Мы продолжаем беседу с Дианой Шмуклер о её небольшом магазине и жизни малого предпринимателя в Израиле.

- Диана, у Вас продовольственный магазин, причём это – так называемый «русский» магазин.

- Да, в основном продукты из бывшего Советского Союза: Молдавия, Белоруссия, Россия, Украина.

- А продукты, выпущенные по советским рецептам уже здесь?

- Их немного. Есть в Израиле колбасный цех компании «Дымов». И это – единственная иностранная колбаса, производимая здесь. А так очень много своих колбасных фабрик. Не со всеми мы работаем, но с семью – восемью.

- И «советская» еда пользуется спросом?

- Да. К нам приходят, причём уже не только люди, приехавшие когда-то из СССР люди, но и их дети, родившиеся уже здесь: в семье ведь есть свои вкусовые приоритеты.

- Конечно.

- Вот и детям нравится то, что привыкли есть их родители.

- Диана, у меня создалось впечатление, что Ваш магазин – не просто место, где люди покупают продукты, а нечто вроде клуба, где они общаются.

- Я ведь сказала: у нас маленькая деревня. И здесь люди встречаются, бывает, даже одноклассники встречаются: «О, я тебя не видел 150 лет!».

- Юд Гимель – русский район.

- Это было спасением в своё время: людям надо было где-то жить, здесь понастроили эти дома, и их качество было хорошее.

- Вопрос, наверное, из совсем «другой оперы»: как Вы себя ощущаете здесь по-человечески?

- Как рыба в воде.

Мы уехали в 90-м году, а в 93-м в Москве выходила замуж моя племянница, и я поехала к ней на свадьбу. Москва показалась мне мрачной, москвичи – мрачными. Я подумала: как хорошо, что у меня так всё сложилось.

Потом я бывала в Москве не раз, там было лучше, но именно сюда я возвращаюсь домой. Отовсюду, куда бы мы не ездили.

Да, мы ездим в Москву: там родные могилы, там друзья, одноклассники…, но проходит неделя, я насыщаюсь этим общением, и мне уже достаточно, я рвусь сюда.

Вот сейчас я три года не была в Москве и рвусь туда. Но была пандемия, и не граждан России туда не пускали.

- А у Вас нет российского гражданства?

- Нет. В 90-м году нас лишили гражданства. Мы выезжали ещё по советскому закону. И за лишение гражданства мы заплатили по 700 рублей за каждого, огромная по тем временам сумма. А когда я спросила женщину в ОВИРе, за что лишают гражданства мою младшую дочь, которой был год, та сказала: будете возмущаться, я с вас и за высшее образование возьму.

Нам потом предлагали восстановить гражданство, но за это опять же надо было деньги заплатить. При этом нам здесь платили российскую пенсию. Мужу – 20 шекелей в месяц (комментарий Юрия: слава богу – было на что жить). Но теперь ничего не платят – SWIFT закрыт.

- Если вернуться к бизнесу: как здесь с конкуренцией? Можно здесь натравить на конкурента полицию, инспекцию?

- Нет, этого здесь нет.

Вот в нашем маленьком мерказоне (торговом центре) четыре таких магазина, как наш. Поначалу люди заходят ко всем, а потом каждый выбирает, кто ему больше нравится.

У нас ведь много людей с советским мироощущением: а свежие ли продукты здесь продают? И надо доказывать, что мне невыгодно продавать несвежие продукты, что всё, что окажется несвежим, я обязана заменить. И если я не смогу убедить, если мне не поверят, я потеряю куда больше, чем можно выиграть: этот человек ко мне уже не придёт. А ведь у нас спальный район, это не Сити, сюда никто приезжать откуда-то не будет.

- А с проверками у вас как?

- Здесь у нас очень строгая ветеринарная служба. В России она называется санитарной. Они приходят, проверяют температуру во всех холодильниках. Если фабрика находится у нас в Ашдоде, то каждый грузовик проходит проверку, и на его бумагах ставится печать, разрешающая развозить продукты по магазинам.

(Комментарий Юрия: здесь такая ветеринарная служба – пострашнее налоговой. Они пришли, посмотрели: есть нарушения – всё закрывается. Потом иди, разбирайся, попробуй – открой.)

Они приходят раз в три месяца и проверяют температуру в холодильниках и числа – сроки получения и сроки годности.

Был у нас такой случай: мы открыли килограммовую банку икры и забыли поставить дату открытия, как это положено фиксировать, если такая банка стоит в холодильнике открытой. А назавтра пришла инспектор ветеринарной службы: где дата? А из банки продали грамм сто. И никакие объяснения не помогли: банку я у неё на глазах запечатала в полиэтиленовый пакет и отнесла на помойку. И она ходила вместе со мной. Сами понимаете, как было жалко.

- А пожарная охрана тоже приходит?

- Да, они приезжают каждый год, меняют нам огнетушители. За деньги, конечно, здесь всё за деньги.

Электрику у нас проверяют. Здесь просто так провод не протянешь: должен быть электрик с сертификатом, что он профессионально подготовлен. И, закончив работу, он сам звонит, чтобы приехали, проверили его работу и поставили соответствующую печать. Только после этого всё можно подключить.

- В России очень многие вопросы с проверяющими решаются с помощью определённой суммы денег. А у вас?

- У нас нет.

Когда мы приехали, нам сразу сказали: если вас остановит дорожная служба, не дай бог, чтобы у вас в правах оказаться хотя бы один шекель – с вами даже разговаривать не будут – это считается взяткой. Так что, например, заначки от жён можно держать где угодно, только не в правах.

- То есть бюрократия в Израиле занимается крючкотворством, но не столь коррумпирована.

- Да. Того, что рассказывают приехавшие из России, здесь нет. Здесь можно спокойно работать и счастливо жить. Мы во всяком случае живём именно так.

Беседовал Владимир Володин.