Автор: ВЛАДИМИР БУЕВ, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП)
Как известно, существенная часть оборота (выручки) малых предприятий лежит в сфере теневой активности. Я бы выделил две ее составляющих. Первая — обороты, которые государство вообще «не видит» (в официальной отчетности они не фиксируются и никак не учитываются). Речь идет сугубо о наличном обороте, производстве и продаже продукции за наличные деньги без оформления (либо с заключением договора в бумажной форме, но сугубо «между собой», без «опрозрачивания» перед государством). Вторая составляющая — обороты, которые государство «видит» (в официальной отчетности они фиксируются), но никаких налогов государство с них не получает. Речь в данном случае идет о безналичном обороте. Обороты выводятся из-под налогоообложения через различные схемы заключения фиктивных договоров («обналичивание») и «списываются» на затраты. Вывод средств осуществляется как через зарубежные, так и через российские фирмы, носящие название «оффшорных».
Опустим главу о внешних оффшорах, поскольку схему вывода капитала через зарубежные фирмы используют в основном крупные российские фирмы-экспортеры. Схема же «обналички» денег через внутренние оффшорные компании (фирмы-однодневки, «помойки» и т. д.) пользуется популярностью у предприятий малого и среднего бизнеса. Схема проста: белая (легальная) фирма заключает договор на оказание услуг с фирмой-однодневкой («черной»). На расчетный счет фирмы-однодневки безналично переводятся денежные средства, которые затем за вычетом комиссионных в наличной форме возвращаются «заказчику» уже наличкой.
Использование этой теневой схемы является способом адаптации российского бизнеса к неблагоприятным условиям внешней среды (экономическим, правовым, административным, политическим и т. д.). Без преувеличения можно сказать, что использование схем «внутреннего оффшора» до сих пор остается в России одной из основ не только развития, но и вообще существования и выживания малого сектора экономики.
Развитость рынка по оказанию услуг по «обналичке» денежных средств свидетельствует о том, что во многом этот бизнес является организованным, а по сути — банковским. Если бы «бизнес по обналичке» никак не был завязан на конкретные банки, то любой банк после одной-двух проводок моментально выявлял бы фирмы-однодневки и людей, которые действовали от имени этих фирм. Операции по обналичиванию позволяют многим банкам (особенно мелким) поддерживать свою ликвидность. Вспомним, что после финансовых кризисов 1998 и 2008 годов выжили практически все малые банки, для которых обналичивание было одним из серьезных видов бизнеса. Вычислить банки, занимающиеся такого рода «безрисковыми» операциями, для Центробанка не представляет большого труда. Показатель, по которому определяются данные кредитные организации, — объем снятия наличных денежных средств, его соотношение с общим размером средств на корсчете конкретного банка в ЦБ России или в других банках, с которыми есть корреспондентские отношения.
По данным исследования, проведенного НИСИПП, теневое производство в малом бизнесе упало с 18,1% от фактического оборота в 2005 году до 13,6% в текущем. В целом расчеты по малому сектору экономики (микро- и малые предприятия) показали, что в 2007 году в теневой (совсем скрытой от государства) сфере было произведено и/или продано продукции на сумму немногим меньше 3 трлн рублей (расчетные данные экспертов НИСИПП). В то же время в официально зафиксированной — на сумму примерно 15,5 трлн рублей (данные Росстата).
Доля же обналичивания в обороте среднестатистического малого предприятия за пять лет фактически не изменилась и составляет около 17–18%. В период кризиса казалось бы логичным, что бизнес хочет спрятаться, уйти в тень, не платить налоги, побольше обналичивать. Однако в условиях, когда «обнальный» рынок стал монополизироваться и резко возросло давление правоохранительных органов, стоимость комиссионных услуг по обналичиванию год от года растет. Это своего рода плата за страх. Так, в 2005 году стоимость комиссионных услуг составила в среднем 7,9% («средняя температура по больнице»: кто-то обналичивал деньги за 1,5–2%, а кто-то — за 10–15%). В 2009 году комиссия составила уже свыше 10%: каждый десятый рубль остается у «теневиков» или «криминала», организовывающего и/или крышующего бизнес по денежному обналичиванию.
В целом очевидно, что из года в год продолжается общее сокращение теневого оборота в малом предпринимательстве. Возможно, одним из факторов такого сокращения стало снижение необходимости дальнейшего использования «неучтенной налички». Так, в 2005 году примерно 32,2% фактической оплаты труда работников на МП было теневым, в 2009-м — 30,2%. В 2006 году около 25% фактической арендной платы не отражалось в отчетности, в 2009-м — 23,6%. В 2005 году доля не оформляемых официально платежей поставщикам составляла 23,3%, в 2009-м — 21%. В 2005–2006 годах около 5% оборота малого предприятия шло на неформальные выплаты чиновникам и госорганам (фактически — взятки), в 2009-м — около 4%. В 2005–2006 годах 3,2% оборота приходилось выплачивать криминальным «крышам», в 2009-м — 1,9%.
Изменение (увеличение или снижение) уровня и масштаба теневой активности бизнеса — показатель того, изменяется ли (улучшается или ухудшается) предпринимательский, в том числе инвестиционный, климат в России. Положительная динамика снижения теневой активности в прошлые годы характеризовала во многом условия внешней экономической среды (рост российской экономики в целом вел не только к снижению «тени», но и к росту рентабельности малого бизнеса в 2006–2007 годах). В год начала кризиса (2008) и фактическая, и белая рентабельность рухнули и продолжили падение в 2009 году.
Поэтому в данном случае общее падение доли «тени» в 2009 году в обороте зарегистрированных компаний свидетельствует уже только о том, что легальный сектор реально стал сжиматься, подобно бальзаковской шагреневой коже (по данным Росстата, только в I квартале этого года число малых предприятий в России сократилось на 20%). Вполне вероятно, что со следующего года при сокращении сектора начнет расти его теневая часть, признаки чего появились уже в этом году в незначительном росте «конвертных выплат» (доля фактической оплаты труда, не отраженной в отчетности, в 2008 году составила 29,7%, а в 2009 году — 30,2%).