12 июля в интервью оренбургскому интернет-изданию Оренполит.ру Вячеслав Игрунов, являющийся, кроме всего прочего, одним из отцов-основателей НИСИПП, заявил, что одним из условий выживания нашего государства является смена элит (http://orenpolit.ru/interview/item/1960-vyacheslav-igrunov-rossii-dlya-vyzhivaniya-neobkhodima-novaya-natsionalnaya-elita).

Поскольку вопросы ему задавались в основном касательно политической элиты, мы решили узнать мнение Вячеслава Владимировича о состоянии и перспективах бизнес-элиты.

- Вячеслав Владимирович, в интервью уральскому изданию Вы сказали, что необходима смена элиты. Как я понял, речь шла об элите политической. А другие элиты менять не надо?

- Чтобы быть лучше понятым, я должен показать, как я понимаю национальную элиту.

Часть общества, продуцирующая смыслы, задающая вектор развития, пролагающая пути к новому – вот это, в принципе, и есть элита. Результат ее существования – высокая адаптивность общества, умение находить устойчивые или гибко меняющиеся механизмы функционирования – структур управления, трансляции культуры, науки, образования, экономики и т.д.

Верифицировать принадлежность к элите довольно трудно, поэтому в политическом классе распространено гораздо более инструментальное представление об элитах: элита – это те, кто принимает решения, кто обладает реальной властью, прежде всего, политической, экономической. Я иногда пользуюсь таким определением в соответствующем контексте, но в своем интервью я говорил совершенно о другом. Ведь люди, по факту обладающие властью, часто являются просто полуслучайной временной костелляцией субъектов, не столько результатом отбора, сколько субстратом, в котором этот отбор «лучших» осуществляется. Иногда результатом функционирования таких групп является деградация общества, национальная катастрофа. Элита же рождается в результате долгого процесса эволюции, создания сложного и устойчивого социального биоценоза. Элита похожа на английский газон: она нуждается в немногом: в поливе и стриже. Но триста лет кряду.

Мне чаще приходится говорить о политической элите, и здесь у меня есть довольно устойчивые представления. Но я не думаю, что бизнес-элита, например, имеет принципиально иные характеристики. Бизнесмен, как правило, занимается зарабатыванием денег. Как выразился один мой знакомый коммерсант, коллекционированием денежных знаков. Это занятие обыденное, какими бы цифрами не оценивалось состояние предпринимателя, и сколь бы успешным он не был.

Размер капитала автоматически не рождает элиту. Бизнес-элитой можно считать успешных предпринимателей, которые совершают прорывы к принципиально новым решениям или доводят до совершенства гадких утят экономики. Но еще более к элите бизнеса следует причислять тех людей, которые своей деятельностью задают этические нормы деловой жизни, кто утверждает социальный смысл экономической жизни, кто использует коллекционные дензнаки для решения общественных проблем. Тех, чей горизонт уходит далеко за пределы их жизни.

Да, крупные состояния открывают больше дверей к элитарной активности. Как говорил Джордж Сорос, миллионеры делают деньги, миллиардеры делают историю. Однако и небольшие состояния не мешают бизнесмену иметь представления об общественном смысле его деятельности, о миссии его дела, и в конечном итоге, о человеческих ценностях, о желаемом будущем. Именно наличие идеальных мотивов и высокие стандарты экономического и социального поведения создают предпосылки для формирования бизнес-элиты.

Но элита это не набор людей, даже весьма достойных. Элита - это среда с развитыми и устойчивыми, долговременными внутренними связями, проникнутая осознанием своей общности и смысла своего служения.

Здесь можно поговорить об элите научной или политической, военной или духовной. Но в любом случае основным требованием является наличие идеальных представлений о смысле деятельности, наличие надперсонального горизонта в целеполагании. Отмечу только, что наличие элит – профессиональных, сословных, классовых, в принципе, еще не обеспечивает возникновения национальной элиты.

Как я уже говорил, для элиты необходимо ощущения смысла существования и деятельности, видение далекого горизонта, образа желательного будущего. Но если эти образы, нравственные принципы близки у разных элит, это дает им общий язык и предмет для общих устремлений и дел. Это сшивает их в единую лидерскую группу, среду, где вызревают национальные идеи, где формируются алгоритмы развития. Именно эту группу, среду я и называю национальной элитой.

- Это люди общих взглядов или нет?

- Вы можете иметь разные представления о том, как двигаться к общей точке на горизонте. И эти различия могут разводить вас по партиям, клубам, сообществам, но они не мешают диалогу и ощущению общности. Если же в профессиональных средах, сословиях не возникает групп с общими представлениями, общей мотивацией, общим образом будущего, элита невозможна, ни профессиональная, ни тем более национальная. Соперничество уступает место вражде партий, кланов и клик, а место дискуссий занимает гражданская война – горячая или холодная. Общество, живущее так – без элиты и в перманентном конфликте, – обречено.

- И всё же вернёмся к бизнес-элите.

- Вернёмся. Может ли наша бизнес-элита продуцировать смыслы? Сам вопрос абсурден потому, что она не может их продуцировать – она не элита. А если она элита, то может. Это – по определению.

Кого мы обычно называем бизнес-элитой? Олигархов или крупных бизнесменов, или открывателей чего-то нового. Скажите, пожалуйста, какие смыслы мы получили от этой «элиты» за последние 20 лет?

- Честно говоря, никаких. По крайней мере, по моему мнению.

- В том-то и дело. Но это значит, что такой элиты просто не существует. Люди, которые должны её составлять, руководствуются одним девизом: обогащайтесь. Они занимаются бизнесом, понимая его, как зарабатывание денег. Не так важно, каким способом, не так важно, на чём: главное, чтобы денег было как можно больше.

- Но бизнес, в первую очередь, - это и есть зарабатывание денег.

- Я в своё время знал одну прекрасную компанию, во всяком случае, мне так казалась. Было это в начале 2000-х, и я с этой компанией работал: она меня поддерживала, за что я ей очень благодарен.

Руководители этой компании говорили, что в принципе очень важно диверсифицировать экономику. В наше время нужно вкладывать ресурсы в хай-тек, в новые направления экономики…

- Эта была очень близкая Вам мысль, ведь Вы в начале 2000-х создавали партию «Союз людей за образование и науку (СЛОН)», где всё это было в программе.

- Да, безусловно.

И вот я иду в эту компанию и говорю: «В нашей науке есть 17 направлений, готовых к технологической реализации, Но им нужна поддержка. Ваша компания зарабатывает огромные деньги, она – самая богатая компания в стране. Возьмите часть ресурсов и поддержите эти инновации. Через некоторое время они должны дать неплохой доход».

Мне ответили: «Мы, действительно считаем, что эти направления надо поддерживать, но это – задача государства, пусть оно этим занимается».

Я говорю: «Простите, так случилось, что основные ресурсы, которыми обладает страна, приватизированы. Деньги есть в частных компаниях, а государство не может помочь, оно не справляется с бюджетом».

- Значит, сегодня ничего не будет, - отвечают мне.

- Как? У вас же есть ресурсы.

- Но мы вкладываем их в нефть, в политику…

- А почему не вложить их в науку?

- Нет. Сейчас нефть даёт самый высокий доход, и никто ни одной копейки и ни одного цента не оторвёт от нефти ни на что другое.

Скажите: люди из этой прорывной замечательной компании могут считаться бизнес-элитой? Конечно же, нет: это хапуги, которым нужно урвать сегодня и как можно больше. А о завтрашнем дне пусть думает кто-то другой. Мы вынем для себя как можно больше. А там, как сложится, так и сложится. Что будет со страной им неинтересно. Что будет дальше с бизнесом, неинтересно – надо заработать сейчас.

И этих людей у нас в стране называли лучшими бизнесменами. Их называли элитой. В них верят и сейчас. Но для меня они никакой элитой являться не могут.

- Вячеслав Владимирович! Поскольку мы с Вами знаем друг друга уже немало лет и во время, о котором Вы говорите, работали вместе, я могу уточнить: речь только что шла о компании ЮКОС. О компании, у которой завтрашнего дня не оказалось по совсем другим причинам, о компании, которая хоть что-то делала, кроме зарабатывания очень больших денег. Давайте вспомним, что ЮКОС содержал свою школу-интернат, ЮКОС организовывал компьютерные курсы для педагогов (я знаю людей, закончивших эти курсы), делал ещё кое-что. Да, эти траты были несоизмеримы с доходами компании, но они были. И это была одна из немногих, если не единственная компания, делавшая хоть что-то.

- Да, это компания, которой я благодарен. Но вот простая история: они решили открыть филиал в Эстонии. Они ищут человека, который бы этим занимался, и я предлагаю: есть такой человек. Бывший министр эстонского правительства. Можно его назвать и русофилом, во всяком случае, он блестяще говорит по-русски, поскольку вырос в Москве. Он занимается бизнесом и полностью вписан в эстонское общество. И ему интересно возглавить компанию.

Ответа я не получаю, но через некоторое время узнаю, что руководить филиалом взяли человека, не вписанного в эстонское общество, более того, находится с ним в плохих отношениях. Зато он был организатором «бума» производства цветных металлов и нефти в Эстонии, о чём там прекрасно помнят. Человек, имевший криминальный бизнес. И он оказывается почему-то более удобным, чем нормальный бизнесмен, относящийся к элите эстонского общества.

Какие интересы преследовала компания в данном случае? Можно ли относить людей, принимающих такие решения элитой? Я их элитой назвать не могу.

Продолжение следует.

Беседовал Владимир Володин.