Как живёт современный российский писатель? Каковы ныне отношения поэта и книгопродавца? Кто может сегодня прокормиться писательским трудом. Что происходит во взаимоотношениях писателей и издателей?

Об этом и не только мы беседуем с Михаилом Гундариным.

- Сегодня, в отличие от старых советских времён, предпринимательство и литература оказались достаточно тесно связаны. Нет государственных издательств, работающих по установленным планам, где прибыль от издания не играет главную роль, уступая это место идеологическим установкам сверху. Сегодня любой желающий может за свой счёт издать практически всё, что угодно, а, учитывая возможность издания электронных книг, это будет стоить не так уж дорого. А к авторам, в успехе которых у читателей нет сомнений, вообще приходят и говорят: дайте что-нибудь для публикации.

А как Вы, человек пишущий, видите взаимоотношения писателя с людьми, занимающимися издательским бизнесом?

- Надо заметить, что существуют ещё и сервисы, позволяющие авторам зарабатывать деньги напрямую, например, известный сервис «Author. Today». На этом сервисе люди выкладывают фрагменты своих книг, и за них получают деньги, причём иногда – много денег. И к ним может выстроиться очередь, и за то, чтобы прочитать фрагмент, люди платят деньги: это публикации с продолжением. И топовые авторы зарабатывают на этом миллионы. Разумеется, такие деньги получают далеко не все, но топовые авторы живут на эти деньги припеваючи.

При этом понятно, что там за жанры выходят в топ: литературой это назвать крайне сложно – это стрелялки, попаданцы, фантастика низкопробная и так далее. Но это я говорю с точки зрения традиционного литератора, прекрасно понимая, что кто-то считает это литературой.

И вот, с одной стороны, существует такая экзотическая возможность зарабатывать литературным трудом, а, с другой стороны, сохраняется традиционная модель отношений между автором и издателем. Там есть много вариантов издания книг за свой счёт, и есть не меньше вариантов, что тебя издадут, но не заплатят гонорара, а заплатят роялти по итогам продажи твоей книги.

В хороших больших издательствах тебе платят так называемый аванс: это не очень много – обычно речь идёт о нескольких десятках тысяч рублей. Потом книга выходит в свет, и её начинают продавать. И, если она продаётся хорошо, то через оговоренное время (полгода, год) производится перерасчёт: если тебе положено сто тысяч, а аванс был пятьдесят, то тебе доплачивают ещё столько же. Правда, количество авторов, получающих такие приятные бонусы, невелико: в том или ином издательстве их может быть 20 – 30, от силы 100 человек.

- Тогда возникает вопрос: может ли в наше время писатель жить за счёт своего литературного труда? Или жизнь за счёт писательства – удел авторов РПГ-литературы и «фанфиков», а для писателей, работающих в классических жанрах, их литературные гонорары – всего лишь подработка, и зарабатывать себе на жизнь они должны чем-то другим?

- Тут всё зависит от того, что человек хочет. В принципе, если дело у тебя пошло, если твои книги издаются, ты можешь жить. Но ты можешь жить на литературную работу: ты пишешь книги, оказываешь услуги по редактированию других книг, возглавляешь какой-нибудь журнал, рассылаешь свои рассказы по различным журналам, и в одном месте заплатят тысячу, в другом – две. Ты можешь участвовать в мастер-классах, где тоже какие-то деньги платят. Есть и другие варианты. Так что только на гонорары от публикации своих книг могут прожить далеко не все писатели, а вот занимаясь литературной работой (гонорары плюс какие-то формы активности и так далее) – это вариант сравнительно распространённый.

- Вы, как я понимаю, работаете в вузе.

- Да. Ко мне сказанное о литературных заработках не относится, поскольку я считаю, что литературная работа приводит человека к «выгоранию». Ты должен думать о том, чтобы написать статью, рецензию, пробить, чтобы тебе прислали деньги. На те ресурсы, где тебя опубликуют бесплатно, писать не просто не хочется, а некогда. Иногда надо ехать договариваться на другой конец страны. Это меня не устраивает и по моим личным взглядам, и по моему темпераменту.

- Когда-то для поэтов существовал такой вид заработка (и очень неплохого), как переводы. Помню, как Давид Самойлов говорил: когда мне нужны деньги, я сажусь переводить и работаю со скоростью рубль в минуту. Сейчас это возможно, или переводы уже так не кормят.

- Конечно, нет. Ведь нужен заказчик переводов, которым раньше являлось государство в лице его идеологического аппарата. В советские времена надо было демонстрировать, какая у нас многонациональная страна, как у нас развиваются национальные литературы и так далее. В итоге, как известно, могло выясниться, что никакого поэта, пишущего на каком-нибудь каракалпакском языке, нет, а есть только русские переводчики.

Сейчас такого социального заказа нет, и поэтому нет такой формы постоянного заработка. Но переводы делаются, время от времени появляются какие-то издательские проекты. Скажем, недавно вышел многотомник «Литература народов России», и переводчики, участвовавшие в этом проекте, получили какие-то деньги. Можно получить какие-то гранты, но этим надо заниматься, надо вертеться, и это – не очень большие деньги, как способ существования совершенно не сравнимые с советскими возможностями.

- А какое влияние, с Вашей точки зрения, подобная ситуация оказывает на современную российскую литературу? Не выбивает ли она на обочину серьёзную «классическую» литературу и, прежде всего, серьёзную поэзию?

- Мне кажется, что в последние годы происходят серьёзные сдвиги в социальном статусе литературы как таковой.

Если мы обратимся к истории, то увидим, что вплоть до XVIII-го, а я бы сказал, до XIX-го века никакой литературы, какой мы привыкли видеть её в последние двести лет, не было. Тот статус в обществе, к которому мы привыкли, она имела в эти последние два столетия. И это надо понимать. До этого времени не было большого круга читателей, поскольку люди в подавляющей массе своей были неграмотны. Поэтому не было и значительного круга писателей. Литература была уделом немногих писателей и немногих читателей, а профессиональных литераторов просто не было.

- Да, Пушкин был первым профессиональным писателем России и оставил после себя девяносто с лишним тысяч долга, которые заплатил царь Николай I.

- Да, и это уже XIX век, а до этого профессиональных писателей не было. И мне кажется, что литература погуляла двести лет, а теперь возвращается назад, может быть, даже, к сожалению, в какую-то нишу субкультуры, нишу некоего профессионального занятия.

Я вращаюсь в среде поэтов и знаю: когда поэт выпускает книгу стихов (хотя сейчас возникают вопросы к традиционным формам общения с читателем – может быть, книга не нужна уже – многие так считают) материальный эффект от неё нулевой, а донести её до аудитории сложно. Может быть, лучше, как в социальных сетях. Знаете, как музыкальные альбомы: во времена Битлз и позже они были очень важны, а сейчас – уже нет: трек, выложенный на Ютюбе значит гораздо больше. Может быть, такое произойдёт и с книгами.

Поэтому, когда человек сегодня издаёт книгу, его интересует мнение о ней людей из его окружения – его друзья, его враги, жюри литературных премий. На массового читателя он уже не рассчитывает. Массового читателя поэзии мы уже потеряли. За некоторыми исключениями: мы видим, что сейчас во время подъёма патриотических настроений ряд поэтов, пишущих на тему происходящего, пользуется популярностью. И это не только материальный успех: люди готовы слушать их. Выпусти любого современного поэта не то что на стадион, а в большой зал – народ сморщится и уйдёт. А это важно и волнует, этих поэтов слушают, да и читают: сборники так называемой «Z-поэзии» расходятся хорошими тиражами.

Но этот случай – исключение, которое подтверждает правило. В целом же о поэзии можно сказать твёрдо: от массового читателя, массовой аудитории она уже ушла.
Единственное, что поддерживает поэзию и литературу вообще – это так называемый «школьный канон». В школах относительно большие курсы литературы, и большинство людей сегодня, возможно, из-под палки, но читает Пушкина, Лермонтова и других классиков только в школе.

- Это было и раньше.

- Да, но, тем не менее, раньше литература пропагандировалась: включишь телевизор, смотреть нечего, а тут тебе Пушкина читают. Ждёшь трансляцию футбола по радио, а тут тебе – «Литературные чтения»: поневоле того же Пушкина прослушаешь. А сейчас этого нет. Я, например, любил слушать по радио литературные программы, а сейчас остался только «школьный канон» и по выходу из него – какие-то литературные кружки.

- Когда-то Пётр Андреевич Вяземский считал, что может настать время, когда поэты будут собираться и читать друг другу свои стихи, поскольку других поклонников поэзии не будет. Прошло 200 лет, и этот мрачный прогноз в какой-то мере становится реальностью.

- Да. И этот прогноз мрачен, с точки зрения классического канона. А я сейчас общаюсь с молодыми ребятами, и они схватывают это положение и хотят быть известными и популярными в своей среде.

- И какого-то возвращения литературы к её роли в ушедшие два века Вы уже не ждёте?

- Нет, это невозможно.

Я человек ещё советской закалки, когда я начинал писать я видел поэтов-шестидесятников, собиравших стадионы. Я ориентировался на них и на тех, кто издавался большими тиражами. Но, увы! И я принимаю сегодняшнюю ситуацию, которая к тому же не так однозначна. Есть ведь стихи, набирающие в соцсетях десятки, а то и сотни тысяч просмотров. Хотя, я считаю, что это – арьергардные бои. И это – не какая-то литература – литература, а некий симбиоз, хотя здесь нет ничего плохого.

Но, с другой стороны, литература – как вода – её не перекроешь, она будет просачиваться. Даже если не будет той социальной роли большой литературы, останется интерес людей, на который, правда, влияет наше потребление информации: литература – это текст, который надо читать. А современное восприятие, фрагментарное и динамическое, к текстам не очень хорошо относится.

И это – тоже большая проблема.

Беседовал Владимир Володин.