Специалисты Всероссийского центра уровня жизни разработали социально приемлемый потребительский бюджет. Это примерно 16,5 тысячи рублей в месяц. А тем, чей доход меньше, государство должно помогать. Но пока в России ориентируются на прожиточный минимум. В среднем он составляет сегодня 5518 рублей. Бюджету страны приходится экономить. Например, расходы на дорожную отрасль в 2011 году могут быть в два раза меньше, чем запрашивает минтранс. Зато иностранные нефтяные компании расщедрились. Они готовы выделить миллиард долларов на ликвидацию аварии в мексиканском заливе. На этой недели эксперты также подсчитали, что 29,5 процента оборота российского малого бизнеса находится "в тени".
Минимум с прибавкой
Правительство утвердило величину прожиточного минимума на первый квартал 2010 года. Теперь в целом по стране он составляет 5518 рублей в месяц, что на 374 рубля больше, чем в четвертом квартале 2009 года. То есть рост составил около 7 процентов.
Для тех, кто еще готов работать, прожиточный минимум определен в 5956 рублей. Пенсионерам на самые необходимые расходы заложили 4395 рублей, а детям - 5312 рублей в месяц.
Напомним, что прожиточный минимум - это средняя стоимость потребительской корзины, в которую входят наборы продуктов питания, непродовольственных товаров и услуг, необходимых для сохранения здоровья человека и обеспечения его жизнедеятельности, а также обязательные платежи и сборы. В свою очередь Росстат отслеживает стоимость фиксированного набора потребительских товаров и услуг для межрегиональных сопоставлений покупательной способности населения. С начала года она тоже увеличилась на 7 процентов. И на конец июня составила 8252,5 рубля.
На что влияет прожиточный минимум, "РГ" рассказал генеральный директор Всероссийского Центра уровня жизни Вячеслав Бобков.
Бобков: Прожиточный минимум - это основа для установления минимальных государственных гарантий. Для трудоспособного населения с прожиточным минимумом соизмеряют минимальный размер заработной платы или размер детских пособий. Для пенсионеров - размер минимальных пенсий. А среднедушевой прожиточный минимум используется для того, чтобы оценить, на сколько среднедушевые доходы семьи выше или ниже минимального государственного социального стандарта.
РГ: Какие еще пособия и социальную помощь населению предоставляют с учетом прожиточного минимума?
Бобков: Есть федеральный закон о прожиточном минимуме в Российской Федерации от 1997 года и закон о государственной социальной помощи от 1998 года. На их основании люди с доходами ниже прожиточного минимума считаются малоимущими. Им назначается пособие по нуждаемости.
С этого года введена практика более широкого использования прожиточного минимума для пенсионеров. Принят закон, согласно которому в каждом регионе пенсия не должна быть ниже величины прожиточного минимума, которая устанавливается на текущий год в законе о бюджете. И если получается, что минимальная пенсия ниже, то регионы, у которых есть такая возможность, из своих бюджетов доплачивают пенсионерам. Если регионы сами дотационные, то на это они получают субсидии из федерального бюджета.
Так же в Трудовом кодексе РФ введена норма, что минимальный размер оплаты труда не должен быть меньше прожиточного минимума для трудоспособного населения. Правда, на практике это не всегда соблюдается.
РГ: Достаточен ли этот минимум для наших условий?
Бобков: Эксперты Всероссийского центра уровня жизни считают, что к неблагополучным слоям населения относятся все, кто имеет доход ниже трех бюджетов прожиточного минимума. В данном случае, это 16554 рубля. Мы обосновали это в ряде проектов. Разработали социально приемлемый потребительский бюджет, который по деньгам соответствует трем прожиточным минимумам. При этом мы выделяем два слоя населения - самый неблагополучный и низкообеспеченные. Это люди с доходом от одного до трех бюджетов прожиточного минимума. Доля таких россиян, по нашим подсчетам, превышает 50 процентов населения.
Однако у нас нет официального понятия - "уровень бедности в стране". Есть понятие "нуждающиеся". Это люди, как я уже сказал, с доходом ниже прожиточного минимума. На них в среднем приходится где-то 12,5 процента населения.
Малый бизнес бросает тень
Теневой оборот легального малого бизнеса в России составляет 29,5 процента, подсчитали эксперты Национального института системных исследований проблем предпринимательства.
И пришли к выводу, что за последние пять лет "теневая зона" уменьшилась. Однако при более детальном исследовании обнаружилось, что некоторые "потайные тропы" становятся оживленнее. Кстати, в последнем отчете Всемирного банка говорится, что в нашей стране 49 процентов ВВП обеспечивает "теневой сектор".
Напомним, что фактический оборот на типичном предприятии состоит из трех компонентов. Первый - легальный, с которого платят налоги. Второй идет мимо официальной отчетности и постоянно находится в "тени". Это так называемый "черный нал". И третий - безналичный серый оборот, проходящий по фиктивным контрактам, который потом обналичивается за определенный процент. Как изменились эти финансовые потоки, "РГ" рассказал вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства Владимир Буев.
Буев: Что касается безналичных расчетов, то за пять лет их доля практически не изменилась. И составляет 17 процентов. Если говорить о наличных расчетах, то есть о передаче денег из рук в руки, то тут теневой оборот уменьшается. В 2005 году было 18 процентов, а в прошлом он опустился до 13 процентов. Но здесь не учитываются расходы, например, на взятки, финансирование "крыши", оплату "теневой аренды". Государство для поддержки малого бизнеса выделяет порядка 40 миллиардов рублей в год. А на взятки всевозможным контролерам и проверяющим уходит в 30 раз больше. Понятно, что малому предпринимателю эти средства приходится выводить из оборота нелегально.
РГ: Какие отрасли наиболее теневые?
Буев: Чем крупнее предприятие, тем доля теневого сектора в обороте меньше. Хотя в абсолютных цифрах может быть и больше, чем у малого предприятия. А чем предприятие меньше, тем доля теневого оборота больше. Это связано с тем, что все крупные компании достаточно забюрократизованы. Да и плата за риск другая. Если маленькое предприятие "накрыли", можно быстро начать все сначала. А если крупный бизнес попал под серьезные проверки и его остановили, то уже на соседней улице такое же предприятие не откроешь.
Что касается отраслей, то в непроизводственных сферах доля теневого оборота гораздо выше, чем в производственной. Это связано с тем, что, например, в торговле очень большой объем оборота в наличной форме.
РГ: Какой ваш прогноз на ближайшее время?
Буев: В 2003 году все социальные платежи были объедены в единый налог. И его размер был уменьшен. Далее была регрессия по этому налогу. Если работник зарабатывал на каком-то этапе больше 600 тысяч рублей в год, доля налога уменьшалась до двух процентов. И соответственно при уменьшении единого социального налога доля тени снижалась.
Сейчас ЕСН заменили страховыми выплатами, которые раздробили. В следующем году ставка по платежам увеличится. И очевидно, что доля тени в оборотах малых предприятий начнет расти. Чем выше налоговое давление, тем больше предприятий уходит в тень.
Но с другой стороны, государство снижает административную нагрузку на бизнес. Вступила в силу новая версия закона о защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного и муниципального контроля. Раньше контрольные органы могли проводить внеплановые проверки по своему усмотрению. Сейчас они должны согласовывать их с органами прокуратуры. Так вот что получилось. Около 50 процентов таких заявок прокуратура не согласовывает, поскольку они необоснованны.
РГ: В исследовании вашего института говорится, что подробный анализ не столь оптимистичен, как общий итог. Что же стало причиной пессимизма?
Буев: Во время кризиса в малый бизнес шли те, кто потерял работу. Кто-то делал это самостоятельно, кто-то попал в программу господдержки и получил субсидии на открытие собственного дела. Количество малых предприятий росло, но объемы их оборотов и инвестиций падали. Когда мы замеряли теневой оборот, мы исследовали только легальные предприятия. То есть те, которые официально зарегистрированы, состоят на налоговом учете. А в кризис появилось много предпринимателей, которые нигде не зарегистрированы. Поэтому их объемы теневой активности мы не смогли оценить. А они немалые.
Эх, дороги…
Министерство транспорта намерено добиваться увеличения бюджетных расходов на ремонт и содержание федеральных дорог в 2011 году. И даже готово временно отказаться от строительства новых автотрасс.
По словам главы Минтранса Игоря Левитина, чтобы "починить" все дороги необходимо 193,5 миллиарда рублей, хотя, по предварительным прикидкам, в бюджете может быть предусмотрено только 56,8 миллиарда. "Мы будем просить правительство выйти на цифру в 100 миллиардов рублей, даже если придется отказаться от строительства новых дорог", - заявил министр.
В условиях ограниченности бюджетных средств, действительно, приходится делать непростой выбор. В то же время Минтранс, как известно, предложил возродить дорожные фонды, которые будут аккумулировать средства для развития отрасли. Эта идея была поддержана правительством. Для наполнения фондов министерство планировало увеличить акцизы на бензин. Недавно Минфин предоставил свои расчеты: акцизы на автотопливо в ближайшую трехлетку будут повышаться на один рубль в расчете на литр. Однако транспортный налог, судя по всему, не отменят, а несколько скорректируют.
Ситуацию с финансированием дорожной отрасли "РГ" прокомментировал советник Института современного развития Никита Масленников.
Масленников: Если перестать строить дороги, то это, естественно, не будет способствовать росту экономики. Так как новые автотрассы - это стимулирование инвестиционного спроса. Но тут я бы напомнил расчеты Всемирного банка, которые говорят о том, что у нас избыточность финансирования дорожного хозяйства составляет примерно 35 процентов. То есть речь надо вести и об эффективности расходования этих средств.
РГ: Увеличение акцизов на бензин поможет "дорожному бюджету" или это капля в море?
Масленников: С точки зрения Минфина, это даст несколько сотен миллиардов рублей. Но главный вопрос не столько в финансовом эффекте, сколько социально-психологическом. Я плачу за бензин и хочу увидеть на выходе хорошую дорогу.
Это называется фактор развития демократии налогоплательщиков. С точки зрения перелома общественного сознания, наверное, это полезно и безальтернативно. Ведь здесь очень короткая дистанция в сознании людей между затратами и результатами. Это хорошо работает в других странах. Так что давайте попробуем и в России.
Что касается проблемы финансирования дорожной отрасли, то, во-первых, есть классические бюджетные потоки. Предположим, создадут дорожные фонды. Они будут пополняться за счет акцизов и других доходов, поступающих в бюджет. Но денег все равно не хватит, потому что этот источник не покрывает и половины потребности финансирования дорожного строительства.
Во-вторых, есть партнерство государства с бизнесом. Они совместно вкладывают свои средства. Только нужно оптимизировать все законодательные условия. Например, передавать частным инвесторам объекты, созданные, в том числе, и при помощи государственных средств. Но этого пока нет, что не мотивирует бизнес к участию в строительстве дорог. И, в-третьих, инфраструктурные облигации. Создается некая управляющая компания крупного дорожного проекта. И выпускаются ценные бумаги, которые приобретают участники рынка. Надо сказать, что законодательно все уже предусмотрено. Этот источник может заработать уже в следующем году. Кстати, по экспертным оценкам, объем такого финансирования мог бы составить примерно 30-40 миллиардов рублей. И это только по двум проектам, которые уже начинают реализовывать в Северо-Западном федеральном округе.
Нефтяники скинулись на Мексиканский залив
Четверка крупнейших в мире нефтяных компаний планируют вложить миллиард долларов на разработку новой системы по локализации разлива нефти в Мексиканском заливе.
Аппарат будет рассчитан на работу на глубине до трех километров. А это вдвое больше той, где находится скважина Macondo, ставшая причиной самого масштабного разлива нефти в истории США. Система сможет улавливать около 16 миллионов литров в сутки. И может работать в различных погодных условиях.
И это очень важно. Сейчас к побережью Мексиканского залива приближается шторм "Бонни". Все корабли, которые находились в районе аварийной нефтескважины, были эвакуированы. Но, по заявлению экс-главы береговой охраны США, защитный купол, который закрывает скважину, выдержит шторм.
Напомним, что 20 апреля произошел взрыв на буровой платформе BP. Из-за аварии из пробуренной скважины в океан стали выливаться тысячи тонн нефти. В июле компании удалось установить новую заглушку, которая минимизировала выбросы нефти в воду. На ликвидацию аварии BP потратила уже почти 4 миллиарда долларов.
Почему так расщедрились нефтяные компании и какое будущее ожидает BP? Эти вопросы корреспондент "РГ" обсудил с финансовым аналитиком Александром Купцикевичем.
РГ: По сути, компании помогают своему конкуренту. Как вы расцениваете этот поступок?
Купцикевич: Ясно, что нефтяные компании действуют небескорыстно. Они участвовали в разработке этого месторождения. И, соответственно, вносят деньги, чтобы произвести очистку Мексиканского залива. Может быть, еще ими двигала идея поднятия авторитета нефтяной отрасли и собственного имиджа.
РГ: В итоге компания BP уйдет с рынка?
Купцикевич: Скорее всего, компания останется на мировом рынке. У нее достаточно средств, чтобы пережить все потери. Конечно, значительный кусок будет оторван от компании, плюс еще предстоят миллиардные выплаты. Но корпорация сумеет справиться с кризисом. Тем более акции BP уже начали расти.
РГ: "Морская добыча" нефти имеет будущее или такой способ лучше запретить, так как он экологически рискованный?
Купцикевич: Запрещать точно не нужно. Необходимо ужесточить контроль над глубоководным бурением и периодически проводить проверки месторождений, чтобы не допустить подобной катастрофы.