Мы продолжаем беседу с Олегом Буклемишевым о сегодняшнем состоянии российской экономики в условиях беспрецедентных западных санкций, влиянии этой ситуации на простых граждан РФ и возможностях преодоления кризиса.
- Олег, Вас более всего интересуют люди, которые должны жить в условиях сегодняшнего кризиса. Какие аспекты их жизни Вы бы отметили.
- Начну с самого себя. У меня есть простая возможность: я выезжаю куда-то за рубеж и беру с собой пачку наличной валюты, которая у меня, слава богу, скопилась за какой-то предыдущий период. И там я начинаю расплачиваться американскими купюрами. Меня эта ситуация категорически не устраивает. Так что произошедшее – не личный вопрос громко и возмущённо кричащих людей, лишившихся из-за санкций чего-то, что и не было ими заслужено (они это последнее обстоятельство втайне понимают), это касается любого российского гражданина, каким-то боком относящегося к широкому спектру, в котором введены санкции.
Между прочим, очень важная тема, что, на самом деле, люди понимают: они многое схряпали совершенно не заслужено. И поэтому они могут переносить эти ограничения легче, чем люди, просто ни за что, ни про что лишённые возможности цивилизовано расплачиваться банковской карточкой. Поймите: это разные массы людей, разные ощущения и разные по масштабу страдания. Поэтому российская экономика, если мы сводим это дело к людям, составляющим как бы основу общества, то они уже пострадали очень сильно и, по всей видимости, будут страдать ещё. Причём не только в нынешнем поколении, но и в следующих тоже.
- Но ведь и Россия готовилась к отключению её карточек. Я помню, как в 18-м году в Белоруссии нельзя было ничего оплатить картой «Мир», на которые переводили всех пенсионеров.
- Это не одно и тоже. Например, в Голландии есть свои внутренние банковские карты, через которые проходит большая часть платежей. Но эти карты не примут даже в соседних Германии или Бельгии: это – национальная платёжная система, причём в едином Евросоюзе.
Что же касается карты «Мир», то с неё можно снять деньги в Стамбуле, что не так давно делал господин Чубайс. И многие другие граждане делают тоже самое. Есть комиссии, но карты системы «Мир» принимаются сегодня в Турции, Узбекистане и так далее. И, если в 18-м году карта «Мир» в Белоруссии не принималась, то сейчас, я думаю, принимается.
Каждая развивающаяся система имеет свои недостатки, но система «Мир» развивалась как внутренняя система платежей. И такие системы существуют в ряде других стран.
- Понятно. Но Вы говорите о том, что пострадают люди. А как Вы считаете: это будет подавляющее большинство населения, или многих кризис обойдёт стороной?
- Ситуация очень разная, и все пострадают по-разному. Но пострадают все, и все уже, на самом деле, страдают, даже те, кто не понимают, что они уже страдают.
Если вы зайдёте сегодня в обычный российский универсам, то увидите, что часть полок в нём уже завешена – нет тех товаров, которые там стояли. Уменьшилось предложение, и уже просто нет выбора, который был ещё недавно. А за этим потянутся производственные цепочки: что-то не производится, что-то не поставляется, что-то не завозится из-за границы. И за всем этим стоят люди, которые могут лишиться работы и соответствующих благ.
Сейчас мне страшно смотреть на пенсионеров: как им выживать при нынешнем росте цен. А ведь завтра появятся люди, потерявшие работу, например, те же кассиры кинотеатров, многие из которых прекратят своё существование в отсутствии голливудских премьер. И ведь такой человек ни в чём не виноват, а работа у него не очень квалифицированная – куда он устроится в такой ситуации.
Что же касается людей с большими навыками и возможностями, то у них потенциал больше, и они могут найти новую работу, в конце концов, переехать в другую страну и найти её там. То есть, как обычно, больше всех страдают в такой ситуации люди узко специализированные и малоквалифицированные, бедные и социально незащищённые. Хотя и пострадают все, но это бремя будет распределено неравномерно.
- Сейчас уже довольно много говорят о структурной трансформации экономики. Может быть, она произойдёт и даст какие-то плоды?
- Давайте будем правильно понимать, что стоит за теми или иными терминами. Структурная трансформация — это то, что будет происходить с российской экономикой в ближайшие месяцы. Я подозреваю, что эта структурная трансформация будет очень болезненной, негативно направленной, удручающей. Ожидания, что российская экономика сразу утонет, были завышенными или искаженными. Экономика продолжает работать, она рыночная, она продолжает реагировать на сигналы. Но вот представьте себе: живет такой организм, продолжает жить, как будто ничего не случилось, а на самом деле из этой экономики потихоньку начинают выниматься разные элементы, отпадают целые сегменты. Становится понятным, что в прежнем режиме она в каких-то зонах функционировать не сможет, и, более того, внутренние механизмы управления этой экономикой, они тоже начинают вести себя совершенно по-другому. Вот это и будет запускать ту структурную трансформацию, о которой мы говорим.
- Но российская экономика уже немало лет живёт в условиях западных санкций…
- Российская экономика существует в режиме ограничений с 2014 года, но тогда меры были, как мы сейчас видим, крайне вегетарианские. А сегодня идет специальная операция по постепенному отжатию российской экономики от источников доходов и от воспроизводства той военной, я бы сказал, экономической модели, которая привела к сегодняшнему состоянию дел.
Мне кажется, это глубокое заблуждение, что, когда вы для себя формируете некий комплекс ограничений, вы становитесь лучше, эффективнее, движетесь ближе к оптимуму. Ничего этого на самом деле не происходит. На самом деле, это – тоннель с сужающимися стенами. У вас постоянно становится меньше возможностей. Если вы раньше при тех возможностях, которые у вас существовали, не сделали чего-либо, то в новых условиях, все будет хуже.
Надо осознать, что нагромождение ограничений не приводит к повышению нашего с вами благосостояния, расширения возможностей российской экономики. Мы, ещё раз повторю, несемся в тоннеле с сужающимися стенками и когда-то эти стенки сблизятся совсем, подойдут близко друг к другу так, что мы не сможем дальше бежать.
- Российское руководство, как я понимаю, рассчитывает выйти из глобальной мировой экономики и развиваться как остров во враждебном ему океане. Это возможно?
- У нас в последние годы очень много и долго говорили о деглобализации, о том, что страны отползают каждая в свое помещение, и из этого помещения начинают договариваться о новых мировых условиях. Ничего подобного. Мы живем по-прежнему в глобальном мире, глобализирована экономика, глобализирована политика. И то, что мы сейчас наблюдаем, — это подтверждение живучести глобализации. Даже страна, которая хочет деглобализироваться, не может. Это безумные управленческие сложности, проблемы и задачи.
В 2014 году что произошло? В рамках мягких санкций, которых тогда были введены, из системы достали некоторые элементы глобализации. Махнули рукой: «А, мы проживем!» То есть возникли точки, где глобализация была устранена, и потребовалась малая структурная трансформация. Что-то стали доставать по своим схемам, что-то действительно «импортозаместили». А сейчас глобализация вынимается сразу в стольких местах, что этих манипуляций надо очень много одновременно проводить. Где-то частный бизнес что-то заместит, съежится в объемах, будет менее эффективен, где-то это сделает государство, но, в общем и целом, в масштабах страны, в масштабах национальной экономики эта задачка неразрешима. Россия останется частью глобализированного мира.
Беседовал Владимир Володин.