ГОСТИ:
Владимир Буев - президент «Национального института системных исследований проблем предпринимательства»
Антон Табах - главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА», доцент Экономического факультета МГУ
Евгений Балацкий - директор Центра макроэкономических исследований Финансового университета при Правительстве РФ
Владимир Морыженков - профессор бизнес-школы МИСиС
Тамара Шорникова: Мы снова в эфире, сейчас будем обсуждать важную тему, возвращаемся к «Теме дня», присоединяйтесь, обсуждайте вместе с нами.
Иван Князев: Коронакризис ударил по многим и продолжает бить, но, как известно, все, что нас не убивает, делает нас сильнее, и для многих именно сложные времена становились таким вот стартом в новую жизнь, начало нового бизнеса. Вспомним хотя бы те же 1990-е гг. Поговорим сегодня о возможностях, которые этот кризис открывает перед каждым из нас и перед страной в целом.
Тамара Шорникова: Вот лишь одно мнение уважаемого эксперта. Кирилл Тремасов, недавно назначенный глава Департамента денежно-кредитной политики Банка России, уверен: этот кризис открывает перед Россией большие возможности и дает нам вновь достаточно уникальный шанс выйти из кризиса еще более инвестиционно привлекательными. Ну то есть долги у стран растут, экономика замедляет в целом рост, на этом фоне через пару лет, считает эксперт, мы окажемся вне конкуренции с низким госдолгом, с относительно сбалансированной бюджетной системой. Если сможем вот этой инвестиционной привлекательностью воспользоваться, то и сможем наконец разогнать свою экономику до темпов выше среднемировых.
Иван Князев: Ну, нам бы сначала экономику каждой семьи поднять и производства восстановить. Вот эксперты говорят о беспрецедентном спаде промышленного производства в апреле на 6,6% по сравнению с показателями за тот же месяц в прошлом году. Обрабатывающая промышленность упала на 10%, в том числе автомобилестроение на 2%. Добыча полезных ископаемых снизилась на 3,2%; падение в сфере электро- и теплоэнергетики почти на 4%.
Тамара Шорникова: Да, одни из самых больших потерь в сфере производства бытовой техники длительного пользования. Но нужно отметить, что в некоторых секторах был серьезный рост. Что это? Двукратно увеличился выпуск медицинского оборудования и спецодежды, ну тут все понятно. Производство консервов выросло на 30–40%, лекарственных средств на 13,5%, пищевых продуктов почти на 4%. Ну и дезинфицирующих средств больше стали выпускать, тут прирост +2,4%.
Иван Князев: Именно то, в чем сейчас есть необходимость.
Дорогие наши телезрители, спросим у вас: а вот какие возможности, по вашему мнению, может быть, вы сейчас для себя ищете или уже нашли в это непростое время? И что нужно делать сейчас государству? Вот во что вкладывать деньги именно сейчас, на что делать ставку? На сельское хозяйство, может быть, на медицину, образование, бизнес? Вот ждем ваших звонков и предложений. Расскажите нам, поделитесь своим мнением.
Тамара Шорникова: Сейчас поговорим с экспертом. На связь с нами выходит Антон Табах, главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА». Здравствуйте, Антон Валерьевич.
Иван Князев: Здравствуйте, Антон Валерьевич.
Антон Табах: Здравствуйте.
Тамара Шорникова: Антон Валерьевич, ну сначала солидарны вы или нет с прогнозом: низкий госдолг, стабильность, в итоге инвесторы к нам побегут, а экономика рванет?
Антон Табах: Надо отделять «инвесторы прибегут» и «экономика рванет». Соответственно, то, что к нам инвесторы уже побежали после мартовского провала, это можно заметить. Но какие инвесторы? – те инвесторы, которые вкладываются в госдолг. У нас действительно низкий госдолг, у нас действительно высокая ставка по гособлигациям, опять же ожидания, что ставки упадут, соответственно, цена этих самых замечательных облигаций вырастет. Поэтому иностранцы ушли в марте и вернулись в апреле, как показывает статистика, а в мае просто бегут стадами.
Тамара Шорникова: Ага.
Антон Табах: А вот если мы говорим про инвестиции в производство или в сферу услуг, тут ситуация более сложная. Это не делается так быстро, что называется, но опять же для этого есть определенные возможности. Например, тот же слабый рубль хорош для импортозамещения. Как это слово ни навязло в зубах с 2014–2015-х гг., оно действительно имеет место быть, просто более медленно и часто в ущерб качеству. В этом отношении иностранные компании, которые привносят свои технологии, – это хорошо. Поэтому здесь, что называется, есть определенные возможности. Кстати, апрельские данные тоже весьма неплохи.
Что касается светлых перспектив, уважаемый Кирилл правильно заметил, но он смотрит с точки зрения государства, а смотреть надо с точки зрения местного бизнеса и конкретных семей. И здесь возможности какие? Например, то же развитие дистанционной рабочей силы, дистанционной работы дает возможность улучшить свои навыки и выходить на международный рынок труда. Тот же слабый рубль дает возможность для местных производств. Сфера услуг, что называется, практически не ограничена. И надо думать не то, что государство может, государство может не перемудрить с налогами, что оно делало последние годы до кризиса, и способствовать низким процентным ставкам и низкой инфляции. А вот дальше хорошо бы, чтобы компании и малый и средний бизнес инвестировали, развивались и производили.
Иван Князев: Ну вот мы не зря спросили, в какие сферы нашей жизни, в какие сферы экономики можно вкладываться. Смотрите, медицина-то в принципе достаточно неплохо сейчас себя показала, наши врачи работают на передовой, у нас достаточно мало людей, которые умерли от коронавируса. Вот, может, основываясь на этом, здесь сделать такой вот небольшой упор на это и продолжать это развивать?
Антон Табах: Ну, не небольшой упор, а упор будет большой и будет еще больше, потому что страх – двигатель любой деятельности, в принципе на медицину уже были увеличены ассигнования в рамках нацпроектов, а сейчас это, пожалуй, единственный нацпроект, который не просто не подвергнется переформатированию, а будет увеличен. И оптимизация здравоохранения, на которую многие ругались в последние годы, скорее всего, будет очень сильно изменена, плюс как бы есть возможности для развития частной медицины. Да, как сказать, здоровье и сбережение людей как национальная идея, надо переходить от слов к делу, и это достаточно большой сегмент экономики.
Иван Князев: Многие эксперты говорят, что нужно вкладываться все-таки в человеческий капитал. Как вы считаете?
Антон Табах: Да, абсолютно правильно, потому что... Причем как государству создавать для этого условия, так и самим людям, потому что технологии сейчас позволяют очень многое и в плане работы, и в плане использования своих ресурсов. Да, самое важное – это человеческий капитал. Кадры решают все, известное высказывание не самого хорошего человека.
Тамара Шорникова: Антон Валерьевич, я вот здесь попрошу немного уточнить, потому что всегда это красиво звучит, знаете, инвестиции в человеческий капитал и так далее. А что реально должно сейчас сделать государство, что мы можем сделать? Что это за инвестиции?
Антон Табах: Для начала увеличить не просто расходы, а направления трат на медицину, в частности, чтобы по всей стране минимальный уровень оказания медицинских услуг был существенно выше и не был привязан к слабым, как вымя тощей козы, региональным бюджетам. С этого, собственно говоря, надо начинать, и фактически на вирусе мы наблюдаем федерализацию здравоохранения, то есть здесь это как бы первое, что должно быть. В сфере образования нужно думать, потому что здесь излишняя централизация скорее пойдет во вред и не все решается деньгами.
Иван Князев: Антон Валерьевич, тут вот нам телезрители уже пишут. Вот такое мнение из Астраханской области: «Нужно восстанавливать сельское хозяйство, обеспечивать продовольственную безопасность». Вот как вы считаете?
Антон Табах: Ну, люди 5 лет где-то спали. Сельское хозяйство у нас последние 5 лет является единственной сферой, в которой все относительно хорошо: туда льются государственные деньги, оно защищено продуктовыми эмбарго. У нас, извините, экспорт продовольствия вырос вдвое за последние 5 лет, у нас как бы все замечательно. Только, как говорится, всем хотелось бы лучшего и большего, но у нас сейчас хорошо с безопасностью практически по всем фронтам. Пожалуй, например, по тому же мясу, я здесь не самый большой эксперт, у нас только с говядиной есть, как сказать, потребности по импорту, во всех остальных сферах все совершенно замечательно, совершенно хорошо, перепроизводство.
Тамара Шорникова: Давайте послушаем телезрителя вместе.
Иван Князев: Александр из Новосибирска нам дозвонился. Александр, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте.
Иван Князев: Слушаем вас.
Зритель: Я хотел сказать, что деньги сейчас надо вкладывать в энергетику.
Тамара Шорникова: Ага.
Зритель: За все эти годы энергетику отдали в частные руки, она очень запущена, потому что отменили все ГОСТы, оборудование в энергетике изношено, потому что оно в частных руках, деньги уходили неизвестно куда. Если энергетика рухнет, то тогда у нас никакой экономики не будет.
Тамара Шорникова: Вы трудитесь в этой сфере, Александр? Так со знанием дела говорите.
Зритель: Я трудился, я сейчас пенсионер, все это дело я знаю. Были ГОСТы на износ оборудования, трубы. Сейчас трубы на пределе изношены, запаса прочности нет никакого. А трубы, значит, не производит металлургия в нужном количестве, их большой объем... Раньше у нас в Новосибирске 5–6 тысяч ремонт оборудования проводили народу, сейчас 500 человек, и это уже продолжается в течение 20 лет такая система. То есть оборудование все изношено, энергетика рухнет, и замерзнем.
Во-первых, в Новосибирске бурым углем топят, весь город заваливают золой, потому что котлы не предназначены для бурого угля, а хозяин бурых углей хозяин энергетики в Новосибирске, Красноярске. И от этого город весь в пыли стоит и в грязи.
Тамара Шорникова: Да, Александр, спасибо вам за важное мнение.
И вот тут хорошая мысль прозвучала, знаете, это вот сказка про репку, когда одно за другое цепляется. У нас плохая энергетика, у нас, вернее, есть проблемы в энергетике, не хватает хороших труб; почему не хватает хороших труб? – импортное дорого, свое уже давно не выпускают, заводы позакрывались, станки старые и так далее. И выясняются огромные проблемы в отсутствии станкостроения, не знаю, хорошей инженерной мысли, нормальных мощностей в нашей стране. При этом те же эксперты говорят, что вот тот же рост экономики невозможен без растущего внутреннего спроса и без растущего экспорта, – а как нам это обеспечить, если вот такая проблема со многими предприятиями?
Антон Табах: Ну, как это сказать... Во-первых, проблемы, что называется... Часто проблема для предприятий и его собственников – это на самом деле выгода для потребителей. Например, прошлой осенью было очень много скорби по поводу закрытия сахарных заводов, а причина очень простая, потому что перепроизводство, цены на сахар рухнули как оптовые, так и розничные. Соответственно, с трубами ситуация не такая плохая, но при этом, например, та же проблема бурого угля – это несоблюдение экологических стандартов, то есть здесь как раз государство может требовать применения более современных эко-стандартов, и исходя из этого дальше запустится вся цепочка.
А так, собственно говоря, методов не так много: соответственно, стимулирование внутреннего спроса либо через госрасходы, либо через налоговые и прочие послабления для доходов населения, а экспорт стимулируется сам собой через ослабевший рубль. То есть здесь как бы человечество мало что придумало и не надо все тянуть в бюджет.
Иван Князев: Да. Антон Валерьевич, а у нас вообще много есть, что можно экспортировать и что будет пользоваться спросом на внешних рынках?
Антон Табах: Ну, у нас с экспортом вообще-то все замечательно, но просто в основном он сосредоточен либо в сфере...
Тамара Шорникова: Чего? Нефти, оружия и пшеницы?
Иван Князев: И все. Или нет?
Антон Табах: Нефть, металлы, оружие, пшеница, химия. Кстати, крупнейшие статьи после нефти – это химия и металлы, оружие там сильно дальше стоит.
Тамара Шорникова: Ага.
Антон Табах: Но все забывают про услуги, а современная экономика – это во многом услуги.
Тамара Шорникова: Так.
Антон Табах: И у нас, в общем-то, и технологические отрасли вполне могут развиваться, только вот есть проблема: инвестиционный климат плюс помешанность на безопасности приводят к тому, что вполне российские компании начинают квартироваться в Минске и в Нур-Султане, потому что вроде как Таможенный союз, единое таможенное пространство, но при этом нет вероятности, меньшая вероятность того, что бизнес отожмут, это серьезная проблема. Инвестиционный климат не только же из низкой инфляции состоит, но и, например, из той же защиты прав собственности, и в сфере услуг это едва ли не более важно, чем в производстве, производство ты быстро не перенесешь, перевезти команду разработчиков – это дело нескольких месяцев.
Иван Князев: Ну и как тогда его защищать... Как тогда его улучшать, этот климат инвестиционный, по-вашему?
Антон Табах: Ну как? Соответственно, Центральный банк делает многое, та же инфляция и ставки, соответственно...
Иван Князев: Ну это один момент.
Антон Табах: Не лютовать с налогами, то есть понимать, где находится граница, потому что, когда за предыдущие годы собираемость налогов росла в 30 раз быстрее, чем экономика, темп роста, это, в общем, наводило на определенные мысли, мы это в этой студии обсуждали. А третье – это, собственно говоря, дать по рукам тем представителям государства, которые слишком активно лезут в те отрасли, в которых лучше не разбираются. И здесь часто это мотивируется безопасностью, какими-то, как сказать, политическими мотивами, а в итоге, если копнуть глубже, это желание чей-то бизнес отжать или просто поживиться. И здесь, как сказать, это требует решений на самом высоком политическом уровне.
Тамара Шорникова: Вот, кстати, про инвестклимат и вообще о самоощущении бизнесменов в нашей стране. Вот тут опрос проводила Федеральная служба охраны, опрашивала адвокатов, ученых, юристов, прокуроров, правозащитников, предпринимателей, всех подвергшихся, важно это, уголовному преследованию. И, естественно, эксперты, по-моему, около 70%, среди бизнесменов цифра 84% с лишним, все они считают ведение бизнеса в стране небезопасным. И у нас давно как мантра звучит эта фраза, что надо перестать кошмарить бизнес, но может ли стать вот нынешнее время пандемии таким временем, когда просто не останется другого выхода, как отпустить бизнес на вольную, что называется, действительно... ?
Антон Табах: В теории да, на практике нет.
Тамара Шорникова: Почему?
Антон Табах: Потому что все больше и больше... Сейчас слишком многое зависит от государственных денег, от государственных заказов, от государственных контрактов. Поэтому в этом плане и где государственные деньги, там контроль за их тратой. В конце концов, бизнес тоже не ангелы, то есть здесь вопрос, как применять.
Ну и второе: на самом деле государство должно, как это сказать, самоочищаться. В этом направлении тоже есть определенные позитивные сдвиги, посмотрите, сколько за последние годы село представителей государственных органов, как сказать, взятые конкурирующими ведомствами. В общем-то, наверное, это единственный способ обеспечить такой, как сказать, порядок в нашем лесу, то есть когда разные виды хищников контролируют друг друга. Потому что государство – это аппарат насилия, государство – это не Дед Мороз, государство – это хищники, просто разные хищники должны держать друг друга под контролем.
Иван Князев: Давайте еще один звонок примем, Алексей из Владимирской области нам звонит. Алексей, здравствуйте.
Тамара Шорникова: Алексей, слушаем вас.
Зритель: Да, добрый день.
Ну, выход из создавшегося положения очень простой, я неоднократно выступал с этим предложением в ваших многочисленных передачах «Промышленная политика», «Аграрная политика». Я считаю, что властям нужно обратиться к настоящим ученым, крупным изобретателям, ведущие университеты. Я работаю в трижды орденоносном Бауманском университете. У нас есть супертехнологии, они доведены до серьезной промышленной готовности.
Я приведу пример. Например, в трижды орденоносной Бауманке разработана и поставлена на широкую промышленную основу технология безызносного трения. Значит, вы берете присадку безызносную и добавляете в любую смазку для любого агрегата и экономите 25–72% энергии, до 30% горюче-смазочных материалов, и у вас нет проблем практически с запчастями. Ну, за эти работы мы получили две государственные премии, королева Великобритании нас наградила золотой медалью.
Но я повторяю, что наши предприниматели разного уровня, а тем более власти... Я разговаривал с губернатором Московской области, с руководством Владимирской области. Да, они говорят, что отличная разработка, но применять они ее не будут.
Иван Князев: Алексей...
Тамара Шорникова: А почему? Как мотивируют отказ?
Зритель: А потому что это выдающееся научное открытие моего учителя, профессора Гаркунова, ему 101 год, он жив-здоров и работает. Но тогда, понимаете, меньше потребуется энергоресурсов и так далее, и так далее.
Иван Князев: Да. Алексей, я правильно понимаю, то есть вы ратуете за то, что нам нужно сосредоточиться на различных инновационных технологиях, на инновациях, на ноу-хау?
Зритель: Технологиях, да. Ну а Бауманка освоила космос, сейчас осваивает Арктику, ну освоим и коронавирус.
Иван Князев: Да, понятно, спасибо, спасибо вам, Алексей.
Тамара Шорникова: Я думаю, что много еще чего у нас такого же выдающегося по лабораториям...
Иван Князев: Нет, просто вопрос: а у нас сейчас вот наша экономическая ситуация позволит вообще вкладываться во что-то новое, во что-то инновационное? Или у нас деньги останутся только на то, чтобы сохранить, что есть, и, что называется, не умереть с голоду?
Антон Табах: Ну, на самом деле у нас все не так печально. То есть есть и запас, есть и возможность эти деньги занять, и, собственно говоря, сейчас это будет производиться. Бюджет у нас слишком в хорошем положении, условно говоря, государство сидело на очень жесткой диете и нас держало, хотя как бы не с моей комплекцией об этом говорить, соответственно, сейчас ресурсы есть. Вопрос, на что их рационально тратить, и вопрос, на что их будет рационально тратить бизнес. Вот у бизнеса с инвестиционным ресурсом несколько хуже. Но опять же низкие процентные ставки и низкая инфляция в принципе способствуют в том числе и инновациям.
Тамара Шорникова: Ну и коротко: вот почему вот такие решения остаются в лабораториях? Почему они не выходят в конвейер?
Антон Табах: Это вопрос не к макроэкономисту, а к специалистам по организации производства. Но, как очень хорошо известно и достаточно давно, в России хорошо с креативными идеями и плохо с их реализацией и запуском. Либо стоит очень дорого запустить, либо идеи, скажем так, мешают чему-то старому, а у нас же не любят, у нас креативное разрушение, как в каких-нибудь Соединенных Штатах, где это чуть ли не национальная идея, старое сломаем, новое построим, у нас это не практикуется. Извините, да, прекрасно говорил предыдущий звонивший, что сэкономит 70% запчастей, – а сколько людей работает на производстве этих запчастей? А сколько денег зарабатывается и «моется» на производстве этих запчастей, на их поставках? А какие деньги там крутятся? И дальше может выясниться, что на пути прогресса стоит тривиальный, как сказать, интерес и невозможность обеспечить экономику этого процесса.
Тамара Шорникова: Спасибо.
Иван Князев: Спасибо большое. Антон Табах, главный экономист рейтингового агентства «Эксперт РА», был с нами на связи.
Уважаемые телезрители, звоните нам, высказывайте свое мнение по поводу того, какие шансы нам сейчас дает вот этот вот коронакризис, на что сейчас нам можно сделать ставку, какие сферы нашей экономики, нашей жизни нужно развивать.
Тамара Шорникова: В общем, что нужно делать государству прямо сейчас и что вы планируете в это сложное время делать? Как проживать его, как, возможно, искать для себя какие-то там точки роста?
Несколько SMS сначала, уже есть много предложений. Одно из самых популярных, конечно, Ленинградская область: «Сократить количество чиновников». Пермский край: «Надо строить заводы, фабрики поднимать, восстанавливать сельское хозяйство, чтобы все было свое».
Иван Князев: Примерно такую же мысль высказывает и Московская область, что необходимо больше предприятий запускать, больше промышленных каких-то заводов, предприятий строить.
Тамара Шорникова: С макроуровня давайте немножко ниже опустимся, посмотрим, что делают, собственно, люди, творящие руками...
Иван Князев: Да, потому что, когда мы говорим о различных макроисториях, о макропрогнозах, мы как-то забываем о том, что происходит вот у нас, у нашего соседа...
Тамара Шорникова: Под носом, да, у соседа.
Поговорим сейчас о бизнесе, собственно. Для фитнес-клубов в пандемию единственное спасение, это один из случаев, спортивный стрим. Чтобы заработать хоть какие-то деньги, пока залы закрыты на карантин, инструкторы по физподготовке уходят в онлайн. Вот как выживает бизнес.
Иван Князев: Евгения Копытина, директор фитнес-школы из Санкт-Петербурга, перевела всех своих сотрудников на «удаленку». Ее тренеры подготовили специальные программы занятий, которые клиенты выполняют дома: бег на месте, отжимания, приседания, растяжка и многое другое, все по видеосвязи. Персональные курсы пользуются бо́льшим спросом, чем групповые. Остаться на плаву в период самоизоляции школе помогло то, что продажей видеозанятий занимаются 7 лет, на это была ориентирована половина их бизнеса. Интернет-абоненты у них есть и в России, и за рубежом, и только благодаря этому удалось сохранить полный штат сотрудников.
Евгения Копытина: На обработку обратной связи мы стали привлекать тренеров, которые работали в залах, например. Но при этом тренеров из залов мы стали привлекать на ведение онлайн-курсов несмотря на то, что это немножко... Это не немножко, это абсолютно разные вещи, нам нужно их дополнительно дообучить. Плюс у нас есть свой обучающий портал, части тренеров мы предложили пойти пройти какие-то курсы в освободившееся время.
Тамара Шорникова: В самый горячий сезон продаж абонементов, когда люди готовятся к пляжному отдыху и не жалеют денег на свое подтянутое дело, владельцы фитнес-клубов говорят, что уже потеряли значительную часть годовой выручки, а те из них, кто освоил продажу онлайн-тренировок, собираются сделать это направление регулярным. Небольшой, но доход все-таки они приносят. Как долго вот на этом небольшом доходе сможет бизнес протянуть, будем сейчас разбираться, какие стратегии есть вообще.
Иван Князев: И вообще протянет ли он, если не придумает какие-то новые для себя шаги, новые какие-то способы выживания? Будем говорить с нашим следующим экспертом: Владимир Буев, президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства. Владимир Викторович, здравствуйте.
Владимир Буев: Добрый день.
Иван Князев: Владимир Викторович, а вот у нас из малого бизнеса, из малого и среднего бизнеса вообще что-нибудь или кто-нибудь останется?
Владимир Буев: Вы знаете, оценки сейчас совершенно разные, разные социологические группы, разные конторы..., те, кто ориентирован, скажем, на спрос будущего, проводят такого рода исследования. И они, собственно, о чем говорят? – о том, что малому бизнесу сейчас плохо, ...здесь нет. От 50% до 70% и выше, до 90% малого и...
Тамара Шорникова: Да?
Владимир Буев: ...образом, когда выручка рухнула от 30% до 50%, до 90%. При этом, если мы посмотрим на официальную статистику, как вы думаете, о чем она говорит? Вот если мы посмотрим на сайт налоговой службы, которая ведет реестр субъектов МСП, мы увидим, что с февраля, в каждый месяц 10-го числа обновляется статистика, количество субъектов малого и среднего предпринимательства. Если мы посмотрим, допустим, на февраль, 10 февраля, там было меньше 5 миллионов; потом, если мы смотрим на март и дальше на апрель, вдруг пошел рост числа субъектов МСП, а в мае, на 10 мая вот эту статистику мы видим, что уже 6 миллионов 35 тысяч, хотя еще 4 месяца назад было на 100 тысяч меньше. То есть вот за этот период произошел рост на 100 тысяч предприятий. Как вы думаете, это реальная статистика или нет? Собственно говоря, я думаю, что нет. Объяснение, конечно, наверное, есть, но они чисто технического характера. Тем не менее вот мы видим, что малый бизнес реально скукоживается, сокращается.
Тамара Шорникова: Владимир Викторович, вот сейчас, наверное, непопулярную вещь скажу, но тем не менее такие идеи тоже есть. Спрашивают, почему так вот схлопнулся-то бизнес из-за кризиса? Ну то есть резервов не было? Может быть, управленческих каких-то техник...
Иван Князев: ...навыков...
Тамара Шорникова: ...навыков не было? Условно, может быть, это такое оздоровление? Уйдут с рынка те, кто как бы не лишнее, конечно, место занимал условно, но как-то вот...
Иван Князев: Ну естественный отбор случится такой.
Тамара Шорникова: Да.
Иван Князев: Потому что понимаете, Владимир Викторович, ну вот, грубо говоря, такое вот: вы хотели капитализм, вы его получили, вы получили рыночные взаимоотношения, теперь тогда выживет сильнейший.
Владимир Буев: Вы знаете, если смотреть, так сказать, на скрижали экономической теории, то, естественно, малый бизнес – это такой феномен, такой субъект, который, как только появляется любая ниша, любая дырка, он как вода ее заполняет. Как только эти ниши исчезают, он переходит, перетекает в другие какие-то сегменты, это из экономической теории. Тем не менее из той же экономической теории мы знаем, что в обычных некризисных ситуациях, когда экономика сама по себе растет, не стагнирует по крайней мере или даже стагнирует, но не скукоживается, государство может отпускать вожжи, экономика сама развивается.
Но когда наступают кризисы, собственно говоря, вот те финансовые подушки, те резервы, как бы они ни назывались, Фонд национального благосостояния или еще как-нибудь, вот эти вот резервы как раз бросаются в экономику, чтобы ее вытянуть. Вот те самые «вертолетные деньги», о которых еще писал Милтон Фридман, в реальности же вот эту модель не применяли, это Бернанке, ФРС только собирался применить, но так и не применил. Тем не менее сегодня, если мы смотрим на экономически развитые государства, на наших «супостатов», грубо говоря, мы увидим, что там вот эти вот вертолетные деньги в экономику вбрасываются, причем очень активно вбрасываются.
Иван Князев: Нет, вот здесь, понимаете, Владимир Викторович, такая вот интересная история получается. Малый бизнес нам все время говорит, что вот когда ему хорошо, государство чтобы к нему не лезло, у него все хорошо, он сам разберется. А когда что-нибудь случается: «А где же государство? Помогите нам!»
Владимир Буев: На самом деле, действительно, я тоже сторонник того, что, когда все хорошо, в малый бизнес кроме налоговых каких-то отчислений лезть не нужно. Та самая регуляторная гильотина, которая была задумана еще в начале 2000-х гг. как административная реформа, прошло сколько лет, уже почти 20, ничего с тех пор по большому счету сделано не было, и ее сейчас снова пытаются внедрить. Вот эти вот избыточность и дублируемость ограничений на бизнес действительно же велико, и в нормальной экономической ситуации, собственно говоря, помощь и поддержка, я об этом всегда говорил, не нужна, по большому счету вся эта инфраструктура бизнеса, все эти институты развития, которые платят...
Иван Князев: Так почему же сейчас тогда все плачутся, что «вот государство нам не помогает, дайте нам больше помощи, освободите нас совсем от налогов, не проверяйте нас» и так далее?
Владимир Буев: Потому что в нормальной ситуации вот этой вот помощи быть не должно, а когда кризис, вот тогда используются финансовые подушки, собственно говоря, которые должны тратиться на экономику. Более того, вот эти вот «вертолетные деньги», которые должны раздаваться, они же должны стимулировать спрос, они же, грубо говоря, не бизнесу самому в руки даются. Даже если им в руки даются, они уходят-то работникам в виде той же самой зарплаты. Вот у нас 12 тысяч вроде как субсидии идут для пострадавших отраслей, хотя непонятно, кто их получает, по большому счету «узок круг тех революционеров», они же идут, собственно говоря, не в карман бизнесу-то, не в прибыль ему идут, они идут на стимулирование платежеспособного спроса, то есть в руки тем же самым работникам должны идти, хотя 12 тысяч смешная сумма, которая сейчас идет. Они потом дальше стимулируют спрос у тех же хозяйствующих субъектов как у малого бизнеса, так и у крупного.
Иван Князев: Ну понятно.
Тамара Шорникова: Давайте послушаем вместе телефонные звонки. Андрей, Свердловская область.
Иван Князев: Добрый вечер.
Тамара Шорникова: Андрей, слушаем вас.
Зритель: Алло, здравствуйте.
Тамара Шорникова: Да, здравствуйте.
Зритель: Ну вот мое личное мнение заключается в том, что, чтобы сделать какой-то рывок, наше государство должно создать цепочку, звенья – населенные пункты сельской местности, сельскохозяйственные предприятия. А также чтобы, значит, население, которое в сельской местности живет, они должны работать на селе, а не ездить в моногорода. У нас как получается? Из моногородов едут в мегаполисы, и вот так вот все происходит. Рабочие места должны находиться там, где люди живут, должны производить определенные, значит...
Иван Князев: Да, Андрей, мы вас поняли. Ну, вы в целом за развитие сельских территорий, вообще всех территорий и за развитие сельского хозяйства, за то, что вкладываться нужно в него, мы вас правильно поняли?
Зритель: В основном да.
Иван Князев: Спасибо, спасибо.
Тамара Шорникова: Да, Андрей, спасибо.
Иван Князев: Давайте еще один тогда звонок, Челябинская область, Дамир у нас на связи. Алло?
Тамара Шорникова: Дамир, слушаем вас.
Зритель: Наконец-то до вас дозвонился.
Вот я тоже вот сейчас этого же мнения, что в сельское хозяйство надо вкладываться. Если развивать сельское хозяйство, вот тогда у нас экономика начнет расти. Потому что вы говорите про инвесторов – вон, у нас 33 населенных пункта в районе, все населенные пункты развалили, ушли инвесторы, ни скота, ничего не осталось. На сегодняшний день работают у нас на импорте колбасные цеха, пельменные цеха, все на импорте, на это в бочках работает. У нас экономика поэтому не развивается. Экономика, вот китайцы, посмотрите, они трусы, носки сделали по три копейки, у них экономика пошла вверх.
Иван Князев: Ну подождите, Дамир, китайцы сейчас уже не только на носках и на трусах, как вы говорите, живут, они уже живут и на различных инновационных технологиях, электроника у них, вон, смотрите, какая, которую уже производят.
Зритель: Да-да, но у них поначалу-то как пошло? На жвачках, на этих вот всяких этих вот пошла у них экономика расти. Они обогнали даже нас, они на втором месте сейчас идут, у нас такая богатая страна...
Надо на электроэнергию сбавлять цены, на бензин сбавлять цены, чтобы у нас цены ниже были. Если на сегодняшний день бензин у нас дорогой, раньше он стоил 16–18 рублей, мы заправлялись по 20–30 литров, а сейчас люди заправляются по 5–10 литров, вот поэтому у нас в экономике спад идет.
Иван Князев: Дамир, а вот вы говорите, что только в сельское хозяйство вкладываться, – а вот в образование и в медицину, по-вашему, разве не надо уже?
Зритель: Медицина тоже вся разваливается, уходят врачи, увольняются врачи, лечить некому.
Тамара Шорникова: Ну, в общем, деньги везде нужны, да, как выясняется. Спасибо большое.
Иван Князев: Да, Дамир, спасибо вам большое.
Тамара Шорникова: Владимир Викторович, если говорить уже не о проблемах, а о возможностях, которые сейчас открываются перед бизнесом, какие они есть? Ну понятно, вот мы сейчас смотрели небольшой видеосюжет, естественно, те, кто могут, сейчас пытаются уходить в онлайн, но, естественно, не все могут и не такой доход, естественно, это приносит многим. Что есть, какие варианты?
Владимир Буев: Вы знаете, на самом деле вот самая большая иллюзия, которую много лет внушали, скажем, тем, кто собирался в бизнес пойти, – это то, что из малого бизнеса вырастает крупный. Эта ситуация единиц, в крайнем случае десятков. Основная роль и функция малого и среднего бизнеса – это заполнять ниши, узкоспециализированные ниши какого-то продукта. В основном это продукт невысокой переработки, это... В связи с этим малый и средний бизнес выполняет функцию узкоцелевую и, собственно говоря, расположен где? – в непроизводственной сфере, а это торговля и сфера услуг.
И то, что мы говорим, скажем, о высоких технологиях, это сюжет единичных компаний, когда, скажем, из каких-то маленьких групп вырастают какие-нибудь Яндекс, Google или Facebook, это единичные случаи, но это не 6 миллионов тех субъектов МСП, которые, скажем, есть в России, где-то 3 с лишним миллиона – это просто индивидуальные предприниматели, которые находятся на грани самозанятости и бизнеса как такового. Поэтому если говорить о нишах вот сейчас, то это по сути, по большому счету у большинства предприятий малого и среднего бизнеса, если скукоживаются традиционные ниши, ниши традиционной экономики, у них ниш новых не возникает.
Возникают новые ниши только там, где можно использовать нематериальный ресурс продвижения своего товара, вот как там всякие фитнес-клубы, там можно, грубо говоря, на экране компьютера показывать, в телевизоре. Но если это продукт какой-то, который нужно скушать или надеть, здесь только могут измениться опять же способы доставки, логистика, но по большому счету сам-то продукт от этого не поменяется.
Предприятие, которое торговало какой-нибудь клубникой, не сможет так или иначе в силу даже своих компетенций создать космический корабль или какой-то программный продукт, который будет использоваться на всех других предприятиях, какой-нибудь там «1С», условно говоря, или что-то такое, которое превзойдет «1С». Поэтому если говорить о нишах, то они крайне незначительны, и для большинства все-таки малых вот именно для этого сектора, для большинства малых и средних предприятий это не новая возможность, а это скукоживание рынков и, грубо говоря, где-то даже и предбанкротное состояние.
Иван Князев: Спасибо.
Тамара Шорникова: Да, спасибо.
Иван Князев: Спасибо. Владимир Буев, президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства, был с нами на связи.
Тамара Шорникова: Да. «Пространственное развитие промышленности, – это мы уже начали снова читать SMS, что предлагают нам наши телезрители. – Все наши возможности в неограниченности, то есть надо искать, мыслить и так далее». «Попытки заниматься физкультурой по интернету не увенчались успехом, мало что получается. Удивительно, что за такие занятия кто-то готов платить», – это вот как раз о перспективах перехода в онлайн.
Иван Князев: Давайте еще одного эксперта подключим к нашей беседе – Евгений Балацкий, директор Центра макроэкономических исследований Финансового университета при Правительстве России. Здравствуйте, Евгений Всеволодович.
Евгений Балацкий: Здравствуйте.
Тамара Шорникова: Да. Евгений Всеволодович, если говорить все-таки о сферах, в которых сейчас нужно вкладываться, что называется, государству, на что делать ставку? У нас разные мнения звучали от наших телезрителей, это нужно развивать сельское хозяйство либо нужно сейчас все бухнуть в развитие, открытие новых фабрик, заводов и так далее. Вот тот же, например, Кирилл Тремасов говорит, что национальной идеей у нас должно стать образование, оно у нас в принципе на хорошем уровне, мы можем здесь выбиться в мировые лидеры. Как вам кажется, во что государству сейчас нужно вкладываться, на что делать акцент?
Евгений Балацкий: Ну, я думаю, что здесь нет никакой проблемы. Все документы, которые приняты сейчас, все указы президентские настраивают на построение высокотехнологичной экономики, начиная с Медведева и кончая вот сейчас Путиным, все усилия делаются на это. Поэтому вкладываться в какие-то странные отрасли, которые фактически отжили свой век, было бы странно, ну нелепо.
Тамара Шорникова: Ага.
Евгений Балацкий: Другое дело, что значит «вкладываться»? Не самое лучшее время для вложений в какие-то высокотехнологичные сферы.
И второй вопрос. У нас же экономика вся почти огосударствлена, это в основном бюджетный сектор, поэтому... Можно вкладываться в любую отрасль, пожалуйста, биотехнологии, самое перспективное направление, биомедицина, вот мы сейчас увидели, насколько все здесь нужно и востребовано. Но может ли государственный менеджмент поставить на поток какие-то такие серьезные производства новые, вот это большой вопрос. Возможности были до коронавируса, они будут после коронавируса, они остаются, просто вот как бы... Я даже здесь не вижу специфики самого коронавируса.
Иван Князев: А будут ли они у нас, эти возможности, точнее останутся? Просто вот смотрите, Евгений Всеволодович, я вот читаю цитату из вашего интервью, вы недавно давали одному изданию, в прошлом месяце, вы писали, что «все равно проблемы потери ВВП будут достаточно большие, тем более что сейчас с нефтью проблемы», «всякие дотации не решат, не изменят ситуацию в лучшую сторону», ну это дотации населению, дотации бизнесу. Просто вы пишете, что вы рассчитывали на самовосстанавливаемость экономики, но вот экономика будет восстанавливаться, как вы пишете, «судорожно, но урон все равно будет ужасный, и урон мы сейчас видим».
Вот если у нас есть возможность еще раз графику показать, обрабатывающая промышленность у нас упала на 10%, добыча полезных ископаемых на 3,2%, туда же выпуск автомобилей, транспортных средств можно добавить, ну вообще автомобильную промышленность. Также в электроэнергии, секторе газа, утилизации отходов – в общем, везде спад. Поэтому вот в связи с этим: а у нас вообще останется, что восстанавливать, или, как вы пишете, «урон все равно будет ужасный»?
Евгений Балацкий: Нет, урон будет ужасным в том смысле, что вот уже 2 месяца многое простояло, а это уже 1/6 часть года, ну вот и, грубо говоря, вычитайте из ВВП. Поэтому урон ужасный будет. По опросам, вот мы проводили опросы социальных ученых, то есть политологов, социологов и экономистов, больше половины скатываются к мнению, что будет больше 10% экономический спад; я думаю, что, может быть, даже еще больше. Если его специально не будут рисовать, конечно, потом там как-то дорисовывают, то спад будет большим.
Кроме того, пока даже вот в Москве еще все не закончилось, то есть оно заканчивается, но не до конца, поэтому сколько все вот это будет длиться, это же тоже зависит от властей. Но я жду отскока, что после того, когда коронавирус где-то как бы уляжется, то отскок в экономике будет, она выйдет на какой-то свой предыдущий уровень более-менее. Но в стратегическом плане у нас нет таких отраслей, которые могли бы выступать в качестве драйвера экономики в долгосрочном плане.
Тамара Шорникова: Давайте вместе послушаем телефонный звонок, Виктор из Краснодарского края. Здравствуйте.
Зритель: Добрый вечер.
Тамара Шорникова: Да, слушаем ваше мнение.
Зритель: Я полагаю, что драйвером экономики у нас могут стать, вернее нам нужно восстановить отрасли промышленности, которые мы потеряли.
Тамара Шорникова: Ага.
Зритель: Например, медико-инструментальную промышленность, часовую промышленность и переработку. Мы сейчас торгуем сырьем, мы сырьевой придаток Запада и Востока.
Иван Князев: Да, спасибо.
Зритель: Мы потеряли еще шарикоподшипниковую промышленность, у нас нет своей.
Тамара Шорникова: Да, понятна мысль, спасибо большое.
Иван Князев: Евгений Всеволодович, ну вот вы сказали, действительно, у нас нет таких отраслей, которые могут стать драйвером, – так, может, как раз-таки сейчас самое время и найти эти отрасли, вкладываться в них, развивать их тогда уж?
Евгений Балацкий: Ну, в общем-то, наверное. но...
Иван Князев: Просто какие тогда могут быть эти отрасли?
Тамара Шорникова: Что могло бы стать?
Иван Князев: Что мы можем делать?
Тамара Шорникова: Потому что вот то, о чем мы говорили, инновационные технологии и так далее, возможно, это сейчас для нас окажется слишком дорогим решением.
Евгений Балацкий: Нет, есть действительно традиционные отрасли для нашей страны, которые являются очень перспективными. Пожалуйста, называем авиастроение, гражданское авиастроение. Посмотрите, что у нас творится вот на протяжении, наверное, 20 лет последних: мы кричим, что мы построим, свой «Superjet» сделаем, в результате он не летает и мы не можем запустить это. А у нас когда-то все летало, было много, масса прекрасных самолетов.
Иван Князев: А что нам мешает запустить вот эту отрасль? Почему мы делаем «Superjet» на 50%, а то и больше, из зарубежных комплектующих?
Евгений Балацкий: Так нет, ну управление, надо же все восстанавливать, все эти цепочки надо восстанавливать, а этим надо заниматься и заниматься профессионально. По всей видимости, просто те, кто стоят в качестве ответственных за эту задачу, просто некомпетентны.
Иван Князев: Понятно. Спасибо, спасибо большое.
Тамара Шорникова: Спасибо.
Иван Князев: Евгений Балацкий был с нами на связи, директор Центра макроэкономических исследований Финансового университета при Правительстве России.
Тамара Шорникова: Да.
И сейчас подключаем к разговору еще одного эксперта, Владимир Морыженков выходит с нами на связь, профессор бизнес-школы МИСиС. Ждем по-прежнему и ваших звонков, что может стать драйвером нашей экономики, какой вы видите траекторию собственного выхода из какой-то вот такой кризисной ситуации? Звоните, пишите, рассказывайте.
Иван Князев: Здравствуйте, Владимир Алексеевич.
Тамара Шорникова: Здравствуйте.
Владимир Морыженков: Здравствуйте, добрый вечер, уважаемые друзья.
Тамара Шорникова: Вот смотрите, Рязанская область пишет: «Люди сидят без денег, не с чем ходить в магазины. Пока народ бедствует, нет своего производства, спит сельское хозяйство, роста экономики не будет». Как вернуть эти деньги людям сейчас?
Владимир Морыженков: Смотрите, мы все проходим через этап пандемии. Если возвращаться к истории, это и такие..., как Великая депрессия, всегда последуют какие-то события, через которые нам нужно будет пройти, и одно из них – это уход множества людей из городов в поисках каких-то способов заработать себе деньги на хлеб насущный. Это большая драма для России, потому что она крайне не приспособлена для этого.
На что нужно обратить внимание? Что может являться драйверами роста? Это прежде всего нужно обратить внимание на имущих деньги. У них существует какое-то традиционное потребление, сейчас они вынуждены находиться в России, пока не могут уехать, и поэтому, естественно, какие-то затраты будут нести, а это очень большой рынок потребления услуг, и это одна сторона.
Вторая: нужно обратить внимание на личную эффективность. Вот сейчас множество людей работает на «удаленке», и я не раз уже в комментариях, в многочисленных интервью подчеркиваю, что вы можете открыть в себе целый талант полезностей. Мы даже вводим сейчас такой индекс, индекс индивидуальной полезности: а что, собственно, кроме твоей операционной деятельности, ты там отслеживаешь в «1С 8» какие-то платежи как бухгалтер и что, больше ничего не умеешь? Когда домой приходишь, ты видишь, у тебя множество граней: ты и музыкой можешь, ты можешь и обед, и ужин готовить, и разнообразные фантазии, а на работе никакой фантазии нет, ты вносишь данные в «1С» из ведомости в ведомость и, в общем-то, совершенно ужасное представление... складывается. Вот это раскрытие индивидуальной полезности сейчас ярко происходит, каждый из вас чувствует, что от него можно ожидать.
И я вам хочу дать такой совет, уважаемые коллеги, чтобы вы смотрели вокруг себя за теми людьми, которые являются локомотивами рынка. Это не каждому дано, но каждый может такого человека увидеть. У этого человека очень неплохо получается в решении какой-то совершенно любой задачки, и ему обязательно потребуются помощники. Вот так сейчас складывается команда, и люди могут заработать довольно большие деньги, и это будет являться реальным драйвером, потому что либо государство должно взять на себя какую-то распределительную систему... Но государству надо содержать огромное количество, армия, вот все потребности, и вам надо со своей услугой как-то встать в канал продаж, потому что каналы продаж сегодня контролируются крупнейшими компаниями, вы видите, Сбербанк занимает мощные позиции на каналах продаж, Яндекс контролирует любую продажу, попробуйте что-то самостоятельно продавать, почти невозможно.
Тамара Шорникова: Владимир Алексеевич, если говорить все-таки об оценке собственной эффективности каждым человеком, разумеется, люди, которые сейчас работают на «удаленке», они в принципе знакомы с работой в онлайн, они как-то больше приспособлены, мне кажется, потому что... Ну, появляются какие-то онлайн-курсы, все уже знают, что нужно как-то себя прокачивать, быть разносторонне развитым человеком и так далее.
Что касается людей, которые остались во многих регионах сейчас без работы, и речь идет о таких прикладных профессиях, люди, которые, не знаю, водители, рабочие на заводах и так далее, которые далеки от сферы коммуникаций, от онлайн-услуг, онлайн-образования и так далее. У них сейчас есть какие-то возможности перепрофилировать себя, я не знаю? Что им сделать, чтобы найти новую работу, новую зарплату и так далее?
Владимир Морыженков: Я хочу сказать, что государство сейчас, те, кто правят нашей страной, жестко следят за тем, чтобы не возникало никаких конфликтных или волнительных событий в массовых выступлениях. Но в таких случаях история знает единственный пример: нужно создавать профсоюзы, и эти профсоюзы должны объединять людей. Если люди не будут объединяться в защиту своих интересов, каждый будет проживать свою драматичнейшую страницу.
Совет здесь такой тогда: ищите всех, кого вы можете по знакомству устроить во властные органы. Я здесь заходил в одну администрацию районную: слушайте, там в кабинете, кабинет-то 5 метров квадратных, 8 стульев стоит, 8 работников друг у друга на головах – находятся же деньги для того, чтобы содержать эту армию людей. Я хорошо понимаю, что должны быть созданы рабочие места, но если человек не будет требовать этого... Мы видим, что уже потребление алкоголя начинает зашкаливать, у нас рекорды устанавливаются, это очень серьезный сигнал к тому, что человек не видит своей полезности. И чтобы выйти из своего драматического состояния... Кстати, обратите внимание, количество разводов ожидается колоссальное сейчас, люди попадают сейчас в стрессовые ситуации, и поведение людей может быть во многом массово неадекватным.
Спасение – это в объединение профессиональных интересов, профсоюзная защита, что не продавать свой труд за бесценок. Вспомните о штрейкбрехерах, которые будут продавать, настаиваете на том, чтобы не ввозили иностранную рабочую силу, которая согласится работать на «Газпром» за три рубля... Заставить, чтобы в монополии никогда никто не получал заработной платы из иностранной рабочей силы, а вся рабочая сила доставалась, весь труд только доставался российским гражданам по природе. Если за эти права не биться, то тогда, конечно, есть 250 граммов, и они вылечат разум, но сократят время жизни в нашей стране, этого нельзя допускать.
Иван Князев: Давайте звонок сейчас послушаем. У нас Алексей из Новосибирска ждет своего шанса, для того чтобы высказаться. Алексей, слушаем вас.
Зритель: Здравствуйте.
Иван Князев: Здравствуйте.
Зритель: Я много времени не отниму у вас. Есть два момента. Помните, раньше государство подняло НДС на 2%?
Иван Князев: Ага.
Зритель: Вот если бы снизило государство на 5%, и вот эти 5% остаются у населения, и тогда оживление экономики само собой начнется. Потом снизить топливо, и часть денег останется у населения. Эти деньги сегодня будут у меня, а завтра уже будут в Москве, в государстве, понимаете? И тогда начнется. А так что толку? Повысили НДС, повысили акцизы, повысили топливо, а где деньги взять? У нас их нет больше уже. Вот и все, сейчас мы только на хлеб зарабатываем, больше ни на что.
Тамара Шорникова: Ага.
Зритель: Поэтому можно много говорить, институты всякие – снизьте это и все. Вот посмотрите Китай, они снижают НДС? – снижают. Значит, деньги останутся у вас, все. Зачем нам еще ходить куда-то, когда деньги уже вот они?
Иван Князев: Да, спасибо, спасибо вам, Алексей. Владимир Алексеевич, вот действительно, многие сейчас говорят о том, что вполне себе назрела ситуация, которая была в 1990-х гг., когда объявили, что свободная торговля у нас теперь, все спокойно выживают, точнее не спокойно, но пытаются выживать. Может, мы к этому уже идем?
Владимир Морыженков: Нет, к этому мы не идем. Мир с 1990-х гг. шагнул невероятно вперед при помощи интернета, создания торговых платформ. Мы живем на сегодняшний день среди монстров, Ozon, Amazon, Google, Яндекс, они забрали себе все каналы продаж, и выйти в свободную торговлю нельзя. Второе – то, что 1990-е гг. отличаются тем, что это был мощнейший ветер надежды, это пассионарность, люди хотели добиваться ярких достижений, перед ними открывался шанс. Сейчас мы видим, что никаких шансов в действующей власти мы не можем себе представить, все говорят «давайте сохраним эту стабильность» – а какую ты стабильность можешь сохранить, когда...
Вот коллега сейчас предложил понизить НДС, снижение налогообложения – это не та заводная педаль мотоцикла, чтобы развивать мощную, подать мощный газ и развивать хорошую скорость. Мы нуждаемся в том, чтобы было... У многих людей есть деньги... Кстати, обратите внимание, какое количество долларов купило население, ну богатая часть населения, которая избавилась от рублей и просто перешла в наличные доллары, сняла со Сбербанка и со всех банков денежную наличность, это рекорд установлен за все 20 лет. А чего испугались? Да испугались того, что инвестировать на своей территории люди боятся. Без денег, вот вы говорите, что деньги останутся у вас, – просто цены поднимутся из-за того, что упало производство, и следующая часть, подъем цен из-за того, что недостаточно денег, чтобы произвести тот самый товар. Нужно оборудование, построить фабрику, мастерскую какую-то, но и там возникает то, что китайский товар будет дешевле, потому что он конкурентоспособный.
Мне очень понравилось выступление предыдущего эксперта, связанное с тем, что нужно поднимать авиационную промышленность. А вы представляете, что авиационная промышленность так же, как и автомобильная промышленность, – это просто срез экономики. Чтобы создать хороший самолет, это по карману только настоящей развитой экономике, у которой есть и электроника, и техника материаловедения, и вот все, что нужно, результатом будет хорошая машина. А когда у тебя только возможность фюзеляж из своего дюралюминия построить, а все остальное надо как-то скрывать, что ты по импортозамещению втихаря из Китая привезешь, это, конечно, у тебя летать не будет.
И здесь не в лидерах рынка дело, здесь в наличии инвестиций: как поверить в то, что к тебе не придет прокуратура потом с допросом, куда ты дел эти инвестиции, потому что часть из них государственные, либо попытаются обязательно, кто-то будет отстаивать свои интересы, «отдай ему 30–40%». Мы боремся с коррупцией, но прямой показатель борьбы с коррупцией – не количество посаженных, а количество инвестиций, которые хлынули на этот рынок, потому что говорят, что здесь коррупции больше нет, и поэтому инвестиции начинают создавать те самые рабочие места и человек начинает получать достойную зарплату, потому что он делает лучший в мире самолет.
Иван Князев: Ага.
Тамара Шорникова: Владимир Алексеевич, смотрите, вы, конечно, профессор бизнес-школы МИСиС, это как раз та школа, которая учит будущих предпринимателей, учит тех, кто будет сейчас строить бизнес и так далее.
Владимир Морыженков: Да.
Тамара Шорникова: Но нам вот телезрители через одного пишут, что такой бизнес нам не нужен, этот бизнес нас сокращает, он не может удержаться на плаву и так далее. И вот процитирую несколько SMS. Волгоградская область пишет: «Нам не нужен такой капитализм, при котором образование и медицину превратили в сферу услуг. Необходимо вернуться к прежним системам», – и так далее. Москва: «Необходимо восстанавливать госплан, строить предприятия, обеспечивать их заказами и так далее». Может быть, вот эта проверка показала, что мы не готовы жить в рынке и сейчас нужно снова вернуться к какому-то строгому регулированию, планам, заказам и так далее?
Владимир Морыженков: Да. Я хочу вам отметить, что никогда еще ни одна плановая регулируемая экономика не создавала конкурентоспособных продуктов. Яндекс создался на волне невероятной конкуренции с Рамблером, с другими компаниями подобного толка, с американскими. Вы видите сейчас колоссальную катастрофу российского космоса в том, что Маск запускает частную ракету в свободном предпринимательстве США. Я считаю это катастрофой патриотизма для меня лично, который много лет жизни отдал этому направлению. Ну и только в состязательности, в параллельных проектах, когда один может быть лучше другого, вы получите лучший продукт. А создавая некачественный продукт, мы...
Тамара Шорникова: Да, к сожалению, связь ушла, но мысль понятна.
Иван Князев: Спасибо, мысль понятна. Ну и время, к сожалению, тоже уже близится к завершению...
Тамара Шорникова: Спасибо Владимиру Морыженкову, профессору бизнес-школы МИСиС, за его точку зрения. И спасибо вам, конечно же, за ваши звонки.