лекарства, которые врачи сами за деньги ему поставляли, и за уход, и за палату, за внимательное отношение, и за саму операцию. Причем о необходимости оплатить все подобные расходы мой знакомый узнал от этих врачей еще до того, как лег в отделение.

Другой мой знакомый попал в больницу с серьезным ожогом руки. Его положили в палату на одного, там был холодильник, приятный интерьер. Медперсонал заходил к нему через каждый час. Руку удалось спасти. Но другие больные с подобными ожогами теряли пальцы или кисти рук. А все дело в том, что мой знакомый сразу договорился с врачами об оплате конечного результата: "Сделайте так, чтобы и рука осталась, и лежать мне пришлось в человеческих условиях".

Здесь инициаторами выступают, конечно, сами больные. Они видят, как люди теряют руки и ноги, и просто платят врачам за сохранение своих конечностей. Но такие явления происходят, потому что у врачей нищенская заработная плата. Медицинские страховки не работают. Местный и федеральный бюджеты не финансируют здравоохранение в надлежащем объеме. Я думаю, что за рубежом, где врачи получают довольно высокие доходы, в случае необходимости оказать медицинскую помощь малосостоятельному больному врач может на это согласиться: это сохранит его деловую репутацию, прибавит ему популярности. А в противном случае могут возникнуть судебные иски и врач в итоге может лишиться и клиентуры, и лицензии. Все дело не в том, что такие плохие у нас врачи или больные (то, что они берут или предлагают взятки), а то, что сохраняется недофинансирование медицины и маленькие зарплаты у медработников.

По сути, все мои знакомые платят за медобслуживание. Даже находясь в армии на срочной службе. Мне пришлось военным врачам делать подношения за качественное обслуживание. То есть я ездил в отпуск и возвращался из него с деньгами и с подарками, и часть из них в обязательном порядке передавал командирам и военным врачам. Я наблюдал даже такие ситуации, когда вернувшиеся из отпуска с деньгами солдаты за деньги добивались того, что их комиссовывали из армии.

Чтобы комиссоваться, человеку необходимо дать взятку в несколько сот долларов за нужный диагноз. Врачи делят между собой деньги, кто-то готовит нужные анализы, кто-то готовит медкомиссию и пр. Поэтому человек порой со стопроцентным здоровьем может уволиться из армии по болезни. За деньги можно также и пристроиться при штабе или служить в гарнизоне хорошего города, а не на далекой "точке". И все это происходит в действующей армии. Один мой товарищ, который собирался в отпуск, не заплатил командиру за него и был по надуманной причине посажен на гауптвахту суток на двенадцать. Там у него забрали новую форму, обрядили в старую и немного искалечили. И все из-за того, что не дал денег. Раньше мой товарищ привозил взятки регулярно, а в последний раз не привез. Вот и получил.

На кладбище всегда приходилось платить дополнительные деньги за хорошее место, за хорошую бригаду гробовщиков, за ритуал. Новые кварталы, которые находятся далеко от центра кладбища или в низине, дают охотно, но за хорошее место приходилось платить довольно много кладбищенским работникам. Бригаде могильщиков платят за то, чтобы они не были пьяными во время процессии, чтобы могила была на нормальной глубине и нормальной ширины, чтобы гроб не уронили, чтобы его нормально заколотили. Но, конечно, платят те, у кого есть деньги, а те, у кого их нет, довольствуются ритуалом за сумму, которую определил собес.

Или же возьмем правоохранительные органы. Неоднократно с моими товарищами происходили случаи, когда на выходе из кафе их поджидали сотрудники МВД. Естественно, находясь в кафе, в котором разливают спиртное, люди его пьют. Потом им нужно идти домой или дойти до остановки транспорта. Вот на этом этапе доблестная милиция и пристает к товарищам. Причем ситуация носит явно провокационный характер. Вначале: "Почему выпили?"; потом: "Покажите документы"; потом: "Полезайте в машину, там мы составим протокол"; потом: "Ах, так вы сопротивляться будете?!" - и в КПЗ, а на утро административный суд. Конечно, на всех этапах такого разговора потерпевшим дается понять, что сто рублей решают все проблемы и человека могут даже довезти поближе к дому.

Да вы только посмотрите на дачи бывших генералов МВД и ФСБ, которые расположены в пригородах Ростова. Законно заработать такие хоромы на зарплату в несколько тысяч рублей, включая все льготы, плюс имея на содержании семью - невозможно. И не сможет на законную зарплату тот же высокопоставленный чин ездить на "джипе" и обучать детей за границей или оплатить свою собственную избирательную кампанию¹. Понятно, что такие люди в погонах, которые идут на выборы, либо связаны с криминалом, либо являются его организаторами.

Взятками, кстати, злоупотребляют и сотрудники ФСБ. Это же видно: любой генерал или полковник ФСБ, который выходит на пенсию, устраивается на престижную работу, строит себе особняк и пр. Понятно, что во время службы он является негласным учредителем коммерческих фирм, имеет свою долю, но получает ее после увольнения из спецслужб. А на зарплату такие дома не построишь. Да и после выхода на пенсию эти офицеры сохраняют достаточно теплые отношения с банкирами, чиновниками, которые предоставляют фирме, в которой работает отставник, и кредиты, и льготы.

Работники МВД устраивают провокации против предпринимателей, которых потом сажают под замок и начинают вымогать деньги за прекращение уголовного дела. Участвуют в этом деле и негласные сотрудники МВД - понятые, свидетели.

Коррупция в правоохранительных органах начинается с высших должностных ступенек и заканчивается элементарным инспектором ГИБДД. Если сотрудник ГИБДД остановил ваш автомобиль на дороге за мелкое нарушение, то дело чаще всего ограничится передачей денег в карман инспектору. А потом эти суммы поступают вышестоящим начальникам, потому что иначе сотрудник ГИБДД не удержится на своем месте.

Это касается также и ситуаций с задержанием людей за мелкие административные и уголовные правонарушения. За дело или путем подтасовок и лжесвидетелей виновного помещали в ИВС или СИЗО и начинали вымогать суммы за закрытие дела. Чаще всего у моих знакомых, которые попадали в такие ситуации, деньги находились, и ребята выходили на свободу.

На рынках, при проверке деятельности торговцев, сотрудники МВД предлагают за определенные суммы им или руководству рынка закрыть глаза на небольшие недостатки. В противном случае могут возбудить административное или уголовное преследование. На тех же рынках сотрудники МВД практически с каждого состоятельного торговца имеют доход за то, что создают ему "крышу".

С таможней ситуация та же. Бумаги на ввоз товаров в Россию можно оформить и пошлины взимать по-разному. Так, например, я знаю, что множество грузов ввозится из Украины в Россию через Таганрогскую, Ростовскую, Гуковскую, Новошахтинскую таможни. Дорогие грузы (лекарства, сигареты, компьютеры, видеотехника и пр.) оформляются под видом продуктов питания, какой-нибудь ваты или барахла. Таможенникам выплачиваются значительные суммы за то, что они не будут досматривать груз по всем правилам, а пропустят его по поддельным документам. Таким образом, пошлина с барахла в десять раз меньше, чем с партии лекарств. Так же дело обстоит и с автомобилями, которые перегоняются из-за рубежа. Существует гигантское количество "липовых" справок, по которым беспошлинно ввозятся дорогие иномарки (если владелец автомобиля работал за границей и пр.). Таможенники закрывают глаза на "нарисованные" документы и за мзду пропускают машины и в дальнейшем пошлину с машин взимают копеечную. Конфискованная таможенниками продукция продается по заниженным ценам заинтересованным лицам. Бывают случаи, что "конфискат" продается прежнему владельцу, потому что даже в таком случае выгоднее не платить сразу официальную пошлину.

Я вот не так давно я был в гостях у моего тестя. Там же присутствовали его друзья-строители, точнее, руководители строительных фирм. Речь шла о подрядах на строительство и ремонт городского фонда. В Ростове в последнее время взялись за укладку плитки-брусчатки. Дело хорошее, и теперь можно спокойно ходить по тротуарам. Но подряд в городе отхватила фирма "Тандем", которую никто из строителей и не знал раньше, потому что ее создали и сейчас контролируют городские чиновники. Эта фирма не только укладывает плитку, но и производит ее, причем производят ее в ростовских тюрьмах, естественно, нелегально. Чиновники имеют суперприбыль, потому что ни один налоговый инспектор не сунется с проверкой в эту фирму. Хотели некоторые строители ранее получить заказы на укладку такой плитки, но им сказали в районных администрациях о том, что вначале нужно поработать, как говорится, в аванс. Но люди-то знают, что поработав какое-то время бесплатно на администрацию, можно в итоге вообще денег не получить за такую работу. Просто чиновники "кинут" тебя вежливо, и попробуй потом в суде объясни свои права.

Такая же история происходила и с ремонтом студгородка Ростовского университета путей сообщения. Ректор этого университета пролез в Законодательное собрание области и стал активно заниматься политической деятельностью: летом прошлого года поддерживал ОВР как партию власти, потом стал поддерживать "Единство". Студенты участвовали в агитации, и, естественно, им платили "черным налом", а на заработанные деньги ректор благоустроил студгородок. Деньги поступали и от "благодарного" чиновничества, и от МПС непосредственно. Фасад зданий отремонтировали, поставили металлопластиковые окна и пр. Но скрыты были огромные суммы, которые предназначались для внутренней отделки помещений. Я живу рядом с этим студгородком, поэтому часто общался с рабочими и мастерами по поводу этого ремонта.

Вообще для того чтобы сегодня получить какое-то разрешение у органов власти, необходимо материально заинтересовать работника администрации. Это касается прежде всего подрядов, которые оплачиваются из местного бюджета, - строительство, ремонт, реорганизация городского хозяйства, лицензирование оптовой торговли и особенно продажа алкогольных напитков. Без "крыши" администрации этим заниматься невозможно на территории любой административной единицы. Начнут приходить по "наводке" из администрации и СЭС, и пожарная охрана, и ОБЭП и пр.

И опять же, если необходимо решить какой-то вопрос в администрации по поводу выдачи разрешения на какой-либо вид деятельности, на торговлю и прочее, то у административных работников найдется масса "объективных" причин для того, чтобы притормозить это дело, затянуть. Но все это сводится только к одному - вымогательству.

Администрация города и районов во время подготовки к празднованию 250-летия города Ростова в 1999 году требовала через налоговых инспекторов у руководителей предприятий добровольно-принудительно сдавать деньги на праздники. Если человек отказывался давать деньги, то против него раскручивался весь маховик налоговых проверок, если человек соглашался выделить деньги, то налоговые инспектора оставляли его до поры до времени в покое.

Про нелегальное производство и говорить нечего. Оно есть повсюду. Администрация должна контролировать выдачу свидетельств о предпринимательской деятельности и т. д. Органы милиции и ФСБ должны контролировать товаропотоки и транспортные перемещения. Любой глава администрации города знает, где и сколько у него находится полу- и нелегальных предприятий и фирм, какой вид деятельности они ведут. Но он закрывает глаза на деятельность таких предприятий. Таким образом, и сотрудники администрации, и сотрудники МВД либо сами организовывают такие предприятия и являются их негласными хозяевами, либо взимают дань с руководителей нелегальных предприятий.

Так что получается, что основное действующее лицо в теневом бизнесе - работник администрации.

Вообще говоря, рыба гниет с головы - с Кремля. Нынешние чиновники, которые определены Кремлем в качестве руководителей, отбираются именно из тех людей, которые наиболее замешаны в теневом бизнесе. Поэтому меня эта ситуация не удивляет. Дело именно в личных и деловых качествах конкретного кандидата на должность в исполнительной власти.

В принципе я бы проголосовал за такого чиновника, только если бы был уверен в деловых качествах такого кандидата, его компетентности. Если бы он, находясь у власти, мог бы решать не только личные проблемы, но запустить какой-то хозяйственный механизм, который мог бы оживить экономику области и сделать жизнь людей лучше. И не важно было бы для меня, какие деньги в основе этого роста лежат - "черные" или "белые".

Кстати, по поводу "черного нала". Как правило, я расплачиваюсь наличными. Недавно я делал ремонт своей квартиры. Я обратился через знакомых к мастеру. Тот пришел ко мне и за наличные деньги мы договорились об объемах работ. То же самое происходит и с ремонтом автомобиля. У меня есть знакомые мастера, которые мне делают ремонт машины за наличные.

В фирме ремонтируются редко, но если кто и обращается в фирму, тот платит дважды. Сначала небольшую сумму в кассу, а основную часть денег на руки руководителю. Доказать такую передачу денег из рук в руки практически невозможно, поэтому все и пользуются такими расчетами. В данных условиях, мне кажется, такие схемы вполне нормальны, а если изменятся экономические условия в России, то, может быть, это станет невыгодно?

Ведь сейчас банковские документы проверить можно и можно проследить финансовые потоки. Но никто не хочет показывать свои реальные доходы (а траты - это признак доходов) и, во-вторых, никто не хочет платить налоги со своих доходов. Если я заработал деньги на ремонт и есть человек, который не хочет с этой суммы платить налоги (исполнитель), то мы с ним прекрасно договоримся. Мне сделают ремонт, я расплачусь, и мы разойдемся, "как в море корабли".

Впрочем, если бы мы могли безболезненно для наших заработков показывать свои доходы и платить налоги, то никто бы из нас не стал пользоваться наличным расчетом. Но если мы покажем наши доходы, то нам придется заплатить сумасшедшие налоги, а потом к нам ночью придут бандиты, чтобы также поживиться за наш счет.

Мне лично, конечно же, выгоднее получать незначительную часть зарплаты по ведомости, а остальные деньги наличными. Практически все руководители коммерческих организаций используют такой вариант в своей работе. Потому что они заинтересованы в том, чтобы фирма работала, а не закрылась из-за высоких налогов. Также сказывается и отсутствие законодательной защиты предпринимательства как от бандитов, так и от чиновников, которым подчинятся и милиция, и бандиты. Невозможно представить любого бандита на территории России, который изымает незаконным образом деньги и о котором не знают в милиции. Практически все бандиты известны и, более того, имеют милицейскую "крышу" или "сотрудничают" с чиновниками.

Фирма, в которой я работаю, не платит налогов в полном объеме. Необходимы средства для того, чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность фирмы, чтобы дать работникам хорошие заработки, а не те, которые отображены в официальной ведомости, нужны также средства для того, чтобы можно было давать взятки чиновникам и руководящим работникам контрольных органов, которые кормятся от этой фирмы. Поэтому я одобряю неуплату налогов моей фирмой: я получаю доходы, которые гораздо выше, чем среднестатистический уровень зарплаты.

Я думаю, оптимальная налоговая ставка на высокоприбыльное предприятие - максимум 33%. Эти предприятия на большом обороте могут хоть как-то компенсировать такие налоги. С физических лиц - не более 10% всех доходов. С мелкого и среднего бизнеса - 15-20%. Этому бизнесу нужно дать возможность развиваться и перерастать в крупный бизнес (следовательно, и налоговых отчислений будет больше с такого предприятия). Малому бизнесу нужны оборотные средства и возможность платить своим работникам нормальные зарплаты. Этими же нормальными зарплатами будут обеспечены люди, и они не будут просить у собесов деньги на жизнь, а также члены их семей.

Если снизить такую планку, то я думаю, что многие предприниматели будут платить налоги в полной мере. Я думаю, что и поступлений в бюджет будет больше и наладятся нормальные экономические отношения между субъектами экономических отношений. Я должен быть уверен, что государство должно обеспечить мне защиту от криминала, что я могу в любой момент в случае угрозы обратиться в МВД, ФСБ и мне помогут. Кстати, сколько я ни обращался в наш ЖЭК, я всегда оплачивал работу его сотрудников. Я думаю, что на поддержание ЖКХ выделяются большие деньги, но я ими не пользуюсь в виде бесплатного обслуживания. Где же они, эти средства?

Предприятию необходимы средства для развития производства, обеспечения работников нормальной зарплатой и резервный фонд для оплаты всевозможных поборов со стороны чиновников, МВД и пр. Если бы средства на эти траты можно было бы иметь, уплачивая налоги, то я был бы "за". Но на практике это не получается. Если руководитель не будет уклоняться от налогов, то предприятие разорится.

Мой знакомый занимается игрушечным бизнесом. Доходность его не велика, и оборот товара не быстрый. В его фирме работникам официально платится минимальная зарплата, для того чтобы у руководителя была возможность оплачивать транспорт, личные расходы самого руководителя, труд наемных работников. Поэтому они вынуждены платить налоги с минимального оборота, декларировать минимальные цены на товар и платить взятки чиновникам, которые закрывают глаза на эти мероприятия.

Я, например, декларирую в документах в пять-десять раз меньше товара, чем реально поставляю в систему розничного сбыта. По этим документам я провожу много сделок. Часть средств "высвечивается", но значительная часть обращается наличным образом. Такой же механизм и во взаимоотношениях нашего головного офиса и нашей ростовской фирмы. Можно вести двойную или тройную бухгалтерию (то есть прятать сбыт и от головного офиса). Причем даже встречная проверка ничего не даст, потому что ряд платежных документов по ходу дела уничтожается и в Москве, и в Ростове.

Если кого-то из руководителей предприятий ловят на уклонении от налогов, я не радуюсь, а скорее печалюсь. Даже если это руководитель крупного предприятия. В любом случае деньги, якобы возвращенные в бюджет, осядут потом на генеральских дачах или дачах крупных чиновников. Я считаю, что я не должен платить налоги на содержание тех госслужащих, которые не выполняют свои обязанности, которым я потом плачу из своего кармана дополнительно. Если я не получаю каких-то социальных благ бесплатно или за умеренную цену, то я их, естественно, приобретаю за свои деньги. Так при чем же тут налоги?

Получается, что если платить налоги честно, то нельзя заработать деньги для нормального существования. В Ростове, чтобы жить достаточно безбедно, нужно зарабатывать как минимум 4000 рублей на человека: по 100 рублей в день на питание, минимальную одежду. Остальные 1000 рублей - транспорт, коммунальные услуги и пр.

Хотелось бы, чтобы в нашем обществе была возможность и зарабатывать, и платить налоги, и получать социальные блага. Я сам не плачу налоги и одобряю тех, кто их не платит.

Подводя итоги, я считаю, что борьба с экономическими преступлениями должна вестись по трем направлениям.

Во-первых, создание нормальной законодательной базы для законного предпринимательства при нормальных законах и налогах, имея поддержку этого закона.

Во-вторых, должна измениться оплата труда, при которой люди должны работать не за пропитание, а за нормальный цивилизованный уровень жизни, при этом люди должны дорожить своим местом и своей репутацией.

В-третьих, у силовых структур должны быть возможности для борьбы не со следствиями, а с причиной этой экономики. Для этого у чиновника должны быть гарантии для того, чтобы работать: высокая зарплата и пенсия. Но с него в таком случае должны и требовать выполнения своих обязанностей по всей строгости закона.

Но по большому счету такая борьба - не самая важная проблема общества. Необходимо в первую очередь создать нормально работающий государственный механизм, который будет регулировать общественные процессы. Это механизм, который обеспечивает людям нормальную жизнь. Прежде всего это правовая защищенность личности - человек должен иметь возможность обратиться в органы власти за помощью и защитой и получить требуемое. Этого можно достичь, совершенствуя систему судопроизводства, совершенствуя законы о милиции, о спецслужбах, о разграничении их функций, разграничение функций МВД и Минюста. Человек должен иметь реальное право защищать себя в суде, не боясь преследований. Необходимо изменить принцип оплаты труда в России. Человек должен получать достойную зарплату, потому что от нищеты происходит и воровство, и казнокрадство.

Необходим грамотный закон о бюджете. Необходимо принять закон о коррупции, чтобы в нем было прописано, как и при каких условиях можно квалифицировать состав преступления и как наказать виновных. Необходимо увеличение бюджетных ассигнований на Минюст, МВД, спецслужбы. Они должны быть защищены и в правовом, и в материальном смысле. Необходима программа защиты свидетелей, для того чтобы эффективно бороться с коррупцией и должностными преступлениями в высших эшелонах власти; под эту программу необходимо выделять средства.

Необходимо изменить налоговое законодательство, чтобы можно было платить людям нормальную зарплату и вкладывать деньги в развитие производства. Налоговое законодательство должно способствовать тому, чтобы капитал можно было сохранить в России и не вывозить за границу. Предприниматель должен иметь возможность, накопив капитал и декларируя его, вкладывать его в производство, в бизнес. Таким образом, частная собственность должна находиться под охраной закона, чтобы она не могла быть экспроприирована подзаконными актами местной или федеральной власти.

Все эти мероприятия должны быть направлены на демократизацию общества. Демократия - это власть закона. Нужны законы демократические, и должны быть их исполнители - МВД, спецслужбы, сильная армия и пр., - которые могли бы эти законы выполнять.

Только после создания необходимой законодательной базы можно реально взяться за осуществление борьбы с коррупцией и теневой экономикой в рамках закона. Законы не должны быть "мертвыми". Необходимы современные и умные законы: налоговый кодекс, закон о коррупции, закон о статусе работника бюджетной сферы, где были бы прописаны его льготы и блага, необходима государственная идеология, в конце концов. Эта идеология должна повысить авторитет работника бюджетной сферы: в медицине, образовании, силовых ведомствах. Госслужащий должнен ощущать, что работает на благо общества, и тогда он не захочет общаться с криминалом и участвовать в теневом бизнесе.

За годы реформ у нас понятие "честный человек" свелось к понятию "неудачник". Тот, кто честно выполняет свой долг, - он не авторитетен. Государство должно изменить эту ситуацию: авторитет должен быть не у бандита, а у честного труженика, который работает на благо общества. И прежде всего своим интеллектом.

Необходимо будет легализовать доходы, которые были приобретены нелегальным путем, и дать гарантии для их сохранения. За исключением тяжких преступлений: торговля оружием, наркотиками, людьми. Но если человек совершил только экономические преступления, то он должен быть амнистирован. Капитал нужно легализовать. После этого этапа тот человек, который по-прежнему нарушает законы, должен быть наказан силовыми ведомствами.

А опираться в этих преобразованиях нужно на все общество в целом, поскольку все люди заинтересованы в том, чтобы общество оздоровилось, чтобы улучшилось материальное положение граждан. Необходима власть закона. Помогут в этом деле работники бюджетной сферы: они наиболее морально здоровы, кроме воров из чиновников и МВД, во-вторых, они представляют ценность для общества как профессионалы и они более всего пострадали от этой экономической ситуации. Они заинтересованы, чтобы их труд нормально оплачивался и их авторитет рос. И это большинство населения. Также поддержку можно получить и от малого и среднего бизнеса - предпринимателей, которые хотят честно работать, и такие люди есть среди них. То есть не те, кто имеет сверхдоходы.

ФСБ - государство в государстве. Сотрудники этой службы имеют огромные возможности для ввоза в страну любого товара для коммерческих операций. Эта структура имеет большие возможности влиять на МВД и чиновников. Поэтому опираться на них опасно, да и бесполезно. МВД имеет огромное влияние на простых граждан и кормится от них. МВД выгодно создавать такую ситуацию с теневыми отношениями. Армия - это гигантский офшор: закрытые зоны, где можно хоть водку производить, хоть оружие. И армейская территория неподконтрольна обществу.

Все эти вышеперечисленные структуры живут настоящим и используют его. На будущее и на будущее остальных граждан они не нацелены. Но это не значит, что эти структуры - враги общества. Просто необходимо создать им определенный уровень благосостояния, который не позволит им влачить нищенское существование на официальную зарплату. Если создать условия работникам этих ведомств, то они предпочтут построить себе коттедж не на воровские деньги, а на честно заработанные.

Для начала в России труд должен оплачиваться хорошо и в коммерческой, и в бюджетной организации. Все работники должны получать достойную зарплату, для того чтобы жить цивилизованно. Разница может быть в том, что если у адвоката автомобиль "Кадиллак", то у рабочего - автомобиль ВАЗ, если у директора банка - коттедж с бассейном, то у простого служащего - трехкомнатная квартира. Разница может быть в этом между людьми. Нужно создать условия для того, чтобы те же чиновники, которым необходимо хорошо платить за труд и давать всякие льготы, могли поддерживать ситуацию, в которой предприниматель может вкладывать заработанные своим интеллектом средства в бизнес, а не прятать их.

Должна произойти демократизация общественного устройства, и особенно это касается политической элиты. "Война компроматов" среди высокопоставленных чиновников должна привести к ситуации автоматической замены проворовавшегося чиновника. Чиновник должен ощущать, что за воровство он может лишиться поста и своих льгот, а на его место придет его политический конкурент.

В целом чиновнику необходимо создать материальные условия жизнедеятельности, в которых он может цивилизованно существовать. Одновременно необходимо создать механизм законозащищенности чиновника от криминала и механизм действенной исполнительной власти (если чиновник дает на законном основании указание работникам МВД навести порядок, то работники силовых ведомств должны выполнить такое указание).

Оплата труда чиновников должна быть высокой, и они должны иметь значительные социальные льготы. Потому что если их труд не оплачивать нормально, то государство и граждане не имеют права требовать от чиновников добросовестного выполнения своих профессиональных обязанностей. Коррупцию мы не сможем устранить до тех пор, пока государство своим чиновникам предлагает намного меньше, чем криминал. Мы как налогоплательщики должны и обеспечить их материально, но и требовать с них честной работы. Нужно не только повысить чиновникам зарплаты, но и создать механизм, который сможет контролировать их работу. Прежде всего необходимо обеспечить регламентацию труда чиновников и их выборность на должность.

А на данный момент, если чиновник принимает невыгодное для меня решение, чтобы уладить проблему, мне легче всего дать взятку. Но хотелось бы обратиться в международный суд, это будет действенно, однако это менее реально.

Вообще при любом недоразумении или даже угрозе действеннее всего помощь друзей и близких. А если они работают в органах МВД, прокуратуры, ФСБ или, в крайнем случае, среди криминальных авторитетов, то это тем более не помешает. Все же я веду достаточно скромный образ жизни, и пока мне еще никто серьезно не угрожал. Вместе с тем я не нарушаю ни законов писаных, ни неписаных.

Пусть руководство занимается бизнесом, пусть берет ответственность, особенно в изменяющейся политической ситуации, на себя, а я не хочу участвовать в организации теневого бизнеса и нести ответственность за поступки руководства. Главное, чтобы мне не могли в случае проверки деятельности фирмы предъявить статьи Уголовного кодекса. И я хочу получать хороший доход, работая в данной фирме, но лично не подвергаясь давлению со стороны криминала.

Я бы хотел открыть свой бизнес, но для этого мне нужны связи среди чиновников и капитал, чтобы их кормить. Нужен также большой жизненный опыт. Высокие налоги и наличие первоначального капитала не играют для меня большой роли в данном случае.

¹ Речь идет о начальнике управления МВД по г. Ростову и бывшем начальнике ГУВД Ростовской области, которые выдвигали себя кандидатами в депутаты Госдумы на прошлых выборах по одномандатным округам. - Прим. интервьюера.(назад)

Интервью 11. "Я хотела бы быть законопослушной англичанкой"

Е.В. 40 лет, по образованию она филолог. Работает экономистом в двух банках, один из которых создан на случай банкротства второго. Зарплату получает в обоих. Числится редактором в редакции. Замужем лишь формально. Живет с двумя детьми-школьниками в трехкомнатной квартире. В последние пять лет ездила в туристические и частные поездки за границу: Мексика, Италия, Франция, Португалия, Голландия, Германия, Израиль, Турция. Доход - тысяча долларов.

Конечно, я живу не на зарплату. Я по ведомости получаю около 4000 рублей в месяц, реально - тысячу баксов. Как я могу тебе все схемы рассказать. Они слишком индивидуальны, узнаваемы.

Ну самое простое. Я могу помочь клиенту советом, как уйти от налога, например. И реально помочь ему в этом. Так он положит на депозит 10 тысяч баксов, и информация пойдет в налоговую, а так три раза по 3500. А я ему оформлю документы. За это он мне отстегивает. Конечно, я тебе не буду рассказывать, откуда я бланки справок, корешки, ну и прочее возьму. Да и зачем?

Откуда зарплата? Большей частью с депозита. Фиктивного. По документам я вношу на депозит 8000 баксов. А человек эту сумму снимает якобы. На самом деле - все только на бумаге. По кассе ничего не проходит. У меня все документы чистые. Я внесла. А он вообще ничем не рискует. Он гражданин Израиля. Ну и каждый месяц я имею депозитный процент.

А реальные деньги, конечно, не с этих фиктивных депозитов. Там вообще денег нет. Эти деньги нам платят из доходов коммерческой деятельности банка. Какой? В основном торговля природными ресурсами. А как мы концессии получаем, это ты у другого чиновника спроси, это я не знаю.

Фактически получается, что я лично заинтересована в том, чтобы мои начальники не платили налогов. Я не могу их осуждать, как не могу осуждать любого "неплательщика". Это ведь такие же граждане этой страны, и уклоняются по той же причине, что и я. Ну что тут говорить!..

Да, я понимаю, что вы хотите услышать, спрашивая о том, с какими структурами у меня в первую очередь ассоциируется коррупция или участие в теневой экономической деятельности. ГАИ и ментура вообще. Конечно, правоохранительные органы - несомненно. Но лично мне не приходилось с этим сталкиваться.

Я же не должна рассказывать, как мужу в ментуре по пьянке карманы выворачивают. Он чернявый, сойдет за лицо кавказской национальности. Его часто берут - законно, пьяного. Но там и по морде можно получить, бьют его часто, тем более что он их не любит и всегда куражится. Ну и обычно трясут все, что есть. Впрочем, не все, обычно оставляют на такси. Но это по рассказам, сама я так не попадала.

Вот я не для протокола расскажу. Ему однажды предложили понятым быть. Мужик пьяный лежит, в кармане - нож. Они этот нож якобы изъяли, а он - свидетель. Ну он отказался. Говорит: "Может этот нож вы ему сами сунули". Они говорят: "Подписывай, а то по статье оформим". В общем, побили.

У меня лично был случай. Надо было прописать родителей, приехавших из Украины, в Москве. Ситуация простейшая. Все время не хватало подписей, печатей. Я поняла, что дешевле отблагодарить. Сначала - паспортистке французские духи, потом капитану в паспортном столе - виски, пару пачек бумаги для принтера. После этого быстро проблема была решена.

Но, честно говоря, если бы моей жизни что-нибудь угрожало, я все равно обратилась бы в ментовку. Именно в ментовку. Почему? Знаете, я просто их боюсь, всех этих бандитов.

За услуги неофициально приплачивать приходится всюду. Установка стиральной машины от фирмы "Партия" - часть услуг не по счету, за "дополнительные услуги". Грузчикам при переезде. Ну что тут спрашивать, все знают, платить нужно всем и всегда, иначе или вообще не сделают, или сделают хреново.

Вот совсем недавно хоронили мать друга. Огромная очередь на кремацию - часа на три. Подошел водитель нашего автобуса и сказал, что может все устроить за 600 рублей. Документы оформили за 10 минут.

Для меня борьба с подобными явлениями - совершенно не проблема. Как гражданин этой страны, как налогоплательщик, я уверена, что в этом государстве, с этой экономикой иначе жить невозможно. Иного способа существования просто не придумано.

Я говорю о теневой экономике, а не о коррупции. Для меня это не синонимы.

Нынешнее налоговое законодательство вынуждает работающих людей большую часть своих доходов прятать. Если бы я была уверена, что мои налоги действительно пойдут на здравоохранение, на правопорядок, на пенсии и т. д., я бы с удовольствием платила. Но я же знаю, что мои деньги, налоги уйдут в песок. Лучше я заплачу при случае самому врачу, например. Я просто знаю, что государство обо мне не позаботится. Я должна заботится о себе сама. Качественных и притом бесплатных услуг в нашей стране сейчас получить невозможно. Именно поэтому надо пересматривать налоговое законодательство. Авантюристы, которые пользуются слабостями законодательства, они же все опираются на власть. Коррупция - это получение незаконного дохода от служебного положения. И вот она-то и пронизывает все наше общество, все властные структуры.

А как все-таки бороться? Я бы не стала изобретать велосипед и посмотрела бы, какие механизмы работают в других странах. Но начать надо с законодательства. Прежде всего - с налогового, сделать его более щадящим.

Опереться здесь надо на реальный сектор экономики. На тех, кто реально производит товары. Когда человек не перепродает, не торгует недрами, а стремится произвести качественный продукт, он заинтересован в нормальных правилах игры. Просто правила игры должны быть удобными для той и другой стороны - для государства и его граждан.

Пролетариат, работяги - они в первую очередь заинтересованы в том, чтобы все платили налоги. Но работяга - он же тоже ворует все, что может утащить. Он, по большому счету, - такое же говно.

Понятно, что сейчас я вынуждена уводить свои доходы в "тень". Получая зарплату только "белыми" деньгами, я все отдам на налоги. Если банк мне и другим будет платить официально, он разорится через месяц. А я разорюсь на налогах. И кому это нужно? Хотя я бы не стала рисковать, если бы была приличная зарплата.

Своим бизнесом заняться у меня тем паче желания нет. Намного проще быть наемным работником в "раскрученной" большой фирме. Спокойнее, надежнее. Надежнее, потому что не нужно иметь дело с налоговыми инспекторами, бандитскими "крышами" и прочим.

А на самом деле я хотела бы быть законопослушной англичанкой. Платить налоги, не заниматься никакими махинациями. Ничего не бояться. Но для этого нужно жить в другой стране.

Интервью 12. "Теневой бизнес является равноправным партнером власти"

К.В. москвич, специалист-консультант в агентстве недвижимости. Ему 38 лет, с женой и четырехлетним сыном проживает в двухкомнатной квартире. Уровень материального достатка оценивает "ниже среднего", хотя и понимает, что по российским меркам зарабатывает неплохо (около 300 долларов в месяц). "Но все же мы никакой не средний класс, тут я согласен с Чубайсом: средний класс - это люди с доходом тысяча долларов на человека (учитывая сегодняшние условия и рост покупательной способности доллара, может быть, достаточно 500)". В 1999 году в отпуск ездил с женой в Чехию на восемь дней и в Турцию на пятнадцать. Половина всех денег уходит на отдых и лечение.

Проблема коррупции и теневой экономики касается и касалась раньше меня лично, и по моим ощущениям - это одна из основных проблем. Она, по-моему, всех достала.

Для меня коррупция в первую очередь ассоциируется с чиновничеством, таможней, сферой лицензирования, судопроизводством, правоохранительными органами, кредитной сферой, всякого рода фондами - спортивные, инвалидов и пр. Но с последними организациями сам я мало сталкивался.

Чтобы не быть голословным, расскажу о моих ситуациях. Самым непосредственным образом сталкивался с коррупцией тогда, когда сам возглавлял фирму, торгующую недвижимостью. Основное - регистрация и лицензирование. Это многоступенчатая процедура, и если ее проходить на общих основаниях, то это займет очень много времени и сил. Поэтому либо ты нанимаешь фирму-посредника, которой платишь заведомо больше, но зато они уже все берут на себя. Либо все делаешь сам, но это выйдет еще дороже, потому что придется платить отдельно каждому чиновнику.

Плата за аренду помещения под офис обычно комбинированная: часть легально, часть - нет. На первом этапе существования фирмы вообще все платил "черным налом". Иногда это делается не деньгами, а, скажем, ремонтом или оборудованием, которое потом остается у арендодателя. Вообще "черный нал" практикуется во всех сферах: в рекламе, аренде... Я руководил небольшой фирмой на начальном этапе ее деятельности, а в крупных фирмах в меньшей степени присутствуют наличные деньги. Мелкие же выживают благодаря наличным расчетам. Все операции по безналу находятся у властей под контролем, и начинающим фирмам это очень разорительно. Первое время фирма только тратит, поэтому непонятно, каким образом можно платить со счета, если на счету ничего нет.

В быту сейчас самое характерное поле для коррупции - прописка. Там не существует никаких правил, все отдано на откуп местным чиновникам среднего и мелкого уровня: паспортистки в ДЭЗах, милиция, паспортные столы. Прямо вымогают редко, хотя бывает и такое. Но очень уж откровенные намеки. Вообще-то ты можешь пойти официально и пройти все девять кругов ада, но ты просто жить не захочешь после этого. Если платишь - дело идет, если нет - все вязнет. По моим впечатлениям, взятка в Москве чуть ли не узаконена. У нас в агентстве висит даже информация для клиентов: расценки на оформление гражданства, регистрации - в зависимости от срока и характера прописки (временная или постоянная, Москва или Подмосковье) это стоит от четырехсот до полутора тысяч долларов.

Я сначала купил комнату, будучи еще гражданином Украины, и долго там не прописывался. Сосед по квартире оказался сотрудником милиции, он узнал, что мы с женой живем в квартире без регистрации, и устроил нам просто засаду, меня взяли на квартире и отвезли в участок, где я провел три часа. После этого пришлось оформлять гражданство и прописку. Мне повезло, что начальник паспортного стола оказался неплохим человеком. Иначе мне это было бы труднее.

Открыть уголовное дело даже в очевидных случаях явного мошенничества или, скажем, невозврата долга, подтвержденного расписками, стоит полторы-две тысячи долларов. Ты как заявитель можешь еще и пострадать, если не заплатишь. Так же обстоит дело и с угоном машин.

Всюду платим. За детский садик тоже приходится платить. Сейчас мы водим сына два раза в неделю - это как студия, их там учат писать, танцевать, рисовать, лепить. Платим официально по квитанции и плюс к этому собирают на дополнительные средства обучения, подарки приходится дарить воспитателю, на утренники... А со следующего года придется отдавать его в логопедический - там еще неизвестно, что будет. Мой приятель, например, отдал тысячу баксов заведующей - и доволен. Хороший садик с бассейном. Мне это не нравится. На мой взгляд, нужно официально объявить: столько-то стоит прием - и я тогда уже буду смотреть, потяну я это или нет. А у нас помимо официальных тарифов и расценок нужно платить еще сколько-то. А сколько - неизвестно. И это вопрос не только твоего кармана касается, но и твоей нравственности. Мне, например, это тяжело всегда дается.

В медицине, впрочем, совсем другая система. Старые традиционные клиники или институты с именем, специализированные центры, которые, казалось бы, являются фаворитами в какой-то области бесплатной медицины, - там нет даже элементарной диагностики. Я уже не говорю про районные поликлиники и больницы. Но при этих же самых центрах, институтах существуют платные отделения, где более или менее нормально можно лечиться. Платить приходится за все: за прием, за запись по телефону, за каждый анализ, каждую процедуру. Эти деньги платятся в кассу официально, по квитанции. При этом в регистратуре, например, берут еще деньги за то, что талон, которого "нет", "находится", - это уже неофициально. Бесплатная же медицина - это сегодня фикция. Я год бился, чтобы получить карточку медицинского страхования. Занимается этим "РОСНО", там такой бардак... Раз десять пришлось к ним ездить, сроки переносились без конца. Как выяснилось, можно было вообще не беспокоиться, потому что она мне и не нужна. Если действительно нужно поправить здоровье, все равно приходится идти туда, где нужно платить деньги.

А вообще оплата наличными, мимо кассы - обычное дело. Ремонт нанимали делать бригаду со смежной фирмы - им, конечно, платили наличными. А если несешь что-то ремонтировать в мастерскую, там по квитанции. Если случается вызывать сантехника или электрика - обязательно приходится платить наличными. Квитанцию он никогда не дает, но их вызовы контролируются, они отмечаются в журнале, поэтому, я думаю, они определенную сумму отдают в ДЭЗ, а разницу берут себе. Можно, конечно, заплатить ему по установленным расценкам, но соответственным будет и ремонт (прокладку картонную поставит и пр.). Платишь обычно в два-три раза больше официальных сумм. Это зависит от элитарности дома: в хрущобах, где народ небогатый живет, берут меньше, а в богатых домах сразу платят много, не раздумывая.

Как бывший директор фирмы я положительно отношусь к уклоняющимся от налогов предприятиям, потому что невозможно работать иначе. Если платить все налоги, то придется одалживать деньги на стороне. Плюс к тому они настолько сложные, бухгалтерская отчетность настолько усложнилась за последние годы, что ее обслуживание очень дорого стоит. Все это в сочетании с незаконными поборами и взятками, которые, по большому счету, не слишком отличаются от "законных", способно разорить любую мелкую или среднюю фирму. Я просто почувствовал, что усиливается прессинг со стороны конкурентов и правительства Москвы, которое тоже активно осваивало жилищный рынок, - а любой прессинг чреват увеличением расходов. Это и вынудило меня продать свою фирму и отказаться от собственного бизнеса.

Рядовых граждан в плане уклонения от налогов я тоже прекрасно понимаю. Тут тоже может быть разная ситуация. Люди должны платить налоги, но они должны и видеть, куда эти деньги идут. Если же деньги идут на президентскую кампанию - зачем нам это нужно? Я считаю, если мы платим налоги, то должно быть и соответствующее медицинское обслуживание, и система образования должна работать как следует.

Вообще, если бы руководители не платили людям зарплату в конвертах, помимо ведомости, то люди получали бы 20% от того, что я как работодатель могу им заплатить, а 80% уходило бы в налоги. Это я не считаю справедливым.

Налоги непомерно велики, их можно было бы безболезненно снизить. По-моему, это все делается намеренно. Если каждый гражданин станет законопослушным, то функции государства, подобно шагреневой коже, будут сужаться. А когда все невольно вынуждены нарушать законы, можно всех держать на крючке. Такой средневековый принцип, но он продолжает работать.

Я бы очень хотел быть законопослушным, моему характеру это очень соответствует. В том числе и в плане налогов. Но пока к этому предпосылок нет. Любой социально активный гражданин, занимающийся какой-нибудь деятельностью, я уже не говорю про предпринимателей, вступает в противоречие с каким-нибудь законом. Потому что законы противоречат или друг другу, или подзаконным актам. А мы в своей жизни чаще всего встречаемся именно с подзаконными актами. Особенно это касается Москвы. Москва вообще живет по своим законам. И не последнюю роль здесь, конечно, играет наше руководство.

Я вообще считаю, что любой человек, достигший уровня главы администрации, а тем более мэрского или губернаторского кресла, так или иначе вступал в какие-то отношения с криминальными структурами и так или иначе участвовал в теневых отношениях. Без этого он просто не добрался бы до вершины властной пирамиды. Поэтому весь вопрос в мере его криминальности. Власть и криминал срослись у нас настолько, что даже в понятийном плане у нас неразбериха. Я не вижу принципиальной разницы, например, между Лужковым и Коняхиным. При этом один считается откровенно криминальным деятелем, а другой - нет. У нас теневой бизнес является равноправным партнером власти, в известной мере он управляем ею. Но в целом, конечно, не хотелось бы иметь в руководстве откровенно преступных людей.

Мне работать безусловно хотелось бы в совершенно легальной сфере. Я хочу, чтобы были такие условия, чтобы люди могли работать, ничего не боясь, и честно платить налоги. Но для этого налоги должны быть разумными. Я же не могу написать в отчете, что я заплатил за лицензию две тысячи долларов - мне никто квитанцию на них не даст. Мне, правда, некоторые мои сотрудники, когда я еще директором был, представляли свои отчеты, где прямо была графа "взятки". Я их, конечно, рвал и выбрасывал. Но все равно я к этому теневому бизнесу не привык и не привыкну.

А бороться... Даже не знаю. Чтобы это не вылилось в очередную кампанию, нужно, чтобы все слои общества хотели этого и были заинтересованы в этом. Для этого нужно время, может быть, два-три поколения. Тут могут быть два пути: или всех это должно достать настолько, что невозможно будет дальше терпеть, либо с ростом благосостояния общества должны вырасти культура и нравственность. Богатые государства и в духовном плане больше подготовлены к такой борьбе. А среди нищеты на кого ни опирайся - эффекта не будет все равно. Во всяком случае, военная истерия не поможет решать эти проблемы. А война, скорее всего, затянется. Усилится роль армии, силовых структур, - а это не та почва, на которой можно бороться с коррупцией. Кроме того, война сама является большой черной дырой, куда уходят огромные деньги. Это огромное поле для коррупции. Кампания по борьбе с ней, скорее всего, начнется, но результатов я от нее не жду.

А вообще-то бороться с коррупцией должен не президент, опирающийся на население, а суды, опирающиеся на закон.

Повысить зарплаты чиновникам? Да, это снимет существенную часть проблемы, но это не единственная мера. Результат может быть, если поднять зарплату в пять-десять раз, а где взять на это деньги? Сократить аппарат? Но куда девать сокращенных, чтобы они не пополнили собой ряды безработных? Конечно, чиновников должно быть меньше, а зарплата у них - больше.

Я уже убедился, что сейчас единственный реальный путь как-то воздействовать на зарвавшегося чиновника - только через его вышестоящее начальство. Логика развития событий требует от любого человека обращаться выше по инстанции. Могут, конечно, "послать", но нужно добиваться отказа в письменном виде.

У нас, например, лифт не работал четыре месяца, и мне приходилось ребенка на десятый этаж пешком на руках таскать. Я звонил без конца в диспетчерскую, потом в ДЭЗ, потом в префектуру. Везде издевались как хотели. В конце концов мы организовали письменную жалобу от жильцов на имя префекта. Собрали десяток подписей. И это возымело действие. Нам пришел ответ, что они оштрафовали Мослифт за нанесенный нам ущерб (мы, конечно, этих денег не видели, они пошли государству), и лифт нам включили. Вообще общаться лучше в письменной форме, так сэкономишь нервы. Но времени уйдет много.

К сожалению, у нас не развита судебная система, а в идеале все спорные вопросы должны бы решаться через суды. Это было бы лучше всего. Кроме того, наш менталитет осуждает "сутяжничество", и на человека, который обращается в суд, смотрят косо. У нас даже гражданский и налоговый кодексы еще не до конца приняты, некоторые статьи не работают. Законодательная система не работает не только на практике, но даже на бумаге.

Что бы я стал делать, если бы возникла угроза жизни или имуществу... В идеале - обратился бы к судебной защите, а в жизни... К счастью, серьезных ситуаций у меня пока не возникало. В милицию обращаться бесполезно, можно еще больше пострадать. Больше всего моему здоровью нанесли ущерба именно менты, они били меня не раз, причем с последствиями, которые выплывают только сейчас. Поэтому как защитников я их не воспринимаю.

У меня была такая история: я продал свою фирму, не зная в точности, как это должно быть оформлено документально. В итоге я получил только треть оговоренной суммы, и вдобавок у меня возникли серьезные опасения, что фирма перешла в руки мошенников и что ее клиенты будут впоследствии обмануты. Новые владельцы очень долго не переоформляли фирму на себя, она продолжала числиться на мне. А я им, как только мы подали документы на перерегистрацию и они заплатили мне аванс, передал ключи от офиса, печати, бланки, и они фактически начали работать. Я опасался, что они назаключают договоров, получат с людей деньги и скроются, а я останусь виноватым. Но официальным путем пресечь их деятельность или стребовать с них причитающиеся мне деньги я не мог. Мне дали понять, что если я всерьез полезу в это дело, то могут возникнуть угрозы жизни и здоровью. Доверия к правоохранительным органам у меня нет никакого. Идти в этой ситуации в суд тоже было бесполезно, меня бы просто подставили. Эту ситуацию очень легко было перевернуть с ног на голову, и я мог бы просто оказаться за решеткой. Они просто могли бы купить судью с потрохами. Я не исключаю, что у таких мошеннических структур может быть вполне официальное прикрытие, и тогда вообще непонятно, как с ними бороться. По косвенным данным, это так и есть. У них сейчас самая большая реклама в "Экстра-М", а чувствуется, что в прошлом это бандиты, и все замашки у них бандитские. Это все совсем не похоже на цивилизованный бизнес.

Сейчас моя работа намного спокойнее. Правда, зарплату я в этой фирме не получаю, наоборот, от того, что зарабатываю консультированием, 55% отдаю фирме. Я пользуюсь их базой данных, офисом... и в общем-то все. В принципе я мог бы и не носить им эти деньги, просто не сообщать о своих заработках, но у нас негласное правило: фирма не обманывает меня, я не обманываю фирму. Я привык играть по правилам. Мне так комфортнее. Вообще я охотно пошел бы на службу с гарантированным стабильным заработком, пусть даже меньшим в денежном выражении, чем я имею сейчас.

А начать свое дело можно было бы и сейчас, если бы подобралась команда единомышленников, хотя бы три-четыре человека. Плюс нужна возможность взять кредит, без этого сейчас нельзя начать работать. Нужно сразу замахиваться на работу по-крупному. Это раньше можно было арендовать подвалы или в квартирах офисы делать, а сейчас это уже не проходит. Офис нужно иметь в центре, чтобы дела шли нормально. И здоровье у меня уже не то. Августовский кризис нас, риелторов, конечно, очень сильно подкосил, причем нас он затронул не в августе, а с самого начала 1998 года. Мы просто не сумели вовремя сориентироваться. В этом году¹, боюсь, ситуация будет еще хуже, чем в прошлом. Сейчас народ предпочитает покупать квартиры-новостройки, а я работаю на вторичном рынке.

¹То есть в 2000 году. - Прим. ред.(назад)

Интервью 13. "Меня проблема коррупции меньше всего скребет"

В свои 23 года П. - студент 5-го курса одного московского вуза по специальности "Информационные технологии в экономике". Работает в фирме при государственном НИИ, где занимается программным обеспечением телеграфной связи. Одновременно числится в магазине. Холост, живет с родителями в двухкомнатной квартире. У семьи есть дом в деревне, дача. Уровень материального достатка на троих - около 1500 долларов в месяц.

При слове "взятка" у меня прежде всего выскакивают в голове менты и вообще вся правоохранительная система. Наверное, в других сферах тоже берут, но, например, министр - это штучное явление. Или там "Юкос" какой-нибудь. Не знаю, об этих мне ничего не известно, я сам с ними не сталкивался.

А вот ментура - пожалуйста. На празднике пива "волков"¹ загребли за драку. Ну, чтобы их отмазать, пришлось скидываться, мне лично пришлось рублей 300 дать. Всего набрали тысячи полторы. Мы деньги передали тем троим, кто сидел в ментовке, ну их выпустили, сами же менты нас отвезли в МДМ², и мы там остались в бильярд играть. Больше меня ни разу не загребали. Один раз остановили, проверили разрешение на телефон и все. Морда у меня, видать, такая.

Гаишники раз на кольцевой дороге остановили на мотоцикле, так они ничего не взяли, только мотоцикл на штрафную стоянку отогнали. Потом пришлось платить 600 рублей за штрафную стоянку.

Фирма, в которой я работаю, занимается связью. Это кусочек крупного государственного НИИ, но непосредственно наша фирма - она частная, акционерное общество. Контрольный пакет - у института. Просто те, кто организовывал фирму, написали свою программу, получили на нее лицензию, и теперь мы с ней работаем. С нами работают крупные банки, которые шлют по нашим телеграфным сетям банковские платежки и с нами расплачиваются по договору. Что сверху - не знаю. Теневая касса, конечно, существует, потому что я там вообще не числюсь, ни в какой ведомости не расписываюсь, а деньги мне приносят в конверте валютой - 500 баксов, но бывают премии - вот сейчас штуку получил. Премии - не очень часто, раза два в год. Редко - в рублях по курсу.

Вообще я так считаю, что налоги вообще платить не надо, потому что наши налоги попадают хмырям, которые ездят на "Ауди" с федеральными номерами. Они же мне ничего не дают. Была бы страна нормальная, другое дело. И, естественно, то, что мне платят деньги в конверте и не вычитают при этом половину, у меня никакого огорчения не вызывает, наоборот, только радость.

А официально я числюсь в магазине. Я даже не знаю, кем и что я там делаю. Мама туда трудовую книжку устроила.

Если я для мотоцикла что-то покупаю в мастерских или там дуги приваривал - конечно, наличными отдаю без всяких квитанций. Квартиру родители ремонтировали - тетка какая-то, через знакомых. Тоже просто деньги дали, и все.

В больнице за последнее время был один раз - когда получал справку для ГАИ. Ничего сверх таксы за справку не платил. Один раз врачей на дом вызывал. Никогда ничего врачам не платил. Только зубы лечил в частных клиниках, но там платил по таксе за услуги.

Меня вообще проблема коррупции меньше всего скребет. Я пока не сталкивался с коррупцией, которая направлена против меня. Наоборот, та коррупция, с которой я сталкивался, была мне нужна и даже полезна. Может быть, если бы было наоборот, если бы она работала против меня, наверное, мое отношение изменилось бы.

А по большому счету, конечно, это вредно для страны. Чиновник - он должен быть как робот, как компьютер: исполняет только свои функции, кроме этого никакие факторы не должны на него влиять. В том числе - деньги. Это, конечно, в идеале, так, наверное, нигде не бывает. Но стремиться к этому все-таки надо.

Думаю, что нашим чиновникам против взяточничества никакое повышение зарплаты не поможет. Прежде всего потому, что чиновник брал взятки вчера, позавчера и три дня назад. И он до сих пор на свободе и на своем месте. Если ему повысить зарплату, он просто сменит автомобиль на более высококлассный, и на его обслуживание ему понадобится больше денег. Значит, опять ему будет не хватать. Подойдем с другой стороны к этой проблеме: допустим, человек вчера дал взятку этому чиновнику, и позавчера, и месяц назад, а тут вдруг ему чиновник говорит: нет, платите, как положено, налог государству. Он же этого просто не поймет, и даже убить может, если речь идет об очень крупной сумме. Например, если налажен канал по перевозке автомобилей из-за рубежа, и вдруг выясняется, что отныне никак нельзя обойти требование платить 68%, - легко себе представить, как будут реагировать заинтересованные люди.

Будь я президентом и если бы мне предстояло бороться с коррупцией, я, наверное, начал бы с того, что нашел себе в ближайшее окружение людей, способных найти хорошие кадры, они в свою очередь тоже найдут таких же, ну и так до последнего мента.

Объективно в борьбе с коррупцией заинтересованы в первую очередь работяги с бюджетных предприятий. Но они на это ни фига не пригодны. Для борьбы необходимы те люди, которые обладают определенными качествами. Я бы, кстати, с радостью боролся бы с бандитами. Но при этом нужно, чтобы за твоей спиной стояли люди, которые тебя не бросят в случае чего. Опять все упирается в кадры.

В принципе, что касается нашей власти, то если бы можно было выбирать из тех, кто ничего не сделает, но не связан с криминалом, или из тех, кто связан, но неизвестно, что будет делать, то выберу того, кто ничего делать не будет. Тогда я буду знать, что ничего в моей жизни не изменится. А если изменится, то мне придется менять мою стратегию поведения. А если, например, надо выбирать между бандитом или коммунистом, то я однозначно выберу бандита.

Если же мне что-то нужно от чиновника, который что-то там тянет, медлит, то тут есть два варианта: первый - когда мне "не горит". Например, меня в пьяном виде взяли менты и отобрали деньги, и я хочу получить их назад, но мне это не очень срочно. Тогда я пишу на них жалобу по инстанции, и они в течение месяца должны мне ответить. Я знаю, что были случаи, когда люди таким образом получали назад то, что у них отобрали.

Другой вариант, если мне действительно позарез что-то нужно, например, разрешение на гараж получить. Понятно, я не буду ждать, пока у меня машину угонят. Я просто дам "сверху" сколько нужно и решу этот вопрос.

Вообще в случае какого-нибудь наезда я обращусь к "ночным волкам", то есть мафиозным группировкам. Если у меня есть такие знакомые, конечно. Но к ментам, конечно, точно не буду обращаться. Если только в том случае, когда на улице пьяные пристали и моя правота неоспорима. А если бандиты "наехали", то тут менты не помогут.

Но по большому счету мне все фиолетово. Я программист, и мне все равно, лишь бы меня не сделали крайним. А так с бандитами работать даже интересней. Другое дело, если работаешь, например, бухгалтером и в случае чего на тебя все сваливают, то есть получается, что тебе стула не хватило, когда музыка кончилась. Или если меня нанимают водителем и приказывают возить наркотики - и опять я один отвечаю за всех.

Я задумываюсь о собственном деле. Если бы я открывал свою фирму, то не программистскую, конечно, а связанную с тюнингом мотоциклов или с туристическим бизнесом (то, что связано с экстремальным туризмом). Пока еще сложно об этом говорить, потому что в этих областях я пока профан. Как сделать компьютерную фирму, я знаю, но мне это неинтересно. Просто надоело сутками перед монитором сидеть. Работать по найму тоже хорошо, я пришел, свое отработал, и голова не болит. Если иметь свою фирму - это означало бы ничего не делать и много денег получать - тогда другое дело.

¹"Волки" - друзья респондента, байкеры. - Прим. ред.(назад)

² МДМ - Московский дворец молодежи. - Прим. ред.(назад)

Интервью 14.

Ростовчанке З.И. 54 года. Находясь на пенсии, она продолжает работать без оформления договоров - ремонирует квартиры и другие помещения. Проживает в трехкомнатной квартире. Вместе с ней живут также дочь с мужем и их двое детей. Денег хватает на питание и одежду, остается достаточная сумма для того, чтобы делать небольшие накопления. Отпуск в последние пять лет проводила в Ростове и в Ростовской области - выезжала к знакомым и родственникам.

Я по-прежнему работаю от случая к случаю. Не далее как год назад я с напарницами делала ремонт в лаборатории, которая выдает сертификаты на продукцию и делает анализы. В основном на продукты питания. В эту лабораторию приходили всякие заинтересованные люди и по определенной таксе получали необходимый сертификат. Причем часть из этих людей хотела получить сертификат по правилам, но к ним придирались работники этой лаборатории и вымогали деньги. Я встретила там парня знакомого, который пришел в лабораторию, чтобы получить сертификат на макаронные изделия. Он возмущался тем, что с него требуют денег сразу, еще не взглянув даже на эти макароны. Как он ни хотел, но пришлось все-таки дать денег сотрудникам этой лаборатории. Но были среди посетителей и такие люди, которые сами предлагали деньги за то, чтобы получить нужную бумагу. И это сплошь были выходцы с Кавказа.

Вымогают также и работники образования. Они вымогают с родителей подарки или деньги, в зависимости от состоятельности родителей. Разговоры такие происходят без свидетелей, конечно, но о том, что такое вымогательство процветает, знают все: и дети, и родители.

Военкоматовские работники тоже вымогают деньги за то, чтобы дети не служили в армии. За деньги можно договориться о том, чтобы признали этого призывника больным или дали ему отсрочку для того, чтобы он поступил в вуз и потом уже не служил. Конечно, скорее люди сами предлагают деньги. Но военкоматовские работники всегда готовы "помочь" родителям.

Был еще такой случай. У моей знакомой сын подрался с какими-то парнями, которые обидели кого-то. Так вот его и арестовали. А потом следователи стали вымогать взятку в обмен на то, что выпустят парня из-за недостаточности улик. Деньги собрали и отдали этому следователю, но парня все-таки судили, хоть и условно, но дали срок. Парень был не виноват, а его сделали зачинщиком.

Другая ситуация. Перед выходом на пенсию, да и после того я работала в строительном кооперативе. Хозяин нашего кооператива попал в неприятную историю - его поймали пьяным за рулем. Помню, что приходили к нашему начальнику в кабинет судебные исполнители и вели с ним переговоры. Не знаю всех подробностей, но после этого случая нашему кооперативу пришлось бесплатно делать ремонт в кабинетах этих судебных исполнителей. Причем и материал был наш, и наши рабочие на этом ремонте работали. Конечно, нам закрыли наряды, но по копеечной цене.

К врачам я вообще обращалась достаточно редко. Единственно несколько раз по поводу зубов, но я ходила в платную поликлинику. Иногда, если что-то заболит, - так перетерпишь. Но знакомые мои, которые попадали на операцию, вынуждены были платить очень большие деньги. Даже дома продавали, чтобы денег собрать. В случае операции платить в больнице приходится буквально за все: за саму операцию, за медикаменты, за послеоперационный уход, за работу реанимации. Врачи просто говорят больному или родственникам, что все лекарства и медикаменты стоят столько-то. Операция, чтобы прошла успешно, стоит столько-то денег. Так же насчет ухода за больным: врачи напоминают, что нужно договариваться с медсестрами или санитарками, для того чтобы больному оказывали внимание.

Все люди привыкли к такой ситуации. Если человек не может лечиться за деньги, то он получит самое некачественное обслуживание. Можно сказать, что ничего не получит. У моей соседки больной отец. Ему для того, чтобы пройти только обследование, нужно заплатить очень большие для их семьи деньги. Точно не помню, но за обследование на томографе 200 рублей, за анализы тоже 200. Люди просто теряются, где их взять, эти деньги.

Привыкли люди к этому не от хорошей жизни, а от того, что нет иного варианта, чтобы помочь больному родственнику или самому себе. Я лично считаю такую ситуацию неправильной, потому что государство на медицину может тратить больше денег, и это облегчит ситуацию в здравоохранении. Можно сократить государственные расходы на международные поездки, на всякие празднования и увеличить врачам зарплату. И зачем нам только эти полисы выдали медицинские. По ним можно только в поликлинику сходить на прием к врачу бесплатно, и все. Кстати, эти полисы можно купить, есть же такие организации, которые выдают полисы безработным за деньги, да и любой человек может их купить. Но вот не ясно еще, выгоднее полис покупать или деньги отдать сразу врачу за тот же осмотр?

Мне пришлось как-то покойного мужа определять в больницу. Он нигде не работал в последнее время, полиса у него не было. Его положили вообще в коридоре больницы, и врач мне сказал, что ситуация у больного сложная и ему необходимо внимание, иначе он не выздоровеет или на всю жизнь останется лежачим больным. Сумму он не называл. Пришлось мне с родными собрать сумму денег и просто передать врачу. Врач этот совсем не выглядел хапугой или рвачем. Он честно предупредил нас о том, что операцию можно сделать просто так, но можно сделать и хорошо. Естественно, все родные были за благоприятный исход.

Когда похороны мужа устраивала, платила по квитанции, которую нам выдавали у морга. По этой квитанции нам сделали скромный обряд. Мы и не хотели другого. Но мои знакомые в случае подзахоронения платили наличными исполнителям. Причем торговались c ними. Но подзахоронения, насколько я знаю, в старых кварталах кладбища не разрешаются. Поэтому эта ситуация возникает по инициативе родственников покойного, а то, что деньги берут с них, это, наверное, не преступление. Ведь могилу нужно копать вручную, а не бульдозером, а там корни и земля тяжелая.

В плане наличия работы по специальности я себя чувствую спокойно, потому что в городе ремонт квартиры большинство людей делают через знакомых мастеров-строителей. Информация о хороших мастерах идет по цепочке: бывает, что заказчики где-то уже видели, как работает тот или иной мастер или бригада. Например, побывают в гостях у знакомых, а потом интересуются, где найти именно этого мастера. Потом заказчик по рекомендации встречается с таким специалистом и они договариваются - за наличный расчет. Такая ситуация выгодна и заказчику, и исполнителю, потому что деньги напрямую получает исполнитель, а не хозяин, как если бы заказчик обратился в кооператив или в фирму. И еще, если заказчик обратится в фирму, то у него могут и материал немного ополовинить, и работу могут выполнить небрежно, потому что работники таких фирм получают зарплату по тарифу, а он небольшой. В случае, когда заказчик и исполнитель действуют без посредников, напрямую, то мастер может что-то посоветовать заказчику и этот совет будет необходимым, не сорвет лишних денег за работу, может и строительный материал раздобыть качественный.

Есть, конечно, в городе и строительные фирмы, которые делают тот же ремонт. Но чаще такие фирмы нанимают для ремонта больших зданий, административных сооружений, больниц, школ. Но все равно, своим хорошим специалистам хозяин такой строительной фирмы обязательно какую-то часть суммы передаст в наличных, без бухгалтерии.

У меня автомобиля нет, ремонт квартиры делаю сама. Бытовую технику (телевизор, стиральную машину) ремонтировала в последнее время у знакомых. Точнее, сама их приглашала домой, и они не были официальными специалистами по ремонту бытовой техники. Договаривались мы с ними на определенную сумму, и ребята делали ремонт. Чаще всего приглашала или соседей или родственников моих знакомых, потому что в таком случае было больше уверенности в том, что ремонт будет сделан хорошо и техника будет работать.

Еще знаю, что есть такие подпольные цеха, на которых люди, как рабы, за копейки работают. У моей знакомой дочь работала в таком подпольном цехе, они шили одежду и всякий ширпотреб. Все это делалось на дому у самого работника, либо ходили к хозяину и в каком-то ангаре работали. По пять-семь человек. Условия каторжные. Конечно, у таких цехов есть, как сейчас называется, "крыша" - либо криминальная, либо милицейская. Нелегальным это производство можно назвать лишь потому, что они не оформляют работников и не платят никаких налогов. Но чтобы не знала милиция о таком производстве - невозможно. Просто руководители таких подпольных фирм делятся прибылью с милицией, которая их покрывает.

Кстати, не так давно я встретилась с сыном моей знакомой. Он мне так открыто и сказал, что сейчас состоит в какой-то группировке или банде. Занимаются они выколачиванием долгов, машины перепродают и т. д. Я у него спрашиваю, а как же ты семью будешь создавать, кто захочет с тобой жить, если ты сегодня жив, а завтра нет. Он мне сказал, что пусть я лучше поживу хоть какое-то время хорошо, но не буду прозябать. А парню 23 года.

Мне это понять сложно. Я лично предпочла бы работать на том предприятии, где начальство пусть и связано с теневым бизнесом, но меня это не должно касаться. Вообще найти такую организацию, где начальство не связано с теневым бизнесом, невозможно. Все коммерческие организации так или иначе проводят какие-то операции незаконно. Но если бы мне в такой организации предложили бы также участвовать в махинациях, пусть и за хорошие деньги, то я бы отказалась. Я не подхожу для такой работы.

И, честно говоря, я бы хотела заниматься предпринимательством в сфере оказания ремонтно-строительных услуг. Но отсутствует первоначальный капитал, налоги высокие тоже мешают. А так бы хотела.

Всю свою жизнь я проработала в строительстве и прекрасно знаю, что в этой отрасли без махинаций не был построен ни один дом. Воровство и расхищения были здесь всегда. И сколько я помню, сами работники, рядовые мастера, всегда искали возможность для дополнительного заработка. И это все было еще до всяких перестроек, еще в советское время. В новое время (время Ельцина) воровать стали больше, нарушений стало еще больше, но вот зарплату нам стали задерживать. А когда была страшная инфляция, то просто было обидно получать деньги, за которые ничего нельзя купить. Мы могли со стройки вынести кто банку краски, кто деревяшку, но директор нашего кооператива ворочал машинами со стройматериалом. Потом ему же нужно было, чтобы его дочка училась в университете. В связи с этим он делал ремонт и на факультете, и в домах работников вуза. Мы же получали смешные деньги. Но несмотря на это не уходили люди из этого кооператива, и по разным причинам: кому, как мне, на пенсию скоро, кто-то обязан директору или должен ему, кому-то уйти просто страшно, потому что жизнь страшная вокруг. Да и многие работали по привычке, потому что мы и раньше работали вместе в одном и том же стройуправлении. Я помню, как наш директор ожидал вагоны со стройматериалом из Украины, а на таможне придрались к каким-то бумажкам и не пустили эти вагоны в Ростов. Срываются наши планы по строительству, нужно директору отдавать кредиты и пр. И что, он дал взятку таможенникам, а потом продал эти стройматериалы и хоть как-то рассчитался с убытками: вернул долги, дал нам деньги. Естественно, получили мы их из рук в руки. И думаю, что никто из наших рабочих тогда не стал бы требовать официальной ведомости. Так что руководители предприятий, хотят они или нет, все равно будут в таких теневых отношениях, потому что бизнес - это риск, и не всегда там играют по правилам и по законам.

К уклонению от налогов я отношусь с пониманием и одновременно осуждаю. С налогов ведь осуществляются выплаты в фонды - Пенсионный, медицинский и прочие, без этих денег не могут жить ни пенсионеры, ни медицина существовать. Конечно, по идее налоги нужно платить всем. Но налоги должны быть нормальными, не шкуросдирательскими. Потому что у руководителя фирмы, например, бывают разные ситуации в работе: то материал не подвезли, то за кредиты нужно расплатиться. А если с него драть эти налоги по полной программе и требовать их платить своевременно, то предприятие может в один прекрасный момент оказаться банкротом. Выгоды с этого никто не получит, и прежде всего сами работники фирмы, которые лишатся работы.

Думаю, что чаще всего от налогов уклоняются руководители предприятий, потому что им приходится платить большие налоги. А также те люди, которые работают на нескольких работах. Индивидуальные предприниматели тоже скрывают свои доходы.

Мне не очень верится в то, что руководители предприятий могут уклоняться от налогов с целью упрочить материальное положение своих сотрудников. Просто они делятся со своими приближенными, чтобы те либо молчали о делах фирмы, либо выполняли то, что руководитель скажет. В нашей строительной фирме были соучредители основатели фирмы, несколько человек, которые и получали материальные блага. Эти люди могли купить и квартиры, и машины. А остальные работники по полгода не видели денег, и их приходилось выпрашивать у руководства.

А вот двойную бухгалтерию, выдачу зарплаты наличными я скорее осуждаю. Это ведь двойная бухгалтерия выгодна даже не столько простым работникам, а руководству фирмы. Это вредит нашему государству. Конечно, я знала, да и сейчас знаю несколько таких фирм, где работникам выплачивается часть зарплаты наличными. Особенно это касается оплаты за дополнительной работу, внеурочного времени. Но большая часть денег все равно достается именно руководству этих фирм. Я думаю, что если продолжать такую ситуацию, то люди просто не смогут даже узнать: сколько они заработали, а сколько положил в карман то же руководитель.

Простых работников, уклоняющихся от налогов, я понимаю. Жизнь сейчас очень тяжелая, кругом дороговизна, человек экономит каждую копейку. Я понимаю, что для общества в целом это плохо, когда не платят граждане налоги. Ну а как выжить? Если снизить налоги, то какая-то часть работников будет платить налоги. Но их же не снижают. Конечно, всегда в обществе будут люди, которые будут уклоняться от уплаты налогов, какими бы мизерными они ни были. Такова природа человека.

Люди бы платили налоги более исправно, если бы видели толк в этом. А какой толк в том, что сегодня налоги собирают? Только вот войну развязали и тратят на нее деньги. Образование сейчас платное или оплачиваемое, здравоохранение платное, в детском саду нужно платить, стоимость коммунальных услуг огромная - за все платим сами. А куда налоги идут - неясно.

Нужно изменить налоговое законодательство, для того чтобы все люди платили налоги, причем безболезненно для себя. Для простого работника можно установить 15% налог. А для фирм и предприятий - не знаю, может быть, и побольше, но не больше 30%.

Проблема борьбы с коррупцией является важной для страны. Потому что все деньги, которые крутятся в теневой экономике, могли бы уходить в социальную сферу, на таких людей, как мы. Из этих денег можно было бы обеспечить армию. А иначе все эти деньги уходят к тем людям, которые с жиру бесятся. Помимо коррупции у государства много забот: безработица, неработающие предприятия, крестьянство наше сидит в дыре. Но все это тесно связано. Потому что деньги, которыми набивают карманы всякие дельцы, можно было бы направить на развитие производства, на то, чтобы дать людям работу. Вы посмотрите, на каких дорогих машинах ездят сейчас все эти дельцы, какие дома они себе построили. Этих денег в былые времена хватило бы и на детские дома, и на детские сады. На пенсионеров.

Конечно, такие явления были и раньше. Но сейчас все это происходит внаглую. Как говорится, кругом беспредел. Были тогда и взятки, и различные уклонения. Но люди прятались раньше и прятали свои махинации, потому что за них наказывали. Я раньше работала в строительном управлении, и нам запрещали работать на двух работах, нельзя было подрабатывать. За этим следило начальство и могло вплоть до увольнения дело довести. Хотя одной зарплаты не хватало, конечно, и нашей семье, чтобы содержать двух детей. Почему еще начальство запрещало подрабатывать, так потому, что боялись, что на основном месте работы люди будут работать с прохладцей, а все силы будут тратить на "шабашки". Но "шабашили" многие, те, кто, конечно, был специалистом. Каменщики, штукатуры. Я думаю, что они честно работать хотели, просто им не создавали условий. А вот водители, которые вывозили со строек материалы, и колымили на государственном транспорте и за казенный бензин - это, конечно, уже более серьезные нарушения. Я до выхода на пенсию работала маляром, получалось иногда где-то подработать, но мы же работали своими руками и ничего, кроме пользы людям, не приносили. А сейчас можно практически открыто работать, не оформляя работников. Начальники и хозяева платят им "черными" деньгами. Это очень развито.

Я думаю, для эффективной борьбы с теневой экономикой необходимо смягчить законы, но не все, а сделать нужно так, чтобы люди смогли организовать предприятия, брать кредиты, создавать рабочие места. Для этого, конечно, налоговые законы нужно сделать реальными, чтобы не обдирать предприятие. С коррупцией и организованной преступностью нужно действовать на основе существующих законов, жестко наказывая, причем невзирая на лица. Ужесточение законов для борьбы с коррупцией, оргпреступностью не нужно, потому что сегодня люди доведены до такой степени озлобленности, что для них это не преграда.

Простое подавление коррупции не изменит ситуацию. Сила вызовет противодействие со стороны теневых дельцов, и они будут находить новые формы противодействия. Поэтому нужно легализовать те деньги, которые есть на руках у предпринимателей. Пусть эти деньги будут вложены в экономику. А потом уже нужно жестко спрашивать с тех, кто после такой легализации будет нарушать законы. Но президент должен начать с главного: нужно наказать тех министров, работников его правительства, которые были замечены в теневых сделках. Потом нужно спросить и с губернаторов за их махинации. А если только законы будут направлены против простых граждан и против предпринимателей городского уровня, то теневую экономику не уничтожить.

В борьбе с ней должно объединиться все общество. Хотя непосредственно этим заниматься должны органы безопасности и другие спецслужбы. Я думаю, что у них есть и агентура, и хорошая структура. Организованы они лучше других, и они не так продажны, как милиция. Это я подтверждаю уже имеющееся у людей мнение. Только на них и можно положиться. Армия должна заниматься защитой государства, бороться внутри страны - это не ее задача. Можно опереться на предпринимателей, но не на всех, а на тех, кто сам заинтересован в наведении порядка. Как правило, это предприниматели не высокого полета, а те, которые своими руками работают. Но для начала им нужно создать условия, возможность для работы, чтобы они поверили в эту борьбу и смогли убедиться в том, что она приведет к лучшему. Интеллектуальная элита тоже может помочь, разработать законы, изучить ситуацию. Простые труженики очень слабы, хотя их и много. Но от них реально мало что зависит.

А повышение зарплаты чиновникам, мне кажется, не поможет. Аппетиты у чиновников растут и будут расти. Это повышение их не остановит. То есть если завтра удвоить им зарплату, то они не перестанут проворачивать махинации, потому что их нелегальные доходы в десятки раз превышают официальные заработки.

Большая часть работников администраций вовлечена в теневой бизнес. К ним же все идут за справками, регистрациями, разрешениями. И тут они и творят произвол, берут взятки. Можно сказать, что они являются, по сути, организаторами этого теневого бизнеса, потому что без них ничего бы не получилось.

Такая же ситуация, я считаю, со всеми нынешними кандидатами. Они поголовно вовлечены в теневой бизнес или связаны с группировками. Наверное, я бы проголосовала за кандидата, который связан с таким бизнесом, потому что других просто нет. Но за откровенного бандита, несмотря на то что он там обещает избирателям, я бы не стала голосовать.

Если бы я лично столкнулась с несправедливостью властей, наверное, обратилась бы к влиятельным друзьям или родственникам. Если этот вариант не поможет, то пришлось бы готовить взятку. Обращаться в наш суд - это долгие тяжбы и может закончиться ничем. Международный суд - это далеко и дорого. С криминалом страшно связываться вообще. Вышестоящие инстанции отпишут на места решить эти проблемы, как и про советской власти: писали люди, писали, а их письма возвращали по месту жительства.

В случае же прямой угрозы поступила бы так же - реально помочь могут только друзья и близкие. Потом, если вдруг не поможет, в прокуратуру. На милицию надежды нет: к ним последнюю очередь. ФСБ - это крайний вариант, когда уже пойму, что полностью бессильна. С криминалом связываться не буду ни под каким предлогом.

Интервью 15. "Хотелось бы, чтобы теневая экономика меня не касалась"

Жителю Уфы В.А. 65 лет. Он получает пенсию, однако продолжает работать на трикотажной фабрике. Работа временная, отпуска и больничные не оплачивают. Оформляет краткосрочные контракты - месяца на три.

Женат, трое взрослых детей, проживает в трехкомнатной квартире в панельном девятиэтажном доме в центральной части города. Там же живет младший сын с семьей и мать жены. Уровень материального достатка ниже среднего, рублей 700 на человека (ниже прожиточного минимума).

Я, прямо скажем, человек немолодой, больницы никак не избежать. А там вымогательств всяких пруд пруди. Подарки делал, коньяк дарил врачу, когда в больнице лежал с астмой, делал бронхоскопию. Без этого, честно говоря, бесполезно в больницу и ложиться. Лекарства все должны быть свои, и постельное белье, не говоря уже про питание. В этом году назначили меня на бронхоскопию, на определенный день. А перед этим надо сутки не есть. Я прихожу, мне лечащий врач говорит: "Сегодня вы не пойдете, пойдет другой больной". Перенесли на другой день. Перед этим днем я уже сам подошел, спрашиваю: "Что, опять не будут мне делать, никто ничего не говорит?" Она отвечает: "Нет, все как назначено, сделают. Я просто забыла записать". А вообще лечение формальное: раз в день какое-то лекарство по полтаблетки дают - и все. Я говорю: "Доктор, если это все лечение, то вы так и скажите, я домой пойду. Я же и дома могу это лекарство пить". Тогда мне сделали капельницу. А на следующий день опять забыли. На фабрике в медпункте очень хорошо относятся, делают даже капельницу, если нужно. Если только на 8 марта коробку конфет им подарю. Раньше, помню, духи дарили. Но сейчас это уже очень дорого, принято конфеты дарить.

Мне каждый месяц положено лекарство бесплатное от астмы. В прошлом месяце пришел в поликлинику выписывать, а мне главврач не подписывает рецепт, говорит, что мне должно его хватать на больший срок. Я сказал: "Ладно, если вы считаете, что вы лучше знаете, сколько мне можно дышать, то дышите сами, сколько хотите". Потом моя участковая говорит: "Заведующая отказалась подписывать". Ну я что, драться с ней буду? Сказал: "Подарите ей это лекарство на день рождения". Так за февраль и не получил. Я не понимаю, если мне положено, то пусть дают, а если нет - пусть бы так и сказали, что не положено.

На нашей фабрике зарплату всю дают трикотажем, а потом ищешь, где его продать. В основном продаем через своих, дарим детям, родственникам. Зато эти тряпки для нас дешевле. Если я пойду в магазине ее покупать, там наценка 25%, а нам накидывают только 4%. Трикотаж дают в магазине фабрики. На каждого работающего открыт лицевой счет, и в пределах этой суммы можно взять товар. Перед Новым годом получал зарплату в кассе, один раз за несколько лет. Есть у нас женщина, она числится инженером, а на самом деле она занимается тем, что ездит по деревням и продает наш трикотаж, просто по домам носит, а нам потом раздает деньги. Почем она продает - неизвестно, а сдает выручки столько, за сколько на фабрике взяла. У нее есть справка, что она получила товар в счет зарплаты. Поэтому все, что она наторгует сверх цены, идет ей в карман. Плюс ей зарплата идет на фабрике. Иногда ее возит фабричный шофер на казенной машине, тогда ему тоже идет часть выручки как зарплата.

Иногда кто-то из соседей, знакомых просит, мы специально выбираем то, что им нужно, а они нам деньги отдают. Украсть ничего на фабрике невозможно, даже ветошь не вынесешь - сразу увольняют. Очень строго с этим. На фабрике много арендаторов, они платят за помещение. Эти деньги позволяют нам существовать. Трикотаж хорошо идет, особенно зимой. Сейчас хорошие стали вещи делать.

А так коррупция в моих представлениях главным образом связана с милицией. Возьми вон ГАИ, потом еще налоговая полиция и инспекция. Сам я не автомобилист, но все равно все время вижу, как они действуют. Да и сами "большие головы" тоже. Вот нашего президента взять - он целую улицу Энгельса застроил, это же все его. Красивые дома, хорошие. Сам я точно утверждать не буду, но народ знающий говорит, что это под его крылышком все делается, сын его строит.

На вычеты налогов есть налоговая инспекция. У всех есть специальные карточки, все мы занесены в компьютер. Называется "социальная карточка". И где бы ты ни получал деньги, или льготный рецепт, или даже билет на детский утренник - без этой карточки ничего не дадут. Так что у нас никто не проскочит незамеченным. Такая система у нас уже действует с 1996 года.

Но, конечно, за всеми не уследишь. Сын одной знакомой стоял на учете как безработный, и летом он устроился на два месяца сторожем. Сейчас же его вычислили и с учета по безработице сняли. Конечно, кто в частном порядке деньги получает в конверте, тот может не платить, но таких мало.

Вообще-то, если руководитель фирмы и налоги прячет, и рабочим доплачивает, то это и ничего. А если все только себе в карман - это плохо. У нас на фабрике есть ли это - не знаю, слухов таких не ходит.

Проблема борьбы с коррупцией вообще для нас, мне кажется, самая важная, а никакой борьбы не ведется. И какая может быть борьба, когда все наверху этим заражены? Я сам никогда не стал бы голосовать за человека, связанного с "нелегальщиной". Ни при каких условиях. Если он связан с криминалом, то это уже не человек.

Надо проводить политику Андропова. Людей заставить работать, чтобы они не болтались, не рэкетом занимались на базаре, а работали. Отучили у нас людей от труда, теперь за один год обратно не вернуть это все. Надо платить зарплату по труду. Любой американец за день получает столько, сколько я за месяц. Если бы мне платили нормальную зарплату, чтобы я мог в магазин зайти и купить себе то, что мне нравится, тогда можно и работать нормально. Это встретит поддержку того же рабочего класса, колхозников. Нужно прежде всего навести порядок в правоохранительных органах, чтобы они там не занимались тем же рэкетом.

А наши чиновники - это черная дыра. Они никогда не перестанут взятки брать. Если бы нашему чиновнику дать такую зарплату, как у меня, его бы давно на кладбище отнесли. Что, они сейчас мало получают? Нет. Но дополнительно к зарплате он еще столько же возьмет взяток.

Бороться с чиновниками бесполезно, это могут только те делать, у кого деньги есть. И они выиграют эту борьбу. Вот по телевизору иногда показывают, какая-то бабка в суд подала - и ей пенсию добавили. Ну ладно, было у нее 300 рублей, дали ей 400, так зато на всю страну показали: вот как у нас бабка суд выиграла. Они небось ей сами и судебные издержки оплатили. А если я в суд пойду, разве я выиграю? Так что самое простое в таком случае - повернулся и пошел. Не тратить свое здоровье.

А вот в случаях физической угрозы что делать, даже не скажу. Наверное, в милицию в этих случаях надо обращаться. Но нет к ним доверия. Наверное, надежнее всего взять кочергу и стоять в дверях, защищая свое имущество и жизнь.

Конечно, хотелось бы, чтобы вся эта теневая экономика вообще меня не касалась. Только где ж сейчас это бывает! Еще при советской власти по 96 копеек с рубля забирали и только оставшееся мы получали как зарплату. А самому бизнесом заниматься поздно уже, возраст не тот.

Интервью 16. "Если бы мы платили налоги, то просто нет смысла работать"

Т. - механик автосервиса. Ему 38 лет, в Москве живет 12 лет, до этого жил в Армении, по национальности армянин. Гражданство не поменял, но имеет законную регистрацию. Снимает однокомнатную квартиру, где живет с женой и двумя детьми. Об отпуске не думает: "Я пару лет даже без выходных дней работал, какие отпуска. Мне год надо работать, чтобы в Армению съездить".

Я думаю, что наиболее коррумпированная сейчас структура - милиция. Это, может быть, потому, что я почти ни с кем больше не сталкиваюсь. Мне больше ни от кого ничего не нужно. Я как бы в своем маленьком мире живу. Все, что мне нужно, я делаю сам. А милиции, наоборот, нужно от меня. И они могут взять то, что хотят, потому что у них власть, а я "лицо кавказской национальности". Я не могу никому жаловаться, я не гражданин этой страны, я все равно буду виноват.

РУОП - наехали, искали, к чему придраться, даже сигареты фотографировали, дескать, могут быть наркотики. Придрались к документам, опечатали сервис. Пару дней держали, потом пригнали свою машину, сказали, чтобы мы сделали. Ремонт был достаточно сложный, где-то на 1000 рублей.

Местный участковый хотел сделать капитальный ремонт своей машины. Он противный такой парень, младший лейтенант. Хам. Мы отказались делать. Кто он такой?! Мы же не рабы. Он притащил ОМОН, эти ребята нас пару раз ударили, притащили к себе, там снова били в автобусе. Потом передали в милицию, там проверили документы, ничего не нашли и отпустили. Жаловаться некуда. Все равно мы были бы виноваты.

Потом пожарные наехали, сказали, что у нас ничего ничему не соответствует, заставили поменять оборудование. Мы купили на 3000 рублей, переделали проводку, огнетушители и т. д. Все новое поставили. Потом они пригнали свою служебную машину, заставили ремонтировать, после этого только подписали акт.

Налоговики по мелочам приезжают, тоже пригоняют машины. Но они больше с хозяином имеют отношения. А мы, просто чтобы не портить отношения, им делаем. Экологическая милиция часто приезжает. Проверяют регистрацию, отбирают паспорта, заставляют приезжать к себе, заставляют платить штрафы, несмотря на то, что регистрация в порядке. Непонятно только, при чем здесь экологическая милиция, какое отношение они к регистрации имеют.

Сейчас, можно сказать, "крыши" своей у нас нет. Был один, его посадили больше полугода назад. Сейчас никому не платим. Бандиты почти не беспокоят.

Один раз в прошлом году мордастые такие отремонтировали машину... Потом вернулись, сказали, что у них пропали 100 долларов. Хотели нас поставить на деньги. Кончилось тем, что подрались крепко, но мы им денег не дали. Уехали и больше не появлялись. Тогда еще "крыша" была, они разобрались, поэтому больше не появлялись.

Клиенты со мной расплачиваются деньгами. Конечно, только наличными! По правилам, конечно, он должен в кассу деньги давать, а механик или хозяин квиток выдавать. Приходный ордер, корешок к нему. И счет, какой ремонт, какие запчасти. Но так только раньше, в самом начале было. Мы еще техпаспорт должны были у заказчика на машину брать, если милиция проверяет, почему машина у нас в гараже стоит. Но мы редко на ночь оставляем. Только если ремонт сложный.

Теперь с каждым меахником его клиент расплачивается, как сначала договорились. А потом уже мы отдаем хозяину. Такого нет, чтобы, как ты говоришь, - половину там или треть. Это зависит от того, как сработали в месяц, какая аренда, сколько кому дали. Короче, мы же заинтересованы, чтобы сервис был, если он разорится, нам надо будет работу искать. Расплачиваются чаще рублями, валютой редко. Это когда ремонт крупный, после аварии, например.

В сфере услуг все берут только наличкой. Я-то сам все умею делать, никого не приглашаю. А у брата сломался водопровод, слесарь за ерунду взял 70 рублей. Через два дня снова понадобилось его же вызывать. Ну, пришлось мне ему делать.

У меня нет гражданства, а нет гражданства, значит, и полиса нет. Поэтому все платное. В прошлом году поранил ногу, ездили в ЦРБ, в травмпункт, там даже полис не спрашивают, плати и все. А на дом врача просто никогда не вызываю. То же самое - дети. Даже если простуда, справку в школу взять, и то надо платить. Только жене полис дали, потому что работает в больнице. Как плачу? Налом, конечно. Никто никаких квитанций сроду не дает.

С налогами все просто: если бы мы платили налоги, то просто нет смысла работать. Ведь все те, кто на нас наезжает, все эти менты, они же и будут приезжать и просить, никто нас от них не избавит, им же всем надо платить. Так что как хозяин может все платить? Ты же сам понимаешь. Как я могу относиться к тому, что он налоги не платит, если у него другого выхода нет? Он или налоги будет платить, или мне зарплату.

К людям, которые работают, а налоги не платят, я нормально отношусь. Я же деньги не ворую, я же... Ну, ты сам знаешь. Почему государство должно отбирать все? Нам же оно обратно ничего не отдает. Раз мы плохо живем, значит, они плохо работают. Ведь так? Так почему мы их должны содержать, а они с нас еще взятки берут. Они же со взяток налоги не платят.

И к руководителям, не выплачивающим эти сумасшедшие налоги, я тоже отношусь спокойно. Неужели люди будут лучше работать, если половину их зарплаты на налог отдать? Ведь и так все едва работают. Те, кто работает, а не ворует. Все же, кто что-то делает, едва сводят концы. Если платить налог на зарплату, то за такую зарплату никто работать не будет. И даже если зарплату платить по ведомости и государству выплачивать все налоги. Ведь даже если они деньги отдадут, их же все равно чиновники своруют. Все равно из страны уйдут. Зачем этих воров кормить? Ведь мы же ничего от государства не имеем, почему мы должны ему давать? Ну не мы, в смысле, а они. Если бы у меня было предприятие, я бы тоже своим людям платил, тем, кто работает.

Мне вообще кажется, что страна потихоньку погибает. Среди тех, с кем я общаюсь, я вижу, что "богатеньких" остается все меньше. Все меньше клиентов. Денег хватает не на сервис, а на еду. Нестабильный доллар, люди боятся расходовать. Я думал, почему? Наверное, это все из-за того, что никто не хочет заниматься страной, а все думают только о себе. И все деньги, все же сейчас получают только налом, они же все уходят из России. Поэтому, наверное, мы так и нищаем. Я, конечно, думаю, что то, о чем ты говоришь, важно. Но я понимаю, что сделать все равно ничего нельзя. Просто сейчас нет такого, который смог бы что-то сделать.

Для борьбы с коррупцией в первую очередь порядок должен быть. А опираться надо просто на честных людей. Они, наверное, есть в разных классах. Ну какие еще могут быть меры... Прежде всего надо поднять зарплату милиции. И сделать жесткий контроль. Тогда, может быть, не будут брать взятки.

А то на любого начальника посмотри, кто ж из них с теневым бизнесом не связан? Меня, конечно, это не очень касается, я ведь не голосую, ну а другие идут и выбирают.

Я твердо знаю, что лучше работать там, где безопасно, лишь бы хватало на жизнь. Я искренне говорю. Мне много не надо. Мне просто надо нормально жить. Я же не торгую, я машины делаю. Знаешь, все говорят, что все кавказцы только торгуют, не работают. Это азербайджанцы в Москве все торгуют. А армяне, знаешь, у нас больше половины на строительстве работают, много на сервисах. Редко механики, знаешь, чаще жестянщиками и на покраске. Армяне жестянщики хорошие. Очень много калымят на евроремонте, каменщиками работают. Торгуют процентов десять, и то это те, которые беженцы, а те, кто из Армении из-за плохой жизни едут, те работают. А беженцы из Азербайджана, армяне, - они чаще торгуют. Они чаще с азербайджанцами связаны.

Я, наверное, рискнул бы открыть собственное дело. Хочешь иметь большие деньги, надо рисковать. Просто трудно скопить деньги.

А если со мной что-нибудь случится, потребуется защита, я в милицию обращусь, потому что братва ничего хорошего не сделает. А с другой стороны - милиция с бандитами связана, они друг друга кормят. Может быть, в суд. Вообще единственно, кто может сейчас защитить, - это свои родственники и друзья.

Интервью 17. "Ни на одном кабинете не висит табличка "Главный взяточник""

Врач-анестезиолог Д. живет в Костроме. Ему 28 лет. Окончил медицинскую академию, работает по специальности. Имеет комнату в коммунальной квартире. Отпуск проводит дома.

Как любой человек, я неоднократно сталкивался с милицией. Когда в сентябре 1999 года, после взрывов домов в Москве, были приняты чрезвычайные меры, поехали мы с другом-бизнесменом в Москву. Ему надо было по делам, я - так, за компанию. На въезде в Москву нас задержали под видом проверки паспортного режима. Всю машину перетрясли, но ничего, кроме товара, не нашли. Паспорта, естественно, у нас были в порядке, но, тем не менее, нас посадили в кутузку, причем вместе с обычным жульем. А кому тут жаловаться? Чрезвычайная ситуация и все такое. Сидеть там пару-тройку суток нам, естественно, не хотелось, поэтому кончилось все тем, что мы заплатили по тысяче с носа и убыли. Сумма, конечно, не ахти какая, но если эти ребята так настригут с одного-другого-третьего, то навар ощутимый.

Или, скажем, на днях я с другом был забран в не вполне трезвом виде в милицию, откуда нас освободили за сто рублей, данных товарищу майору. Друга моего сразу посадили в камеру, так как он пытался буянить, а я остался в той комнате, где все милиционеры находились. Я подошел к майору: "Так и так, говорю, мы два доктора, представители общественно-полезной профессии. Отпустите нас, мы расплатимся". Друга моего извлекли из камеры, майор порвал протокол, все остались довольны.

По рассказам друзей - многие из них занимаются экономической, в том числе внешнеэкономической, деятельностью, - у меня складывается впечатление, что самые коррумпированные структуры у нас: таможня, милиция и налоговые органы.

Или, например, военкоматы. Я знаю, что за освобождение от армии нужно заплатить от 500 до 2000 долларов. Конкретная сумма зависит от того, насколько легко человека "отмазать". Если есть какие-то зацепки - болезнь, скажем, пусть не такая, с которой освобождают, но хоть какая-то, - то это стоит дешевле. Если все делается с нуля - то дороже. Кроме того, конечно, сумма зависит от связей. По знакомству могут дать скидки. Я знаю, что подкупают как членов медкомиссии, так и самих сотрудников военкомата.

"Левые" дела - повсюду. Даже когда дело касается похорон, работники похоронных фирм берут "левые" заказы на изготовление памятников, то есть обманывают фирму. Допустим, приходишь в фирму, начальства на месте нет, работник предлагает тебе договориться с ним напрямую. Или, скажем, был случай, женщина памятник заказывала. Сам памятник сделала фирма, а с гравером она договорилась приватно. Он пришел к ней домой и сделал все прямо там и намного дешевле. Можно доплатить за срочность, тогда тебе все сделают быстрее. Был такой эпизод: женщина заказала памятник осенью, сделала предоплату, ей должны были перезвонить, а не звонят. Она пришла туда, ей говорят: "Ой, извините, квитанция ваша затерялась". А дело было в том, что должны были грянуть морозы, ей надо было успеть до холодов, потому что потом кто будет землю долбить, памятник устанавливать. Вот в фирме ее и мурыжили, надеялись дотянуть до того момента, когда она попадет в цейтнот и ей уже придется переплачивать за срочность. Летом, кстати, всяких взяток в этой сфере меньше намного. Тут, так сказать, сезонная коррупция.

Вы спрашиваете о вузах? Там все начинается с приемных экзаменов. Их можно покупать как по отдельности, так и единым блоком. То есть человек сдает три экзамена. Можно купить один экзамен. Допустим, за биологию и химию человек не боится, а в физике он не вполне уверен. Он идет и проплачивает физику. Если же он плох во всех областях, которые сдает, то он может купить все вместе. Это в общем-то проще, чем бегать и искать, кому бы дать три отдельные взятки. Впрочем, это было несколько лет назад, когда я учился. Мои друзья, которые после института остались там работать, рассказывают, что сегодня ситуация изменилась, и как бы ты предмет ни знал, если ты не заплатил, - тебя завалят. "Оптовые" взятки, как правило, даются на самом верху: ректор, проректор. Но на таком уровне взятки берут не от всех. Попасть к ректору и дать деньги непосредственно ему могут только те люди, которые занимают в городе достаточно высокое положение. Остальным приходится искать того человека, который мог бы взять деньги и поделиться с кем надо наверху. Это, кстати, не очень легко. Ведь ни на одном кабинете не висит табличка "Главный взяточник". Но кому нужно было, те находили.

Впрочем, еще до приемных экзаменов есть подготовительное отделение. Известно, что с подготовительного отделения попасть в институт легче, чем с улицы, поэтому на подготовительное - тоже конкурс. Соответственно, тут тоже берут взятки. Это, кстати, стоит дешевле, чем платить за приемные экзамены, поэтому многие не очень богатые абитуриенты предпочитают такой способ.

После того как человек поступил в институт, у него уже появляется выбор: либо учиться, либо платить. То есть в принципе можно платить за все экзамены, зачеты, пересдачи. Но тут, если ты знаешь предмет, то тебя уже не валят, как на приемных, чтобы взять с тебя деньги. Или я могу подойти к своему однокурснику, у которого отец работает в институте, и попросить, чтобы он за меня замолвил словечко. Его отец ставит мне нормальную оценку, а я ему как бы в знак благодарности дарю бутылку коньяка. Но это у нас взяткой никто не называл и не считал. Это уже "благодарность", другая форма. Разница, в частности, в том, что подарить тот же коньяк - это нормально. Потом при общении с этим профессором у меня не возникает какого-то барьера, неловкости. Если ты давал взятку, там все-таки есть какая-то двусмысленность потом в человеческом плане. Кроме того, благодарность примет практически любой, а взятки берут не все. Взяточники в институте, в принципе, всем известны. Скажем, экзамен принимают пять преподавателей. Из них, как правило, один или два - это люди старой закалки, которые будут ходить в рваных штанах, но денег у тебя не возьмут. Таким наплевать, чей ты сын, они все равно поставят тебе тот балл, которого ты заслуживаешь. Даже если ректору надо, чтобы какому-то студенту поставили "пять", он не будет к такому принципиальному преподу обращаться, а попросит кого-то из более гибких. Тем более простой студент, конечно, такому деньги не понесет, а передаст их кому-то, про кого известно, что тот неравнодушен к деньгам.

Была у нас и такая экзотическая форма, как расплата натурой. Это, понятно, распространялось на девчонок и начиналось обычно с подготовительного отделения. На подготовительное обычно поступали такие девочки, у которых с мозгами не очень. Препод начинает их зондировать, готовы ли они на уступки в обмен на оценку. Потом девочки поступают, а информация о тех, кто сдался, сообщается преподавателям, работающим с первым курсом. Девочек, если они упрямятся, здесь уже начинают валить - как это так, там давала, а здесь не дает - и многие девчонки так до шестого курса и спят со всеми, кому это надо. Я знаю один случай, когда девочку на подготовительном постоянно валили. Она работала лаборантом на кафедре, понравилась профессору, он начал ее добиваться, она его послала. Ее при окончании подготовительного заваливали три раза, пока она не согласилась. Обычно, правда, все было более мирно: хочешь - давай, не хочешь - сдавай на общих основаниях.

Что касается моего личного опыта, непосредственно на рабочем месте, то в основе всей больничной коррупции лежит низкий материальный уровень врачей и медработников низшего звена. Врач не может получать меньше тысячи рублей в месяц и ходить черт знает в чем. Естественно, я вынужден раскручивать пациентов на подарки, благодарности, которые взятками, как мне кажется, не считают ни больные, ни врачи. Это обычно вино, цветы, конфеты.

Следующий уровень взаимоотношений врача и пациента - это когда за то, чтобы нормально прооперировали или, скажем, положили в нормальные условия, больной просто дает деньги врачу. Это часто бывает в тех отделениях, где большая очередь на обследование. Например, чтобы попасть в глазное отделение, надо несколько месяцев простоять в очереди. Если ты хочешь попасть туда вне очереди - плати.

Бывает, человек нуждается в срочной помощи, а его начинают мытарить, гонять по каким-то процедурам, анализам, но в больницу не кладут. И так до тех пор, пока он сам не поймет или другие не подскажут, что надо заплатить. Есть даже специальная формула для передачи взятки. Больной передает врачу деньги и говорит: "Посмотрите, доктор, результаты анализов". Если денег мало, врач может сказать: "Этих анализов недостаточно". Или, если сумма его устраивает: "О, это уже совсем другое дело!". Видимо, этот шифр нужен для того, чтобы нельзя было записать на диктофон все и потом шантажировать врача или в милицию сообщить.

Сейчас появляются какие-то официальные платные услуги - УЗИ, ФГДС (фиброгастродуаденоскопия - то, что больные называют "глотать кишку"), компьютерная томография, - поэтому распространяется и оплата мимо кассы. Можно платить непосредственно врачу, тогда это будет выгодно и врачу, и больному. Врач получит больше, а больной заплатит меньше.

Врач может предложить больному какой-то препарат помимо официально ему прописанного. Естественно, что за дополнительный препарат требуется дополнительная оплата. Препарат, конечно, больничный, а деньги получает непосредственно врач. При этом многое зависит от личных качеств врача. Врач может предложить действительно редкое и нужное лекарство, а может под видом редких заморских таблеток толкнуть какие-нибудь залежалые витамины, от которых хоть хуже и не станет, но и улучшение не наступит. Больные же врачу верят, да и не разбираются в препаратах.

Кроме того, за деньги закрывают больничные листы людям, которых в больнице и в глаза не видели. От армии откосить помогают, ставят нужный диагноз.

Основные суммы получают главврач, начмед, завотделениями. Врачам поменьше рангом, соответственно, достаются и суммы поменьше. Здесь, как и в вузе, многое зависит от того, кто договаривается. Начальство поступает в больницу через главврача, а рядовым врачам дают взятки такие же рядовые пациенты. Медсестрам обычно вообще мало что перепадает, хотя у нас в больнице был случай, когда медсестре за хороший уход за тяжелобольным подарили машину.

Из врачей самые высокие дополнительные доходы имеют либо узкие специалисты, либо те, кому принято платить по уже сложившейся традиции. Что такое узкий специалист? Скажем, в Ярославле есть очень хороший хирург-гепатолог, то есть работающий с желчевыводящей системой. Он единственный специалист такого уровня в городе, но все знают, что он приезжает только тогда, когда больной готов заплатить. А традиционно "платные" врачебные специальности - это акушеры, гинекологи (здесь традиция оплаты идет от подпольных абортов), урологи, врачи кожвендиспансера (им часто платят не столько за лечение, сколько за анонимность). Меньше всего несут терапевтам, инфекционистам, как ни странно, хирургам, то есть тем, кто лечить обязан при любом раскладе. Скажем, если в инфекционное отделение поступает больной с гепатитом, инфекционист хочет не хочет, а лечит.

Если врач не хочет сам брать деньги, он может поступить хитрее. У каждого больничного отделения есть свой благотворительный фонд, куда больной якобы от чистого сердца может внести определенную сумму. Если лечится какой-нибудь крупный бизнесмен, с него могут стрясти новую мебель, микроволновую печь, причем как для больницы, так и для кого-то из врачей лично. В последнее время очень распространена такая форма благодарности, когда какой-нибудь излеченный предприниматель вывозит все отделение на пикник или на банкет куда-нибудь на дачу. Поэтому естественно, что к бизнесмену и отношение в больнице будет другое. Ему могут дать отдельную палату, почаще делать перевязки и т. д.

Отношение больных к новым условиям в больнице зависит прежде всего от возраста. Люди старшего поколения процентов на 98 убеждены, что их должны лечить бесплатно. Их основной аргумент: "Я всю жизнь отпахал, и извольте меня лечить". Некоторые говорят прямо: "Ты знал, куда ты шел. Хотел бы зарабатывать деньги - шел бы в бизнес. Врач должен быть бессребреником". Среди представителей среднего поколения (лет от 40 до 60) таких процентов 60-70. С молодежью проще. А вообще легче всего договариваться с тем, кто сам занимается бизнесом. Тут уже возникает другая проблема: они и рады бы дать денег за более классное лечение, но не знают, к кому обратиться. То есть, допустим, им нужен хороший хирург. Но они же не знают, кто в больнице лучше всех делает такую-то операцию. Мало кто из врачей скажет: "Вот Иван Иваныч, он делает это лучше, чем я". Большинство возьмут деньги и скажут: "О'кей, мы сделаем все по высшему классу", а что они на самом деле умеют - кто знает?

В идеале все равно должна оставаться бесплатная медицина, но такое может потянуть только сильное государство. У нас сегодня это нереально. Когда нет денег на препараты, на оборудование, на питание больным, особенно какое-нибудь диетическое - о чем можно говорить? Так что сегодня для того, чтобы у врача был стимул работать, надо постепенно легально приучать больных платить деньги за лечение. Для начала больной мог бы оплачивать питание, стирку белья и т. д. Уже это позволит отсечь бабулек, которые ложатся в больницу, чтобы скопить пенсию. Это, кстати, довольно распространенная форма. Бабушка, дабы скопить пенсию, которая идет ей на книжку, ложится месяца на два в больницу, бесплатно питается, деньги вообще не тратит. Ведь практически у каждого человека в пожилом возрасте есть какое-то заболевание, с которым можно устроиться в больницу. Другое дело, что она могла бы пролечить его и амбулаторно, стационар ей ни к чему. Так вот, если ввести хотя бы минимальную оплату, такие бабушки уже ложиться не будут. Нужно также вводить дифференцированную оплату за разные варианты одной и той же услуги. Например, операция по удалению желчного пузыря может быть сделана двумя способами: традиционным, с большим надрезом, или более прогрессивным, через маленькие дырочки при помощи манипулятора. Больной должен иметь выбор: делать бесплатно по первому варианту или за деньги по второму. За экстренную помощь деньги брать нельзя, а при плановом оперативном вмешательстве нужно вводить элементы оплаты. Вообще же надо вести к тому, чтоб человек понял, что болеть невыгодно, нужно вести здоровый образ жизни.

Кому я действительно сочувствую, так это уклоняющимся от налогов, хотя и отношусь к ним отрицательно, потому что я бюджетник и с этих налогов живу. Если б я работал в фирме, я бы наверняка рассуждал по-другому. Но, между прочим, система, при которой предприниматель платит своим сотрудникам "левую" зарплату, плоха для самих этих сотрудников, поскольку дает хозяину возможность воздействовать на них. Нравятся они ему - он платит больше, не понравились - заплатил меньше. То есть произвола со стороны хозяина больше, а прав у работников меньше.

У меня есть хороший знакомый, технарь, который начал собирать компьютеры, когда о них еще мало кто слышал. Он решил заняться бизнесом, продал квартиру, за что его все осуждали, и вложил все деньги в торговлю радиоэлектроникой. На первый раз он, как многие технари, сделал все по закону, и когда он пришел в налоговую, ему там сказали: "Вы что, с ума сошли? Вы же разоритесь". Тогда он ушел и быстренько все переписал на свою жену, откорректировав при этом все документы. Теперь он преуспевающий бизнесмен.

Сам я в студенческие годы занимался мелкой торговлей, но потом решил, что лучше учиться. Если бы я занимался бизнесом, то в области, связанной с медициной. Тогда бы я, конечно, играл бы по существующим правилам, то есть вел двойную бухгалтерию и уходил от налогов.

Я думаю, если мне или моим близким что-нибудь или кто-нибудь угрожал, то, к сожалению, больше пользы могло бы принести обращение к уголовному миру, чем, скажем, к милиции. Это быстрее, надежнее и справедливее. Тут, правда, другая проблема: с ними можно потом не развязаться. Но случаев таких сколько угодно. Один человек занял деньги у другого и не отдает. Тот обращается к криминалу и получает свои деньги. Кстати, есть два варианта криминального взимания долга. Могут взять ту сумму, которую человек должен, отдать часть кредитору, а часть оставить себе. Либо могут взять больше, кредитору отдать сумму полностью, а себе оставить то, что сверх.

Как мне представляется, чтобы бороться с коррупцией, прежде всего нужны такие законы, которые не выталкивали бы людей в теневую экономику, - и в первую очередь нормальный налоговый кодекс. После принятия таких законов нужна налоговая амнистия и тому подобные меры. Кроме того, нужна жесткая централизованная власть, способная настоять на исполнении своих законов и постановлений. В первую очередь жесткость власти должна быть направлена на очистку рядов МВД, налоговых органов и прочих силовых структур. Государство должно заниматься экономическим просвещением граждан. И нужна, наконец, четкая экономическая стратегия на государственном уровне. Не может быть так, как сейчас: то Чубайс, то Кулик. Должен быть либо один, либо другой. Из органов опереться сегодня можно только на ФСБ, хотя, конечно, с оговорками. В ФСБ и отбор жестче, и коррупции все-таки, наверное, меньше. Хотя тут, конечно, есть другая опасность: ФСБ не привыкло работать цивилизованными методами.

Интервью 18. "Вузовская система современной России - сплошной гнойник"

С.М. - преподаватель-почасовик в вузе в Ростове-на-Дону. Ему 40 лет. С женой и ребенком живет в трехкомнатной квартире. По его словам, имеет возможность не экономить на питании и одежде и даже откладывать деньги на покупку товаров длительного пользования и на "черный день". В последние пять лет дважды выезжал отдыхать в восточноевропейские страны и дважды - на Черноморское побережье Кавказа.

Не так давно один из наших родственников сломал ногу. Его привезли в больницу, но заниматься им ни у кого из медперсонала не было желания. Больных было много, и врачи, как мне казалось, формально исполняли свои обязанности. Нам объяснили, что в больнице необходимо иметь свое постельное белье, бинты, шприцы, системы для капельниц, само собой - лекарства. К этому мы были готовы, потому что так живет весь Ростов (да и вся страна): все покупают медицинские средства сами и содержат больного полностью. Это в том случае, если родственники больного заинтересованы в том, чтобы он поскорее выздоровел.

Однако для того чтобы наш родственник встал на ноги, недостаточно было обеспечить его содержание и необходимые лекарства. Врач сразу после осмотра больного сказал нам, что перелом сложный, со смещением, что больной - человек уже немолодой и пр. То есть нужна операция, но нет никаких гарантий того, что она пройдет успешно. Естественно, мы "все поняли" и к следующему визиту, проконсультировавшись со знакомыми, которые попадали в такие ситуации, подготовили 2000 рублей. Я лично, оставшись один на один с врачом, продолжал с ним беседовать о "предстоящих сложностях операции", а потом положил на край его рабочего стола свернутый вчетверо лист бумаги, в который была вложена сумма. Это было в минуту прощания с врачом. Я уже выходил и видел, как он эти деньги засунул себе в брючный карман. Потом врач меня проводил и сказал: "Надеюсь, все будет хорошо". И действительно, операция прошла достаточно удачно. Все были довольны. В этом случае я не могу никого осуждать из медработников. За хорошую работу нужно хорошо платить человеку. Конечно, не у всех людей, и больных, и здоровых, есть деньги на лечение. Причем болеют чаще-то люди старшего возраста, пенсионного, у которых денег не хватает даже на жизнь.

Вот другой эпизод. Один мой знакомый - работник спецслужб - в течение года возился со своей тещей. У нее были проблемы с желудком, и мой знакомый поместил ее в больницу для проведения операции. Главврачу по своим каналам коллега моего приятеля сообщил, что операцию нужно сделать хорошо, так как пациент не простой, точнее, ее родственники. Ребята понадеялись на авторитет "конторы". Но операцию сделали "как обычно", то есть через два месяца начались свищи и пр. Опять положили в больницу тещу - повторная операция. Опять надавили через "органы", но состояние больной стало ухудшаться - она потеряла в весе, ей дали инвалидность. Третий раз уже не стали никуда возить. Но она живет и поныне, хотя сильно сдала. Итог - лучше бы моему знакомому было заплатить сразу за операцию, а не надеяться на то, что авторитет "конторы" поднимет больного на ноги. Возможно, что такая суета вокруг врачей в этой больнице пошла только во вред всему процессу лечения. Но в спецслужбах, как и у ментов, не любят платить за какие-нибудь услуги, а стараются все сделать на халяву. Но халява халяве рознь. Хорошего специалиста не принудишь свое дело делать творчески, это только в сталинских "шарашках" получалось.

Недавно заболела моя жена. Не было времени и желания идти в муниципальную поликлинику. Туда если придешь со своими проблемами, то выйдешь или с гриппом, или с чесоткой, которую подхватишь от "коллег по несчастью", - это я утрирую. Да и там на самом деле работают далеко не лучшие специалисты. Вообще, как мне кажется, в некоторых городских поликлиниках работают некоторые врачи, которые отличаются от больных тем, что знают ассортимент местной аптеки и прописывают больному те лекарства, которые в ней наличествуют.

Мы обратились в Дом здоровья на платный прием. Оплатили 60 рублей за визит. Без душещипательных сцен, которыми изобилует обычная поликлиника, посетила жена врача, он ей назначил лекарства, направил на анализы. Болезнь ушла. Мы потратили, может быть, на 100 рублей больше, чем в обычной поликлинике, - за прием к врачу, за "нормальные" анализы, но избежали потери времени, возможного хамства, неприятных зрелищ, с которыми столкнулись бы в случае посещения муниципальных поликлиник.

Мы в последнее время стараемся либо не болеть, либо, в крайнем случае, обращаться в платную поликлинику или к знакомым врачам. Ведь сегодня, если человек хочет получить нормальное медобслуживание, - он должен платить. Другое дело, что в мелких городах существует изощренная система вымогательства или "блатного" лечения - я это знаю не понаслышке. В Ростове можно найти хорошего специалиста, можно выбрать нужного или подходящего врача. И в Ростове процедуру с оплатой за медуслуги можно пройти либо официально, либо достаточно безболезненно в муниципальных больницах-поликлиниках. Платить придется все равно, если ты сам заинтересован в излечении. К этому готовы все люди, которые имеют на лечение деньги. Вот у кого их нет - это другой вопрос. Но у меня пока есть возможность заработать и не думать о сложностях. Если возникнут какие-то большие сложности со здоровьем у меня или у родных, то я - фаталист: есть болезни, которые не вылечишь деньгами; то есть болезни, которые у нас в стране не лечат или они стоят очень дорого. Есть болезни, за лечение которых нужно платить, но в зависимости от своего кошелька. И вообще, многим людям нужно понять, что здоровье нужно беречь постоянно, потому что оно не восполняется. А сколько случаев, что кто-то пьет всю молодость до одури, а потом начинает жаловаться под старость, что врачи его плохо лечат.

Скажу теперь о моей собственной профессии. В вузовской системе я работаю почти пятнадцать лет и могу сказать, что около 80% всех преподавателей так или иначе нарушают существующее законодательство: здесь процветают незаконная предпринимательская деятельность, сокрытие доходов, вымогательства, взятки, злоупотребление служебным положением. Я и сам причастен к некоторым нарушениям. Примерно каждый второй преподаватель имеет ежегодно двух-трех, а некоторые и более десяти абитуриентов, с которыми он занимается по предметам вступительных экзаменов. Ставки за репетиторство разные: от 100 до 150 рублей за час занятий на нашем факультете. Кстати, и в советские времена занимались этим же.

Но сейчас родители абитуриентов готовы платить репетиторам не просто за занятия, а за гарантию поступления в вуз. Именно эта гарантия и стоит денег. В некоторых вузах за репетиторство платят отдельно, а за поступление - отдельно, так как во вступительной комиссии данный репетитор может и не быть, но делиться с коллегами ему приходится. Практически на каждом факультете у "деятельных" преподавателей есть свои "квоты" на количество абитуриентов, которые должны поступить. Например, один преподаватель в текущем году входит в приемную комиссию. Естественно, что он протолкнет "своих" абитуриентов и абитуриентов своих близких коллег. Но он обязан протолкнуть и абитуриентов, которых готовили и более "дальние" (по степени отношений) коллеги, потому что в следующем учебном году этот преподаватель уже не будет в составе комиссии (происходит ротация кафедр) и не сможет влиять напрямую на зачисление. Получается, что на дневное, бесплатное обучение поступают "свои" абитуриенты, в которых за год общения преподаватели вкладывают знания. Но потом студенту необходимо учиться самому, а он этого не умеет или не хочет. И начинается процесс преподнесения подарков к каждой сессии. В итоге государственная система образования получает самую коррумпированную и ненаказуемую систему в лице преподавательского корпуса, а также никчемных специалистов, которые получают первый жизненный опыт теневой экономики в стенах вуза.

На платных отделениях ситуация аналогичная. Правда, за подготовку к зачислению в вуз абитуриенты там платят меньше: главное для абитуриента - пройти собеседование. Но каждая сессия для "коммерческих" студентов - сезон расплат. Из студентов таких отделений получаются специалисты еще худшего уровня, чем на бесплатных отделениях. Это касается особенно таких факультетов, как экономический и юридический. На юридическом факультете не платить за экзамен - нонсенс. Таким образом, правоведы нашего города с молодых ногтей - потенциальные нарушители закона. Что-либо изменить в вузовской системе, по-моему, невозможно. Тысячи родителей готовы давать взятки за обучение своих детей и готовы молчать. Особо это касается юношей, которым грозит призыв в армию.

И еще. Вузовскую систему разъедает, как ржавчина, система кумовства и семейственности. Это самое страшное последствие реформ последнего десятилетия. На работу в вуз принимаются только свои люди (родня, знакомые, "нужные" люди). "Вузовские дамы" в прошлом и настоящем своем - сплошь жены или любовницы различных чиновников. Удается весьма успешно пристроить деятелям от науки и своих детей на работу в вуз (или в другой вуз - "по обмену": мы пристроим ваших детей, а вы - наших). Конкурсы на замещение вакантных должностей в вузах, а также экзамены в аспирантуру или кандидатские экзамены - сплошная фикция. Я не побоюсь этого слова, но вузовская система современной России - сплошной гнойник, который удалить можно, наверное, только вместе с таким географическим понятием, как сама Россия. И не удивительно, что наши гуманитарии так охотно обучают студентов по книжкам дядюшки Сороса, так как сами не могут генерировать мысль и не могут ее отстоять: либо действует круговая порука, либо скудные мозги (что наиболее вероятно).

Если преподавателям вузов не платить зарплату, то они все равно будут ходить на работу, потому что источники финансирования посредством вымогательств и взяток неиссякаемые.

Впрочем, мои негативные замечания касаются прежде всего гуманитарных факультетов. На технических или других факультетах ситуация может быть и иной, но только лишь в том, что касается масштабов теневой преподавательской деятельности.

Мне кажется, что неработающая система вузовской демократии (так называемых университетских привилегий) только во вред высшему образованию. Высшая школа осталась нереформированной за последние десять лет (кроме платного варианта обучения). Вузы за государственный счет готовят специалистов, которые остаются невостребованными обществом. Происходит жуткая растрата госсредств - образование неэффективно. Специалисты, особенно гуманитарии - историки, филологи, экономисты, психологи - не востребованы обществом в тех масштабах, в которых их выпускают. Но, повторяю, вузовская система если и будет реформирована, то в последнюю очередь (из всех российских реформ), так как у всех чиновников, предпринимателей есть свои дети, которых нужно пристроить на обучение. Эта гигантская "черная дыра" неподотчетных финансовых потоков еще долго будет кормить множество дельцов от образования, которые плавно перекочевали из райкомов партии или комсомола в кабинеты кафедр или лабораторий.

В идеале мне хотелось бы вообще не работать по найму, а работать на себя. Но не получается. Хотелось бы работать с теми руководителями, которые далеки от теневого бизнеса (хотя встретить руководителей, непричастных к теневому бизнесу, сложно). Но по большому счету хотелось бы иметь основную работу, с которой придется уйти на пенсию, относительно чистую от теневых отношений, и какую-нибудь работу, где платили бы хорошо, но не заставляли бы меня идти на явное нарушение закона.

Конечно, есть идеи в образовательной и издательской деятельности. Мешают, прежде всего, коллеги по цеху, но это неустранимо. Но главное, нет надежных партнеров, с которыми можно было бы организовать дело. Да и налоги довольно высокие на предпринимательскую деятельность.

Как вы уже поняли, в целом я стараюсь избегать соприкосновения с коррупцией, но могу рассказать о другом. Когда началась предвыборная агитация, то одному из моих бывших студентов в администрации области подкинули работенку: организовать в одном из городов области сбор подписей за "Единство" и одновременную агитацию избирателей "от дверей к двери". Оплата была сдельная, для работы привлекли некоторых малообеспеченных студентов. На одного избирателя в день выделялся для агитации один рубль. Пятьдесят копеек из этого рубля шли на оплату труда самого агитатора, а 50 остальных копеек делили между собой тот самый мой бывший студент (за организацию процесса) и лидеры местного отделения "Единства" - новоявленные представители казачества и местные чиновники. Арифметика простая - в городе 50 тысяч избирателей. 20 дней шла агитация. 500 тысяч дельцы от выборов положили себе в карман. Все это было организовано областной администрацией.

Со злоупотреблениями сталкиваешься невольно. Не так давно ушел из жизни наш родственник. Это случилось неожиданно. Мы вызвали спецмашину, которая занимается перевозом тел, заплатили 350 рублей. Необходимо было сделать вскрытие в БСМП¹. После того как был получен отчет патологоанатома, мы заплатили в морге тем ребятам, которые приготовили покойника к похоронам, 300 рублей. Уже на кладбище передали старшему могильщику две бутылки водки и закуску - это обряд такой. Особых изысков в погребении мы не предполагали, поэтому все обошлось официальной церемонией. Но я прекрасно знаю, что если кто-то хочет немного изменить официальный обряд, например, устроить похороны на Старом кладбище, ранее закрытом, либо устроить подзахоронение на Северном кладбище, тот должен платить кладбищенскому начальству. Причем это делается практически в открытую, и никто в эти дела не вмешивается (из чиновников) и не обижается (из родственников).

Что же касается бытовых услуг, всевозможных ремонтных работ, я всеми силами стремлюсь найти хороших мастеров за умеренную плату - умеренную не по моим возможностям, а по городским раскладам. Мечтаю, чтобы у меня был свой сапожник, свой теле-, радио-, аудио- и прочих "железных" дел мастер, свой электрик, сантехник и пр. Я хочу, чтобы у нас были долгосрочные отношения на взаимовыгодных условиях. Весь мой опыт общения с работниками таких специальностей в советские времена был, что называется, сплошной "головной болью". Я удивляюсь тому, что у нас в Ростовской области есть целая Академия сервиса (бывший Институт бытового обслуживания населения), а найти толкового мастера по ремонту отечественной стиральной машины я не могу. В мастерскую я не повезу машину по разным причинам:

там работают очень часто молодые ребята, у которых нет опыта;

провоз-отвоз техники влетит мне в копеечку;

сроки ремонта могут быть безграничными;

Я считаю, что всех этих ремонтников-специалистов, которые работают частным образом и хотят продолжать работать официально, нужно перевести на лицензирование - и все. Заплатил 500 рублей, к примеру, в год за лицензию - и делай людям добро. Не нужно этих людей хватать за руку и делать из них дельцов теневой экономики.

С сантехниками-электриками и прочими сложнее - они привязаны к нашему участку, и приглашать на их территорию посторонних не рекомендуется. Я наладил отношения с такими специалистами из местного ЖЭУ. Вызываю их, когда мне нужно, они приходят минута в минуту, покупают на рынке все детали и отвечают за свою работу передо мной.

У меня есть свой мастер по ремонту автомобиля. Если возникает поломка, которую он не может устранить, то он мне рекомендует кого-либо из своих друзей-знакомых. И эти ребята тоже отвечают за свою работу. Они знают мою машину лучше, чем я, и дают мне советы, которые я не получу даже за деньги. Для того чтобы дать дельный совет, нужно быть либо супер-автослесарем, либо наблюдать за моей машиной долгое время.

Да, еще хочу сказать, что в мастерских по ремонту любых предметов помимо того, что платишь в кассу, всегда приходится платить на руки исполнителю, для того чтобы "все получилось хорошо". А это, простите, двойные расходы.

Ремонт квартиры по возможности делаю сам, но если возникают сложные работы, то вызываю специалистов через знакомых. Плачу, естественно, на руки.

Вообще, если говорить не о том, что я читал или чему склонен верить, а о том, что реально наблюдал или слышал от лиц, которым доверяю, то получается такая картина. Во взятках более всего замешаны налоговые службы и работники милиции, которые берут взятки, и владельцы предприятий (и крупных, и мелких), которые их дают. И это, как мне кажется, уже не отношения преступника и потерпевшего. Просто существует тенденция приплачивать за услуги чиновникам или ответственным работникам по обоюдному согласию сторон. Вымогают больше других налоговые службы, чиновники администраций, которые регистрируют что-либо, и работники здравоохранения. От уплаты налогов чаще всего уклоняются владельцы предприятий, потому что у них есть средства, подлежащие налогообложению, а также руководители сельхозпредприятий и председатели колхозов, фермеры - продукция сельского хозяйство очень трудно поддается учету, мелкий бизнес (челноки, владельцы торговых точек, работники сферы обслуживания и транспорта и т. п.), работники сферы образования и здравоохранения. А вот в нелегальном производстве, насколько я знаю, задействованы не только владельцы этих предприятий, но и работники правоохранительных органов, которые делают "крышу" таким предприятиям.

У всех этих явлений есть организаторы и исполнители. Организаторы - чиновники, причем чем выше его ранг, тем шире сфера его злоупотреблений - это касается всех разрешительных процедур и контрольных функций чиновников. Работники МВД высокого уровня, которые покрывают разнообразную незаконную деятельность. Хозяева предприятий, которые активно сотрудничают и с чиновниками, и с представителями МВД в дележе прибыли, полученной от своей хозяйственной деятельности.

Всем известно, любой глава администрации хоть крохотного поселка, хоть мегаполиса связан с теневой экономикой. Кристально чистые работники администрации в природе не водятся, и, может быть, какая-то часть из претендентов на это звание находится в психиатрических спецлечебницах. Речь здесь идет не о том, связан он или нет, а насколько он связан и с кем конкретно.

Я на местные выборы вообще не хожу, потому что ростовский тип чиновника любого масштаба мне органически неприятен. Более того, если выборы в центральные российские органы власти еще хоть как-то напоминают некое шоу, то местные выборы - это материал для работы современных Гоголей и Салтыковых-Щедриных, которые так хорошо описали провинциальных самодуров. За представителей явно криминального происхождения я мог бы проголосовать только в одном случае: будучи в числе присяжных и только лишь в случае вынесения постановления о пожизненном заключении такого представителя.

Конечно, в жизни всякое может случиться. И если в отношении меня будет принято какое-то несправедливое решение, я буду обжаловать его в вышестоящей инстанции, причем с личным присутствием и с получением какого-либо официального решения этой организации по моему вопросу. Возможен и суд, хотя я не люблю таких делопроизводств. Вдобавок, если я и выиграю в конкретном случае дело, то, возможно, в дальнейшем подвергнусь преследованиям. Безусловно, на всех этапах такого разбирательства мне придется консультироваться со знакомыми специалистами.

Что касается взятки... Ох, как не хотелось бы ее давать. Но если ее размеры будут несоизмеримо меньшими в сравнении с пользой, которую принесет положительное решение моего вопроса, то я согласен.

А вот угроза имуществу может исходить и от государственных органов, и тогда я не смогу ничего поделать. Насчет же физического насилия. Скорее всего, я обращусь к знакомым, которые работают в правоохранительных органах, или буду просто прятаться или прятать имущество.

Если подробнее говорить об уклонении от налогов, то, перефразируя, по-моему, Локка, я могу сказать, что я против неуплаты налогов, но ничего не имею против законного уклонения от их уплаты. Желание уклониться от уплаты налогов - такое же естественное желание человека, как и его стремление больше зарабатывать. Я согласен с тем, какую процедуру налогообложения предполагает новая экономическая система. Но за десять лет, которые прошли в так называемых постсоветских условиях, в Ростове не было построено ни одного нового кинотеатра (закрыто, продано - штук семь), ни одного здания соцкультбыта, ни одного корпуса вуза или техникума и пр. Куда уходят деньги - так до сих пор не ясно. Их даже не хватает пенсионерам для выплаты смехотворных пенсий.

Впрочем, если от уплаты налогов уклоняются те люди, которые не используют наемную рабочую силу в своей трудовой деятельности, пусть это будут так называемые рядовые граждане, то я отношусь к этому явлению с пониманием. Рядовые граждане в современной России вынуждены работать дополнительно, чтобы уплатить налоги. А кто сегодня захочет работать бесплатно? Если вам нужно уплатить с доходов 30-40% в виде налога, то это не просто деньги, а бесплатная отработка на государство. Я повторяю, что речь идет о простых гражданах, которые не используют наемный труд. Допустим, вы заработали как частный предприниматель тысячу рублей и вам по закону нужно отдать 35% в форме различных выплат (допустим, вы занимаетесь репетиторством). Получается, что из восьми часов дополнительного рабочего времени, при всем при том, что вы еще работаете на основной работе в вузе или техникуме, два с половиной часа вы работаете бесплатно. Интересно, а если для своевременной и полной уплаты налогов попросить вас поработать эти два с половиной часа бесплатно "на дядю", как вы к этому отнесетесь? Я думаю, что более халтурного выполнения работы трудно будет найти (если вы все-таки согласитесь отработать бесплатно).

Таким образом, я полагаю, что уплата налогов рядовым гражданином - бесплатная отработка на государство (вот вам и трудовая теория стоимости). Вообще наш средний заработок в 1200 рублей для доцента по нынешним меркам - зарплата рядового в МВД². Вот так нас оценивает государство. Я согласен был бы уплатить с репетиторства 10% налогов и готов был бы показать открыто свои заработки. Но на это вряд ли пойдет большинство моих коллег: подготовка абитуриентов к поступлению в вуз - это самый честный заработок в высшей школе. Но кто захочет рассказать о махинациях с зачислением на обучение по блату и взятках за проставление оценок за экзамены? Поэтому я с пониманием отношусь к тем гражданам, которые укрывают от налогов деньги, заработанные своим трудом (или своим горбом), но не одобряю тех, кто урывает приличные суммы от использования служебного положения.

Понятно, что двойную бухгалтерию по выплате зарплат ведут практически все реально работающие предприятия, иначе бы они не были работающими. И я отношусь к этому явлению с пониманием. Скорее, у руководителя предприятия нет иного выхода, как скрывать реальный фонд заработной платы, чтобы платить людям более или менее достойную зарплату. А иначе люди бы не стали работать на таком предприятии. Это сплошь и рядом происходит в коммерческих учреждениях. И особенно в фирмах, занимающихся торговлей. Агенты работают "на процентах", то есть получают свои 2-3% от сделки или оборота. Честно говоря, меня это не очень волнует. Если поймали такого руководителя за руку, я скажу: не повезло. А если у него получается, то и пусть себе он работает. А вот брокеры на бирже должны платить налоги по полной программе (и риелторские конторы).

Вы спрашиваете, как я отношусь к уплате налогов? Вообще, если с человека снять последнюю рубашку, то он просто замерзнет (а именно так и будет, если заплатить налоги полностью). Вы поймите, я ведь плачу налоги еще и косвенно, они заложены в любом товаре, который продается достаточно легальным образом. У нас в Ростове долго дискутировался закон о вмененном налоге. "Челноки" и мелкие торговцы на мелкооптовых и розничных рынках просто взвыли, когда власти решили снабдить их кассовыми аппаратами и поставить на государственный "счетчик". Если бы у налоговиков это получилось, то цены на таких рынках взлетели бы как минимум в два раза, а кто бы выиграл в такой ситуации? Ясно, что не я как рядовой покупатель...

¹ Больница скорой медицинской помощи. - Прим. ред.(назад)

² 1200 рублей на момент интервью были равны 42 долларам. - Прим. ред.(назад)

Интервью 19. "При нынешнем уровне зарплаты взятки неизбежны"

И.П. 30 лет, он работает в одном из ивановских вузов. Как сам считает, обеспечен средне. Впрочем, полагает, что все зависит от точки отсчета: денег, может быть, более или менее хватает, но "париться" для того, чтоб их заработать, приходится непропорционально много. Репетиторство, писание всяких шпаргалок, чужих работ, прочая халтура по мелочи. Все это сказывается, естественно, на качестве основной работы, не говоря уж о настроении, здоровье и т. д.

Когда говорят про коррупцию в вузах, мне кажется, речь должна идти не только о них, но о системе образования в целом. Не знаю, как там в детских садах, хотя полагаю, что повод для взяточничества можно при желании найти и там. Но в школах довольно разнообразные теневые отношения процветают и отнюдь не в меньшем количестве, чем в вузе, насколько я могу судить. Я работал некоторое время в школе, поэтому знаю все не понаслышке.

Начать с того, что "липой" является подавляющее большинство медалистов. В крайних случаях, конечно, медали, как и все остальное, просто покупаются. То есть родители идут к учителю, к директору или даже в гороно и за определенную сумму делают своему чаду медаль. Но это все-таки довольно редкий вариант. Обычно все происходит немного по-другому. Гений в чистом виде, да еще в равной степени успевающий по всем предметам, встречается в природе достаточно нечасто. Обычный материал, из которого делают медалиста, - это способный подросток, имеющий по большинству предметов объективные пятерки, но по некоторым до них не дотягивающий. Недостающие пятерки ему могут натягивать абсолютно бескорыстно, из симпатии к ученику или ради престижа школы. Но это опять же ситуация относительно редкая. Чаще такой ученик начинает заниматься по тем предметам, в которых он слабее, со своими же школьными учителями дополнительно. Независимо от того, насколько он реально в результате таких занятий прибавляет, меньше пятерки ему уже, естественно, никто в этой ситуации не поставит. Мне как словеснику-русисту все это хорошо известно, потому что сочинение на "пять", если подходить объективно, способны написать очень немногие школьники. Поэтому у меня всегда было очень много дополнительных занятий. Здесь тоже существуют разные варианты. Я как человек ответственный никогда это дело на самотек не пускал и просто писал за всех своих учеников "медальные" сочинения. Темы обычно при некотором желании можно узнать дня за три, а за это время для профессионала написать хоть десяток сочинений - нечего делать. Потом шпаргалки раздаются ученикам, а списать уже - дело техники, тем более, что учителя, присутствующие на выпускных экзаменах, как правило, не проявляют чрезмерной принципиальности, особенно по отношению к планируемым медалистам.

Другая ситуация, когда учитель просто в наглую требует с родителей денег. Это ситуация не очень распространенная, хотя, наверное, и не такая уж редкая. Большинство учителей, мне кажется, такие вещи, в отличие от репетиторства, осуждает. Вот типичный случай, о котором мне рассказывала моя знакомая, тоже, кстати, работающая учительницей в области. Дочь ее училась в гимназии в областном центре, жила в интернате. Литературу у нее вела молодая преподавательница, которая поставила за выпускное сочинение девочке четверку. Мама рассчитывала на пятерку и на медаль, поэтому позвонила учительнице, чтобы узнать, какие к сочинению претензии. Учительница прямо по телефону сказала ей: "Хорошо, заходите, поговорим. Кстати, рекомендую иметь при себе рублей пятьсот". Мама была в шоке, не от суммы, естественно, а от наглости и прямолинейности. Надо сказать, что я учительницу в этой ситуации не очень понимаю. Причем не только в моральном плане, но и просто с точки зрения практичности, осторожности, если хотите. Говорить по телефону такие вещи... Если тебя запишут на магнитофон и начнут шантажировать, то, мне кажется, есть шанс потерять намного больше запрашиваемой суммы.

И в вузах, и в училищах (кажется, сейчас они называются колледжи) есть подобные вещи, но, мне кажется, они не очень распространены. Недавно знакомая из медучилища рассказывала, как им преподавательница сказала в конце консультации перед экзаменом: "Кстати, недавно был день медицинского работника, а вы мне ничего не подарили. Хорошо ли это? Мне кажется, я вправе рассчитывать на какую-нибудь вещичку рублей на триста". Ну, естественно, они притаранили ей какую-то штуку на экзамен, по-моему, вазу. Но еще раз говорю, это крайний случай.

Чаще всего это внешне выглядит несколько более благопристойно, хотя и не менее убого по сути. В школу, например, приглашают университетских преподавателей читать спецкурсы, платят им там по повышенной ставке, а универ в ответ соглашается на систему совмещенных экзаменов, то есть засчитывает школьные выпускные как вузовские вступительные. Вообще распространенное мнение, что вступительные экзамены - самая коррумпированная сторона вузовской жизни, абсолютно верно.

Чаще всего теневые отношения здесь выражаются в том же репетиторстве. Люди, работающие в приемных комиссиях или как-то связанные с приемными комиссиями, берут себе учеников-абитуриентов. Цена за такие занятия, конечно, раза в два выше, чем просто за занятия по предмету. Притом у репетитора есть два пути. Он может вообще ничего не делать, просто беседовать с учеником за жизнь, а потом обеспечить ему поступление. С другой стороны, он может действительно давать абитуриенту определенные знания, которые пригодятся ему во время учебы. Проблема здесь даже не в самом репетиторстве, это явление, в общем-то, ничего страшного собой не представляет, хотя и хорошего, конечно, тоже мало. Настоящая проблема в том, что количество мест на факультете ограничено, и для того, чтобы всем репетиторам принять тех, кто с ними занимался, приходится валить абитуриентов, которые не прошли через репетиторов. Я работаю в приемной комиссии не первый год и знаю, что зарубить можно практически любого. Я знаю случаи, когда преподаватели с многолетним стажем вузовской работы писали за абитуриентов вступительные сочинения, а потом за эти сочинения ставили в лучшем случае четверки, а в худшем - тройки. Притом не то чтобы проверяющий добавлял какие-то свои ошибки в сочинение, ставил где-то не там лишние запятые и т. д., хотя и такие случаи бывают. Но это топорная работа. Для нормального преподавателя нет нужды прибегать к таким методам. Завалить любое сочинение можно вполне легально, так сказать. Есть масса пунктуационных правил, которые вроде бы вариативны, то есть даже если они школьными нормами оговорены, то их можно толковать и так и так. Если человек пишет, используя сложные конструкции, то он обязательно нарвется на спорный случай с двоеточием или с тире. Если человек спорные сложные конструкции не использует, то все еще проще. Пишешь "бедный синтаксис" и ставишь четверку (в лучшем для абитуриента случае) за стиль. Пару лет назад один парень сочинение написал практически идеальное, но у нас лимит пятерок был исчерпан, и чтобы он не составлял конкуренции тем, с кем мы занимались, его надо было как-то до четверки сбить. Он употребил какой-то оборот вроде "каждый человек знает..." или что-то в этом роде. Я ему пометил этот оборот как недопустимое обобщение: в самом деле, откуда он знает, каждый или не каждый, он же весь мир не опрашивал. В другой раз отец какой-то девочки пришел разбираться, такой типичный новый русский прикрученный. Золотая цепь, все как положено... В начале даже наехать на меня пытался, но потом поостыл. Около часа мы с ним парились, я ему все ошибки до одной с учебником в руках объяснил, он мне под конец даже руку пожал. Он-то не знает, что на соседней странице все те же "ошибки" по-другому трактуются. То есть возможности завалить человека на сочинении практически неограниченные. Я не очень представляю, как обстоит дело с письменными работами по другим наукам, но думаю, что сочинение в этом отношении самый благодарный материал.

На престижный факультет сейчас поступить просто по знакомству, без денег, без репетитора очень сложно. В принципе это возможно, только если за человека хлопочет ректор или кто-то из проректоров-"тяжеловесов". Есть так называемый "ректорский список", это такое внутреннее название, в общем-то всем, кто с этим связан, понятно, о чем идет речь. Это те люди, которые поступают непосредственно через ректорат. Это тоже явление достаточно нормальное, в смысле привычное, к нему все приспособились. Плохо, когда ректор превышает разумные пределы, то есть требует, чтобы приняли больше студентов, чем реально получается, исходя из негласного дележа мест между членами приемной комиссии. Еще хуже, когда ректорат в последний момент меняет правила. То есть договаривались на восемь человек, расчистили для них площадь, а из ректората приносят список, в котором пятнадцать. И крутись как знаешь. Такое "нарушение конвенции", конечно, радости никому особой не доставляет, но приходится как-то выкручиваться.

Ссориться с ректоратом нежелательно, из приемной комиссии можно и вылететь. Впрочем, и так никто не застрахован. У нас был такой случай: молодая преподавательница, которая должна была работать на вступительных экзаменах, ушла в начале учебного года в декрет. Декрет декретом, но она весь год вела каких-то учеников и ближе к лету из декрета досрочно вышла, чтобы поработать на вступительных. Занятия во второй семестр вела, никто ей, естественно, слова не сказал, кроме "спасибо". А буквально за месяц до начала вступительных выяснилось, что учебная часть ее вычеркнула из приемной комиссии и вписала другого человека. Та тоже весь год с учениками занималась, только по-тихому. Судя по всему, у нее заранее была договоренность с учебной частью, но точно никто ничего не знает. Первой преподавательнице в учебной части просто сказали: "Ах, извините, вы же были в декретном отпуске, мы не могли рисковать. А вдруг бы вы не вышли?" - и все. Ей пришлось срочно договариваться с другими членами приемной комиссии, чтоб ее учеников пристроили. В общем-то почти все согласились, потому что каждый может в такой ситуации оказаться, как показывает практика, да и вообще какие-то остатки нормальных человеческих отношений еще сохранились.

Прямое взяточничество на приемных экзаменах тоже существует, но не в таких масштабах, как косвенное, через репетиторство. Сам я денег никогда не беру и не собираюсь. Не потому, что я такой хороший и порядочный, а просто из элементарной осторожности. С этим же прижучить человека - раз плюнуть. Я знаю, что справа и слева берут, но я не жадный. Я и так за цикл репетиторства денег получаю больше, чем за год работы в университете, зачем мне рисковать? В других вузах, я знаю, на какие ухищрения только не идут, чтобы выманить деньги с абитуриентов. Мой любимый случай произошел недавно в соседнем городе. Там в педуниверситете, то есть бывшем пединституте, создали факультет менеджмента с углубленным изучением иностранного языка. Ну, естественно, народ туда ломанулся, все с преподавателями иностранным дополнительно занимались. Потом этот номер еще пару раз повторили. А года через три после первого набора студентам тихо объявили, что произошло недоразумение. То ли факультет какую-то аттестацию не прошел, то ли сертификат не получил, но им сказали, что диплом менеджера они, конечно, получат, а вот насчет углубленного изучения иностранного - извините. Это, конечно, случай крайний, но показательный.

Если говорить еще о вступительных, то нужно сказать, что подспудная борьба начинается задолго до них. Борьба, и временами довольно жесткая, идет за то, чтобы твой экзамен включили в число вступительных. Вот, скажем, на юрфак надо сдавать историю и право, ну, сочинение, как обычно. Но ведь можно поставить еще один экзамен. И вот факультет романо-германской филологии начинает лоббировать включение иностранного в число вступительных. Я знаю, что в течение года в ректорате несколько раз принимали по этому поводу противоположные решения. В итоге иняз таки вошел в число вступительных. То же самое и на многих других факультетах. Скажем, на тот же РГФ - принимать русский язык устно или не принимать? Везде есть такие спорные вопросы, которые можно решить в ту или иную сторону в зависимости от личных отношений соответствующего завкафедрой с ректором или влиятельным проректором. О том, какая борьба идет за места в приемной комиссии, за место председателя мы, в общем-то, уже говорили. Правда, есть люди, которые принципиально не хотят на вступительных работать, чтобы со всем этим не соприкасаться. Но так как на зарплату прожить невозможно, то это означает только то, что у них есть какие-то другие источники подработки, напрямую не связанные с университетом.

Есть отделения, где вступительные экзамены проводятся объективно, без взяток, без репетиторства. В общем-то, при условии принципиальности декана или завкафедрой это можно организовать. Мне известен, правда, только один такой случай. Это отделение с очень небольшим приемом, всего пятнадцать человек, если не ошибаюсь. Естественно, руководитель отделения успевает все проконтролировать. Он человек увлекающийся, ему хочется, чтоб все было честно. Проблема здесь в том, что кроме профилирующего предмета абитуриенты сдают еще и другие, то же сочинение, например, а здесь уже просто так не проскочишь.

Сам процесс обучения идет по-разному, в зависимости от престижности факультета. Взятки даются везде - правда, опять же, не всеми берутся, - но в разном объеме. Такого, чтоб нельзя было сдать экзамен без денег, у нас нет. Чаще всего приносят какие-нибудь конфеты, кофе, чай, спиртное. Дарить это принято экзаменатору или научному руководителю после экзамена или защиты диплома, поэтому здесь о взяточничестве говорить не приходится. Ну вот недавно две девчонки на заочном остались без научного руководителя. Мой приятель их подобрал, потом они ему из признательности принесли, по-моему, рублей пятьсот с двоих. Но это эпизоды.

Относительно неплохие возможности левого заработка в деканате. Там всегда есть пространство для маневра. Каким числом, скажем, закрыть студенту сессию, оформить сдачу экзамена, выписать направление на зачет? От этого многое зависит. Он может уложиться в сессию и потом полгода получать стипендию, либо сидеть следующий семестр и лапу сосать. Некоторые студенты, обычно заочники, состоятельные или даже живущие в других городах, проплачивают деканатским работникам или дарят им какие-то подарки, а те уже сами договариваются с преподавателями, чтобы их подопечным поставили зачеты и экзамены. Некоторые из деканатских работников берут деньги с абитуриентов, а потом договариваются с преподавателями в обмен, например, на хорошо составленное личное расписание этого преподавателя. То есть работник деканата может поставить преподавателю занятия на удобные для этого преподавателя дни, и он это делает. А преподаватель в свою очередь способствует поступлению деканатского протеже. То есть возможность для обмена услугами на одном факультете всегда есть. Кроме того, не надо забывать, что работники деканатов, да и не только они, торгуют всем подряд, от студенческих билетов и до дипломов с печатью. Я знаю, что в некоторых деканатах, правда, не у нас, наркотиками торговали.

Относительно значительный по университетским масштабам денежный оборот обеспечивает написание всяких контрольных, курсовых, дипломов и даже диссертаций, хотя последнее - реже. Сейчас где-то около 30% всех этих работ пишутся за деньги. В последнее время этот рынок растет. Есть люди, профессионально этим занимающиеся, конечно, на разном уровне. Я знаю аспирантов, которые за пару месяцев пишут штук пять вполне качественных дипломов. Стоит вся эта продукция по-разному. Контрольная по русскому или по литературе - рублей 100-150; курсовик - рублей 300-500; диплом уже от полутора до двух тысяч, а кандидатская - до тысячи долларов.

Способ устранения коррупции, собственно, один, и он всем давно известен. Необходимо резкое повышение зарплаты учителям и преподавателям. Причем тысячи нам не нужны. Я, скажем, без проблем работал бы в университете при зарплате в 300-400 долларов. Я думаю, таких большинство. А при нынешнем уровне зарплаты взятки неизбежны. И все попытки что-то изменить здесь без изменения уровня оплаты труда заведомо бесполезны. Ну вот сейчас много говорят про единую систему тестирования. По-моему, это просто перенос коррупции на другой уровень. Сейчас берут те, кто имеет отношение к приемной комиссии, а будут брать те, кто имеет отношение к тестированию. Где гарантия, что тест за выпускника не напишет кто-то другой, кто призван за ним в данный момент присматривать? Хотя, может, и есть возможность как-то более рационально это организовать.

Так получается, что единственная сфера, где я действительно имел возможность наблюдать теневые отношения как систему, - это вуз, особенно приемная комиссия. В чиновничьих играх я довольно слабо ориентируюсь. А в больницах, по-моему, все достаточно просто. Хочешь, чтоб тебя лечили нормально, - доплачиваешь и все. Это то же, что и в вузе - кто же откажется от денег при такой зарплате?

С военкоматами я напрямую не сталкивался, но слышал о взятках в подобных учреждениях от друзей. Как мне говорили, основная проблема в том, чтобы найти подход к военкому через знакомых или как-то еще, чтобы он поверил, что ты не подставной, и взял у тебя деньги.

Система оплаты всевозможных услуг у нас вообще какая-то странная. Я вызываю человека из официальной конторы, а деньги он берет без всяких квитанций. Сколько раз так было. Вот, например, переезжал я с квартиры на квартиру, заказал грузовик, он мне потом назвал какую-то сумму, ни прейскуранта, ни квитанций. Я расплатился, "спасибо" - "спасибо" и все. То же самое, скажем, с ремонтом телевизора. Не знаю, как они рассчитываются со своим начальством, но я никогда никаких расписок не получал.

Но на вопрос, какие структуры мне кажутся наиболее коррумпированными, мне сложно ответить, потому что я относительно редко сталкиваюсь с чиновниками. Наверное, все-таки всякие муниципальные службы, от мэрии и ниже. Мой друг, журналист, рассказывал мне как-то, что когда он зашел в мэрию, то минут за двадцать беседы с пресс-секретарем ему сначала намекнули, что неплохо бы дать взятку для ускорения получения информации, а потом, наоборот, предложили деньги за то, чтобы он написал положительную статью о действующем мэре для своего издания. Я думаю, что это такая типовая иллюстрация мышления этих людей.

И вообще, смотря что считать коррупцией. Если брать западное понимание слова, то у нас кроме коррупции, собственно, и экономики-то никакой нет, по крайней мере пока. У нас же под коррупцией понимается нечто вроде взлома сейфа или прямого взяточничества в конверте. С этим борются вроде достаточно активно, но это только верхушка айсберга. Взять хотя бы вузовскую систему. Где кончается нормальное репетиторство и начинается коррупция - определить практически невозможно. А ведь это повсеместная практика.

Про налоги могу вам рассказать только на чужом опыте. Сам я бизнесом никогда не занимался и желания такого не испытываю, это не мое. Но у меня масса знакомых предпринимателей, хотя бы среди бывших однокурсников, и никто из них, конечно, не платит полностью все налоги. Сейчас, если нормально отреформируют налоговую систему, может быть, появится надежда, что через пару лет люди будут платить. А пока что их за это осуждать? Государство само приучило их к тому, что честно ничего не делается, что правила игры могут быть изменены в любой момент и т. д.

Вообще бороться с коррупцией на нижних этажах, таких, как вуз, больница, мне кажется, можно методом повышения зарплаты. Преподаватель или врач - по натуре своей не взяточник, он берет деньги от безвыходности. По крайней мере, на работу он идет для того, чтоб учить или лечить, а не для того, чтобы грести под себя. С чиновниками сложнее. Слишком многие идут во власть специально для того, чтобы воровать, не имея никаких взглядов, идеалов, программы. Здесь, мне кажется, может помочь только смена поколений или смена общественного отношения к коррупции. Сейчас все настолько привыкли к тому, что наше общество коррумпировано, что возмущаются скорее для вида. На самом деле в глубине души большинство уверено, что это в природе вещей, что так все и будет, чиновник иначе не может. Поэтому и на газетные разоблачения такая реакция - все поохают-поохают и замолчат. Вот когда все действительно поверят в то, что коррупция не правило, а позорное исключение, может быть, что-то изменится.

А сейчас... Если бы мне что-то угрожало, я бы не рискнул обращаться ни в милицию, ни к преступникам. Наверное, в такой ситуации можно положиться только на своих друзей. Страна у нас сейчас построена таким образом, что спокойнее жить незаметно, то есть не провоцируя подобные ситуации.

Проголосовал бы я за криминального лидера? Это зависит от того, что понимать под криминалом. Если человек откровенный браток, что модно сейчас в народе, то я за такого, конечно, никогда не проголосую. А если есть подозрения, что он когда-то себя не обидел, будучи министром, но при этом понимает, что надо делать в экономике, способен предлагать необходимые шаги, - почему бы и нет?

Интервью 20. "Посмотри, какие машины около нашего здания стоят - не на зарплату же они куплены!"

Б.C. - офицер ФСБ, ему 40 лет, живет в Уфе. Материальный достаток - примерно 800 рублей на члена семьи. Благодаря бесплатным билетам, полагающимся по службе на всю семью, в отпуск может позволить себе поездку в Санкт-Петербург или на Черное море.

Сегодня коррупция в большинстве своем завуалирована. Ну, скажем, празднуется "юбилей" школы, где мои девчонки учатся, - 14 (!) лет. Во-первых, что это за дата такая для юбилея? - ну это ладно. Вроде бы преподносятся подарки: было распределено, что один класс (родители) дарят компьютер, другой - видеомагнитофон и пр. Но на самом деле это же все неоприходованное имущество, которое можно потом и присвоить.

Или еще один случай. Я в течение трех лет не платил квартплату, потому что у меня дом не нашего ведомства: мне положено 50% платить, а с меня требовали полную стоимость. Добиться ничего было невозможно. Еще за прописку паспортистка требовала по 15 рублей с человека, хотя положено по сколько-то копеек. Ну я, конечно, не стал платить просто из принципа. Все же прописала. Летом мэр издал указ: взимать квартплату с военнослужащих и с сотрудников органов 100%. Мы обратились к прокурору, руководствуясь законом о военной службе, он признал указ мэра незаконным. Мэр указ отменил спустя три месяца, но тем, кто уже успел заплатить по 100%, никто деньги не вернул.

У меня способ борьбы с коррупцией один: я беру закон и каждому чиновнику сую его под нос. Иначе ничего не добьешься ни в судах, нигде. А так наш статус позволяет самостоятельно защитить свое имущество или жизнь. С помощью своих.

У нашей структуры очень узкие функции, поэтому возможности для "заработка" минимальны. На шпионаже если ты человека поймал - в лучшем случае орден получишь, но не деньги с него возьмешь. Есть такие формы, как кураторство. Еще недавно была такая практика: курируешь ты, например, нефтяное предприятие и помогаешь ему получить лицензии на вывоз. Естественно, не безвозмездно - ты тоже можешь у них попросить что-то, и они могут тебе не отказать. Ну посмотри хотя бы, какие машины около нашего здания стоят, - не на зарплату же они куплены!¹ Башкирской нефти очень мало, и качество ее плохое. Поэтому нефть закупают в Тюмени, причем создаются фирмы-посредники. Сделана сегодня нефтяная компания, АО, в совет директоров входит сын Рахимова², директор - марионетка. Заводу оставляют всего процента четыре, а так всем распоряжается компания. У сына Рахимова был коммерческий директор, какой-то еврей, они что-то там не поделили, и Рахимов его уволил с формулировкой "без права работы в республике". Такую формулировку можно по суду только записать. Жулики у нас уже все легализовались, все эти казино уже канули в Лету. В основном все наживались на лицензиях, после того как Рахимов ввел запрет на вывоз нефти за пределы республики. Лицензии выдает Министерство нефтяной промышленности. Это все равно что с водкой. Возьми сейчас лицензию на 100 ящиков водки, купи ее на заводе, а потом еще сделай 100 ящиков левой водки и раскидай ее по магазинам. И кто тебя проверит? Если проверка придет - лицензия у тебя на месте. Так же могло быть и с нефтью, хотя мы как ни пытались проследить эту цепочку, нам не удалось. Очень все закрыто. Были у нас сведения, что к директору завода дипломатами носили валюту за оформление лицензии на вывоз нефти. Но конкретных данных у меня нет. Сам-то я не связан ни с чем таким, у меня профиль такой - борьба с коррупцией и оргпреступностью, а с этим делом нельзя бороться с помощью взяток.

Есть еще такие своеобразные формы "гостеприимства", когда приезжают к нам, например, из Москвы с инспекцией. Мы их, конечно, принимаем на соответствующем уровне, причем это все делается за личные деньги сотрудников. У нас же нет статьи "представительские расходы", поэтому приходится искать тех своих знакомых, которые занимаются предпринимательством, в основном это наши ветераны, которые ушли в коммерческие структуры. Они и есть наши главные спонсоры. Подарки обычно делаются небольшие: например, книжки про Уфу (рублей на 200), или набор ликеро-водочный, или баночка меда (рублей 250). Плюс "гостей" надо кормить и селить. Это, конечно, они уже сами оплачивают, но тут задача в том, чтобы дать им возможность сэкономить. Сегодня на проживание положено 270 рублей в сутки. А у меня есть вариант - санаторий-профилакторий, где за 150 рублей им будет и кормежка, и ночлег. Все это на чисто дружеских связях делается. С этого месяца немножко подорожало, но все равно приемлемые цены. Когда мы сами в Москву едем - тоже всегда с подарками.

А так мы вообще не финансируемся, например, мне нужно ехать в командировку в Москву, - я деньги должен искать сам. У нас сотрудники выезжают на задание без командировочных.

Совместительство нам запрещено за исключением преподавательской деятельности, но таких буквально единицы, кто этим занимается. Единственная возможность - взять на генеральском складе, например, перчатки меховые по 25 рублей за пару. Ну, берешь две-три пары в год на подарки. Но ведь больше мне их никто не даст, то есть бизнес на этом не сделаешь. Обмундирование нам положено - можно взять деньгами, если старое еще не износил.

У нас своя поликлиника, и семья там же лечится, там никаких поборов не бывает. Не дождутся они, чтобы я им коньяк или конфеты носил. Наша контора должна нам оплачивать все лекарства, но у них нет средств, поэтому не оплачивают - зубы, например, не могу вылечить.

Если что-то сломалось, не вызываю никого домой, краны чиню сам, а если с телевизором или другой техникой что-то случается, просто отвожу на работу и ребята тут смотрят.

По степени коррумпированности, как я считаю, правоохранительные органы сейчас на первом месте, на втором - мощные производственные предприятия. Виноваты именно надзирающие органы, которые мало того что не блюдут законность, еще и сами законы нарушают. В 90-е годы была изменена кадровая политика в органах, раньше подбирали людей более тщательно, проверяли каждого от трех месяцев до года. А сейчас, например, из деревни человек хочет в город перебраться. Ему легче легкого устроиться в правоохранительные органы, потому что, во-первых, его проверять не надо - он же всю жизнь корову за соски дергал. Приехал он в город, ему квартиру дали или даже общежитие - и он уже послушный своему начальнику. В подчинение у нас любят брать дураков. Потом он, поработав немного, хочет уже из общежития в квартиру перебраться - а где деньги? Вот он и начинает взятки брать. Раньше как говорили? "Кадры решают все". А теперь - "кадры решили - и все".

Сейчас такая установка: брать на работу молодых людей с квартирой, чтобы их не надо было обеспечивать жильем. Для того чтобы положенные 25 лет к выходу на пенсию отработать, в органы надо приходить в 20 лет. А если разобраться, кто из двадцатилетних сегодня имеет квартиру? Или тот, у кого родители богатенькие, или тот, кто сам ворует.

Разве это правильно, что у нас на юридические факультеты или в Академию налоговой полиции принимают учиться за деньги, причем за большие - семь-десять тысяч долларов в год надо заплатить. Это что значит? Значит, что в органы придут работать дети воров и бандитов. Их же нужды они и будут обслуживать.

Смена законодательства тоже сыграла негативную роль, хаос в законотворчестве. Например, закон об оперативно-розыскной деятельности. Раньше право на прослушивание телефонных разговоров имела только наша организация, и то с санкции прокуратуры. Теперь могут слушать все кому не лень, любой коммерсант может себе позволить купить такое оборудование. Нарушение прав и свобод сегодня идет в первую очередь со стороны правоохранительных органов. Зачем это устроили распыление сил и средств - налоговая инспекция, плюс еще налоговая полиция, а работают обе не в полную силу. Вообще у нас сейчас просто полицейское государство. Мы все числимся в разных списках, базах данных, причем открытых! Из компьютерной избирательной системы можно про меня все узнать - не только имя-отчество и адрес, но и сколько у меня детей, сколько им лет, как зовут и пр. Разве это не вторжение в частную жизнь? И это в отношении сотрудников ФСБ, которые всегда были "засекречены".

Я бы предпочел работать в сфере, не связанной с теневым бизнесом. Я не верю таким вариантам. Где есть большие деньги, там есть и обман, и любимчики у начальства, я бы все равно в их число не попал. Так что мне бесполезно ходить в такие сферы.

О личном бизнесе мне еще рано думать, до пенсии шесть лет. Но по складу характера я не коммерсант, скорее всего, пойду в какие-то охранные структуры, буду все равно связан с правоохранительностью.

Что касается нашей налоговой системы, я считаю, что у нас поборы, а не налоги. И если людей уклоняться от налогов вынуждает государство, то они так и поступают. Когда в республике 14 лишних налогов, разве это нормально? Здесь вообще ситуация такая: если ты можешь выкрутиться - выкручивайся. Если мы налоги платим, то это не потому, что так хотим, а потому, что нет такой возможности - не платить.

Опираться в борьбе с теневой экономикой и коррупцией государство должно на правоохранительные органы - и все. Не нужно никаких общественных организаций. Я не верю в демократию. Пусть каждый занимается своим делом.

Руководители большинства предприятий должны быть государственными служащими, а не акционерами этих предприятий. Сделать им большие зарплаты и государственные чины. Тогда у них не будет стимула воровать. А вообще пусть над этим думают большие государственные умы.

Чиновник должен получать нормальную зарплату, но при определенных условиях. Нужно с чиновника требовать как следует, организовать строгий контроль. Прежде чем человека наказывать, ему надо что-то дать, чтобы он не бедствовал. С другой стороны, у нас коррупция не от того пошла, что людям есть нечего, а от того, что у нас перемешаны все социальные слои.

Вообще борьба с коррупцией должна идти параллельно с подъемом экономики, иначе результата не добьешься.

¹ Стоят в основном "Жигули". - Прим. интервьюера.(назад)

² Президента Башкортостана. - Прим. ред.(назад)

Интервью 21. "Милиция - это слепок с системы"

Жителю Уфы И.М. 40 лет, по специальности он инженер, работает техническим экспертом в милиции. Живет в двухкомнатной квартире с женой и тремя сыновьями. Зарплата 3200 рублей, у жены - 1400. Отпуск в последние годы проводил "в своем саду".

Знаете, у меня, наверное, моментов столкновения с коррупцией напрямую не было. Я же все время завязан на работе. У меня ведь ситуация такая, что я могу достаточно быстро сделать все, что мне нужно. Может быть, мне и намекают, но я просто не замечаю этих ситуаций.

Во всех ситуациях, кроме проблемы с квартирой. А здесь мне известно, с кем, как можно и нужно договариваться, но я этого не делаю. Прежде всего потому, что мне просто нечего давать.

Для милиции, где я работаю, наиболее характерны мелкие поборы. У нас же в основном - сержантский состав. У них зарплата всего немного больше тысячи.

Это там, где работают с людьми. Что касается меня, то я же криминалист, технарь. Я работаю с материалами, с железками. Если честно говорить, обращаются иногда с просьбами. Например, техосмотр сделать или загранпаспорт оформить, разрешение на оружие. Я обычно помогаю, но у меня железное правило - не брать.

Конечно, самый кошмар - это гаишники. Я сам еду по городу и вижу - ведь они же откровенно стоят, сняв шапки. Это - гады, я их милиционерами не считаю. Они берут просто все. Это есть. Тут деваться некуда.

Проверки, провокации на взятки устраивают, но ведь пока это официально оформят... Выявляем мы, серьезно выявляем.

Попался, зараза такая, из ППС. Задержал с велосипедом и "выкупил" его за сто рублей. А велосипед краденный. Вора задержали, ну он этого сержанта и сдал. Уволили его.

Медвытрезвитель, там тоже здорово берут. Мелкое воровство из карманов. Или берут взятку за то, чтобы не сдавать.

Участковые - эти больше имеют не на людях, а на тех торговых точках, которые на их территориях. Хотя это не типично, это все-таки не носит постоянного характера. Ну правда, не носит.

Что касается руководства, то бывают слухи. Был у нас замминистра - Файзуллин, который лечиться в Карловы Вары летал. А на наши зарплаты не разбежишься.

Что касается работы, то больше всего, конечно, тревожит 158 статья - кражи. Всех видов собственности. Это для нас самое тяжелое преступление. В условиях неочевидности. Тяжелее всего их раскрывать, и они больше всего волнуют население. Квартирные кражи виснут. Раскрываемость 55%. Но она надутая. Реально - процентов тридцать.

Как надувают? У нас сейчас идет такая латентная преступность! Она пошла с 1992 года. Это, конечно, социальный заказ. У нас идет мощное укрытие преступности. Реально показывается не более 35% всех преступлений. Последнее время укрывают даже серьезные преступления. Даже вооруженные грабежи.

Был случай. Группа грабила гостей из "ближнего зарубежья". С оружием. Били, отбирали деньги. Когда пострадавшие обращались в милицию, их посылали. Говорят, что, мол, свои побили. И такие преступления не регистрировали. Потом по суду это прошло, было представление суда на МВД.

Или было убийство. Сажают жену, хотя точно знаем, что она не виновна. Зачем? Чтобы в камеру подсадить, получить информацию.

Бьют у нас. Подростков бьют. Что скрывать. Я недавно сам застал, с работы шел. В подъезде крик. Зашел, там парнишке руки ломают. У нас ведь каждый год случаи есть, когда из окон пытаются выпрыгнуть. Это ведь что-то значит, о чем-то говорит. Значит, невмоготу.

Противостоять всему этому нельзя. Я просто сразу отсюда вылечу. Без пенсии, без льгот... Не я один. Таких ведь много. В милиции есть честные люди, есть. Но сломать это нельзя.

Хотя, знаешь, и другое. Если наши зарываются, то они тоже довольно быстро вылетают.

Милиция - это слепок с системы. Государство стало жестоким. Милиция тоже.

А в целом коррупция для меня - это что-то связанное с руководителями высшего звена. Там есть возможность, и народ - не дурак, он этим пользуется. За счет распределения каких-то благ, получая нашу благодарность. А если из отраслей деятельности - то это, конечно же, экономика. Там, где большие деньги.

Хотя берут все и давать не "приходится", а мы просто это делаем. У нас настолько отвратительная система, что даже скорую помощь приходится через знакомых вызывать. Я недавно мать оперировал. После этого мы с сестрой отвозили две бутылки хорошего вина и бутылку дорогого коньяка. Но это действительно сделали с удовольствием. Мать в реанимации трое суток лежала. Или мы ждали третьего ребенка. С женой поехали к знакомой врачихе на УЗИ. С коробкой конфет. Мы же со стороны, чужие.

Стиральную машину купили. Ставить должны бесплатно. Мастер говорит: "Приеду через неделю". В магазине уверяли, что все бесплатно и что у мастера все есть. Но мастер пришел и предложил свой краник. Мой кран отказался ставить. А там резьба подходит, я же знаю! В результате я сделал все сам.

Если какой-нибудь чиновник примет решение не в мою пользу, я сперва попытаюсь выяснить ситуацию. А потом, я ведь милиционер. Я ведь к столбу могу привязаться. Я, грубо говоря, его достану и решу свои проблемы. А на кого я могу рассчитывать? Смотря по ситуации. Или на кулаки. Или на своих.

К уклонистам от налогов я никак не отношусь. Вот наше руководство. Мы же должны платить за воду, за газ. Но они не платят. Ну нет денег, что ж поделаешь!

Я как сотрудник органов налогов не плачу. По закону. Даже за дачу. А простые граждане если не платят, ну и слава богу! Какому государству платить! Какое раньше было, может, у меня и шевельнулась бы совесть! А этому!? Хотя я и понимаю, что если бы ты платил налоги со своих валютных гонораров, то мне бы прибавили зарплату. Знаю, но никаких претензий у меня к тебе нет.

А как с этими явлениями бороться? Вы что, это ведь надо менять практически весь руководящий состав. А если убрать руководителя, придет зам. Нет! Это невозможно сделать разом. Это нужно делать долго. Это можно сделать тогда, когда чиновник будет получать большую зарплату. Когда ему воровать будет невыгодно.

А сейчас это сделать просто нельзя. Нет людей. Людей, способных к работе. Ну уволь ты из угро тех, кто избивает. Набери новых. Но ведь раскрывать-то они ничего не будут.

Опереться в борьбе с коррупционерами можно, единственно, только на пролетариат. Но пролетариат - это масса, которой легко управлять, имея СМИ под рукой.

Работать я хочу только по закону. Туда, где паленым пахнет, - не сунусь. Точно знаю, что если закон преступить, рано или поздно возмездие будет. И бизнесом заниматься точно не хотел бы.

Интервью 22. "Я не сталкиваюсь с коррупцией, это со мной сталкиваются"

М.И. - крупный чиновник кабинета министров Республики Башкортостан. Ему 50 лет. С женой и дочерью живет в трехкомнатной квартире в элитном доме в центре города. Говорит, что на уровень материального достатка не жалуется. В отпуск никуда не ездит, потому что хватает поездок в командировки, в том числе за границу. Как говорит, хочет отдыхать дома и потому строит дачу.

Сегодня пришел ко мне человек, предложил 30 тысяч рублей за определенные услуги. Я его отправил обратно, потому что то, о чем он просил, я сделать не могу - это невозможно на сегодняшний день, никто этого не сделает. И деньги его, естественно, не взял. А если бы от меня что-то зависело, тут мог бы быть другой разговор. Это нормальная практика. Потому что, предлагая мне 30 тысяч, он сам при этом рассчитывает заработать 300 тысяч. Самому мне не приходилось "заинтересовывать" вышестоящее начальство, потому что просто нет таких денег.

Вы видите, я на другой стороне фронта. Не я сталкиваюсь с коррупцией, это со мной сталкиваются.

Я даже гаишникам не плачу. Умею с ними разговаривать. Нарушаю часто, останавливают тоже часто, но никогда не платил им.

Старшая дочь в институт поступала сама. За младшую - она в этом году будет поступать - плачу за подготовку к экзаменам преподавателю из того вуза, куда она пойдет. Понятно, что это такая форма страховки.

В больницах я тоже не плачу. Недавно отца клал в госпиталь на обследование и лечение. Позвонил главврачу, представился. Ни копейки ни я, ни отец не платили. Просто использовал свое служебное положение. Поликлиника у нас своя, у жены тоже ведомственная, денег там не берут.

Если же я вдруг столкнусь с какой-то несправедливостью со стороны того же чиновничьего аппарата, я буду знать, что нужно обратиться в вышестоящую инстанцию с соответствующей суммой денег.

Вообще мне трудно ответить о том, какие структуры наиболее коррумпированные. Все одинаково? Скорее всего, в наибольшей степени в теневой экономике задействованы предприятия ТЭК, те, кто организует систему взаимозачетов, вексельный расчет, банки, министерство по налогам и сборам.

К руководителям, уклоняющимся от налогов, отношусь в зависимости от того, какие именно налоги они не платят. Считаю это нормальным, если это связано с выплатой зарплаты, потому что от того, платит ли руководитель зарплату, зависит его авторитет в коллективе и возможность управлять этим коллективом. Считаю, что в обязательном порядке налоги должны быть оплачены в Пенсионный фонд, одновременно с выплатой зарплаты. Невыплат или несвоевременных отчислений в Пенсионный фонд допускать нельзя. Остальные налоги можно временно не платить ради того, чтобы сохранить предприятие, рабочие места, рассчитаться с кредиторской задолженностью. А уже после всего этого платить налоги.

А рядовым гражданам в этом плане тяжелее, потому что от подоходного налога не уклонишься. Налоговая инспекция все равно свое возьмет, это ее проблема. Надо сделать так, чтобы выплат не по ведомости не было, а для этого надо снизить подоходный налог. Тогда предпринимателю будет невыгодно скрывать истинную зарплату работников. Государство от этого только выиграет.

На данный момент я лично работал бы там, где начальство связано с теневым бизнесом, потому что там более четкие законы и все ясно. Как правило, личный бюджет при этом намного выше реальных и легальных доходов.

Но за человека, связанного с криминалом, на выборах, наверное, не проголосовал бы. Хотя сегодня мэр или глава администрации, если он не связан с теневым бизнесом и криминальными структурами, просто не сможет работать в существующем правовом и экономическом поле. Его фактически вынуждают к этим связям.

В целом я понимаю, что борьба с теневой экономикой и коррупцией важна не только для нашей страны, но и для всего мира. Теневая экономика и коррупция пришли к нам с рыночной экономикой. Эти явления мешают нормальному развитию экономики, снижают налоговые поступления, не дают развиваться бизнесу, ставят бизнесменов в неравные условия. Бизнес развивается только там, где есть доступ к власти.

Необходимо создавать "правила игры", экономические законы, исключающие возможность получения сверхприбылей на разности цен, а также посредническо-коммерческой деятельности, перейти полностью на товарно-денежные отношения. Это позволит исключить бартерные операции, которые в основном и питают теневую экономику.

Думаю, что здесь надо опираться на депутатов, избранных в законодательные органы власти. Создавать и проводить законы, которые бы исключали возможность получения сверхприбылей в теневом бизнесе. Эти каналы все известны. Коррупция появляется там, где сращиваются криминальные структуры с властью, а криминальные структуры в основном находятся на полулегальном положении - это те, кто занимается взаимозачетами, торгово-посреднической деятельностью. С одной стороны, они находятся в рамках экономического поля, а с другой - их деятельность невозможна без покровительства власти. Только сращивание этих двух структур создает систему, которая подпитывает как власти предержащие, так и криминальные структуры, уводя прибыль от налогообложения, загоняя ее в теневую экономику.

Но повышать зарплату чиновнику и надеяться, что после этого он перестанет брать взятки, невозможно. Потому что уровень получаемой сверхприбыли от сращивания с теневой экономикой на десять порядков выше той зарплаты, которую получают чиновники. А повысить зарплату в сто раз нереально в сегодняшней ситуации. Поэтому самым серьезным образом надо рассмотреть и принять законы, запрещающие или ограничивающие торгово-посредническую деятельность предприятий, в первую очередь в ТЭК. Договора в этом комплексе должны быть прямые, без посредников. Предлагаю определить посредническим организациям, работающим в этой области, вмененный налог.

Про угрозу жизни или имуществу я скажу, что надо еще знать, кто угрожает, по какому поводу, справедлива ли угроза. Если она справедлива, то обращаться в органы внутренних дел бесполезно. Если мудрый человек, то он не попадет в такую ситуацию, если умный - то выпутается из нее.

Сам заняться бизнесом я не хочу. Во-первых, не хватает начального капитала для организации дела производственного. Во-вторых, открыв производство, не найдешь сбыта продукции, потому что у людей нет денег, чтобы ее покупать. Чтобы заняться торгово-посреднической деятельностью, нужна связь с властью на уровне семейного клана. Ее тоже нет.

Интервью 23. "Борьба с коррупцией сегодня просто опасна"

И. - настоятель небольшого храма в областном центре. "На жизнь мне хватает. В конце концов, есть друзья и родственники, которые живут богаче меня, они не дадут умереть с голода. Бизнесом я никогда не занимался. Всегда было лень, хотя предложения были".

Теневая экономика и коррупция распространены во всем мире. Разница между Россией и остальными странами в том, что там теневая экономика составляет только часть общей экономической системы, а у нас, кроме теневой, никакой другой экономики просто нет. Наша экономика замешана на теневых отношениях хорошо если только на 90%. Это как в Церкви, знаете, есть такая политика: Патриархия требует, чтобы епархии свечи закупали в "Софрино", но там дорого. Поэтому епархия целый год закупает свечи где-то в другом месте, поближе и подешевле, а в конце года торжественно посылают гонцов в "Софрино" выполнить патриаршую волю, привезти пару пачек свечей еще и оттуда. Так же и наша экономика: высунется на свет, заплатит налог с каких-нибудь задекларированных 10% своего оборота и нырк обратно в тень. Поэтому борьба с коррупцией, с теневой экономикой сегодня опасна для государства. Если попытаться всерьез бороться, то можно разрушить ту экономическую систему, которую имеем. А другой-то нет.

Все говорят о том, что за 70 лет советской власти Церкви нанесен огромный духовный ущерб, что самые верующие священнослужители дореволюционной закалки были истреблены, а на их место пришли люди по сути своей советские. Все это верно, но при этом забывают, что то же самое касается не только духовной, но и экономической стороны существования Церкви. Ведь практически любой священник в дореволюционной России был, что называется, "крепким хозяйственником", умел организовать приходскую жизнь не только в духовном, но и в самом обычном практическом смысле. Сегодня в Церкви очень мало хозяйственников. То есть людей, которые набивать карманы умеют, более чем достаточно, а настоящих хозяйственников почти нет. Нет стратегии экономического развития Церкви. Тут, конечно, еще и зашоренность мышления играет свою роль: "Как это так, мы, православные, и вдруг о том, как заработать, думать будем! Наше дело молиться и спасаться, а коммерция - дело мирское и грешное". При этом упускается из виду одна маленькая деталь: те святые, которым мы молимся, прекрасно умели монастырское хозяйство наладить и за грех это не считали. Я думаю, в конце концов мы все равно придем к пониманию необходимости осмысленной экономической церковной политики. Но сегодня в Церкви царит экономический хаос, и большинство принимаемых мер дают обратный эффект.

Что такое теневая церковная экономика? Отпел священник покойника, деньги эти не записал, купил дитям мороженое, супруге - цветы и уснул крепким сном. Вот вам и вся теневая экономика. Сейчас перед Церковью стоит гораздо более серьезная проблема. Я говорю о количестве криминальных денег, которые у нас крутятся. Вы знаете сколько через храмы и монастыри обналичивается денег? Какая-то фирма переводит по безналичке тому или иному храму несколько миллионов, из которых священник берет определенный процент, а остальное получает та же фирма, только уже наличными. Просто до неприличия.

А серебро-золото, которое по всем церквям продается? У Церкви же льготы по торговле ювелирными изделиями, там, по-моему, акцизный сбор не взимается, поэтому все эти драгоценности никто не проверяет. Откуда это золото идет? Никто этим не интересуется. И какой процент этого золота привозят в храмы бритые ребята в кожаных куртках, тоже никому неизвестно. А тут, в общем-то, история точно такая же, как и с обналичиванием. Привозят какое-нибудь липовое золото откуда-нибудь из Турции, ставят такое же липовое клеймо, а чаще не ставят никакого. Самим торговать рискованно: проплатишь одному милицейскому подразделению, другое обидится, а всем платить - никакого золота не хватит. По счастью, существует у нас чудная структура, РПЦ МП, в которую никакие менты носа не суют, кроме как для того, чтоб свечку поставить. Туда это золотишко обычно и относят. Храм или монастырь получают хороший процент, а хозяева этого золота одновременно и душу успокаивают, на церковь жертвуют, и навар неплохой имеют. Ну, так как в законе сказано что-то про то, что не облагаемое акцизом золото должно иметь культовое предназначение, то из всех этих металлов настрогают предварительно крестиков и цепочек, вот вам и культовое предназначение. Какое культовое предназначение у цепочки для крестика, я, правда, никак в толк не возьму, ну да что с меня взять? А раскупаются у нас сегодня подобные вещи с христианской символикой еще лучше, чем просто ювелирные украшения, так что никто не внакладе. Знаете, как в той песне: "И на каждой пуле выбита фигура гимнаста". Вот если на пуле, прости Господи, "гимнаста" изобразить, станет она от этого "предметом культа"?

А сколько храмов построено натуральными уркаганами? Вон у нас в епархии один добрый человек храм построил, а потом чего-то со священником не поделил. По-моему, тот не смог объяснить ему, куда пошла какая-то часть пожертвованных денег. Так того священника чуть в кислоте не растворили: как это так, такого авторитетного человека кинуть пытался, как последнего лоха? Священник по молодости лет в РПСЦ¹ перешел, к Валентину, надеялся, наивный, что заграница нам поможет. Ну, естественно, только еще хуже вышло. Теперь отсиживается где-то, к нам в епархию носа не показывает.

Пройдите по кладбищам церковным, посмотрите, сколько на самых почетных местах, прямо у церковных стен, свежих могил "братков" понакопано. Оно и понятно, группа риска. Я как-то с одним своим собратом заговорил на эту тему: мол, что у тебя эти ребята на почетных местах делают? "А как же, говорит, знаешь, сколько они мне денег на храм пожертвовали? У меня б без них до сих пор голый фундамент стоял". Кроме того, если такого бандюка хоронят где-нибудь на сельском кладбище, то приход во время этих похорон зарабатывает столько, сколько за полгода в других условиях не получит. Друзья и коллеги покойного, понятное дело, съезжаются, а они же все люди щедрые, зеленые бумажки так и мелькают. Так что вот где проблема, а не в безобидных "теневых отношениях".

Я думаю, что мы должны прийти к западной системе оплаты труда священнослужителя. Прихожане платят государству специальный церковный налог, который государство тратит на зарплату пасторам и ксендзам. Прихожане тоже не внакладе - и католики, и протестанты имеют развитую социальную инфраструктуру. То есть человек, выплачивающий церковный налог, тем самым как бы оплачивает и свою страховку и может потом дешево лечиться у специальных врачей, жить в специальных домах для престарелых и т. д. Я знаю, что такая система действует сегодня, в частности, в Германии. Кроме того, мне кажется, полезно, когда священник имеет вторую, светскую работу - тогда он не смотрит на церковное служение как на источник заработка.

Государство должно восстановить те храмы, которые оно разрушило, а уже потом передавать их Церкви. Я понимаю, что у государства сейчас мало денег и т. д., но мне кажется справедливым, чтобы восстановлением храмов занимались бы те, кто их разрушал, а не пострадавшая сторона.

Я не знаю, может, и не стоит об этом говорить, но основной личный опыт столкновения с коррупцией у меня связан с вытрезвителями. Я, как любой человек, могу выпить, но никогда не напиваюсь до такого состояния, чтобы терять контроль над собой. Общественный порядок я тоже не нарушаю. Тем не менее глаз у наших милиционеров наметанный, они профессионально замечают, если человек чуть перебрал, и меня каждый раз пытаются забрать в вытрезвитель. Попадать туда мне не хочется. Во-первых, там оберут до нитки, и деньги, и вещи - все потеряешь. Во-вторых, мне, сами понимаете, в вытрезвитель просто никак нельзя. У нас в епархии один священник загремел в вытрезвитель, все требовал себе с другом там отдельную келию. В итоге его лишили сана. Так что приходится с милиционерами полюбовно договариваться. Тариф жесткий - 50 рублей. Отдал и иди своей дорогой.

Кроме того, как любой человек, ездящий на машинах, я время от времени сталкиваюсь с работниками ГАИ или ДПС - я в них не очень разбираюсь. Эти тоже придираются профессионально. То оказывается, что у тебя номер машины грязью заляпан, то ремень накинут, а не пристегнут. Кстати, норму о том, что ремень должен быть обязательно пристегнут, по-моему, уже два года как отменили, а эти штрафы до сих пор стригут. Можно, конечно, спорить - мол, товарищ сержант, у меня номер чистый, - но это чаще всего абсолютно бесполезно. Это как в анекдоте: "Товарищ сержант, а разве тут нет левого поворота?" - "Есть, но он платный". Поэтому с ними обычно тоже расходиться все предпочитают полюбовно - дал, сколько требуют, и уехал.

Наиболее коррумпированной структурой я считаю прежде всего армию. Может быть, я так считаю потому, что долгое время был тесно с армейскими кругами связан и хорошо представляю, в каких масштабах все армейское имущество идет налево. Если в Церкви у многих руководителей стремление к наживе еще сочетается с каким-то религиозным чувством, то в армии, мне кажется, идейных ограничений уже не осталось, по крайней мере на уровне среднекомандного звена. Все, что можно толкнуть, - толкают, причем в масштабах, о которых все публичные разоблачения дают очень относительное представление. Кроме армии, я думаю, надо сказать о правоохранительных органах. Их как-то принято делить на более коррумпированные, менее коррумпированные, так вот, могу сказать, что, по моим ощущениям, это полная ерунда. Если ГАИ или участковые кажутся более коррумпированными, так это просто потому, что мы с ними каждый день соприкасаемся. Каждый водитель когда-нибудь давал взятку гаишнику, поэтому все кричат о коррупции в ГАИ и одновременно хвалят ФСБ. Там то же самое, просто дальше от людских глаз.

Коррупция в военкоматах была всегда, но в последние месяцы, после начала войны в Чечне, она усилилась. То есть не случаев таких стало больше, а суммы взяток резко увеличились. Ведь если раньше бежали от дедовщины, то теперь от натуральной войны. Конечно, никто ничего не требует, хочешь - иди служи, на здоровье. Люди сами ищут, кому бы дать, и найти не менее сложно, чем собрать деньги. Схема там, в основном, такая: военкомы сами не берут, те, кто этим самостоятельно занимается, как правило, довольно быстро попадаются. Основная "нагрузка" здесь на рядовых членах медкомиссий: им приносят, а они уже отдают часть военкому. Смысл этого ясен: врач, если его не поймали с поличным, всегда может сказать, что у него действительно было подозрение на какое-то заболевание, поэтому он и выдал призывнику направление в больницу, - поди проверь. А военкому уже не отвертеться.

В вузах все зависит от факультета: на некоторых, может, преподаватели и рады деньги взять, а не дают. Конечно, в основном все вертится вокруг престижных факультетов: юридический, экономический. Встречаю как-то одного знакомого, он говорит: "Вот сын поступил на юрфак, четыре тыщи пришлось отдать". А я знаю, что у него близкий друг, то ли одноклассник, то ли просто друг детства, в приемной комиссии, он мне об этом еще раньше говорил. "Почему же, спрашиваю, четыре тыщи, у тебя ж там друг работает?". "Потому, говорит, и четыре, иначе было бы в несколько раз больше". То есть сейчас уже просто по дружбе на престижный факультет влезть нельзя. Ведь ситуация какая: ну хорошо, твой друг принимает один экзамен, а другие экзаменаторы с какой радости должны твоего сына или дочь бесплатно пропускать? Ведь если они берут деньги за каждое место, то пропустить кого-то бесплатно для них означает просто элементарно потерять свои деньги. Все равно что вынуть из своего кармана и отдать кому-то только потому, что его друг с тобой вместе работает. Так что сегодня в вузах дружба дружбой, а платить все равно приходится. Кроме того, как я понимаю, экзаменаторы, которые в приемных комиссиях работают, еще и с начальством должны делиться. Фактов тут у меня прямых нет, но, так сказать, методом дедукции догадаться нетрудно. Мы недавно сидели в особняке у одного проректора, и он рассказывал, что у него, кроме этого дома, есть еще один, зарегистрированный на жену. Можно, конечно, считать, что он это на свою преподавательскую зарплату отстроил. На две тысячи рублей в месяц чего не шиковать?

В больницах, по-моему, сегодня все очень просто. Там есть два вида лечения: плохое бесплатное и хорошее платное. Если ты хочешь не просто полежать в больнице, а чтоб тебя при этом еще и лечили - плати. Причем не просто кому-то одному, а всем: нянечке, медсестре, хирургу, анестезиологу. Когда я в последний раз попал в больницу, и мне должны были сделать операцию, я лежал в палате и накануне операции ко мне подошел молодой анестезиолог. Он говорит: "У нас есть два вида наркоза: хороший и очень хороший. Вам какой?". Я, естественно, отвечаю: "Чем лучше, тем лучше". "Тогда, говорит, надеюсь, что после операции я могу рассчитывать на вашу маленькую благодарность?". Вот и все. На самом деле, если учитывать их труд, это смешные деньги. Я спросил у соседей по палате, они говорят: "Анестезиологу принято дарить то-то и то-то". Притащил я ему в итоге бутылку водки и полкило апельсинов. Хирург, конечно, дороже обошелся: вместо водки - коньяк, вместо апельсинов - шоколадный набор. В общем, коррупция такая, доморощенная.

В похоронах за последнее время я участвовал только один раз, и мне показалось, что в этой сфере коррупции стало меньше, чем несколько лет назад. Сейчас все эти агентства ритуальных услуг на каждом шагу, так что какой им смысл брать взятки или дефицит устраивать? Люди просто пойдут в агентство напротив, и все. Только клиентов распугают. Единственный, пожалуй, случай был в этот последний раз, про который в этой связи можно упомянуть. Мы доехали на катафалке до кладбища, похороны окончились, все влезают обратно в катафалк, а водитель говорит: "Простите, но мне за обратную дорогу никто не платил". Все пошумели-пошумели, повозмущались, но кладбище за городом, автобус рейсовый ходит редко, да и ехать после всего на нем никому неохота. Короче, заплатили водителю, довез он нас. Так никто и не выяснял, по-моему, блефовал шофер или в оплату катафалка обратный путь действительно не входил.

Несколько раз ремонтировал какую-то мелочь - то часы, то обувь - и, вы знаете, никогда не обращал внимания, заполняет мастер какой-то документ или нет. По-моему, все-таки нет. Мне кажется, что я не получал никаких квитанций.

К практике уклонения от налогов в нашей стране я отношусь нормально. В цивилизованном государстве я бы таких людей осуждал, а у нас государство не давало людям повода себе доверять. Если государство людей постоянно обманывает, почему бы людям не обманывать государство?

Кто у нас будет бороться с коррупцией? Некоррумпированных структур в стране нет, честных людей наверху - тоже. Кроме того, я говорил, что борьба с коррупцией сегодня просто опасна, так как подрывает экономическую стабильность в государстве. Для реальной борьбы с коррупцией должна произойти революция в умах. Люди в массовом порядке должны захотеть исполнять законы. Но такого желания в народе я не замечаю.

При серьезной опасности тебя уже никто не спасет. То есть захотят убить - убьют, захотят ограбить - ограбят. Ну а если по мелочи? Думаю, если мы говорим о том, что государство насквозь коррумпировано, то и действовать в такой ситуации надо исходя из понимания этого факта. То есть нужно искать личный выход - через родственников, через близких - на кого-то в МВД или, лучше, в ФСБ. Только при личном, доверительном общении есть надежда, что к тебе проявят интерес, тебе помогут.

На выборы я не хожу. Не хочу говорить красивые слова про то, что я никому не доверяю, во всем разуверился и все такое. Просто мне это не интересно. Я знаю, что моя жизнь от этого никак не изменится. Поэтому будет депутат связан с криминалом, не будет - мне, в общем-то, все равно.

¹ Русская Православная Свободная Церковь. - Прим. ред.(назад)

Интервью 24. "Остается надеяться только на милость Божию..."

Я не водитель, но знаком со многими автомобилистами, часто езжу в машинах. Сижу я обычно на заднем сидении, оттуда как раз очень хорошо все видно. Ведь милиционер, остановивший машину, обычно не подходит к передней дверце, а ждет, пока водитель подойдет к нему. Делается это, видимо, как раз для того, чтобы не было свидетелей, но с заднего сидения все видно и слышно. Процедура переговоров очень простая, повторяется с ритуальной частотой и заканчивается, как правило, тем, что водитель отдает без всякой квитанции примерно половину изначально требуемой суммы и убирается восвояси. Причем в половине случаев гаишники сами провоцируют нарушения. Например, очень распространен такой маневр. Машина, которая, как потом выясняется, принадлежит ГАИ (она обычно заляпана грязью, так что опознавательные надписи издали не разобрать), идет впереди тебя по шоссе с предельно допустимой скоростью, а когда тебе надоедает за ней тащиться и ты начинаешь ее обгонять - дает сигнал остановиться или передает по рации сигнал на ближайший пост, где тебя и штрафуют. И таких способов масса. ГАИ (теперь их называют вовсе непроизносимо - ГИБДД) мне кажется наиболее коррумпированной структурой.

А так в повседневной жизни достаточно часто приходится сталкиваться с разнообразными теневыми формами отношений. Причем это уже воспринимается людьми как нечто само собой разумеющееся. Вот последний поразивший меня случай. Я пошел на рынок за овощами. Вижу, продавщица меня пытается обвесить, причем делает это довольно нагло и топорно, то есть просто придерживает одну чашку весов рукой. Я ей делаю замечание: нехорошо, мол. А она мне в ответ: "Ну, ты ж поп, постыдился бы! Рясу надел, а туда же!". Я так и не понял, чего я должен стыдиться, но ее реакция меня настолько поразила, что я даже забыл, за чем пришел.

В вузах, как я понимаю, основная коррупция вертится вокруг вступительных экзаменов. Самый запомнившийся мне случай здесь, наверное, такой. Дочь моих хороших знакомых поступала в московский институт. Вместе с ней поступала девушка, которая была удалена с экзамена за явное списывание. Через некоторое время эти две девочки встречаются, и выясняется, что обе поступили. Одна спрашивает другую: "Как ты сдала? Тебя же удалили с экзамена!". На что вторая отвечает: "Ты знаешь, меня привели в комнату, там лежали ответы, и я все списала". Впрочем, мне знакомые преподаватели рассказывали и о том, что в некоторых вузах уже освоили прием вообще без экзаменов. То есть ты платишь деньги, а уж оформить ведомости и прочие документы - это проблема тех, кому ты эти деньги дал. Один мой знакомый, обучающийся в одном из вузов экономике, рассказывал другую историю. У них официально ввели платные пересдачи, если не ошибаюсь, это стоит теперь 100 долларов. В результате на экзаменах преподаватели стали откровенно валить студентов. Могут, например, задать вопрос, который не просто не рассматривался на занятиях, но и вообще не относится к данной дисциплине.

Или возьмем ситуацию в медицине. Мне доводилось наблюдать, как делается анализ на белок для реанимационного отделения, где любой анализ исключительно важен. Медсестра взбалтывает две пробирки, смотрит на свет и говорит: "Ладно, у этого две единицы, у этого три единицы. Все равно они мне ничего не заплотют". У многих врачей, в общем-то, такое же отношение. Естественно, что если больные или их родственники на всех стадиях обследования оплачивают дополнительно труд врачей и медсестер, то дело идет совсем по-другому.

Я вижу, что сейчас для любых услуг наиболее частая форма оплаты - это оплата наличными мимо кассы. В последнее время я так и телефон устанавливал, и обувь ремонтировал. Тебе все делают, ты даешь деньги, и все.

Ну и когда я увидел в официальном прейскуранте "Ритуал-сервиса" отдельной строкой услугу "снятие гроба со стеллажа и погрузка его в автокатафалк", за которую предусматривалась отдельная оплата, мне все с этой сферой услуг стало понятно. При таких прейскурантах можно обойтись и без коррупции. Но оказалось, что и без прямого вымогательства там не обходится.

Есть такая специфическая форма коррупции в ритуальных бюро, с которой мне пришлось столкнуться, когда я служил в храме, при котором раньше было кладбище. Если священник находит на территории храма кости и хочет их захоронить по-христиански, он, естественно, идет в ритуальное бюро за небольшим гробиком. Там ему объясняют, что гроб продается только по предъявлении справки о смерти. Никакие письма настоятеля их не убеждают, им нужны доказательства, что кости мертвые. Я говорю: "Я могу вам их привезти". Они отвечают: "Это излишне, вы нам справку предоставьте". "А если, - спрашиваю, - он в XVII веке помер?". "Это ваши трудности", - говорят. И при этом всем видом показывают, что не хватает одного маленького аргумента, при наличии которого дело можно уладить очень быстро. В итоге после вмешательства епархии и их ритуального начальства конфликт удалось разрешить и без этого аргумента. Потом мне пришлось убедиться, что и в более стандартных случаях воровства в этой сфере не меньше. Официальной справки о смерти, конечно, достаточно, но особую убедительность она обретает, если к ней приложено несколько крупных купюр. В противном случае гробов может не оказаться в "Ритуал-сервисе" целый месяц. То же и со всеми остальными необходимыми покойнику вещами, как то тапочки, венки и т. д.

К сожалению, даже церковь сегодня вовлечена в теневой бизнес. Ведь она сейчас находится в очень тяжелом экономическом положении. Это происходит вследствие открытия новых приходов, часто нерентабельных. Ведь как строится церковная экономика? Приход платит процентов пятнадцать своего дохода епархии, епархия примерно столько же платит Патриархии. Если приход беден, он не только освобождается от уплаты епархиальных взносов, но и сам нуждается в дотациях сверху. А ведь у нас есть приходы, где доход составляет 100 рублей в месяц, то есть 1200 рублей за год. На этих приходах в принципе отсутствуют прихожане. Настоятели таких приходов едут в Москву и живут там за счет треб, освящая машины, офисы. На приходе их просто не видят. И их можно понять - надо кормить себя и свою семью. Или есть еще у нас такая категория духовенства, которую архиерей содержит за счет своих доходов, перечисляя им ежемесячно какие-то суммы. Так как официальная зарплата у архиерея очень невелика, то деньги эти берутся из тех пожертвований, которые регулярно направляются лично нашему архиепископу настоятелями крупных монастырей или богатыми представителями духовенства.

Ни для кого не секрет, что на каждом приходе существует двойная бухгалтерия. Епархиальный взнос платится с суммы, внесенной в официальный отчет. Чтобы платить меньше денег, настоятель храма занижает сумму доходов прихода. По моим впечатлениям, в документах часто указывают только процентов двадцать от реальной прибыли. Я присутствовал на одном приходском собрании, где в присутствии благочинного¹ бухгалтер с радостным видом зачитывала годовой отчет своего прихода. "На зарплату священнику, - говорит она, - за год было израсходовано 300 рублей (около 10 долларов - Ред.)". При этом было известно, что у священника неработающая супруга, двое детей-школьников, а сам он живет в пригороде и каждый день ездит в город к месту службы. Благочинный приехал с какого-то празднества, всю дорогу просидел, не поднимая головы, спорить ему совсем не хотелось, и он сказал: "Я вам это подпишу, но если придет налоговая - они вам не поверят". Люди поняли, что зарвались, годовой отчет тут же переписали, в нем уже были теперь совершенно другие цифры, но это никого не смущало. Бухгалтера этого, кстати, в итоге уволили, но уволили только после смены благочинного. Когда новый благочинный пообещал приехать и проверить все финансовые документы храма, бухгалтер срочно заболела, проболела три месяца и в результате уволилась.

Есть и более сложные комбинации. В Церкви идет борьба за посты, за влияние, и здесь, конечно, денежные потоки играют большую роль. Скажем, известно, что у нас большинство храмов епархиальному управлению ничего не платят. Но если священник назначен настоятелем богатого прихода и если он хочет там остаться, то он должен регулярно деньги в епархию переводить. То же самое благочинные. Почему благочинными назначают обычно настоятелей самых богатых храмов? Потому что если ты благочинный, то ты будешь деньги в епархию платить и еще что-то сверх положенного туда переводить. А если нет, то можешь потерять и благочиние, и свой храм богатый. Или вот еще один момент. Все знают, что у нас в епархии идет борьба за то, кто будет следующим епископом. Я уж не говорю, что при живом архиерее это как-то нехорошо выглядит, не об этом речь. Борются секретарь епархии и настоятель нашего самого крупного мужского монастыря. Каждый промах одного другой тут же использует. Отцу настоятелю легче, у него монастырская казна под рукой. Вот, скажем, когда у нас православная школа чуть не закрылась из-за огромных долгов и епархия не могла оплатить энергию и прочие расходы, этот настоятель монастыря взялся погасить все долги. И долги он действительно погасил, только отец секретарь, который до этого школу курировал, потерял туда всякий доступ. Школа в итоге перешла в ведение одного из городских храмов, который известен своими теплыми отношениями с этим монастырем. То есть деньги как бы обмениваются на влияние.

Деньги платить священнику должен приход, но при этом приход должен быть рентабелен. Для этого надо не открывать лишних храмов. В некоторых епархиях перед тем, как открыть храм, архиерей посылает туда комиссию, которая должна установить перспективность прихода. Эта комиссия должна проверить степень разрушенности храма (если от него остался один фундамент, какой смысл его восстанавливать?), оценить потенциальное число прихожан, узнать, имеется ли там жилье для священника, есть ли возможность его детям обучаться в школе, если он женат, и т. д. И только после доклада этой комиссии архиерей посылает на приход священника. Причем для женатых священников выбирают более богатые приходы, для монахов - более бедные. Смотрят на количество детей у этого священника, на его возраст, склонности, хозяйственные способности. Если приход нерентабелен, не надо открывать там храм, его можно просто приписать к другому храму, который сможет потянуть этот приход. Есть, в конце концов, дореволюционная традиция приписных храмов, когда за крупным приходом числилось до десяти мелких. Во Франции, например, у католиков сегодня в каких-то областях есть только один священник на десять храмов, и он служит во всех по очереди. Если кто-то умер, кого-то надо причастить, его вызывают по телефону. Естественно, десять храмов его прокормить могут. Надо такую же систему вводить и у нас. Система, существующая сегодня, вынуждает священника идти на канонические нарушения и искать вторую работу. Священнослужители работают преподавателями, врачами, подрабатывают в ритуальных бюро. Эту систему надо менять.

Государство должно пойти навстречу Церкви в том, что касается налоговых льгот для священников. Сегодня священник из своей зарплаты должен выплачивать взносы во всевозможные фонды: Пенсионный, медицинского страхования и т. д. Насчет Пенсионного фонда существует даже специальный указ Патриарха: поскольку епархии не в состоянии платить священникам пенсию из своих средств, священник должен отчислять взносы в Пенсионный фонд. Все это приводит к ведению на приходе двойной бухгалтерии и получению священником основной части зарплаты мимо ведомости. Никто не хочет отдавать большую часть своих денег разным фондам. Кроме того, государство должно помочь Церкви решить ряд спорных вопросов с музеями. В запасниках музеев находится множество священнических облачений, предметов церковной утвари, не имеющих не только исторической, но и материальной ценности. Надо помочь Церкви получить это. Необходимо также передать Церкви бывшие церковные здания. Вот у нас в пригороде областного центра храм был взорван, но осталось три бывших священнических дома. Ни один из них Церкви не передан, так как сейчас в законе речь идет только о культовых сооружениях. Дома причта местные власти нам предлагают выкупать и назначают за это несусветную цену.

Исходя из вышесказанного, вы можете понять, почему я прекрасно понимаю людей, которые уклоняются от налогов. Ведь если с зарплаты удерживать большую ее часть, то какой тогда смысл в зарплате? Если государство берет у человека все, а потом приходит и говорит: "Вы знаете, нам не хватило, добавьте", - как можно относиться к такому государству?

Сам я работал коммерческим директором фирмы, торговавшей церковным товаром и состоявшей из трех человек: генерального директора, коммерческого и бухгалтера, по совместительству завскладом. Но ни рэкетиры, ни налоговики чрезмерного интереса к церковной торговле не проявляют, никаких проблем в этом смысле у нас не было. Когда выяснилось, что два бедных продавца, торгующие с выездных лотков, не в силах прокормить трех начальников, фирма тихо закрылась.

Мое отношение к коррупции таково: она была, есть и будет. В наших условиях борьба с ней бесполезна, потому что если с коррупцией начинают бороться те же, кто в ней участвует, то эффект обычно нулевой. Мне кажется, что важный источник разворовывания денег - это средства, выделяемые именно на борьбу с коррупцией. Так что в нынешних условиях борьба с коррупцией нужна прежде всего тем, кто борется. Таким структурам, как ФСБ, коррупция просто необходима. Если вдруг не станет коррупции, чем же они будут заниматься? Поэтому летят для виду нижние головы, верхние никогда не полетят. Если они полетят - у нас не будет страны.

Ни суд, ни силовые структуры сегодня не способны защитить человека. Остается надеяться только на милость Божию.

Повсеместно, например, говорят о коррумпированности тех или иных руководителей, их причастности к теневому бизнесу. Я же думаю, что до тех пор, пока это не доказано судом, - это его личное дело. Откуда я знаю об этих отношениях? Я свечку не держал, а ведь существует презумпция невиновности. Я знаю, что у нас во время выборов мэра одного из кандидатов обвиняли в неуплате налогов в Пенсионный фонд, причем обвиняли те же люди, которые этот фонд и разворовали. Так что в таких вопросах я доверяю только суду.

О мерах борьбы с коррупцией могу точно сказать одно: повышать зарплату чиновникам бесполезно - аппетит приходит во время еды. Пока человек имеет маленькую зарплату, он думает о том, как бы ему выжить; когда он начинает получать большую зарплату, он думает, как ее увеличить. Мне известно всего два примера успешной борьбы с коррупцией. Оба имели место в Киевской епархии и связаны с именем епархиального духовника, схиархимандрита Зосимы. Однажды в машине он ехал для исповеди в один из монастырей. Машина была с тонированными стеклами, ее остановили, гаишник привычно взял взятку. Заднее стекло медленно опускается, старец подзывает к себе молодого милиционера, указывает на свою скуфейку, расшитую крестами и черепами, и говорит: "Я к тебе не приду. А вот ты ко мне (указывает на один из черепов) - придешь". Взятка, насколько известно, была возвращена. В другой раз в аналогичной ситуации старец вышел из машины, взял горстку земельки возле ноги милиционера, аккуратно упаковал ее в свой носовой платок, а на вопрос удивленного милиционера: "Батюшка, что это Вы делаете?" ответил: "А я как раз на кладбище еду. Вот, касатик, отпою тебя заочно с этой земелькой". Гаишник ошарашенно отпустил машину, но потом по номерам нашел ее и не только вернул взятку, но и пожертвовал большую сумму на храм, лишь бы батюшка вернул земельку. Но кроме таких исключений других примеров успешной борьбы с коррупцией у нас нет и быть не может. Если кто-то всерьез этим займется, его просто уберут.

¹ Благочинный - священник, осуществляющий руководство клириками нескольких храмов. - Прим. ред.(назад)

Социальные комментарии Cackle

НИСИПП