Это – заключительная часть интервью с Андреем Яковлевым.
- Андрей Александрович, Вы приветствуете фактическое возвращение на некие позиции во власти Алексея Кудрина. В то же время появление этого человека вблизи Кремля вызвало яростное сопротивление. Даже неожиданно выплывший из небытия Юрий Лужков заявил в интервью «Интерфаксу»: это ужасно, что Кудрин возвращается. А люди, вращающиеся возле власти, просто брызжут слюной. Сопротивление всему, что может и должно продвинуть экономику и саму страну вперёд, только нарастает.
- На мой взгляд, возвращение Кудрина к более активной практической деятельности и работе на власть в том числе можно связать с высокой активностью «Столыпинского клуба».
- Есть такое дело.
- Причём отметим: там собрались, с одной стороны, Андрей Клепач и подобные ему эксперты, с другой же стороны, люди из бизнеса типа Бориса Титова, к которым примкнул Яков Миркин. То есть состав там весьма разнородный. Это же касается и идей, идущих оттуда. В чём, на мой взгляд, проблема с предложениями «Столыпинского клуба»? Там есть определённые рациональные зёрна. То, что стимулирование экономики нужно – это правда. Но коллеги из «Столыпинского клуба» до некоторой степени занимаются тем, что ищут кошелёк под фонарём, а не там, где они его потеряли, или – точнее – где у них его отобрали.
Я не случайно уже несколько раз касался сюжета, связанного с силовиками, потому что люди из «Столыпинского клуба» его вообще не затрагивают. Но представим себе: открываются денежные краны и начинают выдаваться деньги, а бизнес не понимает, что будет делаться в перспективе, когда у него нет гарантий, что, если они что-то создадут, к ним не придут очередные люди в погонах и не отберут всё, что они создали. Такая конструкция с высокой вероятностью приведет к тому, что струя из открывшегося денежного крана сразу будет перетекать на валютный рынок. И все деньги будут плавно уходить через офшоры на зарубежные счета.
Я не к тому, что Кудрин сформулировал какую-то внятную альтернативу предложениям «Столыпинского клуба». Для меня значимо, что он публично, причём уже довольно давно, начал говорить о необходимости диалога с силовиками и о реформировании силового блока. Причем говорил об этом с пониманием и проблем этого блока, и пониманием его интересов.
Ещё в 2012 году, почти сразу после своей отставки, Кудрин инициировал проект по разработке новой концепции реформы МВД. И эту работу делали коллеги из Института проблем правоприменения при Европейском университете. Работа реально была закончена в октябре – ноябре 2012 года. Её большая аналитическая часть была тогда же обнародована.
Тогда же был подготовлен пакет практических предложений, но он не был обнародован. Я знал, что он существует, но нигде его не видел и поинтересовался у коллег, в чём дело. Оказалось, что Кудрин этот пакет предложений послал министру внутренних дел Колокольцеву. Тот отправил пакет всем своим замам, которые написали на эти предложения массу критических замечаний. Это всё вернулось к Кудрину и от него – к экспертам ИПП, которые стали на эти замечания отвечать. В итоге при всей разнице в исходных позициях пошел диалог.
Понимаете, распространенное представление (идущее в том числе от СМИ), что в МВД все насквозь коррумпировано, это искажение реальности. Да, там (как и в других госструктурах) есть коррумпированные сотрудники. Но речь идёт о большом ведомстве, где работает почти миллион человек и которое выполняет важные социальные функции. И у людей в МВД есть своё понимание, как они должны это делать, и одновременно есть собственное понимание своих проблем.
Любопытно, что в итоге, когда начался упомянутый мною диалог, стороны сошлись, что, в конечном счёте, диагноз поставлен более-менее правильно: у системы много проблем. Но у них не было консенсуса в том, как эти проблемы решать. В частности одно из ключевых предложений, которое выдвигали Волков и его коллеги из ИПП, сводилось к необходимости децентрализации системы: должна быть федеральная полиция, региональные службы, полиция общественного порядка на муниципальном уровне. Необходимо отдельное агентство, занимающееся сбором криминальной статистики, чтобы снять эффект искажения, связанный с улучшением «палочной» отчётности. Нужно агентство по расследованию коррупционных преступлений. Возражения же МВД и других силовиков постоянно отсылают к опыту 1990-х: любая децентрализация в наших условиях чревата хаосом и попаданием региональных структур под влияние криминала.
- Они в чём-то, наверное, правы…
- Наверное. Но для меня важно, что начался диалог. А Кудрин был приглашен Колокольцевым в состав Общественного совета МВД и получил дополнительные возможности для «институциональной» поддержки такого диалога.
Возьмём другой пример. В ноябре прошлого года был Гражданский форум, где одна из площадок была посвящена проблематике взаимодействия между гражданским обществом и правоохранителями. И там принимали участие не только эксперты и представители НКО, но и люди из МВД. И все они попытались в итоге прийти к каким-то базовым консенсусным точкам, от которых можно отталкиваться. Одной из этих точек была необходимость взаимного уважения: с одной стороны силовики, а с другой, гражданские активисты должны видеть друг в друге не врагов народа, а людей, имеющих свою точку зрения. И когда есть взаимное уважение, можно пытаться о чём-то договариваться.
Это долгий процесс, который может дать результаты не завтра, но главное – он начался. И Алексей Кудрин, который был долгое время министром финансов, сумел, по-моему, взглянуть достаточно широко на проблему взаимодействия с силовым блоком, начав выстраивать диалог с его представителями. Это может стать очень важным элементом для запуска обсуждения вопроса, как и куда мы сможем двигаться.
- Как я понимаю, Андрей Александрович, Вы верите в этот диалог. А в его результативность?
- Это хороший вопрос, но иногда процесс может быть важнее, чем быстрый непосредственный результат. И важно включение в этом процесс новых участников. Как уже было сказано, конструкция, на которой строилась вся общественная система, начиная с 2000-го года, держалась на трёх китах – федеральной бюрократии, олигархах и силовиках. После кризиса 2008 – 2009 года стало ясно, что работать эта конструкция перестала, и нужно что-то менять.
В период между 2009 – 2011 годом были попытки вовлечения в диалог новых социальных групп, например, успешного среднего бизнеса, - прежде всего, по линии ассоциации «Деловая Россия», которая в этот период, пожалуй, стала наиболее влиятельной. Но на самом же деле, есть ещё две существенные новые социальные группы: региональные элиты (прежде всего, административные) и элиты общественного сектора (менеджмент крупных бюджетных организаций). Это – довольно существенная часть экономики и общества. И чтобы выйти на понимание того, где мы находимся, как и куда можем двигаться, необходимо вовлечение в диалог названных мною новых групп. Они заметно расширились и укрепились в 2000-е годы, когда средний бизнес вырос, а качество представителей новой бюрократии, в значительной степени региональной, значительно выросло, чиновники стали более компетентны.
Да, есть коррупция, но коррупционеры отнюдь не все, и это надо понимать.
К тому же чиновникам есть, что терять. Если на федеральном уровне, к сожалению, во многих случаях происходит деградация, то в целом ряде продвинутых регионов есть сильные команды, которые пытаются что-то делать. Что касается элиты общественного сектора, то было существенное вливание денег и в образование, и в здравоохранение, и в социальную сферу в целом. И при всех негативе, который сейчас звучит в СМИ, в реальности в бюджетном секторе наблюдается очень большая неоднородность и там существуют организации с явной позитивной динамикой.
Через взаимодействие с добросовестными игроками из новых социальных групп, думающими о своём будущем, можно пытаться выстраивать общее будущее для страны. Но при этом есть очень важный вопрос: что по сути сейчас пытается делать правительство? Оно пытается (и это лоббируют коллеги из «Столыпинского клуба») создать благоприятные условия для бизнеса, обеспечив, по сути, выход из кризиса за счёт населения.
- Это уже видят, мне кажется, все.
- В моём понимании такая версия не пройдет. Выйти из кризиса можно только в ситуации, когда не только люди будут «затягивать пояса» (люди их затягивают, начиная с Крыма). Пока они согласны, что Крым наш, и они готовы за это что-то заплатить. Но проблема в том, что элита за это платить не готова. И пока элита не осознает, что ей тоже надо себя ограничивать – свои аппетиты, свои модели поведения, свои прибыли и всё остальное – если не будет этого понимания, не будет консенсусов, позволяющих двигаться дальше.
- Как-то не слишком оптимистичен Ваш взгляд на ситуацию.
- Мы все находимся там, где находимся. А спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Надо правильно понимать: у обычных граждан в нашей общественной системе, к сожалению, возможности на что-либо повлиять крайне ограничены. Они, конечно, могут выйти на улицу или могут перекрыть федеральную трассу, как было в Пикалёво, но реально изменить ситуацию они не могут. Изменить ситуацию могут только элиты. И это – данность. На самом деле, элиты сильно проиграют, если система пойдет вразнос. Украина не так далека от нас – не только географически, но и политически. Грубо говоря, мы тоже можем сорваться в подобный сценарий. И тогда проиграют все.
И элиты сейчас должны осознать, что им лучше сейчас начать себя ограничивать и начать договариваться друг с другом. Безусловно, краха через год–два у нас не будет – накопленных Кудриным резервов на этот период хватит. Но и развития не будет – поскольку краткосрочные возможности, созданные девальвацией, гасятся неопределённостью, существующей на макроуровне. И крах неизбежно будет на горизонте 5-7 лет – если в ближайшие 1,5-2 года элиты не смогут договориться друг с другом о возможных путях развития страны.
Беседовал Владимир Володин