Что такое жизнь предпринимателя в далёком от столицы российском регионе? Почему вполне успешный бизнесмен начинает заниматься общественной деятельностью? Об этом вторая часть нашей беседы с Ларисой Бутенко.
- Лариса, Вы десять лет занимаетесь предпринимательской деятельностью. Так сказать, «бывалый» бизнесмен…
- Да. И большей частью моя деятельность связана с производством. Все горести и тяжести производственного бизнеса я испытала на себе.
- Каким производством Вы занимались?
- Конечно, есть и торговля…
- Торговля есть у большинства предпринимателей.
- С торговли моя предпринимательская деятельность начиналась. И когда я столкнулась с ограниченным предложением товара, которым торговала, а продавала я пиломатериалы, то встал вопрос о развитии собственного производства. И производство у меня тоже есть.
- У Вас лесопилка?
- Да. Пришлось и этому учиться.
Все считают, что у женщины должен быть салон красоты, либо магазин одежды…
- Это кажется более логичным, но у Вас – лесопилка.
- Производство пиломатериалов, конечно, не глубокая переработка. У нас нет сушилок, систем по склейке. А благодаря тому, что я произвожу товар с низкой стоимостью, то кризис по мне, слава Богу, так сильно не шандарахнул. Да, я тоже испытываю на себе его давление, но производители относительно дешёвых товаров массового потребления пострадали не так сильно, как те, кто работает в среднем сегменте. Об элитарном сегменте говорить не будем.
- И что может сказать о своей (и не только о своей) предпринимательской деятельности человек, так долго занимающийся производственным бизнесом? Что Вы поняли за эти годы?
- За десять лет занятия производством в нашей стране ты понимаешь точно, что до идеальных условий работы – как до Луны пешком. Это – с точки зрения нормотворчества и требований к производственному бизнесу. Мы не успеваем меняться под наши законодательные и нормативные изменения.
У меня производство находится в районе, в сельской местности, а магазин – в городе. Магазин небольшой, и проверяющие приходили ко мне за десять лет раза два. А производство считается в районе крупным (сельская местность – своя специфика), и приходят ко мне с проверками два – три раза в год. Так я испытываю все прелести работы в сельской местности, где проверяющим приходить особо не к кому, и они идут к тебе. Это всё можно рассматривать в контексте развития предпринимательства, когда количество проверок должно, по идее, уменьшиться.
- Чем больше предпринимателей, тем меньше каждому достаётся, и наоборот…
- Да. Вот сейчас количество предпринимателей сокращается – кризис всё-таки, и я ощущаю, как растёт внимание контрольно надзорных органов. Это очень ощутимо.
- А кроме производства и продажи пиломатериалов Вы ничем не занимались?
- Нет. Так получилось, что мы достигли хороших объёмов, продаём свою продукцию не только на территории Приморского края, а вышли на весь Дальневосточный округ: Магадан, Чукотка, Сахалин. В связи с падением курса рубля мы стали интересны корейскому рынку стройматериалов. А поскольку в дело пошли более дешёвые породы деревьев, то экспортные возможности для нас открыты.
Но, скажу честно, на данный момент, учитывая, что 80% моего времени занимает общественная деятельность, приходится тяжело.
- Вот про общественную деятельность стоит поговорить подробнее. Как Вы попали в общественные деятели? И каково быть в регионе, где, как я понимаю, нет громадных городов-миллионников, быть общественным деятелем в области предпринимательства?
- Понимаете, я живу в городе, а бизнес у меня в муниципальном районе. И я заметила, что в районе предприниматели существуют вообще сами по себе. Я обратилась в администрацию с вопросом: есть ли какое-нибудь предпринимательское сообщество, что-нибудь, есть ли где какая-нибудь диалоговая площадка, на которой они общаются. Выяснилось, что ничего нет. Вообще. И я предложила: давайте что-нибудь сделаем. С этого всё началось.
Самый первый этап – совет по малому и среднему бизнесу при главе администрации. Они обязаны быть везде, и здесь тоже были, но только на бумаге. Люди, которые в этом совете формально состояли, даже не знали, что он есть. Мы этот совет переформатировали, ввели туда новых людей и начали собираться с определённой периодичностью. Мы обсуждали насущные проблемы, к нам начали приносить нормативные документы, касающиеся предпринимателей: арендные ставки, коэффициенты-дефляторы. Но всё это было такое… «местечковое».
А потом я столкнулась с проблемой, с которой сталкивались предприниматели по всей России, – это тахографы. Я имею дело с деревопереработкой, у меня есть большие грузовики, и в определённый момент выяснилось, что у меня должен быть тахограф. Я начала вникать в суть вопроса и выяснила, что те тахографы, которые я должна поставить на машины, ещё не производят. (Тахо́граф — контрольное устройство, устанавливаемое на борту автотранспортных средств. Предназначено для регистрации скорости, режима труда, отдыха водителей и членов экипажа – В.В.).
А стоит, между прочим, эта игрушка 50 тысяч рублей.
И когда я начала выяснять, что делать в таком случае, оказалось, что ситуация, как в сказке: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Тахограф должен стоять на грузовике, причём такой, какого в природе не существует.
А в тот момент только начал образовываться институт бизнес-омбудсменов, у нас он тогда существовал, наверное, месяца четыре. И я позвонила: раз есть омбудсмен, значит, он должен нас защищать. Попала я сразу на Марину Анатольевну Шемилину (бизнес-омбудсмен Приморского края – В.В.) и говорю ей: защитите нас, Вы ведь наш защитник. Объясняю, что надо ставить тахограф, а его в природе нет.
Марина Анатольевна мне в ответ: по этому поводу мне звонят, жалуются, но ни одной письменной жалобы нет, а нужно зафиксированное заявление. О’кей, - говорю, сажусь, пишу заявление, прикладываю норматив и отправляю. И вот с Дальнего Востока пошла волна, к которой присоединились и другие регионы. Это было в апреле, а в конце мая к нам приезжал Борис Юрьевич Титов, у нас был большой дальневосточный предпринимательский съезд. На нём опять был поднят этот вопрос. Титов пообещал обратиться в Госдуму, чтобы хотя бы за отсутствие тахографа не брали штрафы. В итоге в течение двух или трёх месяцев с моего обращения вопрос был решён, и спустя три месяца Дума наложила мораторий на штрафы.
И я подумала: значит можно что-то делать, можно что-то менять.
Это тяжело, ведь нужно погружаться в каждый вопрос, изучать различные документы. Но тут я поняла, что от этого зависят условия нашей работы. Я с этим столкнулась, и с той поры начала активно заниматься общественной деятельностью.
Я занималась изучением бизнес-среды, нормативных документов, погружалась в самые разнообразные темы. И это затянуло.
Мне очень нравится общаться с нашими предпринимателями, это замечательные люди, которые помимо своей основной деятельности пишут стихи, вышивают, поют божественными голосами. И потом общественная деятельность для меня – это определённое служение обществу, когда ты можешь своей работой, своей активностью, вовлеченностью в общее дело менять ситуацию, сложившуюся вокруг тебя.
Окончание следует.
Беседовал Владимир Володин