Какими способами и на чьих примерах выращивать бизнес региональным и муниципальным управленцам, рассказал «Итогам» вице-президент Национального Института системных исследований проблем предпринимательства Владимир Буев.
Инфраструктура, благодаря которой должен создаваться и расцветать бизнес, в Архангельской области достаточно обширна: отделы и департаменты по работе с предпринимателями есть во многих муниципалитетах, региональные структуры проводят форумы и выдают гранты. Впрочем, за прошлый год только 174 предпринимателя и компании получили государственную поддержку разных видов. Мы расспросили Владимира Викторовича о том, что лучше всего может стимулировать предпринимательскую жизнь, и какой экономической политикой можно реализовать шансы региона.
Отток лучших кадров из таких территорий, как Архангельская область, оставляет людей наедине с торговыми центрами и сырьевыми отраслями. Это необратимый процесс? Что даст возможность эволюционировать областной экономике?
— Если не учитывать Крым и Севастополь, то появление новых жителей в регионах связано с миграцией. В 1990-х — начале 2000-х приток был достаточно серьёзным, и количество приезжих оставалось выше, чем тех, кто уезжал из страны, даже с учётом естественной убыли. Этот фактор позволял поддерживать и средний уровень квалификации за счёт приезжих: они получили советское образование, которое было неплохим, имели опыт работы на советских предприятиях. Но сейчас процесс закончился. Те, кто хотел, уже переехали в Россию, и основной квалифицированный персонал сосредоточен в крупных городах либо там, где есть большие предприятия и постоянная занятость. Так что и по поводу северных регионов я не испытываю иллюзий. Хотя потенциал у Архангельской области есть: он связан с оборонной промышленностью, а она зависит, прежде всего, от госзаказа.
И это даёт возможность для экономики в целом, хотя, к сожалению, не нерыночную или не вполне рыночную. Есть миф о том, что инновации сосредоточены в малом бизнесе. Но если брать официальную статистику Росстата (он принимает формы отчётности по инновациям), пусть даже она не совсем адекватна, то крупные компании оказываются более активными, инновационный сектор включает преимущественно крупные промышленные и оборонные предприятия. Мы умеем создавать что-то единичное либо выпускать высокотехнологичную продукцию малыми сериями, — так сказать, умеем делать ракеты, а вот что касается массового производства и ширпотреба, тут мы не очень сильны. Я не очень хорошо отношусь к самому принципу государственных программ и государственного финансирования, но то, что идёт в эти отрасли, в существующей системе координат и в существующей модели экономики при всей своей неэффективности с большей вероятностью пока дает результаты, чем где-либо ещё.
Минэкономразвития экспериментирует с разными способами поддержки деловой активности в регионах. Какие инструменты развития и форматы содействия экономическому росту действительно сработали?
— В федеральной финансовой программе поддержки малого бизнеса (и в построенных на ее основе региональных программах) заложено такое количество инструментов, которое не во всех странах доступно: и кластеры, и бизнес-инкубаторы, и технополисы, и технопарки, и центры прототипирования, и микрофинансовые организации и много чего еще… Наверное, собраны все «форматы», которые когда-либо существовали в мире (от многих из них в экономически развитых странах уже отказались или отказываются; какие-то «форматы» - сугубо наша «придумка»). К ним прилагаются субсидии и компенсации: лизинговых платежей, банковских процентов, участия в выставках и ярмарках, инновационных проектов, закупки оборудования и т.д. В вашей области, например, внедрено три инструмента «поддержки инфраструктуры»: бизнес-инкубатор, инвесткомпания «Архангельск»(гарантирование/поручительство по банковским кредитам), фонд микровинансирования (выдача микрозаймов). Если оценивать в целом по России, с нужной отдачей не сработало практически ничего.
Тогда какие форматы стали менее неудачными, а какие не оправдали ожиданий совсем?
— «Менее неудачны» технопарки и технополисы. В них, пусть даже при огромных затратах, создаётся новый продукт, добавленная стоимость. Можно изучить практику Татарстана, достаточно приехать и посмотреть, как в республике устроена инфраструктура для бизнеса.
В технопарках важна интеграция с вузами. Они не могут работать без научно-исследовательского обеспечения: тогда они сведутся к стенам цехов, имущественному комплексу. Смысл технопарка как раз в том, чтобы сосредоточить на одной территории разработки и специалистов разного профиля, поэтому без институтов и университетов создавать технопарк бессмысленно.
А хуже всех «сработали» бизнес-инкубаторы.
Но туда в инкубаторы постоянно обращается молодёжь, кто-то приходит со своей идеей, кто-то — за идеей, кто-то за субсидией.
— Я смотрю с точки зрения экономической эффективности: инкубаторы обеспечивают прежде всего почтово-секретарские услуги, консультирование по налогообложению, бухгалтерскому учёту, кредитованию, правовой защите и развитию предприятия, бизнес-планированию, техническому обслуживанию зданий и так далее. Но у нас это сводится большей частью к льготной аренде помещений на первом этапе (со временем арендная плата должна увеличиваться). Можно посадить начинающего предпринимателя в инкубатор, дать ему льготы и даже грант на открытие бизнеса. Но вылетит ли предприниматель в итоге из этого гнезда? Проживёт ли без тепличных условий? Даже мировой опыт показывает, что эффекта почти нет. А самые эффективные стартапы, которые мы сегодня знаем, как мировые бренды (да и которые развились у нас), ни в каких бизнес-инкубаторах не произрастали, для этого есть иные институты и «площадки».
Кстати, в последние полгода Минэкономразвития на всех уровнях говорит о том, что собирается отказываться от грантов начинающим предпринимателям.
А если этот грант даётся под социально значимый бизнес, например, перевозки в удалённых территориях? Предприниматель решит проблему и заодно вырастит свой бизнес по другим направлениям.
— Если нужно решить какие-то социальные задачи, то здесь госзаказ сработал бы гораздо эффективнее, хотя и к этому институту я отношусь без пиетета, поскольку госзаказ очень коррупциогенен как инструмент. Регион или муниципалитет может заказывать работы в том объёме, который требуется, и тогда, когда требуется. Что мешает предпринимателю вырасти при госзаказе? Не обязательно специально создавать новую организацию с неизвестно каким предпринимательским потенциалом. При всех недостатках госзаказа при сравнении инструментов он все же лучше, чем безвозвратный грант.
Есть ли перспективы создания самостоятельной бизнес-среды в малонаселённых «сырьевых» регионах — таких, как Ненецкий автономный округ с его дефицитом кадров, суровым климатом и полярной ночью? Или таким регионам стоит лишь вписываться в федеральные программы, или вообще оставить надежды на локальные источники роста?
— НАО зарабатывает на нефти, а там, где какие-то виды деятельности приносят супердоходы, все остальные виды становятся ненужными, неэффективными. Сейчас и вся страна стоит ровно перед той же проблемой, что и Ненецкий округ, так что в нём как в капле воды отразилась ситуация в России.
Для развития малого и среднего бизнеса у нас слишком много разнородной и противоречивой регуляторики. Какой бы шаг не сделал предприниматель — он уже нарушитель. Что сделано только за последнее время? Например, Роспотребнадзор вышел из-под «закона о проверках» [ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» — Прим. ред.]. Сначала он был принят в 2001-м, новая версия появилась в 2008-м. С тех пор все эти годы органы контроля доказывали, что у них свои особенности, и выходили из-под действия закона. Последним вышел Роспотребнадзор, теперь он может без предупреждения приходить и проверять компании. Второе: когда начался рост цен, прокуратура пошла проверять торговлю, а заодно проверялось всё, включая соблюдение санитарных норм и правил, прав потребителей и т.п., в чём прокурорские проверяющие не разбираются. То есть для развития бизнеса объём контроля и надзора, который висит над любой компанией, слишком велик, и это главное.
В малых районах и городах, где все друг друга знают, «проверяльщики» не будут свирепствовать — они же знают, что тут считаные единицы компаний дают рабочие места.
— Знаете, я общаюсь со многими бизнес-обмудсменами, в том числе, кстати, и в Ненецком автономном округе, и могу сказать, что обстановка совсем другая. Этот объём проверок и контроля ложится на бизнес и в крупных, и в малых городах. Плюс к тому федеральные инициативы творчески преобразуются на местах. Например, приватизация предпринимателями арендуемых помещений: идут разные дискуссии, и чиновник думает — зачем помогать выкупу? Так я и собственность «сохраню», и бюджет пополню платежами, и еще сам «заработаю». Хотя всё это имущество нужно как можно больше сбрасывать на частных собственников.
Как скажутся санкции на регионах, где высока роль экспортных отраслей: например, лесного комплекса и целлюлозно-бумажного производства, как в Архангельской области?
— Экспорт никуда не денется. Под санкции попали только зарубежные кредиты (хотя их не обнулили, их всё равно можно найти, просто дороже и через использование «цепочек» разных международных «финансовых схем»), военные технологии, высокие технологии двойного назначения. У остальных отраслей-экспортеров даже наоборот, появится конкурентное преимущество, потому что часть их затрат — рублёвая, а продают они свою продукцию за валюту.
Что должно поменяться в системе поддержки малого и среднего предпринимательства? Как необходимо адаптировать эту систему, в том числе в нашей области, к текущим условиям, когда рыночные ниши (в отличие, например, от 1998 года), довольно плотно заняты крупными игроками?
— Я бы просто не мешал людям работать. Человек должен сам думать о себе и своём бизнесе, а не искать поддержки и не бегать от проверок. Возможности у нас есть, природные ресурсы тоже. Архангельская область по своей природе напоминает Финляндию, а поездки туристов туда резко сократились, в том числе не только из-за изменения рыночного платежеспособного спроса, но и из-за ограничений сотрудникам правоохранительных органов на отдых за рубежом. Куда поедут туристы? Значит, нужно создавать инфраструктуру. Возьмём Сочи: теперь город — картинка, создан относительно хороший сервис, и сюда многие едут кататься на лыжах. Природный комплекс — ваше конкурентное преимущество, и с учётом того, что схлынул поток в Скандинавию, его нужно использовать. Сейчас есть программа Минпрома по брендированию товаров и услуг — можно вписаться в неё и продвигать бренд своего туристического комплекса, культивировать отдых на Севере. Пусть это сначала кажется нереальным и непривычным, но для гостей из других территорий места вашей области могут стать привлекательными.
И у вас много таких предпосылок, которые есть не у всех. Можно развивать рыбную отрасль; в Архангельской области и НАО есть олени — конечно, они есть и дальше, в Сибири, но для каких-то рынков ваш регион окажется более интересным.
В чём должна состоять суть взаимодействия, сама позиция региональных и муниципальных органов по отношению к бизнесу, чтобы он рождался и расширялся?
— Я считаю, что бизнесу, и особенно совсем малому, государство вообще не должно помогать. Вокруг этой помощи вырастают группы влияния, коррупция, бюрократия. Просто: если бизнес торговый — сделайте для него схему размещения объектов такой, чтобы палаток было больше, пусть их ставят ближе к жилым домам, там, где удобно и жителям, и предпринимателям. А не так, как в Москве: тут собираются централизованно закупить павильоны, они будут числиться на балансе госпредприятия, а предприниматели будут брать их в аренду. Это уже не бизнес, это «госкорпорация по ларькам». Аналогично и в других отраслях. Не стройте госкорпорации по ларькам.
Предприниматель «в чистом виде» сам ищет ресурсы. Если он не может их найти, значит, он не предприниматель. Это касается не только торговли, но и того же туризма, который имеет у вас большие перспективы — просто им нужно заниматься: это исследования, маркетинг, PR, презентации на мероприятиях, подтягивание туристов, даже индивидуальная работа с ними, бизнес-процессы, поиск источников финансирования, даже если этих источников на поверхности не видно… Всё это не заменить одними субсидиями.
Что касается муниципальных органов, то удачные примеры нужно искать под лупой. Есть муниципалитеты, которые раньше всех сделали ставку на развитие предпринимательства.
Например, много пропиаренный Саткинский муниципальный район Челябинской области, они вписались во все возможные программы, получили множество денег. Обив всевозможные госпороги, только за пару-тройку лет на рубеже конца 2000-начала 2010 годов из бюджетов всех уровней они получили 501 млн рублей, в качестве отдельной подпрограммы на сумму 77 млн рублей – это деньги по программе поддержки и развития малого и среднего предпринимательства. И в итоге бизнес действительно появился, пусть за счёт бюджетной иглы. Их метод в основном сводился к финансовой накачке.
К чьему опыту за рубежом советуете присмотреться областным управленцам?
— Достаточно интересная история была в Чили. Там делали хорошее вино, но его пили только сами чилийцы: не хватало сертификатов, полученных по всем международным правилам, так что вина не было на мировых рынках. И плюс к этому не хватало понимания: где его могут пить? Кто его потребители с учётом вкусовых и прочих характеристик? Поэтому государство и предпринимательские объединения вложились в три направления: маркетинговые исследования, сертификацию и выставки. Сейчас сертифицировано примерно 25% всех винодельческих производств, и весь мир теперь заполнен чилийским вином, оно стало конкурентным преимуществом страны.
Нужно также смотреть на то, что можно сделать на территории, и доводить до реализации своё преимущество, искать, что может стать той самой удочкой, о которой так любят говорить.
Но ведь невозможно заранее предугадать и назначить приоритетные отрасли! В Чили «чикагские мальчики» тоже сказали: те, кто вам скажет, какие отрасли должны быть главными — шарлатаны.
— Главные «назначить», конечно, нельзя, но приоритеты выделять можно и нужно. Но всегда есть потенциальные точки роста, есть конкурентные преимущества, которые иногда видны невооруженным глазом (а иногда не видны и «вооруженным»). Есть возможности самого региона и то, что из них вытекает. Ясно, что если вино в регионе никогда не производили, и лоза там не растёт, то она и не вырастет, как ни старайся. В Чили государство и не решало, что надо делать, а отчасти компенсировало расходы на сертификацию, но инициатива шла именно от бизнеса, от отраслевых, а не от общественно-политических ассоциаций предпринимателей.
Федеральный центр явно перешёл к политике «регионов-локомотивов», при которой помогает не всем территориям одинаково, а направляет основные средства тем, кто сам умеет добиваться экономического роста. Предполагается, что лидеры подтянут экономику соседей и заставят их двигаться. Не оставляет ли эта политика отдельные области на периферии, из которой нельзя выбраться? Что делать, чтобы стать «локомотивом»?
— «Локомотивы» — палка о двух концах. Любое экономическое стимулирование надо оценивать в разных промежутках времени: кратко-, средне- и долгосрочном, и иногда меры поддержки на разных дистанциях могут дать прямо противоположный эффект. Выделение «локомотивов» может простимулировать тех, кто ничего не делал, потянуться за морковкой, а может и дестимулировать тех, кто что-то делал, и они расслабятся, получив финансирование. Есть риск того, что это приведёт к вытягиванию кадров и ресурсов в лидерские регионы из тех территорий, где ничего не предпринимают, и усугубить диспропорции в развитии. Например, Санкт-Петербург всегда будет вытягивать людей из регионов Северо-Запада. Это естественный рыночный процесс. Он же может начаться у соседей других «локомотивов».
Чтобы самим стать таким лидером, нужно опираться на спрос и собственные преимущества. Каждый может стать «локомотивом» в чём-то своём. Как вырвалась вперёд Калуга? Там регион просто гарантировал определённые правила инвесторам. Губернатор давал им свой мобильный телефон: если вам кто-то мешает — звоните. И основные средства инвестиций были частными, государство обеспечивало прежде всего правовую и производственную, включая транспортную, инфраструктуру. Такой подход применим везде.
Персона
Владимир Буев — вице-президент Национального Института системных исследований проблем предпринимательства, президент группы исследовательских компаний «Тезаурус», главный редактор делового журнала «Первая гильдия России». С 1992 года работал экспертом в Рабочем центре экономических реформ при Правительстве России, затем — руководителем проектов Института стратегического анализа и развития предпринимательства. В 2003 - 2004 гг. являлся заместителем руководителя Экспертной группы при Рабочей группе по вопросам государственного регулирования в сфере промышленности и научно-технической деятельности Правительственной комиссии по проведению административной реформы. Руководил или принимал участие в десятках проектов Евразийской экономической комиссии (ЕЭК), Минэкономразвития России, Минпромторга России, МЧС России, Федеральной антимонопольной службы, Мирового Банка (World Bank), Мирового экономического форума, программы Европейского Сообщества TACIS, ряда российских региональных администраций (включая Правительство города Москвы).