Не хватает прав доступа к веб-форме.

Записаться на семинар

Отмена

Звездочкой * отмечены поля,
обязательные для заполнения.

Сектор МСП: Банковское кредитование и государственная финансовая поддержка

Юрий Симачев, директор по экономической политике НИУ ВШЭ. Как расти российской экономике. Часть первая.

Юрий Вячеславович Симачёв регулярно выступает на страницах нашего сайта. Наша сегодняшняя беседа – о проблемах роста отечественной экономики и не только о них.

 

- Юрий Вячеславович, в связи с приближающимся Новым годом у нас началось подведение печальных итогов и высказывание апокалипсических прогнозов.

Например, Алексей Леонидович Кудрин, бывший министр финансов и вице-премьер, а ныне – руководитель Счётной палаты заявил, что «после Второй мировой войны у нас такого длинного периода в истории России, чтобы мы жили больше 10 лет с таким темпом роста [экономики] — 1%, нет». «Мы, в общем-то, попали в серьезную такую застойную яму, серьезную», — уверен Кудрин. По его словам, общий потенциал роста, даже в «успешные годы» с небольшим темпом роста экономики, составляет всего 1,6–1,8%. А в этом году, наверное, будет примерно 1,6% — ниже официального прогноза.

Я помню, как ещё в советские времена утверждалось: для нормального экономического развития необходим рост экономики в 4%. Что у нас, на самом деле, с Вашей точки зрения, происходит?

- Первое, что я хотел бы сказать: Алексей Леонидович прав, говоря, что, если не будет структурных реформ, то будут низкие темпы роста. И я в этом никакой принципиальной новизны не вижу. Понятно, что, с одной стороны, нам нужны более высокие темпы роста, существенно более высокие 3% - 4%.

Вы помните: когда-то нам хотелось, чтобы рост был более 7%.

- Я это хорошо помню.

- А сейчас – хотя бы 3 – 4%.

Поскольку сейчас есть такое редкое единодушие экспертов, что по большинству направлений у нас структурные реформы не состоялись, то возникает вопрос: если даже без структурных реформ мы как-то растём, то с ними точно должна быть какая-то прибавка к темпам роста.

Существуют, естественно, разные оценки, что это может дать, но принципиальный вопрос здесь: с одной стороны, - политическая воля, с другой, - эффективная реализация этой воли при структурных изменениях.

- Увы, пока нам вместо структурных реформ повышают НДС, вводят «экспериментальный» налог на самозанятых и принимают целый ряд других непопулярных мер, основная задача которых – вытряхнуть из карманов населения все деньги, которые там ещё остались.

- У нас ситуация, при которой получается, что в области макроэкономики Россия реализует достаточно качественную и ответственную политику. И получается, что дальше все меры по спасению экономики опять же концентрируются на уровне макроэкономической политики. Там мы научились достаточно эффективно решать проблемы: проблемы, связанные с волатильностью курса, проблемы, связанные с инфляцией (их мы решаем достаточно эффективно), проблемы с устойчивостью банковской системы, с устойчивостью бюджета.  В этих областях есть чёткий прогресс.

Поэтому сложилось общее ощущение, и оно такое грустное,  что, сколько мы ни говорим про структурные реформы, ничего особого у нас с ними не происходит. И единственное, что нас спасает – это некоторые меры внутри макроэкономической политики. Поэтому резко сужается возможный инструментарий. Из-за этого в гораздо меньшей степени можно рассчитывать на мотивацию самого бизнеса и самих граждан по развитию. Да, это  всё существенно ограничивается.

Так что, с одной стороны, можно быть достаточно спокойным, что не будет каких-то катаклизмов, но при этом нельзя рассчитывать на какие-то исключительно высокие темпы роста, поскольку решения, связанные с темпами роста, уже вне макроэкономической политики. То есть макроэкономическая политика должна остаться такой же ответственной, консервативной, безусловно, лучше без повышения налоговой нагрузки на экономику, обеспечивающей сбалансированность доходов и расходов бюджета, низкую и достаточно прогнозируемую инфляцию – и всё. А все остальные решения должны быть вне этого.

- Юрий Вячеславович, как я понял, Вы считаете, что нам сейчас не грозят новый дефолт и другие катастрофические события. Но вот «Газета. Ru» опубликовала буквально на днях интервью с известным Вам человеком, бывшим зампредом ЦБ, Сергеем Алексашенко. Вот одна из высказанных им оценок сегодняшней ситуации:

«Политика госдолга, дефицита бюджета — нормальный инструмент                                                                        экономической политики. И большинство стран, которые используют этот инструмент, они как-то вот избегают экономических катастроф. Некоторым странам этого избежать не удается. Но означает ли это, что такой инструмент вообще никогда нельзя использовать? Нет, не означает.

Но у нынешнего Минфина другая точка зрения. Мне кажется, что это ошибка. Мне кажется, что они не понимают изменившейся ситуации. Мне кажется, они не понимают, что в 98-м году перед Россией стояла политика макроэкономической стабилизации, которой мы, кстати, достигли только после августовского кризиса.

А сейчас стоит задача повышения темпов экономического роста в условиях пониженной экономической активности. Это разные ситуации, и должны применяться разные инструменты с разной эффективностью. А Минфин этого не понимает, не хочет понимать, не хочет слышать аргументы».

Между прочим, как раз сегодня в ленте новостей появилось сообщение, что Минфин собирается  начать новый раунд продажи евробондов.

Как Вы смотрите на то, что Алексашенко сравнивает сегодняшнюю ситуацию с ситуацией двадцатилетней давности? Ведь он, видимо, не исключает возможность катастрофы.

- Понимаете, любой уважающий себя эксперт не исключает никаких вариантов развития событий. Но он старается говорить о некоей вероятности, о необходимых условиях, предшествующих тем или иным событиям.

Лично я считаю, что при сохранении той политики, которая проводится, вероятность каких-то катаклизмов достаточно низка. Это обусловлено рядом причин, прежде всего, определяющих макроэкономическую стабильность и возможность эффективного реагирования на макроуровне на различные внешние воздействия.

С чем я готов согласиться: сейчас для нас гораздо более критичны более высокие темпы роста. Действительно, 1,5% - это отнюдь не здорово. Может быть, для какой-нибудь другой страны это и нормально, но для нас – очень мало. Наша страна, что ни говори, находится в положении догоняющей экономики, и как бы ей не стать отстающей экономикой. Если у нас будут низкие темпы роста, прежде всего, в технологическом плане, в образовательном плане, то мы окажемся в куда более сложном положении, чем какая-то другая страна, которая могла бы спокойно жить при тех же 1,5%.  Для нашей страны это очень сложно в силу её масштабов и очень серьёзной неоднородности развития: и региональной, и секторальной.  И надо учитывать множество вызовов, которые сейчас есть. Причём вызовов не только наших внутренних, а фундаментальных, общечеловеческих, с которыми сталкивается не только наша страна.

Можно, конечно, говорить, что Минфин чего-то не понимает. Но, по-моему, Минфин всё понимает, по крайней мере, на уровне руководства. Просто надо понимать, что у Минфина есть свой инструментарий, в рамках которого он может исполнять какие-то танцы или песни. Других возможностей у него нет. И есть некоторый опыт, говорящий, что всё время по каким-то причинам те или иные структурные изменения до конца не доводятся и к заметным существенным результатам чаще не приводят, чем приводят.

Я неоднократно говорил, что мы не замечаем каких-то позитивных моментов, позитивных сторон. И эта картинка, когда есть позитивные изменения на микроуровне, но мы их не видим на макроуровне – она, действительно, очень существенна. И, с моей точки зрения, это связано с некоторой противоречивостью подходов к развитию страны.

Смотрите: с одной стороны, мы из всех кризисов вынесли некоторый опыт, говорящий, что ручное управление – это не так плохо, что иногда так и надо делать. И мы почему-то этот опыт стали обобщать и считать, что в процессе развития это тоже полезно. Можно, конечно, сказать, что все страны пересматривают устоявшиеся мнения об участии государства в экономике. Но пересматривают, в каком смысле? Они считают, что в периоды кризисов государство должно глубже входить в экономику. Но при переходе к этапам развития оно не должно так глубоко в ней сидеть. То есть допускаются некие нормальные циклы. А у нас есть линия на то, чтобы государство глубоко сидело в экономике, и её активно реализуют отдельные министерства, которым так удобнее работать. Им так удобнее решать возникающие проблемы.

С одной стороны, это приводит к тому, что им удобнее в ручном режиме что-то в экономике менять, но при этом понятно, что резко сокращаются мотивации саморазвития. Получается, большая часть экономики государственная, ею управляют наёмные менеджеры – сегодня один менеджер, завтра – другой, процедуры смены команд не слишком прозрачны, причины их смены не слишком понятны. В результате  возникает объективная проблема долгосрочных мотиваций к развитию на уровне менеджмента. И никакими долгосрочными стратегиями и программами развития это не исправить. Это будут паллиативные меры, не позволяющие достигнуть эффекта, достигающегося, когда идет взаимообучение, передача лучших практик.

 

Продолжение следует.

 

Беседовал Владимир Володин

Консорциум компаний по цифровизации социальной сферы
Учебник "Национальная экономика"

Поделиться

Подписаться на новости