В каких сферах бизнеса в России больше всего распространена коррупция?
Вне зависимости от отрасли – в тех сферах, где сосредоточены большие потоки госзаказа. Чем больше масштабы (объемы) госзаказа, тем выше в этом сегменте коррупционная составляющая (причем, как в абсолютном, так в ряде случаев и в относительном выражениях). Коммерческая коррупция в частном бизнесе развита в гораздо меньших масштабах – «меж собой» бизнес умеет считать деньги. Притом, на мой взгляд, мотивация «бороться» с коммерческой коррупцией занижена именно в тех бизнес-секторах, где в капитале компаний высоко участие государства и муниципалитетов – более того, там мотивация «взять не моё». В секторах, где присутствует на 100% частный бизнес (без прямого или косвенного участия государства и местной власти), у собственников высока мотивация на снижение издержек, в том числе на выявление случаев завышения расходов (в том числе через субконтракты и аутсорсинг).
Насколько бизнес в России вовлечен в коррупционные отношения?
В тех случаях, когда бизнес вовлечен в систему госзаказа (или заказа, связанного с потоками госсектора – инфраструктурных монополий, госкорпораций, госкомпаний), он в значительной степени вовлечен и в перманентные коррупционные отношения.
С какими конкретными факторами это связано?
Первое: госзаказ, о чем я уже сказал. Второе: завышенные требования к ведению предпринимательской деятельности – так называемая регуляторика, которая ведет к увеличению масштабов контроля (надзора) в рамках правоприменения. От масштабов проверочной деятельности со стороны контрольно-надзорных органов в первую очередь страдает сектор МСП, который привык в индивидуальном порядке «откупаться» от требований контролеров. В институциональное решение проблем большая часть представителей этого сектора не верит.
Возможно сейчас ли вести бизнес в России, не прибегая к решению вопросов с помощью взяток или прочих услуг чиновникам?
Ряд видов деятельности вести невозможно из-за значительной величины регуляторной нагрузки. Это относится практически ко всем производственным видам деятельности (промышленность, стройка), к сфере торговли и значительному числу видов услуг. Это, конечно, не значит, что в России мало компаний, которые могут вообще обходиться без того, чтобы «откупаться». «Их» тоже есть у нас.
Есть ряд видов деятельности, где можно спокойно обходиться без взяток или во всяком случае где уровень коррупции, связанной с контролем-надзором, значительно ниже, чем в целом по экономике (если, конечно, речь не идет о госзаказе). Это, в частности, IT-сфера.
Правда ли, что несоразмерные нарушениям наказания регуляторов и контролеров вынуждают предпринимателей договариваться с ними напрямую?
Правда. Легче решить вопрос в «индивидуальном порядке», чем отстаивать свои права институционально – в итоге выйдет намного дороже.
Могут ли предприниматели каким-то образом защитить себя и свой бизнес от коррупции – или издержки и последствия могут стать слишком существенными?
Могут в конкретном случае, если формально правы, но в итоге это может выйти гораздо дороже и формально, и неформально. Например, можно пройти все инстанции (оспорить решения инспекторов в административном порядке или через суд и получить решение в свою пользу, но это тоже время и деньги). Кроме того, суды могут длиться месяцами и даже годами.
А потом, выиграв конкретный «кейс», получить к себе еще более пристальное (и пристрастное) внимание со стороны «проигравших». А это тоже время и деньги. При усложненной и запутанной регуляторике (противоречивых и запутанных нормативных требованиях) нарушения всегда можно найти – не одни, так другие. Итог: бизнес можно «задавить» на последующих проверках.
Что нужно сделать бизнесу, чтобы снизить уровень коррупции?
Снизить масштабы госэкономики, объем обязательных требований к предпринимательской деятельности (упростить регуляторику), резко сократить контрольно-надзорное правоприменение и штат контролирующих органов.
Владимир Буев, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства.