В недавнем интервью с Ниной Юрьевной Одинг мы уже поднимали актуальную сегодня тему: каковы эксперты нашего времени, и можно ли им доверять. Сегодня не эту тему мы беседуем с Сергеем Николаевичем Смирновым.
Кто они – сегодняшние эксперты в области экономики? Люди, выполняющие определённый заказ государства и поставляющие «нужные» аналитические отчёты, подтверждающие уже принятые решения? Или они, как герой входящего в школьную программу романа, уже стали «умной ненужностью», и их работа никому не нужна?
- Сергей Николаевич! Сегодня как-то обострился вопрос о людях, считающихся экспертами в различных областях. Обвинения в том, что эксперты некомпетентны, предвзяты, а то и просто куплены кем-то, можно встретить в СМИ, не говоря уже о социальных сетях. И речь регулярно идёт о том, что верить экспертам нельзя вообще.
Правда, я тут познакомился с рейтингом экспертов по вопросам экономики, составленным в прошлом или позапрошлом году Европейским университетом в Питере, и, в общем-то, понял чувства тех, кто советует не верить экспертам. Рейтинг возглавляет Сергей Глазьев.
- Только хотел назвать его фамилию. А второй, я думаю, Михаил Хазин.
- Чуть-чуть ошиблись: Хазин на третьем месте. Между ним и Глазьевым затесался каким-то странным образом Александр Аузан. Это, как в «Мёртвых душах» Гоголя: в гостиной у Собакевича висели портреты грузных греческих генералов, между которыми оказался портрет весьма худенького Багратиона.
Зато после Хазина сразу идёт Делягин.
- Ну, это – святое.
- Но если у нас такие лидеры списка экспертов (не будем обращать внимание на Аузана: он как исключение подтверждает правило), то какие экспертизы в области экономики сегодня востребованы в РФ? Кто их заказывает и с какими целями? Почему в СМИ может быть столь популярен, например, Михаил Хазин, на моей памяти уже больше двадцати лет ожидающий, что завтра-послезавтра рухнет доллар, а за ним и вся экономика США?
- Да, это случается каждый год вне зависимости от общей обстановки. Но заданный Вами вопрос очень серьёзен. Но, во-первых, давайте установим временные границы: что такое востребовано сейчас. Я считаю, что, говоря: сейчас востребовано, мы имеем в виду период времени после 24 февраля, когда резко изменилась ситуация. Я не говорю про гуманитарную сферу: там всё понятно, и это мы выносим за скобки, но в экономике всё тоже самое.
Научное сообщество разделилось. Кто-то уехал и вещает оттуда, некоторые объявлены иноагентами. Эти люди не востребованы в России. Те же экономисты, что пытаются приблизится к бюджетному финансированию или уже имеют его, должны давать те результаты, которые от них ожидают, например, успехи в импортозамещении. И есть ограниченное число экспертов, занимающихся серьёзным экономическим анализом.
Я не во всем согласен с Натальей Васильевной Зубаревич (хотя во многом согласен с ней), но то, что делает она – безумно грамотные вещи. И такой грамотности сейчас не хватает. Проще сморозить что-то, идущее в русле текущей геополитики, отметиться, заслужить, как говорится, свою долю аплодисментов на каком-либо форуме и быть этим довольным. Но, когда эти оценки не совпадают с мнением экономистов, занимающихся серьёзным научным анализом, они становятся не востребованы наверху.
А вообще-то, начинается какой-то сюр: не так давно депутаты Госдумы потребовали от правительства России повысить достоверность макроэкономических прогнозов.
- Помню такое.
- Нормальный экономический эксперт понимает, что это сделать невозможно. Так, например, госпожа Набиуллина честно сказала, что мы не знаем, как будут дальше развиваться события, то есть подтвердила точку зрения грамотных экспертов: как можно в данной ситуации прогнозировать то, что будет. Она сказала, что не хочет нащупывать дно, и я целиком и полностью с ней согласен.
А между тем «патриотическая» общественность предлагает поменять Эльвиру Набиуллину на посту главы ЦБ на Сергея Глазьева. Представляю, что после этого начнётся.
Скажем прямо: экспертным сообществом, грамотные специаличты, я называю этих людей «рассчётчики», безусловно, востребованы. Востребованы в любой области. Но они не востребованы правительством. Да, когда речь идёт о каких-то действиях, в результате которых ситуация может серьёзно ухудшится, привлекаются независимые эксперты с альтернативными мнениями. А так – мы же читали у Игоря Липсица про «планово убыточные проекты». И главное – всё это уже было, мы уже это проходили.
И когда у нас возмущаются, что Россию хотят признать страной с нерыночной экономикой, так и хочется сказать: а как ещё назвать господдержку убыточных предприятий? Где перетекание средств в отрасли и виды производства с более высокой нормой прибыли? Это – азы! Нет, говорят, мы будем поддерживать сохранение рабочих мест. Да мы наподдерживались их при советской власти!
Я считаю, что общий язык тот же Глазьев с тем же Миркиным не найдут. Я не смотрю российские телевизионные ток-шоу (зарубежные – тоже), но иногда, пролистывая каналы в поисках чего-нибудь интересного, видишь: очередной товарищ говорит именно так, как нужно, чтобы понравится правительству. И он не заморачивается – у него такая идеология. А экономика – наука. Когда же ты берёшь какую-то цифру и наслаиваешь её на свои идеи о мироустройстве, о будущем – этому грош цена.
И ещё один момент. Я считаю, что должны быть востребованы эксперты, которые выносят за скобки все геополитические элементы и готовы постоять за своё мнение. Вы принимаете какое-то экономическое решение, основанное не на экономике, не на социальных вопросах, а исключительно на геополитике – извините, я подаю в отставку.
- В отставку в России?
- Конечно, отставка и Россия – это параллельные реальности, но тем не менее.
- А можно ли сравнить работу экспертов в России и в других странах?
- Разумеется, можно. В чём преимущество экспертов, работающих в странах с рыночной экономикой? Их никто и ничем не ограничивает в их выкладках, выводах и так далее. И преимущество западных экспертов – свобода, хотя я понимаю, сколь многое упирается в финансирование.
Беседовал Владимир Володин.