В последнее время всё громче раздаются голоса, обвиняющие государственный аппарат в неэффективности. Немало высказываний Мы слышим и читаем о том, что отношения чиновников к бизнесу уже не лезет ни в какие рамки.

Только в последние дни можно отметить выступление главы Сбербанка Германа Грефа  на недавнем форуме «Россия зовет!», статью первого вице-президента «Опоры России» Владислава Корочкина в «Ведомостях» и материал политолога Георгия Бовта в «Газете. Ru».

Прокомментировать ситуацию мы попросили президента НИСИПП, профессор НИУ ВШЭ Александра Чепуренко.

- Александр Юльевич, описывая взаимоотношения различных бизнесов и разнообразных госструктур, Владислав Корочкин в частности пишет: «Только для одной розничной сети документально подтвержденные прямые затраты на изготовление ветеринарно-сопроводительных документов достигают 600 млн руб. в год! И оцениваются по группе мясной продукции примерно в 5% от ее конечной розничной цены. В значительной части случаев это готовая продукция, иногда переработанная до такой степени, что само понятие «ветеринария» к ней уже применяться не должно. Но каждая сосиска, каждая небольшая партия тушенки в соответствии с действующими в настоящее время требованиями должны сопровождаться документом, выписанным ветеренарным (не санитарным!) инспектором».

Вы можете себе представить, что ветеринарная служба проверяет сосиски. Александр Юльевич? Вы видели когда-нибудь больную сосиску?

- Скажу прямо: дрессированные сосиски видел. Больные – нет.

- Но ведь проверяют, причем платно. Все сертификаты – платные, все бумаги – платные.

А Герман Греф и Георгий Бовт уверяют, что наше управление гроша ломаного не стоит.

- Я читал Бовта, но не знаю, как к этому относиться: человек заново открывает таблицу умножения.

- Вы считаете, что это всё элементарно?

- Я считаю, что написанное им для людей, знакомых с темой, никакой новизны не содержит. Можно, конечно, еще раз констатировать известные факты.

Слава Корочкин в рамках той конформистской организации, в руководстве которой он много лет состоит, это наименее конформистски настроенный человек. Поэтому он периодически позволяет себе такие высказывания относительно взаимоотношений между предпринимателями и чиновниками.

- А от Германа Грефа Вы ожидали, что он начнёт публично разносить нашу систему госуправления, инвестиционный климат и так далее?

- Скажем так: мы с Вами большие мальчики и помним, как один член политбюро году этак в 89-м вдруг внезапно прозрел и обнаружил, что всю жизнь состоял не в той партии.

Такие вещи случаются с крупными чиновниками и управленцами, встроенными в систему, но имеющими с ней внутренние разногласия, когда они доходят до высокой степени драматизма. Когда становится понятно, что конструкция элиты, сложившаяся за последние 10 – 12 лет, судя по всему, себя исчерпала.

- И все может закончиться катастрофой.

- Да, да, да.

Если обратиться к классической формулировке, то 2 – 3 года назад низы продемонстрировали, что не хотят. Сейчас верхи демонстрируют, что не могут.

- Но, по мнению классиков марксизма, это должно быть одновременно.

- Видите ли, с исторической точки зрения 12-й – 14-й год – это практически одно и то же время – одна секунда.

- А что в такой ситуации делать предпринимателям? Они же должны работать в предложенных обстоятельствах.

- Конечно, работать им очень трудно, если не сказать – невозможно.

Но, знаете, я последний год занялся одним небольшим проектом, где я работаю не с количественными данными, как привык, а просто беру интервью. И я обратил внимание, что очень тяжело себя чувствуют и морально угнетены представители старшего возраста. Они начинали заниматься бизнесом в 90-е, и их бизнес, скажем так, чиновникам хорошо понятен и сильно от них зависит.

Когда же я говорю с молодежью, то даже переспрашивая, думая, что я чего-то не дослышал, или собеседник стесняется что-то сказать. Я задаю наводящие вопросы: а как отношения с государством, с чиновниками. И мне отвечают: да нет, ничего нас не напрягает.

Но у этих молодых бизнес, как правило, либо неформальный, во всяком случае пока, либо это такие виды деятельности, которые плохо подлежат чиновничьему контролю. Это бизнес, связанный с высокими технологиями, с оказанием каких-то невещественных услуг и так далее.

Так что все чувствуют себя по-разному. Мне представляется, что подавляющая часть российского бизнеса – это бизнес в традиционных видах деятельности. Это то, что связано с торговлей, общепитом.

- Конечно. Более половины – торговля.

- А есть еще бытовое обслуживание, перевозки. И этот бизнес чиновнику понятен: понятно, где предприниматель находится, на чем его можно подловить. Но бизнес, связанный, например, с созданием проектов трехмерного жилища или предоставлением логистических услуг любому, кто загрузил в наладонник соответствующую программу – это чиновнику менее понятно, а, соответственно, менее уязвимо.

- Чиновник просто не знает, как к этому подступиться и за что хватать.

- Да. И поэтому такие предприниматели, которых, конечно, абсолютное меньшинство, чувствуют себя неплохо. И еще чувствуют себя хорошо те, кто никогда не выходил из тени. Это в основном не столько предприниматели, сколько самозанятые, которые иногда привлекают наемных работников. Иногда они имеют какое-то юрлицо и сдают нулевые балансы, но чаще такового вообще не имеют. Им тоже живется неплохо. Они говорят: если что-то и случается – придет участковый, когда я занимаюсь ремонтом (соседи вызвали), ну, заплачу я ему небольшие деньги. Да и что он может сказать, кроме того, что не надо шуметь во внеурочные часы? А я работаю спокойно дальше.

То есть у нас царит такая система, которая выталкивает часть людей в тень, а часть – в инновации, как это ни странно. Ведь бизнесы, связанные с инновационными технологиями или инвестиционными продуктами, сравнительно свободны от чиновничьего давления. Но это – опять-таки микро-бизнес. А как только он начинает расти, сразу становится лакомым, соблазнительным, и сразу начинаются попытки его приручить.

- Давайте чуть-чуть о тех предпринимателях, кто занимается традиционным бизнесом.

Возле моего дома две ярмарки выходного дня. Очень, между прочим, удобно для местных жителей. Но, увы, они были в конце декабря закрыты и открыты только в апреле. Причем открывали их со скрипом: то одними продуктами запрещали торговать, то другими. А получение разрешения на торговлю было просто песней, причем не слишком цензурной. Поэтому некоторые продавцы появились только к лету, а некоторые исчезли вообще.

И вот настала осень, время  появления разнообразных солений. А это на ярмарках – самый лакомый кусочек. Здесь все продавцы известны, к тем, у кого хороший товар, очередь стоит с утра до вечера.

- Это понятно: русский стол без солений невозможен.

- Разумеется. И вот продавцы солений появились, но не все и несколько странно. Дело в том, что, как уверяют те же продавцы, префектуры двух московских административных округов, в том числе и нашего, издали распоряжение: торговать соленьями, только расфасованными в пластиковую упаковку.

В результате торговля идет из-под прилавка, конечно же, вразвес, с опорой на знакомую клиентуру, которая не выдаст.

И их можно понять. Они представляют какую-то деревенскую, грубо говоря, артель.

- Конечно. За ними стоит какое-то село, какая-то улица небольшого поселка.

- Что они – ещё и фасовать в пластиковые баночки всё это должны? А к ним, между прочим, приходят люди, заказывающие четыре соленых помидора, три моченых яблока, две головки маринованного чеснока. И всё это фасовать? Прямо здесь? На глазах стоящей очереди?

Я спрашиваю знакомую продавщицу: дальше-то что будет? Нам обещали, - отвечает она, что до конца декабря торговать разрешат. Потом – неизвестно.  Что им делать? Ведь завтра и они, и те, чью продукцию они продают, могут остаться без работы.

- Да. И я наблюдаю такую же картину в других районах города. Более того, мы поминали статью Георгия Бовта, который пишет о замене павильонов.

- Да: «Три года назад предприниматели потратили 2,5 млрд руб. на «рекомендуемые» московскими властями новые конструкции. Но теперь выяснилось, что и они «не радуют». Даешь новый дизайн!».

- Вот-вот. Люди вложили чудовищные деньги, а потом всё это прихлопнули. Мне кажется, тут слились несколько процессов.

Во-первых, в Москве с приходом нового мэра произошла горизонтальная ротация чиновников.

- И, как следствие, передел рынка.

- Ясно, что чиновник всегда хочет одного. Как этого добиться? Нужно кого-то закрыть, чтобы потом кому-то разрешить на этом месте открыться. Это – известная чиновничья новация.

Второе, мне кажется, напоминает чистый беспредел: что обирали бизнес, мы знали и в конце 90-х, и в середине 2000-х. Но у Чехова в «Злоумышленнике» было хорошо сказано: нешто, барин, мы не понимаем – мы же одну гайку оставляем. А сейчас, мне кажется, скручивают все гайки подряд. Видимо, чиновники чувствуют приближение некоторой точки бифуркации. Тут уже не до того, чтобы думать, как сохранить курочку, несущую золотые яички, а забрать всё и курочку прирезать.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин