Мы продолжаем беседу с Николаем Смирновым о проблемах при госзакупках и их возможных решениях.

- Николай, а какие ещё есть подвижки в регулировании процесса госзакупок?

- Полезная вещь была сделана в сфере строительства: теперь в закупочную документацию нужно включать проектную документацию, при этом от участников аукционов по строительству больше не потребуется описание качественных характеристик, а только согласие выполнить работы на условиях проектной документации.

Что это значит – если вы раньше хотели что-то построить, но у вас не было договоренностей с заказчиком, то вас могли отклонить от участия в аукционе просто потому, что ваше предложение признавалось не соответствующим требованиям аукционной документации, вы не угадали или промахнулись где-то в мелких характеристиках.

Теперь наконец-то участники таких торгов смогут представить заранее, что конкретно им нужно будет построить и ловить их в случае их согласия заказчику будет уже не за что – согласен и все.

Правда вот что будет в процессе – это уже новая история. Точнее две новые истории.

Первая – попутно Правительство установило возможность менять существенные условия строительных контрактов, которые невозможно выполнить, начиная со 100 млн рублей. То есть можно провести торги на один строительный проект, который никто не понимает как делать, кроме «своего» застройщика, затем убедиться, что выполнить его действительно невозможно, и спокойно выполнять уже другой – нормальный проект, но с уже выбранным застройщиком.

И вторая – Председатель Правительства поручил ввести уголовную ответственность за срыв торгов, как я понимаю, для участников торгов. Это уже не только для строительства – вообще. Уголовный кодекс у нас для всех написан. Комментировать это не буду.

Главное, что с этого года большая часть закупок перешла в электронный вид.

- Опять-таки вопрос: это в итоге окажется лучше или хуже?

- Это – мировой тренд, в котором есть и плюсы, и минусы. Но оставаться в рамках бумажного документооборота в процессе госзакупок – это, как жить в каменном веке. Понятно, что каменный век тоже обладал какими-то своими плюсами, но жизнь идёт вперёд.

- Но ведь это не влияет ни на честность участников процесса, ни на наличие или отсутствие коррупции.

- Да, здесь тоже есть две стороны медали: с одной – лучше, с другой – нет.

Бумажный документооборот допускает возможность исправить ошибки в рабочем порядке, что называется. В электронном документообороте таких возможностей существенно меньше. С одной стороны, это несколько дисциплинирует участников, но с другой, электронная система никогда не будет совершенной. Любой технический сбой – это риск нарушения процедуры, а если вы рискуете в результате попасть в какой-нибудь нехороший реестр, то есть покинуть рынок или даже стать уголовником? Сколько нужно доплатить человеку, чтобы он согласился участвовать в этом под угрозой уголовной ответственности? Это честная конкуренция?

Зато технологичность увеличивается. Хотя понятно, что возможности для появления на конкурсе какого-то «своего» исполнителя и его победы никуда не исчезают. Есть множество способов это сделать. И во-многом, благодаря тому, что процедура становится всё более жёсткой, можно даже сказать «заминированной», ни одна чужая мышь не проскочит.

- Вот, Николай, очень простой вопрос. Было сказано, что при госзакупках цены оказываются на порядок выше обычного. А за этим что – никто не смотрит? Или на это старательно не обращают внимание?

- Смотрят, и внимание обращают, и переплаты выявляют, но если процедура важнее результата, то с этим ничего не поделаешь. Провели мониторинг, выявили переплату, но вся система контроля ведется по процедуре, которая только ужесточается. Цена оказалась выше, потому что не было других предложений, а их не было, потому что больше никто не захотел в этом участвовать.

Если прямо сейчас попробовать довести всё до некоего цифрового идеала, всё просто может встать.

- А вот эту мысль я бы попросил развить поподробнее. Почему, если доводить дело до нормального вида (как ты говоришь, идеала), всё может просто встать? Что за система такая, что работа по нормальным правилам представляет для неё смертельную опасность?

- Строго по регламенту, строго по алгоритму конкурентным преимуществом обладает компьютер. Он может строго всё выполнять, хотя и у компьютера бывают свои сбои, и человеческое вмешательство в этих случаях, всё равно, требуется. Но человек не может, как компьютер, он – существо творческое. И, прописав всё до мельчайших подробностей, переведя всё в электронный вид и установив ответственность вплоть до уголовной за нарушение всех этих процедур, мы создадим идеального компьютерного монстра, но не добьёмся главного – повышения эффективности системы госзакупок.

- Почему?

- Потому, что, всё равно, всегда будут какие-то нестандартные ситуации, из которых нужно будет каким-то образом выбираться, принимать какие-то нестандартные решения и прочее. То есть всегда есть определённые риски. И если система будет невосприимчива к этим рискам, негибка к ошибкам и вообще ко всему человеческому, то она просто встанет. Так встаёт большой механизм, в котором заела какая-то шестерёнка. Так что всегда нужно иметь какие-то возможности, чтобы условные шестерёнки смазывать и двигаться дальше.

- Не слишком ли много смазки уходит на эти шестерёнки?

- Это можно делать по-разному: могут быть и вполне официальные механизмы. Для чего нужен тот же самый рискоориентированный подход? Чтобы сосредоточить весь контролирующий ресурс на коррупционных ситуациях и не обращать внимания на то, что люди где-то недосмотрели, что-то сделали не по инструкции. Ну, идёт у них процесс и идёт. Пусть они этим занимаются, от этого эффективность только повысится. А если у вас система тотального контроля, тогда будут очень сильны коррупционные риски, потому что человек попадает в безвыходную ситуацию: жить только по инструкции невозможно – издержки слишком высоки. Ведь у нас бывает, что правила физически невозможно полностью реализовать. А их нарушение приводит к серьезной ответственности. Какой выход можно найти из такой ситуации? Нужно либо менять правила, делая их более гибкими, либо в действие вступают коррупционные практики. Ведь коррупция – это механизм, позволяющий безнаказанно нарушать установленные правила.

Post scriptum

- Николай, пока наша беседа готовилась к публикации, на сайте «RBC. Ru» появился материал с интересными данными по нашей теме:

«Объем неконкурентных государственных закупок постоянно растет и достиг 63,7% в первом полугодии 2019 года, подсчитали эксперты НИУ ВШЭ на основе данных Минфина. 
Наибольший объем прямых закупок у единственного поставщика приходится на контракты по актам президента или правительства у естественных монополий и на коммунальные услуги — 67% по данным за 2018 год. В отчете по результатам мониторинга закупок по 44-ФЗ Минфин сообщил о снижении доли таких закупок, однако официальный показатель маскирует неконкурентные закупки, изначально заявленные как конкурентные».

Как ты это прокомментируешь?
- Действительно, многие закупки, изначально заявленные как конкурентные, по сути таковыми не являются, и это ни для кого не секрет. В некотором роде, эта проблема порой даже преувеличивается, то есть конкуренция реально может и существовать, но не на самих торгах, а до их проведения. Поставщики конкурируют за рынок путем проведения неформальных переговоров, так дешевле, менее рискованно, определенность выше. А на конкурс или аукцион уже выходит этот неформальный победитель, которого проводят по всем запутанным и опасным процедурным закупочным лабиринтам. Всей толпой не пройдешь. Но есть и явная конкуренция.

Беседовал Владимир Володин.